О судьбе поэзии

Фальшивые звуки сломанных инструментов
Пустеньких и штампованных, взрощенные на заказ,
Заглушают чистый бессмертный огонь вселенной,
Что издает редкий застенчивый контрабас.
В одуряющем чаде той какофонии
Себя не услышать, не то что поэта.
Калибаны роют искусству могилу, в радостной бьются агонии,
Не ведая, что сами проваливаются при этом.
Говорят что поэзия вымерла вмести с мамонтами,
Законсервировалась в старых и пыльных томах.
Но я не верю, что нам осталось лишь покланятся памятникам.
Поэзия еще где-то зреет и прячется в наших домах.
Она живет среди нас, являясь с лицом ребенка,
У нее настоящие слезы и заразительный смех.
Она любит играть, писать бессмертное слово на старых картонках,
Редким являясь, ведь ее не хватает на всех.
Пусть павшие духом говорят что искусство вымерло.
Пусть глупцы к ней относятся как к ремеслу.
Тот в чьем доме поэзия появилась и выросла,
Знает, что муза вечный ребенок и любит игру
Любит дразнить и образами помучить,
Словами жонглировать и лишать всякого сна,
Любит в обмен на стих попробовать свежей крови
У своего товарища и игрока.
У ней каждая строчка слезами вымолена,
Вскормлена кровью, медом и молоком.
Поэзия счастье, она же проклятье
Для тех к кому постучалася в дом.
Пусть ее голос порой так робок
В пчелинном гуденье едва различим,
Но Время - судья беспристрастный и честный
С трудом калибаньим ее разлучит.