Размышления о свободе

«— Не мудрено освобождать народы
Где расплодилась бездна бедняков…
Не ведомо ткачу понятие — свобода,
Когда есть пища, покупатель, кров
И лучший из ковров он выткать не успел.
А если ты скостишь  наполовину
Им подати… Мятежных стрел
Никто не выпустит фаланге  в спину.
Свобода… Это равенство низов
И тех, кто гордою осанкою заметен
Перед властителем, который от богов
Отличен только тем, что милосерд и смертен.
Совсем не шутка лезть на эти стены.
А кто молил Иштар, куря священный мох,
Беречь войска от мора, от измены?
В таблицах пишут: подлые соседи
Шесть раз разграбили роскошный Вавилон…
Однако же бродячие аэды
Из всех погромов только о втором
Упоминают с небреженьем, да и то
В связи с огромной, как ладонь
Кометой осиявшей небеса…
Об остальных не слыхивал никто».
Так излагал, уставя на огонь
Прозрачные холодные глаза
Селевку Искандер Двурогий.
Он смел, как барс, как буря он угрюм.
Но не был просвещён учением Пророка
Его могучий быстрый ум!
Аллах велик! Халиф не знает
В сокровищнице счета самоцветам.
Всех покоренных он освобождает
От четверти подушного обета!
Порублены персидские заслоны…
Чудесных всадников от пищи и прохлады
Уже уносят золотые кони
В пустыню. Прямо в сердце ада.
Остался жителям мистический испуг —
Никто не спешился, не снял узды,
Не напоил коня, хотя вокруг
На десять дней пути не отыскать воды.
Нет, не поверил бы ни юноша безусый,
Ни старый водонос, нечаянно узнав —
Не знают эти кони вкуса
Воды колодезной и сочных трав.
Что сутки напролет тех всадников кольчужных
Несут шутя они в пустыне на рысях,
Что поят их лишь молоком верблюжьим
И кормят саранчой, печеной на углях.
Арабский шейх за скакуна такого
Отдаст, перебирая четок бусы,
Верблюдов караван везти готовый
Шелка неразговорчивым улусам.
Табун таких коней и тысчу стрел пернатых
Заплатит бедуин за тот клинок удалый.
Которым раскроил верзилу в тяжких латах
Араб, сияя бешенным оскалом.