Озверевшее от потомка хищника

Беспощадна травля день за днём живого хищника
Озлоблено не сломленного волка, он воплощенье истины
Он не карикатуры дней пресыщенного празднества
Он за своё клыки открыл и рвать всех будет намертво
А ночь вдыхать и выть луне кошмаром забавляясь
Как убегают тени прочь, от тех, кто волком зарились

Сходил с ума поэт в стихах, он чуял волка ненависть
Мечтал прийти к нему в словах, обнять, ему довериться
Устал скитаться по снегам в пустынях одиночества
Со скал слетать разбитым сном, орлом без перьев почести
О дно дыхание разбить и погрузиться в творчество
И ядовитых змей спугнуть, их узел из пророчества

Ты напиши мне пыль дорог, о чём пером не писано
Я целовал не облако, я целовал количество
Меня любили при луне, да солнце топит сумерки
И забываю навсегда, в своём ли я рассудке
От боли кровь кричит, ручьём к траве не скошенной
Не позовёт ушедший волк, его терзает прошлое

Я с ветром загустел в степи, в костре сгорел не заживо
Мой пепел не попал в капкан, летел на крыльях в крапинах
На радуге нашёлся цвет и вплёл меня в себя
Я зарыдал от этих снов, в которых был ни я
Забросил в придорожный куст, оплавленную пыль
Качается на ветках пусть, живёт, как злой упырь

Пиши мне проснувшись забытое счастье
Криви рот мокротой разрезанных нот
Я знаю, в тебе не осталось крови по венам
Всё сдал в пункт приёма, голодным был год
Разрезана саблей тугая тревога
Метания молний лезут в башку
Тело качает не мытая правда
В смоле ожидания тени живут

Манит смердя смерть готовя приданое
Туго сплетаются в косы признания
День похорон ещё определяется
А на венках уже всё отражается
Сквозь плотно сжатые губы крик совести
А на промасленной тине жрут лопасти
Режут ножами быстрого времени
Всё со словами- добраться бы темени

Ночь не смеётся, боится  проклятья
День в ожидание вечного счастья
Не захоронены больше богатства
Это судьба прячет взгляд из убранства
Звёзды текут чёрной мессой в пространство
На пне оседая в отдыхе танца

Шепчет ладонь в исковерканных линия
Трогает лист опадающий с инеем
В нём неизвестный поэт был слишком искренний
И потому неизвестен, отринутый
Тропы исхоженных милей простужены
Но настоящего не удосужены
Зверем пила вгрызлась в шкуру волка
Выл над растерзанным телом луне, лишь осколок, от зеркала