Статьи по теме Выдающиеся люди - 2

История Марии Пуаре
Кассандра Уилсон - сплошное обаяние
Ева Кэссиди (Eva Cassidy)
Открытие года - ZAZ
Уроки любви: Анна Герман
Навсегда живой Лучано Паваротти
Элвис Пресли. Когда умер король рок-н-ролла?
Голос Америки (Синатра)
Джордж Мартин — этот музыкальный алхимик в точных пропорциях смешивал в музыке The Beatles авангард и традицию
Невероятная судьба жены Чарли Чаплина
Когда я начал любить себя... Чарли Чаплин
40 цитат от короля сарказма — доктора Хауса
Доктор Хью Лори
Хью Лори - последний из джентльменов
Хью Лори: "Мне есть кого любить"
Алан РИКМАН: «Меня все это расстраивает»
Памяти Владимира Зельдина
В гостях у АиФ.ru Юлий Ким. Онлайн
Мюзикл «Однажды в Одессе»
Психолог: Монро не могла доверять мужчинам
Натали Делон: "Брак построен на нервах"
Признания Дрю Бэрримор
Ирина Алферова: красота по-русски
Ирина Алферова: "Я люблю погорячее!"
Юлия Высоцкая: «В любви не нужны страдания!»
На алтаре профессии. Людмила Гурченко 12 ноября отметит 75-летие
Хочу танцевать до ста лет!
Вечный зов Лопе де Веги
Почему Уильяма Блейка считали сумасшедшим
Загадочная и необъяснимая судьба Булгакова
Владимир Сорокин: «Человек жалок»
---------------------

История Марии Пуаре

Кто не знает старинного русского романса "Я ехала домой"? Но далеко не всем известно,
что стихи и музыка этого чудесного произведения принадлежат артистке и певице
начала XX века Марии Пуаре. Ее жизнь была похожа на калейдоскоп. Богатство и
нищета. Сценический успех и любовные вихри. Титулованная дама и узница петербургской
тюрьмы.

Ее дед - солдат, служил в армии Наполеона, затем обосновался в России. Его сын,
преподаватель гимнастики и фехтования, женился на дочери богатого русского фабриканта.
Они и стали родителями будущей знаменитости Марии Пуаре. Однако умирает мать,
на дуэли погибает отец. Родственники торопятся выдать Марию замуж за первого
подвернувшегося кандидата - инженера Свешникова. Жениху под 50, невесте едва
минуло 16. Впрочем, душевное смятение юной супруги и рано проявившиеся ее артистические
способности настолько раздражали инженера, что в конце концов он предпочел отправить
ее в психиатрическую лечебницу. Правда, к тому времени Мария уже успела связаться
с театром Михаила Лентовского. Известный режиссер и антрепренер
вызволил девушку и зачислил в группу "пажей" - красивых артисток, исполнявших
эпизодические роли. Завсегдатаи театра Лентовского не раз с восторгом аплодировали
Марии, когда она весело пела и плясала в модной тогда оперетте "Курочка - золотые
яйца". Прочно завоевав одну столицу, Пуаре перебирается в другую.

Петербург встретил артистку с распростертыми объятиями. Она поступает на Александринскую
сцену в Императорский театр и занимает видное место в качестве водевильной актрисы.
В столбцах петербургской газеты "Новое время" появляются ее стихи. Позднее Мария
Пуаре предпринимает попытку открыть в Петербурге первый театр сатиры. Увенчанная
лаврами, артистка возвращается в Москву и становится популярной исполнительницей
русских и цыганских романсов. Для спектакля по пьесе А.
Плещеева "В своей роли" Мария Пуаре пишет ставшую сразу знаменитой "Лебединую
песнь". Вся Москва буквально валила в "Аквариум", и имя Пуаре было у всех на
устах. Поклонники ходили за ней по пятам, забрасывали цветами и... дарили лебедей.
Мраморных, серебряных, в виде чучел... Популярнейший романс, который с колоссальным
успехом исполняла затем "божественная" Варя Панина, оказался в какой-то мере
пророческим и созвучным судьбе самой Марии Пуаре.

Однажды Мария случайно познакомилась
с графом Орловым-Давыдовым - членом Государственной Думы, крупным помещиком-миллионером.
Любовный роман длился долго. В конце концов граф развелся с супругой, урожденной
баронессой Де Стааль, и сделал Пуаре предложение. Тем более что она сообщила,
что беременна. Однако после "рождения" сына Алексея неожиданно выяснилось, что
ребенок "не настоящий". В связи с тем, что Пуаре от природы не способна была
иметь детей (а семейного счастья так хотелось!), она купила "сына" у некой акушерки
по газетному объявлению. Разразился скандал, дошедший до тюрьмы и суда. Суд Пуаре
оправдал, ребенка вернули его законной матери-крестьянке Анне Андреевой, а Мария,
оставшись снова одна, уехала к себе в имение под Москвой. Следы ее затерялись.

Но остался романс, в котором печалится и тоскует женская душа.

--------

Я ехала домой
Слова и музыка Марии Пуаре

Я ехала домой, душа была полна
Неясным для самой, каким-то новым счастьем.
Казалось мне, что все с таким участьем,
С такою ласкою глядели на меня.

Я ехала домой... Двурогая луна
Смотрела в окна скучного вагона.
Далёкий благовест заутреннего звона
Пел в воздухе, как нежная струна.

Раскинув по небу свой розовый вуаль,
Красавица заря лениво просыпалась,
И ласточка, стремясь куда-то вдаль,
В прозрачном воздухе купалась.

Я ехала домой, я думала о Вас,
Тревожно мысль моя и путалась, и рвалась.
Дремота сладкая моих коснулась глаз.
О, если б никогда я вновь не просыпалась...

--------

Лебединая песнь
Слова и музыка Марии Пуаре

Я грущу, если можешь понять
Мою душу доверчиво нежную,
Приходи ты со мной попенять
На судьбу мою, странно мятежную.

Мне не спится в тоске по ночам,
Думы мрачные сон отгоняют,
И горючие слезы к очам,
Как в прибое волна, приливают.

Как-то странно и дико мне жить без тебя,
Сердце лаской любви не согрето.
Но мне правду сказали: моя
Лебединая песня пропета.

Вариант

Я грущу. Если можешь понять
Мою душу доверчиво-нежную,
Приходи ты со мной попенять
На судьбу мою странно-мятежную.

Мне не спится в тоске по ночам,
Думы мрачные сон отгоняют,
И горячие слезы невольно к очам,
Как в прибое волна, приливают.

Как-то странно и дико мне жить без тебя,
Сердце лаской любви не согрето.
Иль мне правду сказали, что будто моя
Лебединая песня пропета?
---------------------

Кассандра Уилсон - сплошное обаяние
Музыка : Стиль жизни : Subscribe.Ru

Я люблю артистов, которые не устраивают скандалов, не навязывают себя всему миру, не делают из себя тех, кем они не являются, а просто занимаются своим делом. Они не лезут настырно в уши с экрана телевизора и Интернета, не набиваются в друзья и не «звездят».

В ее бархатном голосе какой-то удивительный покой, даже в самых ее отчаянных и тоскливых песнях. Этот покой умеет вытеснять из головы не очень приятные воспоминания. В нее вслушиваешься, замирая и прервав все разговоры. Одним голосом она способна поменять течение самой тоскливой мысли.

Ее голос успокаивает, заставляет остановиться, стряхнуть суету и послушать неспешную, красивую музыку. Можно собраться с мыслями, сесть в кресло, выпить чашечку чая, порадоваться солнцу, новому дню. Ну, тем самым простым радостям, которые остаются с человеком всегда – если только он умеет им радоваться.

Есть люди, в которых живет музыка. Кассандра одна из таких – она пьянит посильнее вина, будоражит эмоции, формирует образы в сознании.

И даже если где-то её голос звучит угрюмо – она очень светлая, она одна из немногих, кто чувствует себя в этом мире не просто уютно, она в нем чувствует себя свободно.

Вот это всё – о Кассандре Уилсон.

Кассандра родилась 4 декабря 1955 года в Джексоне, штат Миссисипи, в семье музыкантов. Училась музыке с 9-ти лет, в 12 начала сочинять песни.

«Первая музыка, которую я слышала в детстве, – вспоминает певица, – это джаз, и именно джаз является основой моего музыкального мировоззрения».

К 19-ти годам она уже гастролировала по штатам, исполняя фолк и джаз. Какое-то время после колледжа она работала на телевидении и одновременно занималась музыкой. Она работала над своим голосом, который тогда еще не имел той глубокой окраски, благодаря которой он так знаменит сегодня.

Она по-новому исполняет старые песни известных исполнителей (Joni Mitchell, Robert Johnson, Hank Williams, The Monkees, Sting), которые никто не пел как джазовые композиции, практически ничего не оставляя от первоначального замысла. Она разрушает стереотипы, делает сумасшедшие вещи и воплощает необычные идеи. Кассандра привносит в свое пение тоновую артикуляцию, ритмическое смещение, а главное – жонглирует словами, при этом оставляя смысл текста, здесь чувствуется влияние Билли Холидэй. Но Кассандра пошла дальше и добавила в свой вокал оттенки блюза, которые выражаются в эмоциях.

Признание пришло к певице в 1993 году с «универсальным» альбомом «Down Beat». В альбоме есть блюз и песни, исполненные в афро-стиле, есть песни, в которых ощущается аромат амазонской сельвы.

Один из ее проектов, «Blue Light Til Dawn», сразу же был признан в 1994 году одним из лучших альбомов года. От молодой певицы такого не ожидали: легкие известные композиции стали суровыми, роковые вещи превратились в полуавангард.

По итогам журнала «Downbeat» Кассандра Уилсон была признана лучшей джазовой вокалисткой 1998 года.

Кассандра почти полностью отрицает поддержку аккомпанемента. Ей достаточно гитары, скуповатой скрипки и баса, остальные инструменты возникают эпизодически. Всё очень просто и неприхотливо.

Хочется отдельно отметить гармонию между электронной музыкой и живыми инструментами. Её композиции изящно аранжированы, но, помимо Кассандры, заслуга здесь принадлежит и двум другим участникам проекта. Рядом с ней замечательный гитарист Брэндон Росс (Brandon Ross), которому принадлежит почти половина аранжировок; а наличие роскошных перкуссионных эффектов, благодаря присутствию бразильского мастера перкашн Сиро Баптисты (Cyro Baptista), придает музыке своеобразную окраску.

О чем она поет? У неё философский подход к лирическим темам. Отстраненная печаль, которая не жалуется, не стонет, а просто рассказывает, что случилось. А случается у всех по сути всегда одно и то же – об этом ее песни, и перевода им, в общем-то, не надо. Самое удивительное, что её грусть настраивает на философский лад, а не вгоняет в тоску. От прослушивания этих фанк– и джазовых баллад получаешь такое возвышенное удовлетворение, которое испытывает, например, читатель вместе с героем любимой книги, пережив страдание и в конце освободившись от него.

Мастера джаза обычно делятся на «хранителей» и «искателей». Кассандре удается совместить обе тенденции: мол, смотрите, можно не отказываться от старых традиций и в то же время делать совсем иначе, чем это делали Элла, Сара, Билли и другие.

Поэтому запихнуть в рамки одного направления то, что делает Кассандра, – невозможно. Ее музыкальная карьера всегда была наполнена неожиданными поворотами и творческими поисками. Она не всегда протекала гладко, но Кассандре удалось завоевать репутацию одной из наиболее видных джаз-вокалисток.

Про музыку не буду много писать. Что ещё писать? Невероятно талантливая, и всё там хорошо, и говорить об этом просто нет нужды.

Про голос, пожалуй, ещё вот что скажу: он исключительно женский. Не женственный, нет, это что-то на уровне инстинктов, как культурных, так и человеческих. У меня от ее голоса объемное впечатление – такое бывает при старой и давней привычке к чему-то важному и дорогому. Обычно это впечатление появляется сразу и навсегда или никогда. Трудно объяснить, почему. Наши симпатии и антипатии первично зарождаются где-то глубоко в подсознании.

Она растягивает звуки, это придает ее вокалу эротичности. А если добавить к общему впечатлению сексапильную внешность... да-да, она наделена к тому же красотой внешней.

И вообще, мне кажется, что она нашла секрет, который позволяет не бояться времени. Я тихонько радуюсь, что у меня есть Кассандра, и, думаю, она не возражает, чтобы я этому радовалась.

Вот, собственно, и все. Или почти все. Если бы мне пришлось объяснять, что такое обаяние, я бы предложила посмотреть видео с Кассандрой.

Автор: Татьяна Грибанова
Из выпуска от 21-11-2010 рассылки «ШколаЖизни.ру - уникальные секреты, хитрости и премудрости»
---------------------

Ева Кэссиди (Eva Cassidy). Встречают по одёжке? История без счастливого конца
DigestWeb.ru - интересные новости и полезные статьи
История, культура и искусство
20 ноября 2010
источник: shkolazhizni.ru

Когда она умерла, её песни собрали и сложили из них пластинки. Пластинки продали всему миру и неплохо выручили.

С каких, кстати, пор нам втирают идею о равных возможностях? Ну, да не об этом.

Надо было начать так: карьера её мало занимала, недоверие к музыкальной индустрии было взаимным, найти общий язык им так и не удалось, и только стараниями друзей наследие Евы Кэссиди стало достоянием миллионов. Надо было бы так, но что-то здесь есть неправильное и пошлое.

У нее было мало подруг, самой близкой подругой она считала мать. Она была равнодушна к успеху, к деньгам, к нарядам, к изыскам. Ей больше нравилось гулять, кататься на велосипеде, бродить по ночному городу. Она была подвержена депрессиям, терпеть не могла школу, наглых людей и эксплуатацию женщин в рекламе.

Она ничего не открыла и ничем не выделилась. Просто она пела так, как никто. Пела всё, что нравилось, – самую безнадежную дрянь умудрялась превратить в песню. У неё был сильный голос, подходящий для песен, которые поются под гитару.

Еще пишут, что она рисовала с 3-х лет, не по-детски хорошо. Да, она училась на художника. Недолго, потому что за учебу нужно было платить, а ей было нечем. Она бросила и сказала, что искусство старых мастеров утеряно, а тому, чему учат сейчас, учиться незачем. И, кажется, я её понимаю.

Отец её учил музыке больных детей: он и её научил, не зная еще, что, в сущности, он, учитель больных детей, просто выполнил свою работу. Ирония? Судьба?

Иногда отец устраивал семейные выступления. Однажды она хотела спеть, но так разволновалась, что расплакалась и убежала. В те годы она так и не смогла заставить себя выйти на сцену, с семейными концертами было покончено.

Маленькая девушка, от смущения смотревшая в пол, выступая перед людьми. Наверное, впервые она спела, посмотрев публике в лицо, песню «What A Wonderful World», сидя на стуле, а руки у нее были в перчатках, потому что кожа не держалась. Пела она про удивительный, чудесный мир. Ну это потом...

А пока кассеты с ее любительскими записями бродили далеко за пределами города, где она жила, а она отказывалась ходить в студию, ибо страшно ей было отнимать время у всех этих серьезных людей.

Она любила петь, но в залах пела дуэтом с кем-нибудь. Живой концерт был для нее проблемой – слишком волнительно. К тому же она была взыскательна и боялась ошибок.

Один из музыкантов вспоминает: «Она была так тиха, что её не замечали. До тех пор, пока она не запоет». Её голос мог заставить замолчать, люди слушали, затаив дыхание. При этом она не считала себя очень талантливой.

Ее карьера... Да какая карьера – при ее-то робости и сложных отношениях с муз. бизнесом. Но часть пути она все же успела пройти.

Петь в студии ее буквально заставили. В 1986 её друг Д. Лоурим уговорил её записать вокал для своих композиций. Там она познакомилась с продюсером Крисом Бьондо (их отношения продлились 7 лет). Крис привлекал Еву к записям многих своих подопечных.

Однажды ей пришлось записать десятки вокальных партий, имитируя хор. Она пела с разными группами, пела много где: не будем перечислять. Но одну историю я все же расскажу. Однажды её позвали подпеть группе суровых афроамериканцев. Большие черные люди посмотрели на неё – на маленького, белого воробья – и нахмурились. Потом они поставили её за микрофон и принялись за дело, не предупредив её, где начинать. А когда она прислушалась, вступила там, где надо. А потом закончила – они молчали. Долго. И смотрели на нее, только уже не так, как раньше. Вот и вся история.

По настоянию Криса она собрала группу. Хотя ему приходилось прилагать усилия, чтобы группа давала представления. Люди слушали. Люди плакали. Люди запоминали и рассказывали. Это, знаете, тот редкий случай, когда слава бежит впереди человека, но бежит в одиночестве. А сам человек не собирается её догонять, он вообще не думает о ней и по-прежнему поёт по забегаловкам, уставившись в пол.

Однажды она договорилась с продюсером о пластинке, но когда пришло время пластинке придавать товарный вид, её не могли найти – каталась ли она на велосипеде или рисовала, или бродила где – Бог знает. И продюсер делал пластинку без нее.

На одной церемонии Грейс Гриффит, её вообще-то кумир, захотела поговорить с ней. Но её опять не нашли. «Грейс знаменита, зачем ей разговаривать со мной, разве ей будет интересно?» – позже объяснила она свой побег.

Несколько компаний интересовались ее творчеством, но они предлагали ей сузить стилевой диапазон – она пела фольк, джаз, блюз, рок, кантри, ритм-н-блюз, поп-рок, но это была не та уступка, на которую она могла пойти. Она отказывалась втискивать свое творчество в рамки одного стиля. Петь ради славы? Ну, уж нет – говорила она. Поэтому первый сольный альбом Евы оказался последним, изданным при жизни.

Болезненно ранимая, но упрямая во всем, что касалось личных убеждений и творческих принципов, она не любила всё, что связано с половым шовинизмом. Мужчины, с которыми ей приходилось работать, пытались управлять ее творчеством, но не тут-то было.

О ее личной жизни мало что известно. «Секс разрушает отношения», – говорила она матери. «Ты спишь с мужчиной, и он решает, что имеет права на тебя».

В 1991 Крис познакомил с песнями Евы Чака Брауна. И в 1992 их совместный альбом «The Other Side» вышел в свет. Это значило, что альбом нужно представлять. О-о. Мы знаем – она пела перед публикой, но в таком большом и престижном заведении – никогда. Ей нужно было преодолеть страх и неуверенность в себе, которые с детства мешали ей общаться с людьми. Её дооолго уговаривали и убеждали. А потом… потом владелец бара скажет: «Это было лучшее выступление за всю историю заведения».

В сентябре 1993 Ева пошла к врачу – у неё выросла родинка. Ей сделали операцию и порекомендовали следить за здоровьем, но ни на какие обследования она не ходила.

Чтобы обеспечить себя, она продавала растения и устроилась художником-оформителем школьных интерьеров – ей приходилось часами стоять на стремянке. С этим она и связывала боли в бедре. Чак настоял – опять кто-то настоял, чтобы она сходила к врачу. Доктор посмотрел на снимок и назначил новые исследования. Оказалось – меланома. Врачи отпустили ей 3–5 месяцев жизни. Она прожила четыре.

В 1994 её назвали лучшей джазовой вокалисткой округа Колумбия. Маленькая сельская грамота. В январе 1996 она дала 2 концерта в Вашингтоне, перепев там в том числе песню Стинга «Fields Of Gold».

В сентябре 1996 ей организовали концерт в клубе «Bayou». Она уже не могла ходить, и её вынесли на сцену. «Почему так тихо? Есть кто-нибудь?» – шутила она. И тени в зале взрывались аплодисментами. Когда аплодисменты стихли, Ева попросила платок. «Не поверите – это от радости, что я на сцене. Наверное, такого вы раньше не замечали за мной». Зал смеялся и плакал. Сидя на стуле, она исполнила тот самый, трагически прозвучавший хит. Она вглядывалась в огни сцены и пела: «Я вижу зеленую листву деревьев и красные розы. Радуга в небе отражается на лицах людей. Я вижу друзей, пожимающих руки и спрашивающих: «Как дела?» Но на самом деле они хотят, чтобы я знала, что они любят меня». Это была её последняя песня.

Плакать под её голос особенных усилий не нужно, а тут еще такая история. Почему люди иногда плачут под какие-то песни? Возможно, потому что есть в человеке что-то, что заставляет плакать просто так, вернее – потому что хочется. Душа? Да, наверное, душа.

Альбом «Songbird» разошелся тиражом свыше миллиона дисков. Все вдруг осознали, что эта скромная девушка была гениальной певицей.

2 февраля 1963 – 2 ноября 1996. Так написано на камне. Большом и холодном.

Жизнь длиною в 33 года. Вечный вопрос – почему рано уходят те, кто мог бы сделать в этой жизни ещё так много? Может быть, потому, что она была из тех людей, что не приспособлены к здешнему миропорядку?

Не такая уж и необычная история, но что-то здесь все же не так.

Автор: Татьяна Грибанова

--------

What A Wonderful World

I see trees of green, red roses too
I see them bloom for me and you
And I think to myself what a wonderful world.

I see skies of blue and clouds of white
The bright blessed day, the dark sacred night
And I think to myself what a wonderful world.

The colors of the rainbow so pretty in the sky
Are also on the faces of people going by
I see friends shaking hands saying how do you do
They're really saying I love you.

I hear babies cry, I watch them grow
They'll learn much more than I've ever know
And I think to myself what a wonderful world
Yes I think to myself what a wonderful world.
Oh yeah!

Зелень яркой листвы. Роз красота
В каплях чистой росы... И все это - для нас.
Явлен мир волшебством - как же жить хорошо!

По лазури небес плывут облака,
Дней божественный блеск, ночей темнота...
Явлен мир волшебством - как же жить хорошо!

Пусть радуга украсит собою небосвод,
Пусть доброта людская на лицах расцветет.
И в простых словах пусть живет любовь,
Нам нужны друзья, чтоб обняться вновь!

Стихнет детский плач, дети растут,
Пролетят года - мудрость принесут...
Явлен мир волшебством - как же жить хорошо!
---------------------

Открытие года - ZAZ. Станет ли она новой Эдит Пиаф?
DigestWeb.ru
Интересные факты
02 января 2011

                Весенний день. Париж. Монмартр.

                У ворот древней монастырской церкви
                Сен-Пьер-де-Монмартр около площади Тертр играют
                уличные музыканты.

                Мадемуазель в чёрном с характерной французской
                хрипотцой в голосе поёт что-то
                завораживающе-оптимистичное, её ладони отбивают
                ритм:

                Donnez moi un suite au Ritz, je n'en veux pas!
                Des bijoux de chez Chanel, je n'en veux pas!
                Donnez moi une limousine, j'en ferais quoi?
                Papalapapapala…

                А потом рука складывается в трубочку - и мы слышим
                трубу! Как она это делает?!

                Исполнение прекрасное, качественное, при этом
                певица расслаблена и непосредственна, ей
                аккомпанируют ребята на контрабасе и маленькой
                акустической гитарке.

                На Youtube восторженные отзывы, в основном
                русскоязычные. Откуда появились эти уличные
                музыканты? Профессионалы?

                Изабель Жеффруа родилась во французском городе Тур
                1 мая 1980 года. Известна под псевдонимом ZAZ. В
                своём творчестве смешивает стили джаз, французское
                варьете, соул. Поет вживую и часто без микрофона.
                Говорят, что её голос похож на голоса Эдит Пиаф и
                Фриэль.

                Изабель родилась в семье учительницы французского
                языка и работника компании электроснабжения. В
                возрасте пяти лет вместе с братом и сестрой
                девочка поступила в музыкальную школу города Тур
                (Conservatoire a Rayonnement Regional de Tours) и
                училась там до 11 лет. Изучала сольфеджио, училась
                играть на скрипке, гитаре, фортепиано, пела в
                хоре.

                В 1994 она переехала в Бордо. В 1995 начала ходить
                на курсы пения. Также занималась спортом: изучала
                кунг-фу с профессиональным тренером. В 2000
                получила региональную стипендию, которая позволила
                ей учиться в Центре Информации и Музыкальной
                деятельности г. Бордо (CIAM de Bordeaux).

                В 2006 году Изабель Жеффруа приезжает в Париж.
                Поёт в клубах и барах. В течение полутора лет она
                каждый вечер выступает в клубе «Три молотка» (Aux
                Trois Mailletz), где поёт без микрофона, но
                уходит, чтобы петь на улицах Монмартра.

                В 2007 году продюсер и композитор Керредин Солтани
                разместил объявление в Интернете, в котором
                сообщил о поиске молодой певицы с хрипловатым
                голосом. Изабель откликнулась, и они начали
                сотрудничать. Солтани написал песню, ставшую хитом
                – «Je veux» – и помог с записью альбома.

                В январе 2009 года ZAZ выиграла финал третьего
                выпуска конкурса Le
Tremplin Generation France Bleu/Reservoir,
аналог нашей «Фабрики Звёзд».

                В апреле 2009 года она гастролировала по нашей
                Сибири: от Владивостока до Нижнего Новгорода. В
                России ZAZ исполняла песни Эдит Пиаф, Бреля, Шарля
                Азнавура, Сержа Генсбура, Мирей Матьё, Джо
                Дассена, Патрисии Каас, а также песни из её
                будущего альбома: «Je veux», «Les passants»,
                «Prends garde a ta
langue». К сожалению, в Москве
                её чудесного живого пения не слышали, но будем
                надеяться, что всё впереди.

                10 мая 2010 года вышел ее первый альбом под
                названием «ZAZ». Осенью он возглавил хит-парады в
                Бельгии, Швейцарии и Австрии. Половина альбома
                состоит из песен, написанных ею самой («Trop
                sensible», «Les Passants», «Le Long de la route»,
                «Prends garde a ta langue», «J’aime a nouveau»).

                Думаю, не стоит сравнивать Изабель ни с великой
                Пиаф, ни с другими. Пусть собой будет, ведь не
                каждая решится сейчас спеть и ответить за свои
                слова:

Дайте мне апартаменты в Ritz – они мне не нужны!
Драгоценности от Chanel – они мне не нужны!
Дайте мне лимузин – что мне с ним делать?
Папалапапапала!

Предложите мне личный штат – что мне с ним делать?
Замок в Нойшатель – это не для меня.
Предложите мне Эйфелеву башню – что мне с ней делать?
Папалапапапала!

Я хочу любви, веселья, хорошего настроения!
Ваши деньги не принесут мне радости.
Я хочу умереть с чистой совестью.
Папалапапапала!

Автор: Екатерина Биркина
---------------------

Уроки любви: Анна Герман
Личности : Стиль жизни

Она любила, была любима и пела о любви. Ее многочисленные поклонники не могли рассчитывать на взаимность, ведь всю жизнь сердце певицы принадлежало одному-единственному мужчине. Ее неповторимый голос согревал многие сердца, а жизнь, полная испытаний, и сегодня может послужить примером.

Не бояться перемен

Анна Виктория Герман родилась в узбекском городе Ургенч в семье бухгалтера мукомольного завода Евгения Германа и учительницы начальной школы Ирмы Семенс. Предки родителей были переселенцами из Голландии и Германии. Они жили на Кубани, вели хозяйство, пока в годы коллективизации их не раскулачили и не отправили в ссылку в Узбекистан. Своего отца Аня не помнила, спустя два года после рождения дочери он был арестован и расстрелян по ложному доносу. Мать с маленькой Аней и бабушка переезжали из одного города в другой, опасаясь ареста, пока не познакомились с поляком Германом Бернером. Ирма заключила фиктивный брак и взяла его фамилию. Уходя на фронт, он оставил адрес своих родных в польском городке Новая Соль. С фронта не вернулся. А женщина отправилась в незнакомую страну. Родственников Бернера не нашли, но с помощью добрых людей удалось получить небольшую комнатку в общежитии. Ирма работала прачкой. У Ани рано проявились способности к живописи, но хлеб художника слишком ненадежен — так рассудила мать, посоветовав выбрать более практичную специальность, поэтому Анна Герман получила профессию геолога. Вуз она окончила блестяще, участвуя параллельно в художественной самодеятельности института. Ее дипломная работа, по заключению научного руководителя, уже почти тянула на кандидатскую. Была возможность заняться наукой. Но подружка Янечка Вельк отправилась в дирекцию Вроцлавской эстрады и так расхвалила Анну, что девушку пригласили на прослушивание. А затем предложили работу с оплатой втрое большей, чем можно было заработать по специальности. Впервые в жизни она отправилась на гастроли по польской провинции. Выбор был сделан.

Поэтому: каждому хоть раз приходится стоять у развилки дорог, как доброму молодцу из сказки. Можно, конечно, пойти привычным, хорошо известным путем и не ставить перед собой высоких целей. Но как часто тот, кто не рискнул изменить свою судьбу, всю оставшуюся жизнь жалеет об этом.

Доверять друг другу

Своего будущего мужа — Збигнева Тихольского — Анна встретила на пляже. Случилось это в мае 1960 года, когда Збигнев приехал во Вроцлав в командировку. На улице стояла жара, молодому человеку очень хотелось искупаться, но оставлять вещи без присмотра он не рискнул. Поэтому он доверил их очаровательной светловолосой девушке с учебником геологии в руках. Они разговорились, а потом обменялись телефонами, посылали друг другу открытки. Когда Збигнев снова приехал во Вроцлав, девушка пригласила его в гости. Здесь он впервые услышал, как поет Анна Герман, и был потрясен: «Когда я услышал ее первый раз, сразу понял, что этот талант не может принадлежать мне одному. И не имел никакого права не разрешать ездить на гастроли или, что самое ужасное, запрещать петь». Он стал поддерживать Анну в желании заняться любимым делом. Иногда, когда была возможность, сам возил ее на концерты. «Я знал, что Аня многим нравится, но при этом всегда был спокоен», — вспоминал ее супруг.

Поэтому: если согласиться с утверждением, что счастливые семьи счастливы одинаково, то похожими их друг на друга делает несколько черт — отсутствие оскорбляющей и разрушающей любовь ревности, взаимное доверие и уважение.

Делать выбор в пользу красоты души

Первую серьезную известность принесла Анне Герман песня «Танцующие Эвридики», которую она исполнила в 1964 году на фестивале в Сопоте. После победы в этом конкурсе Анну пригласили в Советский Союз для записи сборника. Здесь она познакомилась с редактором эстрадного отдела Всесоюзной студии грамзаписи «Мелодия» Анной Качалиной. Они становятся близкими подругами на долгие годы. Помимо песни, подготовленной для сборника, у Анны Герман выходит первая в жизни отдельная пластинка из четырех композиций, которая сделала ее одной из любимых певиц СССР. И хотя далеко не все зарубежные исполнители соглашались записывать пластинки в Советском Союзе из-за мизерных гонораров, Анна не смогла отказаться и лишить миллионы поклонников права слышать ее голос. В этот период у Анны появляются друзья: писательница Анастасия Цветаева, семья актрисы Людмилы Ивановой и филолог Виктор Мамонтов, ставший затем священником.

На гастролях Анна Герман была скромна и неприхотлива в быту: все, о чем она просила организаторов, чтобы размеры кровати в номере соответствовали ее росту. Но успех в Советском Союзе и Польше не приносил серьезных доходов, а ей очень хотелось купить маме и бабушке квартиру, ведь они так долго скитались, не имея собственного жилья. И певица соглашается на кабальный контракт в Италии. По его условиям она должна была не только выступать на сцене, но и демонстрировать модели одежды, фотографироваться для обложек журналов, выступать на телевидении. По стране с продюсером, который был по совместительству и водителем, они передвигались часто ночами. По дороге в Милан он задремал за рулем, и они попали в страшную аварию: Анну выбросило из машины. Только утром со множественными переломами суставов и позвоночника была она доставлена в клинику. В сознание пришла спустя две недели. Возвращение к жизни было долгим, мучительным, требовало огромных усилий и терпения. Збигнев был всегда рядом. Он натянул в комнате канат, когда она училась вставать, он привез домой пианино, чтобы она смогла снова играть, вывозил ее ночами на пустынную набережную Вислы и учил ее снова и снова ходить. Именно в это время они поженились. А из Москвы от Александры Пахмутовой ей пришло несколько новых песен. Анна Герман выбрала «Надежду». С ней она вернулась на сцену.

Поэтому: о том, что любимые должны быть вместе и в горе и в радости, знает каждый. Но предугадать, как это будет выглядеть на деле, непросто. И все-таки ориентироваться лучше не на красивые ухаживания, что само по себе тоже неплохо, а на способность человека жертвовать собственным благополучием ради близких.

Любить жизнь во всех ее проявлениях

Осенью 1975 года Анна вновь уходит со сцены на два с лишним года. Ее муж до сих пор считает это время самым счастливым в их жизни. Беременность в 39 лет, после тяжелейших травм, по мнению медиков, была для Анны Герман невозможна. Но, вопреки всем предостережениям, она родила долгожданного сыночка — Збигнева-младшего. «Воробышек», как называли его счастливые супруги, стал центром их семьи, источником радости. Затем она снова вышла на сцену.

В 1979 году во время концерта ей стало плохо, диагноз оказался неутешительным — рак. Она снова была вынуждена бороться за жизнь. Превозмогая боль и страдания, певица продолжала выходить на сцену. Во время записи песни к кинофильму «Судьба» плакали музыканты и звукооператоры. Так проникновенно, с такой любовью пела ее Анна, что второй дубль уже не понадобился. В это же время Анна Герман приняла крещение и дала обет петь только для Бога. Она исполнила и записала несколько псалмов царя Давида и молитву «Отче наш». А во время последней встречи сказала мужу: «Мне не страшно уходить».

Поэтому: быть благодарным судьбе за все, любить жизнь даже тогда, когда это кажется невозможным, под силу далеко не каждому. И все-таки такие примеры есть — и именно они говорят нам о правильности этого пути.

Из выпуска от 03-10-2014 рассылки «Леди@Mail.Ru - быть совершенством!»
---------------------

Навсегда живой Лучано Паваротти
Личности : Стиль жизни

Его называли классиком еще при жизни. Он был единственным, кто смог популяризировать оперное искусство - именно благодаря его таланту классическая музыка пережила настоящий ренессанс в конце 20-го века. Уже в детстве он разучивал арии из известных оперных произведений. Он был удивительнейшим артистом, который мог отменить концерт из-за футбольного матча, так как в детстве мечтал стать футболистом, а не великим тенором современности. Превосходно поставленный голос, солнечный тембр, невероятно яркая индивидуальность, проникновенное пение, доброе сердце - все эти слова, конечно же, о великом теноре Лучано Паваротти.

12 октября ему могло бы исполниться 80. Но не сложилось: рак поджелудочной железы отобрал у нас великого певца навсегда. Сегодня мы предлагаем вспомнить самые яркие моменты жизни величайшего гения от Бога.

Родился Лучано 12 октября 1935 года в Модене в семье пекаря и рабочей фабрики по изготовлению сигар. Семья жила очень бедно - порой не хватало на самое необходимое, но несмотря на это Лучано всегда с теплотой говорил о своем детстве.

В раннем детстве Лучано увлекался футболом и даже мечтал стать вратарем, но не сложилось. В 1943 году его семье пришлось покинуть родной город и заняться фермерством. Что удивительно сейчас, но Лучано даже начал получать от этого удовольствие.

Что касается музыки, то в жизни Лучано она была всегда. Его отец обладал потрясающим оперным голосом и мог бы сделать блестящую карьеру, но он боялся сцены и выступал только в маленьких залах. Еще в детстве маленький Лучано засыпал под голос отца, а чуть повзрослев, наслаждался записями популярных в то время Энрико Карузо, Беньямино Джильи, Джованни Мартинелли и Тито Скипа. Стоит ли говорить, что вскоре это дало свои плоды? В 9 лет он начинает выступать с отцом, а чуть позже берет уроки у профессора Донди, хотя пока и не придает этому значения.

После окончания школы Лучано хотел поступать в спортивную академию, но по настоянию матери устроился работать учителем музыки, где уже понял, что хочет связать свою жизнь с музыкальным искусством. В 19 он начинает брать уроки у великого маэстро Арриго, который открыл весь талант будущего гения, а чуть позже - у Этторе Кампогаллиани. Оказалось, Паваротти обладал идеальным слухом.

Тем не менее он все еще не был уверен в успехе и дал слово отцу, что если до 30 лет ничего не добьется, то бросит эту затею и будет <зарабатывать себе на жизнь чем только сможет>. Проучившись 6 лет, он по-прежнему не мог добиться какого-либо успеха и даже подумывал завязать с пением. Он пытался связать свою жизнь со страхованием, кроме того, в то время у него образовалось утолщение на голосовых связках, что для вокалиста означает конец всему. Но с выздоровлением Паваротти приобрел то звукоизвлечение, которого он не мог добиться, занимаясь с высококлассными преподавателями. Чудо? Может быть. Но главное, что отличало Паваротти от других, - это талант и трудолюбие.

Примерно в это же время он знакомится со своей будущей женой Адуа Верони, которая также была оперной певицей. Однако брак продлился недолго. Но Адуа оставила свой след в жизни Паваротти. Впоследствии он признавался, что именно она заставила его всерьез задуматься о карьере оперного певца.

И в 1961 году Паваротти побеждает в Международном конкурсе вокалистов, после которого дебютирует в театре Реджио-Эмилия с партией в <Богеме> Дж. Пуччини, с ней же он выступает в Венской опере и лондонском Ковент-Гардене в 1963 году.

В 1965 году Паваротти дебютировал в оперном театре Майами. Певец-тенор, который должен был выступать в тот вечер, заболел, и Джоан Сазерленд рекомендовала Лучано, который был знаком с ролью.

С этого момента к Паваротти приходит настоящий успех. Он исполняет великие арии в не менее великих театрах. Так, партия Тонио в опере <Дочь полка> приносит сеньору Паваротти мировую известность в 1966 году. В этом же году он дебютирует в миланском <Ла Скала> с партией Тибальта в <Капулетти и Монтекки>.

С 70-х годов он с завидным постоянством принимает участие в фестивале <Арена ди Верона>, участвует в концертах, гастролирует с <Ла Скала>, исполняет самые великие партии на самых известных сценах мира.

В 80-х Паваротти учреждает собственный конкурс - Конкурс молодых талантов, победители которого, помимо всего прочего, периодически выступали с маэстро. В этот же период он сотрудничает с Венской оперой и <Ла Скала> и работает в дуэте с Миреллой Френи, Марией Кьяра, Лукой Ронкони.

24 февраля 1988 года Паваротти попадает в Книгу рекордов Гиннесса - по просьбе зрителей Лучано выходил на бис: 165 раз.

В возрасте 55 лет сеньор Паваротти совершает невозможное - он добивается популяризации оперной музыки. После его выступления на открытии чемпионата мира по футболу ария Nessun Dorma попадает на верхушки хит-парадов, а сам певец загорается идеей нести классическую музыку в массы дальше. И после объединения с Пласидо Доминго и Хосе Каррерасом на свет появляется великое трио теноров, репертуар которых состоял из осовремененных оперных арий.

Одним из первых он начал выступать с рок- и поп-исполнителями мирового уровня: Брайаном Адамсом, Стингом, Бон Джови, Майклом Джексоном, Лайзой Минелли, Селин Дион, Джо Кокером, Боно, Эриком Клэптоном, Элтоном Джоном и другими:

Запомнился Паваротти и своей страстью отменять концерты, если по телевизору должен был состояться футбольный матч. Уж очень он любил этот вид спорта.

Паваротти был признанным во всем мире тенором и просто любимцем публики. Это не могло остаться незамеченным, и в 1998 году Лучано награждается призом <Легенда Грэмми>.

Вскоре у мэтра обнаружили рак поджелудочной железы, который и стал причиной смерти Паваротти в 2007 году. Похоронили его в родном городе рядом с родителями и мертворожденным сыном.
               
Из выпуска от 13-10-2015 рассылки Fresher - Лучшее из Рунета за день
---------------------

Элвис Пресли. Когда умер король рок-н-ролла?
DigestWeb.ru
Интересные факты
19 января 2010
источник: shkolazhizni.ru

                - А что вы поете?
                - Я все пою.
                - И на кого вы похожи?
                - Я ни на кого не похож.

                Это случилось 16 августа 1977 года. Элвис Аарон
                Пресли был найден мертвым в своем поместье
                Грейслэнд в Мемфисе, США. Ему было сорок два года.

                Для рок-музыки 1950-е годы можно сравнить с
                периодом около 0 года н. э. в христианстве. Уже
                давно блистали Фрэнк Синатра и Луи Армстронг,
                приближался к печальному финалу своей жизни Чарли
                Паркер, снимался в кино «солнечный парень из
                Филадельфии» Марио Ланца. Афроамериканцы
                продолжали отплясывать в своих церквях во время
                богослужений, уже родились ритм-энд-блюз и джаз.
                Почва была подготовлена. Оставалось только явиться
                тому, кто, впитав ее плодородные соки, заставит
                слушать себя весь мир.

                И он явился. Скромный приветливый юноша из бедной
                американской семьи, все свое детство прилежно
                распевавший церковные гимны и получивший свою
                первую гитару в подарок на день рождения, когда
                ему исполнилось девять лет. Гитара, правда, была
                безжалостно выброшена несколько лет спустя во
                время переезда, о чем Элвис позже вспоминал с
                неподдельной печалью.

                Музыкальная карьера Пресли началась в Мемфисе в
                1953 году. По этому поводу есть множество
                разнообразных легенд, общей частью которых можно
                считать воспоминания сотрудницы студии звукозаписи
                «Sun», куда пришел 19-летний будущий король
                рок-н-ролла – тогда еще водитель грузовика, -
                чтобы сделать свою первую профессиональную запись.

                Он сам, его голос и манера исполнения не произвели
                впечатления на владельцев студии. Только через год
                состоялось первое прослушивание, которое смело
                можно было называть провалом, и, если бы не
                спасительная «That’s all right», случайно
                пришедшая на ум Пресли и по каким-то непостижимым
                причинам вызвавшая в его исполнении интерес Сэма
                Филипса, владельца и звукорежиссера «Sun», чуда
                могло бы не случиться.

                Дальнейшие события представляли собой медленное,
                но уверенное восхождение на музыкальный Олимп. В
                1955 году у Элвиса появляется менеджер, а в ноябре
                того же года он заключает контракт со студией «RCA
                Records». В следующем году выходит первый сингл
                Пресли «Heartbreak Hotel» / «I Was the One»,
                который сразу же становится «золотым», разошедшись
                тиражом более миллиона экземпляров. Подписывается
                контракт с киностудией, и уже в ноябре того же
                года на экран выходит первый фильм с его участием
                «Love me tender».

                Этот год принес шесть «золотых» синглов, а
                композиции в его исполнении «Love me tender»,
                «Don’t be cruel» и «I want you, I need you, I love
                you» поднялись на первые строчки музыкальных
                чартов.

                В 1958-1960 годах Пресли служит в армии, после
                чего возвращается на сцену. В 1960-е годы он
                активно снимается в кино, и результатом этой
                работы стали более двух десятков картин, надо
                признать, весьма непритязательных. 1970-е проходят
                в непрерывных гастролях, возобновившихся в августе
                1969 года в Лас-Вегасе после перерыва. За четыре
                недели в этом городе король рок-н-ролла дал 57
                концертов.

                По многочисленным слухам, достоверность которых мы
                не можем проверить, в середине 1970-х у него
                начались проблемы со здоровьем, связанные с
                приемом лекарственных препаратов, возможно, в
                сочетании с алкоголем. Закономерным развитием этой
                темы стало то, что случилось тридцать лет назад.

                Элвис умер «классической рок-н-ролльной смертью»:
                вспомним Джима Моррисона, Джона Бонэма и многих
                других. Официальная версия - сердечный приступ.
                Можно верить этому, можно сомневаться.

                Он трижды получал премию «Грэмми», оставил после
                себя несколько десятков альбомов, почти тридцать
                фильмов и единственную дочь. Его творчество
                определило судьбу целого поколения музыкантов по
                обе стороны Атлантики. Именно в его исполнении мы
                и сейчас, вздрагивая от каждой ноты, слушаем «Blue
                suede shoes», «My baby left me», «Money Honey»,
                «All shook up», «Love me», «King Creole», «One
                night», «Treat me nice», «I need you so» и другие
                композиции, ставшие бессмертными благодаря его
                уникальному таланту.

Автор: Марина Середа
---------------------

Голос Америки
Культура - Новая Газета
Алексей Поликовский
16.12.2015
 
Синатра говорил, что у него как певца есть всего одно свойство: он честный
 
Мальчик Фрэнки проучился в школе 47 дней, потом его выгнали за хулиганство. Он работал курьером, официантом, выпивал, приставал к женщинам и пел. Пел утром на работе, пел вечером дома, пел на улице, просто так, для удовольствия. Потом начал петь в барах. Микрофона там не было, он пел разные песенки в мегафон. Публика орала от восторга и швыряла ему в мегафон монетки.
 
Так начинал величайший певец Америки, мягкий голос которого обволакивает весь ее XX век. Этот голос слышен повсюду, он звучит из хрипящего репродуктора в хижине лесника и струится в мраморных покоях миллионера Хьюза. Он звучит в миллионах американских домов и наполняет счастьем миллионы американских душ, для которых «Фрэнки» и «голос» — слова-синонимы.
 
С самого низа поднялся он, из бедности городка Хобокена, построенного на земле, которую когда-то белый капитан купил у индейцев, поклонявшихся черепахе. Мама его делала нелегальные аборты, папа был иногда докером, иногда рабочим, иногда боксером в побоищах, которые устраивались на ринге, поставленном на заднем дворе. Поднялся до собственного особняка с бассейном в форме рояля, до золотой сцены в Лас-Вегасе, до черной шелковой бабочки, до галстука с женскими головками, до смокинга с атласными лацканами, до акций компании, производящей ракеты, до обеда с президентом Кеннеди (и фотосессий с главарями мафии).
 
Папа его дрался на ринге, и Фрэнки тоже дрался. Он был в папу, низкорослый и с нравом боевого петуха. Однажды он подрался в фешенебельном отеле с постояльцем, потом получил в лоб от полицейского. Вершиной его драчливости и супербоем стала драка с директором отеля «Sands»: 64 кг и 1 м 67 см Фрэнка Синатры против 108 кг и 1 м 94 см директора. Директор выбил ему зубы, и знаменитый певец отправился лечиться от депрессии.
 
Синатра не скрывал, что всю жизнь страдал от депрессий. Его все ввергало в депрессии: погода, люди, деньги, женщины, дети, политика, пресса, свадьбы, разводы, собственная жизнь. Он пил, чтобы хоть как-то смягчить этот мрак, пил сурово, так, что виски пропитывал все его маленькое тело. Удивительно, что в этом психованном человеке, носившем черную фетровую шляпу на затылке, не менее 18 раз за жизнь помышлявшем бросить сцену и один раз даже думавшем отравиться газом, были такая удивительная гармония голоса и такое отличное чувство юмора.
 
Голос его, плавный и мягкий, проникающий и обволакивающий, завораживает. В этом голосе великое достоинство благородного человека. В этом голосе нет и тени той шпанистой манеры, в которой он иногда общался с людьми, нет никакого подобострастия, которое чудилось в его обычае вечно липнуть к сильным мира сего, к политикам, к денежным мешкам, к воротилам, к боссам мафии. Это голос достоинства и любви, голос грусти и любви, голос счастья и любви, голос гордости и любви, и ничего нельзя с этим поделать.
 
Сам он говорил, что у него как певца есть всего одно свойство: он честный. И он верит в то, что поет.
 
Он верил в Америку, это безусловно. Все его песни, и знаменитая New York, New York, и прекрасная песня о снеге Let It Snow, и романтическая Strangers in the Night, — все они об Америке, лежащей между двух океанов, о ее красоте и силе, о ее мужчинах с небритыми скулами и бесконечной верой в себя, о ее женщинах с волосами цвета ржи и нежным запахом яблока, который источают их плечи. Этот прожженный, знающий все ходы и выходы в шоу-бизнесе, неоднократно замеченный в циничных выходках, трезвый в делах, хотя и пьяный в жизни человек в своем голосе, в своих песнях был романтиком высшей пробы и лирическим героем без страха и упрека. И он таким и был.
 
У него было чувство юмора, которое смягчало все его беды, скандалы и помпезные успехи. Он носил спортивную куртку, на спине которой было написано «Тренер сборной США по алкоголизму». Он цитировал Библию, утверждавшую, что следует любить врагов, и спрашивал, что же делать, если враг его — виски Jack Daniels. В его заповедях жизни была ирония с самоиронией пополам. «Никогда не зевайте перед леди». «Костюм, шляпа, хорошая работа и одинокое пьянство по выходным — вот что украшает мужчину». «Идеальный возраст для вступления в брак для мужчины - это девяносто лет, за две минуты до смерти». Такими высказываниями усыпан его длинный, занявший 82 года жизненный путь, пролегший от холодной зимы Нью-Джерси до жаркого лета Лос-Анджелеса. По дороге он посетил многие места, например, Рио-де-Жанейро, где дал концерт на «Маракане» перед 175 тысячами человек.
 
Нот Фрэнк Синатра не знал, но это не мешало ему глубоко понимать и остро чувствовать музыку. Он слушал Яшу Хейфица и восхищался Паваротти. Рок, захвативший мир в начале 60-х, он не любил, и это понятно: обкурившиеся молодые люди с длинными волосами, в расхристанных одеждах, сходившие с ума под рев своих гитар, казались ему неряшливыми, дергаными, поганящими сцену и мир своими воплями и криками. Они отвечали ему тем же: в мире рока герой эстрады Синатра не существовал. Но когда прошло много лет и его уже не было на земле, Боб Дилан вдруг выпустил диск с его песнями и сказал, что любил их всю жизнь, с той поры, когда мальчиком в отчем доме слушал их.
---------------------

Джордж Мартин — этот музыкальный алхимик в точных пропорциях смешивал в музыке The Beatles авангард и традицию
Авторские колонки - Новая Газета
Алексей Поликовский
30.03.2016

Если добавить скрипку…

Вечером 6 июня 1962 года The Beatles приехали во вторую студию Abbey Road. Это была первая настоящая запись в их жизни. С семи до десяти они записали Besamo Mucho, Love Me Do, PS I Love You и Ask Me Why. После того как работа была закончена, к четырем ливерпульским партизанам, еще недавно прыгавшим в гамбургском кабаке с крышками от унитазов на шеях, подошел высокий господин с зачесанными назад волосами и при галстуке и спросил их тоном старожила, опекающего новичков: все ли им тут понравилось? «Нет, не все - твой галстук, например», — отвечал ему самый молодой из них, мальчишка Джордж, и все четверо тут же зашлись смехом в своем фирменном стиле. Самое важное, однако, было в том, что шутка понравилась и господину с галстуком.

Это был Джордж Мартин, которому предстояло стать продюсером всех альбомов The Beatles, за исключением Let It Be. В момент встречи с веселыми, смешливыми, беспрерывно сочиняющими музыку, выдающими десять идей в десять минут мальчишками ему было 36 лет. Он с детства был одержим музыкой, очарован и восхищен ею. Сам он играл на фортепьяно и гобое. Одним из самых сильных впечатлений его ранних лет был концерт симфонического оркестра, во время которого его постиг катарсис. Он видел перед собой девяносто музыкантов, видел золото труб и дерево скрипок, знал, что звук возникает с помощью легких человека и струн, сделанных из овечьих кишок, но все это знание оказывалось горсткой пустых фактов перед парящим в воздухе сияющим облаком великолепной и таинственной музыки. Рахманинов был его кумиром. Равель его восхищал. И этот человек стал продюсером четырех небрежно одевавшихся, пивших пиво в столовках, игравших грязный и шумный рок самоучек.

Вот уже много десятилетий идет спор о том, кто был «пятым битлом». На это почетное звание претендует Стю Сатклифф, умерший, когда группа еще играла в Гамбурге, а также ударник Пит Бест, уволенный из группы за нелюдимый нрав. А может быть, это Джимми Никол, заменявший Ринго на концертах 1964 года? Или пианист Билли Престон, веселый человек с круглым кустом волос на голове, смягчавший конфликты в группе в конце ее существования и игравший на записи альбома Abbey Road? Что касается Джорджа Мартина, то этому сдержанному, ироничному, деловому английскому джентльмену с идеальным слухом и большими познаниями в искусстве композиции никогда не приходило в голову называть себя «пятым битлом» — зато это часто делали другие. И на то есть причины.

Когда Джордж Мартин сказал жене, что будет продюсером мальчишек из Ливерпуля, она очень сильно расстроилась. Она считала, что человек с его знаниями, способностями и высокой музыкальной культурой достоин лучшего. Но Мартин сразу понял, как они талантливы. Сейчас нам кажется это очевидным — подумаешь, понял, что The Beatles талантливы! — но тогда очевидно было только то, что компания Decca, где они играли на прослушивании, забраковала их. В гитарных наигрышах, которые показывал ему симпатичный смешливый Пол, этот серьезный человек сразу услышал то, чем они должны стать: великолепными, потрясающими песнями, которые полюбит весь мир.

Невозможно скальпелем разрезать музыку на части, и нет таких весов, чтобы взвесить вклад каждого. Но точно известно, что в In My Life Джордж Мартин играл на клавесине, а для Yesterday предложил струнный квартет. Это показалось Маккартни странным и даже нелепым решением, потому что они были крутая рок-группа с гитарами и косяками, а скрипки принадлежали к миру оперных арий и пирожных безе. Но Мартин умел убеждать без нажима, исправлять без нотаций. Симфоническое звучание, сложные записи сразу на два четырехдорожечных магнитофона, что по тем временам было чудом техники, пленка, запущенная задом наперед, влияние Баха и музыки Возрождения, — этот музыкальный алхимик и тихий обитатель студий в точных пропорциях смешивал в музыке The Beatles авангард и традицию.

Мартин был человеком студии, человеком, жившим в студии. Это был его мир, мир ковров и звукопоглощающих стен, огромных пультов с рычажками, стеклянных перегородок и больших, плотно облегающих уши наушников. Он знал все студии Abbey Road в их неповторимых особенностях. Так другие знают людей. Он любил движение руки, медленно передвигающей тумблер на пульте и тем самым создающей новое качество звука. Собственно говоря, он всю свою жизнь прожил среди разных звуков, среди тональностей и гармоний, среди мелодий и ритмов — это и была среда его обитания. И только Джордж Мартин имел право сказать Полу Маккартни, принесшему новые песни: «Знаешь, этими песнями ты меня не удивил».

Галстук, который не понравился Харрисону при их первой встрече, был продан на благотворительном аукционе. Мальчишки, которые волновались перед первой записью в студии, стали взрослыми людьми со своими собственными и отдельными интересами. Когда уже все развалилось и летело к чертям и The Beatles дали свой последний концерт на крыше студии Abbey Road, через 42 минуты после начала прерванный полицией, тот самый концерт, где Ринго сидит за барабанами в красном пальто своей жены, а Алан Парсонс натягивает на микрофоны колготки, чтобы обезопасить их от воя ветра, — тогда Джон сказал одну из своих острых, ехидных фраз, на которые всегда был мастер. «Я хотел бы сказать спасибо от имени группы и себя, и я надеюсь, что мы прошли прослушивание». К тому времени они выпустили уже несколько сотен миллионов альбомов и были известны нескольким миллиардам людей, но первое прослушивание их песни всегда проходили у того, кого они на Magical Mystery Tour назвали Big George Martin.

Существует американский вариант альбома A Hard Days Night, выпущенный в красном конверте компанией United Artists. Щедрые The Beatles убрали из альбома пять песен и отдали это место своему продюсеру, который сделал аранжировки нескольких битловских вещей и записал их с оркестром. Высокий сдержанный джентльмен слышал в музыке своих великих друзей что-то такое, чего до конца, до последней глубины не слышали даже они. В And I Love Her, как ее услышал, аранжировал и сыграл с оркестром Джордж Мартин, есть такая неземная нежность, что небо делается светлым и грустным и все кажется бессмысленным, кроме любви.
---------------------

Невероятная судьба жены Чарли Чаплина
Психология : Мир женщины : Subscribe.Ru

Она всегда была в тени великого Чаплина. Его жена, мать его восьмерых детей, верная спутница последних тридцати пяти лет его жизни. О судьбе Уны Чаплин "Снобу" рассказал ее старший сын Майкл

- А вы знаете, что в отеле, где мы только что разговаривали, в свое время останавливался Достоевский? И именно там он написал первые страницы "Идиота"? - спрашивает меня Майкл Чаплин.

- Нет, не знала.

По набережной гулял сильный ветер, даже крепкие платаны сгибались под его порывами. Истерично кричали чайки, спускался туман. Неминуемо быть дождю. Ветер ожесточенно ворошил седую, как снег, шевелюру Майкла, он напоминал в эти минуты удивленного старого Чаплина. Только не на киноэкране, а в реальной жизни.

Стало смеркаться, Майкл предложил пройтись. С рю д’Итали, на которой расположен отель 1842 года постройки, через веранду выходим прямо на берег. К озеру, лебедям, горам и вечернему туману.

- Веве возник как случайный вариант. Папа был тут проездом, но когда увидел горы, озеро, услышал тишину, понял, что останется здесь навсегда, - сказал Майкл.

Восемь детей Чаплина после смерти отца разъехались, и лишь Майкл остался. Тут он до последнего был с матерью. От Женевы городок Веве отделяют девяносто километров. Чаплин провел здесь последние годы жизни, сюда приходили письма со всего мира с пометкой For Chaplin. Somewhere in Switzerland. Здесь он был похоронен, здесь оставалась его вдова Уна, пережившая мужа на четырнадцать лет.

Майкл кутается в свой длинный красный шарф:

- Вот на этой набережной, где мы сейчас стоим, мама выгуливала отца в любую погоду. Сажала в инвалидное кресло и катала туда и обратно вдоль моря.

Да, вспоминаю фотографии папарацци: молодая женщина, одетая, как пожилая дама, в очках, со стянутыми в пучок волосами, осторожно везет впереди себя пациента. Восьмидесятилетний старец облачен в парадный костюм, шляпку, из кармана выглядывает накрахмаленный платок, в руке трость. Есть и другой вариант фото: голова Чаплина запрокинута назад, рот открыт в остановившемся крике. Жутко. И вот теперь на этой аллее стоим мы с Майклом. Сейчас она безлюдна и плотно завалена осенними листьями. Чуть поодаль, в кустах, прячется статуя Чарли. Человечек в котелке взирает на нелепую гигантскую вилку, воткнутую в мелководье прямо напротив него. Вилка - символ Музея питания, который расположен неподалеку. Вечно голодный нищий Бродяжка и эта вилка совершенно не сочетаются вместе. Майкл смеется моему замечанию, напоминая, что всего в тридцати километрах отсюда находится другой символ довольства и сытости - фабрика шоколада Cailler. Тоже вроде как насмешка над нищим Чарли, разве нет? Ну хорошо, с папой все ясно. В Веве его помнит каждый камень. А где следы Уны?

Майкл рассказывает историю. В саду родителей стоял дуб, давно погибший. Но Чарли и Уна запрещали его рубить, ведь высоко-высоко в ветках гнездилось сразу несколько семей сов. Тот дуб по сей день там, хотя ни Уны, ни Чарли уже давно нет на свете. Возможно, это и есть памятник Уне?

Королева фей

Ее отец - нобелевский лауреат, драматург Юджин О’Нил. За ней ухаживали Сэлинджер, Орсон Уэллс, Дэвид Боуи. Она дружила с Жаклин Кеннеди, Грэмом Грином и Труменом Капоте. Но ее единственным мужем и любовью всей жизни был Чарли Чаплин. Благодаря редкой красоте она производила фурор, появляясь в обществе. Уна мечтала сделать актерскую карьеру. Она также могла стать писательницей. Но, выйдя замуж, совершенно сознательно поставила крест на всех своих грезах и планах. В провинциальном швейцарском городке она часами катала старенького Чаплина на инвалидном кресле, и если к ней подходили с комплиментами прохожие, опускала голову, отступала на шаг, махала рукой: "Обращайтесь только к нему, я всего лишь жена!"

Согласно кельтским легендам, "Уной" звалась королева фей. Ее бабушка Мэри Эллен, страдавшая от неизлечимой болезни, много раз пыталась покончить с собой. Отец Юджин прошел все этапы саморазрушения. В двадцать четыре года у него обнаружили туберкулез, и в больнице он начал писать. В своем творчестве изживал внутренних демонов, в реальности - мучил ими близких. Когда на свет появилась дочка Уна, Юджин по старинной ирландской традиции загадал желание, записал на листке, сложил и спрятал в бутылку, чтобы открыть на ее двадцатилетие. Но сосуд в итоге потерялся, и Уна так никогда не узнала, что пожелал ей отец. После развода родителей Уна и ее брат Шейн остались жить с матерью. Первое время Юджин поддерживал с детьми какие-то отношения в форме переписки, но со временем забыл о них в затяжных путешествиях по Азии и Европе. Говорят, Уна искала фотографии отца в газетах, а когда слышала о нем по радио, начинала плакать навзрыд и звать его. Несмотря на возникшее отчуждение, она все равно упорно продолжала писать отцу, рассказывая в письмах о здоровье домашних животных, учебе в школе, своих постоянных простудах, полном лунном затмении 6 сентября 1931 года, особом аромате роз, высаженных заботливыми руками матери у их дома в Пойнт-Плезант. (Не потому ли в своем швейцарском саду Уна всегда будет разводить розы?) Отец не отвечал. В 1941 году у него обострится болезнь Паркинсона.

Детство Уны прошло без друзей, среди книг и фильмов. В 1940 году мать перевезла детей в Нью-Йорк, где для всех началась новая жизнь. Уна попала в энергичный круговорот событий. Ею увлекся молодой писатель Сэлинджер. Девушка снимала квартиру на Парк-авеню и блистала в светском обществе. На улице люди оборачивались ей вслед. Стройная, с длинными черными волосами, огромными глазами и улыбкой в пол-лица. Ее постоянно фотографировали для модных журналов, прочили карьеру манекенщицы. Фотографии красавицы в компании известных кавалеров мелькали в колонке светских новостей New York Post. Она даже получила титул "Дебютантка года". Среди близких друзей девушки появляется начинающий литератор Трумен Капоте. Он сопровождает Уну в Stork Club, в El Morocco, на джазовые концерты, танцы, они гуляют порой до трех часов утра. Уна станет прототипом Холли Голайтли, героини его романа "Завтрак у Тиффани".

Уна снимается для рекламы косметических брендов Helena Rubinstein и Elizabeth Arden, зарабатывает порой до четырехсот долларов в неделю. Рекламирует сумки, одежду, шампуни, крем. Для рекламы мыла Woodbury Facial Soap позирует в купальнике у бассейна с импозантным мужчиной.

Неожиданно после долгих лет молчания прорезается отец. Богемные похождения дочери приводят Юджина в бешенство. Он жалуется друзьям: "Мне противно ее легковесное поведение. Я бы хотел, чтобы дочь служила медсестрой в Красном Кресте, а не дебоширила в свете. Боже, освободи меня от таких детей!" (из письма Роберту Сиску 24 апреля 1942 года). Адвокату Гарри Вайнбергеру 12 мая того же года: "поведение Уны кажется глупой показухой. Считаю непростительными столь вульгарное поведение и славу посетительницы модных клубов!"

Пишет он и дочери, унижает и оскорбляет, стыдит и высмеивает: Уна позорит его имя! Отношение отца расстраивает девушку, она пытается оправдаться, признается в желании заняться актерской карьерой, мечтает поступить на драматические курсы при The Neighborhood Playhouse. Отец запрещает. Другу Вайнбергеру расписывает по пунктам причины:

"Я всегда был против ее желания выступать на сцене. Если у людей есть талант, способности, то это хороший путь. Но я уверен, что у Уны нет ни того ни другого.
Талант проявляется задолго до поступления в театральную школу, во время участия в маленьких постановках. Она никогда ни в чем подобном себя не показывала.
Я уверен, что ее так называемое желание стать актрисой - всего-навсего побег от жизненных трудностей, от необходимости работать и учиться. Поиск легкого пути. Уна лентяйка и бездельница, паразитирующая на моем имени. Стыдно.
Она думает, моя репутация поможет ей быстро выскочить на сцену. Глупость. Надо быть гением, чтобы доказать миру свою независимость от известной фамилии. Уна не гений. Она испорченная бездельница.
Хотел бы, чтобы дочь осознала, что в трудное военное время думать об актерской карьере - кощунство. Я не дам ни цента ей в помощь, если она ослушается…"

Узнав позицию отца, Уна села в поезд и помчалась к нему на личную встречу в Калифорнию. Уже на вокзале в Контра-Коста бросилась к телефону-автомату сообщить о приезде, но жена отца грубо заявила: тот не желает разговаривать с ней. "Все, что я вижу в тебе, - это будущее второсортной актерки, которая в один прекрасный день, осознав свою бездарность и порочность, уйдет в небытие. Думал, из тебя вырастет достойная личность, но увы, так что прощай".

Макс Рейнхардт приглашает Уну в свою труппу. Она получает предложение выступить на сцене театра Мейплвуд в Нью-Джерси, в музыкальном спектакле "Приятель Джои". Постановка провалилась, но начинающую актрису все же заметили. Она становится протеже Шерил Кроуфорд (которая в 1931 году откроет школу Group Theater вместе с Ли Страсбергом, а в 1947-м - Actor’s Studio с Элиа Казаном). Шерил называла Уну "ирландским эльфом" и всячески расхваливала ее уникальную красоту коллегам. В 1942 году она убедила девушку попытать счастья в Голливуде. "Фабрика звезд" находилась на закате своего золотого века, хотя и выпускала ежегодно семьсот пятьдесят фильмов. СМИ пестрели материалами о кинозвездах Гэри Купере, Джин Харлоу, Спенсере Трейси, Чарльзе Лоутоне, Марлен Дитрих. Уна была очарована роскошным Сансет-бульваром, посещала популярное заведение Chez Schwab, нашла себе агента Мину Уоллас, в свое время открывшую Кларка Гейбла. Мина водит девушку по мероприятиям, на одном из которых в нее влюбляется двадцатишестилетний Орсон Уэллс. Как-то вечером в Earl Carroll’s Restaurant Уэллс предлагает подруге игру, сообщает, что обладает редким умением расшифровывать линии рук и предсказывать будущее. Уна протягивает ему ладонь: "Погадай". Уэллс, явно намекая на личные планы, говорит:

- Вижу огромную любовь и скорую свадьбу.

Уна ищет роли, мечтает: вот она подает реплику Бетт Дейвис, Клодетт Колбер, танцует с Фредом Астером. Режиссер Юджин Френке успешно пробует ее на главную роль в свой будущий фильм The Girl from Leningrad. Он называет Уну второй Вивьен Ли. 30 октября 1942 года Мина Уоллас назначает Уне встречу с Чарли Чаплином. Он тогда готовился к съемкам фильма "Призрак и действительность", искал актрису на главную роль.

Лолита

К моменту их встречи Чаплин уже снял свои главные шедевры "Малыш", "Цирк", "Огни большого города", "Диктатор". Он давно обосновался в Америке и имел прочный статус кинозвезды первой величины. Он пережил разводы, тягу к самоубийству, заработал славу маниакального соблазнителя. Его постоянно окружали женщины. СМИ чернили его имя, дотошно роясь в скандальных связях и судебном процессе, устроенном юной актрисой Джоан Бэрри, пытавшейся доказать, что Чаплин был отцом ее ребенка. В прошлом Чарльза - три брака с малолетками. Только недавно биограф артиста Надия Мэфла выпустила исследовательскую книжку о нравах прежних лет и любовной жизни Чаплина на их фоне. Мэфла впервые открыто заявила о патологических пристрастиях Чаплина, наверняка попавшего бы под арест в "новые времена". Первой его любовью была четырнадцатилетняя Хетти Келли (ему девятнадцать). Первой женой - шестнадцатилетняя Милдред Харрис (ему двадцать девять лет). Если верить другому биографу - Джойс Милтон, отношения тридцатитрехлетнего актера с его второй шестнадцатилетней женой Литой Грей легли в основу романа Набокова "Лолита". С семнадцатилетней Уной Чаплина разделяли тридцать шесть лет.

В те дни Чаплин находился в депрессивном состоянии, разводился с третьей женой Полетт Годдар, но при этом появлялся на публике сразу с двумя юными красавицами - Кэрол Лэндис и Хеди Ламарр. Разуверившийся в любви, одинокий, он разучился улыбаться, пытался забыться в работе, с головой погрузившись в новый проект "Призрак и действительность". Корректировал сценарий, отсматривал натуру и щепетильно выбирал актеров. Когда Мина порекомендовала дочку самого О’Нила, Чаплин спросил:

- А она хоть играть умеет?

- Устройте ей пробы.

Любовь возникла мгновенно. С первого взгляда Уна поняла, что будет любить этого человека до конца своих дней. Понимание было вне всякой логики. Как данность. Чаплин ощутил похожее. В циничном взрослом мужчине Уна зажгла огонь надежды начать жизнь с белого листа. Они стали встречаться. Не могли наговориться, не могли расстаться даже ненадолго. Он читал ей наизусть своих любимых английских поэтов, играл на пианино и пел часами, в домашнем кинотеатре показывал свои старые фильмы, комментировал сценки, показывал фокусы, разыгрывал экранные гэги. В отношениях с Чаплином Уна обрела не только возлюбленного, но и потерянного отца. Прежде жены-актрисы требовали от него ролей, денег, протекции. Уна не просила ничего, она полностью посвятила себя Чарли. Никто до нее не мог дать ему столь самоотверженной, бескорыстной, безусловной любви, в которой он так нуждался.

16 июня 1943 года они поженились. Голливуд вовсю смеялся над новоиспеченным молодоженом, называя Чаплина Синей Бородой и Дон Жуаном.

Переступив порог чаплинского особняка на Саммит-Драйв, Уна тотчас же начала наводить в нем порядок. Убедила мужа выбросить тяжелую старомодную мебель, приобрести светлую и современную. Перекрасила стены в белый цвет, всюду расставила горшки с цветами. Организовала цветущие клумбы под всеми окнами виллы. Категорически вычеркнула из меню неприхотливые блюда старой английской кухни, предложив рецепты из модных поваренных книг. Комнаты наполнились ароматами специй. Она затребовала у персонала бумаги по коммунальным платежам и бытовым расходам, взяла под контроль содержание дома. Саммит-Драйв посвежел и задышал розами, гортензиями и ванилью. Консервативный Чаплин, запрещавший прислуге передвигать мебель и перекладывать вещи, ненавидящий посторонние запахи и никогда не разрешавший ставить цветы в доме, доверился Уне во всем. Он безропотно ел новые блюда, засыпал рядом с пряными розами, вечерами сидел, взяв ее за руки, на террасе, разговаривая допоздна. Супруги редко бывали в свете, предпочитая проводить время вдвоем дома. Иногда они принимали гостей: Эррола Флинна, Хамфри Богарта, Джоан Фонтейн, Артура Рубинштейна, Рахманинова, Горовица, Стравинского. Приглашенные запомнили Уну кроткой и скромной, с неизменной улыбкой. Рождение детей не испортило ее фигуру. Черные волосы, белоснежная кожа, утонченное лицо, огромные глаза, как два маленьких неба. И никакой косметики. Продюсеры говорили: если бы Уне удалось сделать карьеру актрисы, она стала бы королевой экрана. Уна не привлекала всеобщее внимание, не участвовала в общей беседе и ничего не делала громко. Она тихо сидела рядом с мужем, опустив глаза. Сидела и не произносила ни единого слова. Грета Гарбо называла ее "молчаливым олененком".

Интересно прочитать интервью Чаплина тех лет.

- Вы счастливы?
- Очень. Если бы только встретил Уну в юности! Скольких бы драм избежал. Я так сильно люблю жену… без нее погиб бы. Она не только моя любовь, моя жена и мать моих детей. Она мое убежище.
- Тогда почему ваши фильмы продолжают грустно заканчиваться?
- Мои фильмы всегда хорошо заканчиваются. Бродяжка, пережив невзгоды,
пожимал плечами, чуть взмахивал ботинком и улыбался - для меня лично это жесты надежды. Даже умирая в "Огнях рампы", мой герой уходит счастливым, потому что знает - у любимой все сложится хорошо. А его время закончилось, он старик. Зритель плачет, но не горькими слезами. Это светлый конец. Конец как надежда на продолжение жизни в новом качестве.

7 марта 1944 года Уна родила сына Майкла. Первого из… восьми малышей! Последний ребенок появился на свет, когда Чаплину было уже семьдесят три.

Годы напролет Уна упорно писала отцу, но тот не открывал письма дочери, складывал их в коробку. О его смерти она узнала из газет, а вдова не предупредила родственников о дате и месте похорон, так что никто из близких не смог с ним проститься. Согласно завещанию, драматург ничего не оставил своим детям.

В 1952 году Чаплин решает осесть в Швейцарии. Покупает поместье в городке Веве, в Корсье-Сюр-Веве. Тринадцать гектаров земли. Лес, фруктовый сад, солнечное поле. Дом постройки 1840 года смотрит на два столетних кедра и горизонт с заснеженными горами. Майкл говорит об этом славном месте, как о земном рае. Даже номер телефона помнит: 51-03-51. У каждого из домочадцев появилось личное пространство. Комната Уны на втором этаже располагалась по соседству с мужем. Окна выходили в сад. Здесь Уна отдыхала, вела дневник, проверяла счета и расходы. Здесь же она пряталась, когда у старого мужа начинались припадки бешенства. (Чаплин учинил скандал рабочим, делавшим кладку в открытом бассейне: "Уберите эти серые плитки! Бассейн похож на кладбище! Я не  хочу, чтобы мои дети купались на  кладбище!") Его любимый досуг - теннис - вскоре стал для домочадцев испытанием. Он болезненно реагировал на свои проигрыши, кричал, устраивал истерики. Уна рекомендовала друзьям подыгрывать Чаплину, то есть проигрывать. Из великого артиста он превратился в обыкновенного дедушку с типичными старческими комплексами.

Чарли постоянно баловал жену дорогими подарками. Любил дарить платья и костюмы Chanel, которые подбирал по своему вкусу. Уна вешала обновки в шкаф и… никогда не надевала. Повода наряжаться не было. Жизнь проходила в служении и бытовых заботах. Но она была счастлива и бесконечно писала об этом друзьям. Многие из них настоятельно рекомендовали ей серьезно заняться литературным трудом. Она пропускала мимо ушей советы и предложения, уводившие ее от забот о муже. Уна описывала прогулки с Чарли по парку, рождение птенцов на знакомых деревьях (они оставляли на кочках орешки для белок, насвистывали в такт птицам), радости удачного урожая на своем огороде. Майкл помнит, как часто видел их сидящими рядом в салоне. Родители смотрели на огонь в камине, держались за руки и молчали. Они постоянно держались за руки - дома, на людях. Часто целовались. У слуги Джино, например, даже появилась привычка дежурно кашлять, заранее сообщая хозяевам о своем появлении.

Уна не покидала мужа даже во время съемок. Пока Чаплин работал перед камерами, она сидела в стороне и вязала. После каждого дубля он подходил и спрашивал мнение о сыгранном эпизоде.

"Путешествовать с отцом было настоящим испытанием, - говорит Майкл. - Папа не имел при себе наличных денег, не знал, где у него что лежит, забывал дома паспорт. Он единственный в семье, кто так и не выучил французский, живя в Швейцарии. Мама руководила всем, как дирижер. Существование семейства было невозможным без ее контроля. Она была в курсе всех технических новинок, быстро их осваивала, наполняла дом современными механизмами. Она грамотно инвестировала огромное состояние отца. Додумалась, например, вложить деньги в сигареты и памперсы, самые популярные направления в бизнесе, тем самым удвоив его состояние. Отец жаловался на холод в доме? Она установила дополнительные батареи. Его раздражали многочисленные лестницы между этажами? Уна построила домашний лифт. Не любит телевизор? Она его выбросила. Не выносит шум? Все облачились в специальные мягкие тапочки или снимали их, проходя босиком мимо его кабинета. Ему нравятся особые пирожные, не такие, как все мы любим? В холодильнике будет специальная полка для “пирожных папы”, к которым никто из нас не смел прикасаться".

Каждое утро, поднимаясь на заре раньше слуг, Уна готовила завтрак для себя и мужа: черный кофе, стакан сока, тосты, апельсиновый мармелад, яичницу-болтунью с курятиной или беконом. Относила поднос к нему в спальню, открывала окно, выходящее в лесной парк, садилась рядом. Потом спускалась вниз, следила за расписанием: с семи до двенадцати утра муж читал газеты, затем приступал к работе. Писал новый сценарий, музицировал, редактировал свои мемуары. В зависимости от погоды - у себя в кабинете, библиотеке, на веранде или в саду. Ближе к четырем дня он шел играть в теннис с личным тренером. После - бассейн (воду запрещал подогревать даже в прохладные дни). Когда дети возвращались из школы, семья собиралась в гостиной за обедом, после которого Чаплин опять шел работать в кабинет. Ближе к шести вечера принимал посетителей: частного лондонского портного, музыкального редактора или звукорежиссера, секретаря, журналистов. Иногда они с Уной выходили в город, сидели в кафе L’Auberge de l’Onde, пропускали рюмку Pernod или джина с тоником. Иногда катались по улочкам на Bentley. Поздним вечером Чаплин опять поднимался в кабинет, писал, сочинял музыку. На дом и парк опускались сумерки, зажигались необычные уличные фонари, привезенные из Венеции. Их мягкий свет выхватывал из мрака грузные фигуры белой садовой мебели, напоминавшие причудливых существ, затаившихся в тишине.

Одно время в доме начали раздаваться таинственные звуки, по комнатам распространялся неприятный запах. Чаплин был уверен - где-то прорвало трубу или сдохла крыса. Вызванные сантехники ничего не нашли. Уна предположила, что в доме призрак. Стала изучать судьбы прошлых владельцев, выстраивать версию. Дети обожали страшилки о некой вдове, загадочно пропавшей где-то в здешних местах и упорно возвращавшейся, чтобы отыскать виновников ее смерти и отомстить. Но вскоре и звуки, и запахи исчезли, все забылось. История нашла свое продолжение много позже. Майкл рассказал мне, что после смерти Уны какое-то время жил и хозяйничал в доме один. Однажды, летом 2000 года, гуляя, обнаружил прямо за теннисным кортом отца старую могилу с двумя трупами - обезглавленной женщины и мужчины с веревкой на шее. Откуда они взялись, так и не выяснилось.

Пока дом жил своим счастьем, внешний мир вовсю жалел молодую женщину. Журналисты не верили в неравный брак и искали компромат. Но безрезультатно. Никому из них так и не удалось добыть улики, подтверждающие ее измену мужу-старику. Никакие сплетни не ходили за спиной миссис Чаплин. Никакие любовники не прятались в ее платяных шкафах. Майкл вспоминает: "Однажды вечером увидел родителей, танцующих совсем одних импровизированное танго в салоне. Папа изящно вел маму, кружил. Она смеялась, боясь не попасть в такт или потерять туфельку. Он не сводил с нее глаз, а она - с него. Заметив меня, отец “пожаловался”: “Она забрала лучшие годы моей жизни!”"

Сломанная жизнь

"Постарел папа резко, в один день, - вспоминает Майкл. - Еще вчера был таким бодрым и вдруг подряхлел, замолчал, остановился, сник. Случилось это, когда ему исполнилось семьдесят пять лет. Он сдал разом. Для мамы это стало ударом, ведь она была в расцвете сил. Ей было всего сорок. Папа замкнулся в себе, подолгу сидел, ничего не говоря, насупившись, в дальнем углу гостиной. Будто погрузился в мир, куда никому не было доступа. Обидчивым стал. Все прятали от него глаза, старались не акцентировать на нем внимание. Жалели маму, а она всем весело отвечала: “Когда я была молодая, Чарли заботился обо мне. Теперь настал мой час опекать его”. Они провели вместе счастливые двадцать пять лет, и теперь пришел час тяжких испытаний. Когда его окончательно парализовало после серии ударов, мама прогнала сиделок и стала сама ухаживать за ним. И лишь падая от усталости, позволяла ненадолго подменять себя дежурной медсестре. Папино лицо, прежде такое подвижное, с горящими глазами, теперь будто окаменело, застыло в трагической маске. Если мама отлучалась, у него начиналась истерика, он кричал: “Где Уна? Куда делась?” Даже если она выходила из комнаты всего на пару минут, он начинал чувствовать себя в опасности. Мама понимала, что он умирает и цепляется за жизнь через нее. Каждый день она усаживала его в инвалидное кресло, заботливо укутывала ноги теплым пледом, застегивала до последней пуговички пальто и выкатывала гулять. Они часами колесили по этой набережной, по тем улочкам (Майкл махнул в сторону), они сидели тут, на берегу, у озера, смотрели на горы. Дома она кормила его с ложки, как младенца. Дикция отца стала невнятной, только мама понимала, что он говорил".

Дом тоже старел и приходил в упадок. В бассейне, например, уже давно не было воды - на дно Уна бросала еду для бродячих животных. Чаплин умер во сне, в рождественскую ночь 1977 года. Согласно завещанию, все свое состояние он оставил жене.

…Дети выросли и разъехались кто куда со своими семьями, Уна осталась одна. По городу поползли слухи, что вдова начала пить.

"О том, что мама пьет, догадывались многие из нас. Фирменный недуг О’Нилов! Фирменное прибежище! Алкоголь для мамы был чем-то вроде лекарства от страха. Я знаю, что она начала пить давно, еще при жизни отца. А потом пила все четырнадцать лет, которые провела без него. Ее пристрастие к алкоголю никак не вязалось с образом тонкой, мягкой, духовной женщины! Возможно, выпивка помогала держаться, исполнять роль сиделки подле угасающего любимого. Она ведь понимала, что он уходит, остановить его невозможно, и эта невозможность ее убивала, - говорит Майкл. - Днями напролет она писала дневник. Незадолго до смерти мама отдала его нам: “Вы можете его прочесть, но потом сожгите”. Я не осилил более двух страниц. Слишком откровенно. Мне стало страшно. Думаю, когда умер папа, мама тоже умерла. Мы исполнили ее волю и сожгли все записи".

Уна пыталась жить. Днями напролет в кабинете мужа она разбирала фотографии, вещи Чарли, книги, просто сидела в его любимом кресле, уставившись в одну точку. Блуждала по парку, кормила белок, делала очередной никчемный ремонт. Поднималась на рассвете, ложилась рано. Мучилась от бессонницы. Ее навещали друзья - Грэм Грин, Майкл Джексон. Иногда вылетала по делам. Подруга и помощница Бетти Тетрик вспоминала, что во время полета Уна всегда нащупывала в сумочке перчатку Чаплина. Она сжимала ее так, будто внутри нее была твердая рука. Так и сидела все путешествие.

Алкоголь творил чудеса. Успокаивал, мирил с действительностью. Уна понимала, что больше никому не нужна. Профессии у нее никакой не было, да и дел особых тоже. Спрятаться за работу не получалось. Призванием своим она сделала служение мужу. Он умер, и умер мир вокруг.

Однажды сын Юджин решил познакомить мать с коллегой по работе, англичанином Дэвидом Боуи. Певец недавно развелся с женой, переживал депрессивный период, искал утешения в "швейцарской глубинке". Купил дом (шале Le Clos des Mesanges располагалось неподалеку от дома Чаплина на холмах), записал в Монтрё диск Lodger. Когда Дэвид пришел к Уне, влюбился, едва переступив порог, хотя она и была старше его на двадцать лет. Они стали любовниками. Друзья Уны обрадовались - ей так был необходим рядом мужчина. Причем не просто мужчина, а блистательный джентльмен, талантливый и яркий. Как Дэвид.

Боуи не покидало ощущение, что  призрак Чаплина следит за каждым их шагом: Уна вздрагивала от шумов, оборачивалась, всматриваясь в полутьму углов, будто пыталась разглядеть там силуэт покойного супруга. Спасаясь от домашнего соглядатая, Дэвид старался чаще бывать на улице или в гостях. Он познакомил Уну с семьей своего друга художника Балтуса, они навещали его в шале на Россиньере. Планируя навсегда обосноваться в Швейцарии, Боуи приобретал недвижимость: дом в Совабелене и шато в Ле-Виньяле 1900 года постройки, принадлежавшее русскому князю. Со временем он начал подозревать, что Уна спивается, требовал начать лечение. Также Дэвид упрашивал ее вернуться к актерской мечте. Он даже нашел ей режиссера Мичи Глисона, и тот после проб утвердил Уну на роль в фильме "Ломаный английский", съемки которого должны были пройти во Франции и Сенегале.

8 января 1982 года Дэвид закатывает грандиозную вечеринку в Нью-Йорке по поводу своего тридцатипятилетия, планируя официально представить приглашенному бомонду Уну как свою невесту. Но она на праздник так и не приехала. То ли в отместку, то ли с тоски, но на той вечеринке Боуи закручивает интрижку с Бьянкой Джаггер. Их отношения быстро набирают силу, он уже не хочет возвращаться в Швейцарию. Дэвид так и не понял: Уна искала не новую любовь, новое счастье, а лишь успокоение, временное забвение от боли и душевных ран. В этом она так походила на Джима Тайрона, героя пьесы своего отца "Луна для пасынков судьбы"!

Расставшись с Боуи, Уна решает покинуть Швейцарию и попытаться жить в Америке. Покупает квартиру в Нью-Йорке, дом в Калифорнии. В пятьдесят шесть лет у нее появляется новый друг, популярный актер Райан О’Нил, уже заявивший о себе в суперхите "История любви" и в фильме Стэнли Кубрика "Барри Линдон". Любовница отца очень не нравилась его пятнадцатилетней дочери Татум. Девчонка заявляла: "Этой тете просто захотелось вернуть назад свою девичью фамилию, опять стать О’Нил, и все!" Близкой подруге Кэрол Уна сообщает, что собирается выйти замуж. Свадьба так и не состоялась, они расстались, но Райан еще долго продолжал звонить Уне, сохраняя с ней душевную связь.

Уна задерживается в Нью-Йорке, возобновляет дружбу с писателем Труменом Капоте. Они сидят в уличных кафе, зависают в книжных магазинах, ходят в кино. Трумен, как и Уна, давно пьет, к тому же плотно сидит на кокаине. Он упрашивает подругу посетить с ним собрание "Общества анонимных алкоголиков", после которого они дают друг другу клятву завязать. Но вскоре оба ее нарушают. Капоте сажал Уну в красный "мустанг" и увозил кататься по пригородным шоссе. Он вел машину на скорости, пугал людей и не соблюдал правила. Прогулки были опасны, особенно когда подвыпившая Уна сама садилась за руль. Одно время они даже жили вдвоем и выпивали в квартире Капоте на 81, 870 Ю-Эн Плаза, что на углу Первой авеню и 49-й улицы. Они были вместе до самой смерти писателя 25 августа 1984 года.

Много позже Майкл, листая книгу, которую Капоте подарил матери, заметит подчеркнутые ее рукой фразы: "Ушедшее счастье оставляет после себя летучие и неустойчивые воспоминания. Лишь мрачные дни задерживаются и оседают в вас прочно".

Роман с режиссером Уолтером Бернстайном задерживает Уну в Америке. Уолтер знакомит ее с издателями, рекомендует засесть за мемуары. Подруга Жаклин Кеннеди-Онассис также просит заняться литературным трудом. Но Уна отказывается. Любовь с Бернстайном продлилась три года. Его ненадолго сменил искусствовед из швейцарской галереи. Потом Уна опять осталась одна. Продолжала пить. Скрывать свою алкогольную зависимость становилось все труднее. Появились провалы в памяти, обмороки. Ложиться в клинику она категорически отказывалась. Начала смешивать антидепрессанты с алкоголем. Однажды, скатившись с домашней лестницы, напугала детей, пришедших в гости. Они думали, что мать разбила голову. Но все обошлось.

Безвылазно сидя в Веве, Уна следила за судьбами знакомых: слышала о смерти бывшей жены Чаплина Полетт Годдар. Последняя жена отца Карлотта также умерла одна, будучи тяжело больной, в окружении стаи котов. Брат Уны Шейн спился и выбросился из окна. Ему было всего пятьдесят четыре. Уна понимала, что вполне может повторить судьбу этих неприкаянных одиночек. Весь свой дорогой гардероб она без сожаления раздала благотворительным организациям, не оставив себе ничего. Когда в ее дом проникли грабители и унесли все драгоценности, она отказывалась открывать следствие. Прислуга видит, как Уна выходит ночами в сад, долго смотрит на луну.

"В жизни случается такое - сумасшедшую историю любви обрывает смерть, и того, кто остался, накрывает полный мрак. Кому-то удается найти выход. Кому-то нет. Мама не нашла, хотя у нее были возможности начать жизнь с другими мужчинами. Впрочем, она никогда не рассматривала для себя такой выход. И знаете почему? Просто не хотела. Не хотела больше никого любить. Это было ее решение. Лишь сейчас, сам став пожилым человеком, я понял ее", - говорит Майкл.

А вот строки из письма, которое Уна послала подруге в свою последнюю зиму: "Самое страшное время суток - это утро. И не только потому, что его нет рядом. Утром ощущаю себя отяжелевшей от горя. Не получается убедить себя в том, что жизнь продолжается, и я встану, выйду из комнаты, а новый день принесет какое-то открытие. Не получается у меня ничего". Она видела свое предназначение только в любви к мужу, и вне этой любви жизнь казалась бессмысленной. Уна скончалась от рака в шестьдесят шесть лет.

"Она всегда была в тени, - говорит Майкл. - А выйдя на свет, жить не смогла. К счастью, умерла она быстро, не успела узнать свой диагноз и испугаться".

Впрочем, смерть никогда не пугала Уну. Разве она не мечтала поскорее воссоединиться с мужем? Ее похоронили рядом с ним на кладбище Меруз в Корсье-Сюр-Веве.

Из выпуска от 12-12-2016 рассылки Snob.Ru
---------------------

Когда я начал любить себя... Чарли Чаплин
Личности : Стиль жизни

Когда я начал любить себя, я понял, что тоска и страдания - это только предупредительные сигналы о том, что я живу против своей собственной истинности. Сегодня я знаю, что это называется "Подлинность".

Когда я начал любить себя, я понял, как сильно можно обидеть кого-то, если навязывать ему исполнение его же собственных желаний, когда время еще не подошло и человек еще не готов, и этот человек - я сам. Сегодня я называю это "Признание".

Когда я начал любить себя, я перестал стремиться к другой жизни и вдруг увидел, что всё, что окружает меня, приглашает меня расти. Сегодня я называю это "Зрелость".

Когда я начал любить себя, я понял, что при любых обстоятельствах я нахожусь в правильном месте в правильное время и все происходит исключительно в нужный момент, поэтому я могу быть спокоен. Теперь я называю это "Уверенность в себе".

Когда я начал любить себя, я перестал красть свое собственное время и проектировать грандиозные проекты на будущее. Сегодня я делаю только то, что приносит мне радость и счастье, то, что я люблю делать и что приводит мое сердце в радостное настроение. Я делаю это своим собственным способом и в своем собственном ритме. Сегодня я называю это "Простота".

Когда я начал любить себя, я освободился от всего, что приносит вред моему здоровью - пищи, людей, вещей, ситуаций. Всего, что тянуло меня вниз и уводило прочь от себя. Сначала я назвал это позицией здорового эгоизма. Сегодня я называю это "Любовь к самому себе".

Когда я начал любить себя, я прекратил пытаться всегда быть правым, и с тех пор я ошибаюсь меньше. Теперь я узнал, что это "Скромность".

Когда я начал любить себя, я прекратил жить прошлым и беспокоиться о будущем. Сегодня я живу только настоящим моментом, в котором все происходит. Теперь я живу каждый день, день за днем, и называю это "Осуществление".

Когда я начал любить себя, я осознал, что ум мой может расстраивать меня и что от этого можно заболеть. Но когда я объединил его с моим сердцем, мой разум стал моим ценным союзником. Сегодня я зову эту взаимосвязь "Мудрость сердца".

Нам больше не нужно бояться споров, конфронтаций или разного рода проблем с собой или с другими. Даже звезды сталкиваются, и из их столкновений рождаются новые миры. Сегодня я знаю: "Это - Жизнь".

Чарльз Чаплин. Речь на собственное 70-летие

Из выпуска от 13-01-2011 рассылки «Шаг за шагом к свободе»
---------------------

40 цитат от короля сарказма — доктора Хауса
«AdMe.ru - сайт о творчестве»

Этой осенью исполняется 10 лет с момента выхода первой серии сериала «Доктор Хаус». Это была настоящая бомба. Дико харизматичный Хаус не оставил равнодушных: кто-то его терпеть не мог за прямоту и наплевательское отношение к окружающим, а кто-то пришел в неописуемый восторг от мастерского сарказма и великолепного ума героя.

По такому случаю AdMe.ru и подготовил для вас 40 примеров отборного сарказма неподражаемого доктора Хауса.

Все люди врут

Здравствуйте, меня зовут доктор Хаус! И давно вы уже психопатка?

Вы всегда так глупы или сегодня особый случай?

Игнорируете меня? Или молча наслаждаетесь моим обаянием?

Вы немного полноваты. Под словом «немного» я подразумеваю, что вы разъелись до полусмерти.

Соболезную. Жить он будет долго и достанет вас по полной.

Мне пора... куча больных. Вот потороплюсь... и может, удастся их избежать.

Совесть? Это ты про ту штуку, которая дает о себе знать, когда нет логичных причин вести себя так, как от тебя требуют?

Пациент умер? Или мне надо работать?

Я хотел бы вам ударить в зубы, но почему я должен улучшать ваш внешний вид?

Хорошо быть взрослым. Никому ничего не должен.

У всех детей есть одна общая черта — они все кретины.

У Вас повреждён мозг... Вы обречены на пожизненное счастье.

Врать родителям — это, конечно, правильно, но перед лицом смерти можно и отступить.

Я прав или... я прав?

Ты же давал клятву быть крутым? По крайне мере, я такую давал, пока все давали клятву Гиппократа.

У тебя два варианта. Ещё поспорить и сделать, что я сказал, или сделать, что я сказал.

Неужели это волчанка? Мечты сбылись!

Чейз: Ей осталось всего 2-3 месяца.
Хаус: Есть и хорошая новость: это значит, что я опять прав.

Хаус: Миссис Адамс, не могли бы вы выйти на минуту?
Миссис Адамс: Зачем?
Хаус: Затем, что вы меня раздражаете.

Чейз: Вы шутите!
Хаус: Ну, это не трудно... Что может быть смешнее рака?

Уилсон: Черт, пациентка с терминальной стадией почечной недостаточности. Сердце не выдерживает диализа, нужна трансплантация, а... Когда разговор не о тебе, ты отключаешься, так?
Хаус: Что?

Уилсон: Эта женщина...
Хаус: Та, что не говорит? Мне понравилась.

Уилсон: Хватит менять тему!
Хаус: Сказал любитель менять тему.

Уилсон: Хаус, какого черта твой нестабильный пациент разгуливает по коридору?
Хаус: Порвал поводок.

Начальник тюрьмы: Ваш пациент пырнул ножом своего сокамерника, другому сломал шею, чуть не обезглавил одного из охранников.
Хаус: Не бойтесь, я его не обижу.

Уилсон: Если ты хотел поработать в одиночестве, мог бы просто сказать. Зачем врать?
Хаус: Врать интереснее.

Тринадцать: Друзья уважают решения друг друга, даже если не согласны с ними. Это называется преданность.
Хаус: Преданность — способ заставить поступить кого-то так, как тебе нужно.

Мать пациента: Как вы можете просто сидеть здесь?
Хаус: Если я буду есть стоя, я подавлюсь.

Форман: Он, возможно, просто пошевелился, никто не остается идеально неподвижным во время томографии.
Хаус: Да, возможно, ему было неудобно, и он передвинул одно полушарие своего мозга в более удобное положение.

Пациент: Это хорошая больница?
Хаус: Смотря что вы имеете в виду под словом «хорошая». Кресла у них удобные.

Кадди: Обрати на меня внимание!
Хаус: Прости, но тогда мне будет сложнее тебя игнорировать.

— Извините, доктор Хаус, я работаю вместе с Венди Ли, а еще я ее парень.
— Супер, а я тот, кому плевать.

— Вы не видели мой деревянный ящик?
— Какой ящик?
— Деревянный, в форме ящика.

— Помоги мне избежать этого ужина, и я расскажу, кто пустил слух, что ты транссексуал!
— Нет такого слуха!
— Будет, если не поможешь избежать ужина!

— Как вы проверите реакцию кого-либо на боль?
— Просто. Сделаю им больно.

— Я два часа прождал в холле.
— Увлекательно. Мемуары писать не думали?

— Думаешь, я хочу, чтобы весь мир видел, как ты пялишься на мою задницу и критикуешь мой гардероб?
— А было бы лучше, если бы я пялился на твой гардероб и критиковал твою задницу?

— Нужен адвокат!
— Вы кого-то убили?
— Никого. Но еще не вечер.
---------------------

Доктор Хью Лори
Интервью : Кино и TV : Subscribe.Ru

Время от времени в кинематографе происходит чудо слияния: актер так срастается со своим персонажем, что становится неотделим от него. Вспоминаем "Шерлока Холмса" - представляем себе Василия Ливанова, говорим о докторе Хаусе - подразумеваем Хью Лори. Кажется, никто иной не смог бы столь блистательно сыграть врача, распутывающего сложнейшие истории болезней.

Отец как идеал

Другой бы комплексовал, еще бы - трудно избежать постоянных сравнений не в свою пользу, если твой отец един в трех лицах: золотой медалист Олимпийский игр, уважаемый врач, прекрасный семьянин. Хью Лори, хотя и пытался достичь высот своего блистательного родителя, однако сумел найти и собственную колею, шагая по дороге жизни.

Младший отпрыск доктора Рэна Лори и домохозяйки Патрисии получил образование по высшему разряду: престижная школа в Оксфорде, затем Кембридж, степень бакалавра по антропологии и археологии. Казалось, впереди - карьера ученого, исследователя, автора толстых монографий, которые отец с гордостью мог бы поставить на полку в своем врачебном кабинете.

Однако происходит сбой в заданной программе - Хью увлекается театром. Придя в любительскую студенческую труппу, он быстро становится ее лидером, занимает президентский пост и ставит пьесу, которую буквально через год покажут на всю страну по телевидению. Из несостоявшегося антрополога получился популярнейший комедийный актер.

Успех шоу, в которых он участвовал, - от "Черной гадюки" до "Дживса и Вустера" - был колоссален, хотя и не вписывался в представления родителей новоиспеченного актера о приличной карьере...

В чем отец всегда был кумиром для Хью, так это спорт. Он завоевал золотую медаль на Олимпийских играх 1948 года в Лондоне в парной гребле. Сын пошел по его стопам: в 1977 году будущая звезда сериала о хромом враче-наркомане, будучи в отличной физической форме, выиграл чемпионат Великобритании среди юниоров по академической гребле и представлял родину на чемпионате мира среди юниоров, однако занял со своим партнером лишь четвертое место.

Сейчас Хью Лори - член одного из старейших клубов по академической гребле в Англии, а вот его отец в былые годы являлся там президентом. В семейной жизни счет почти равен. Оба счастливо женились, Хью - четвертый ребенок в семье, сам воспитал троих детей.

Эффект матрешки

Одного таланта на одну личность более чем достаточно - не правда ли? Кто из служителей Мельпомены не мечтал бы получить из рук самой английской королевы орден Британской империи в знак признания несомненного актерского мастерства? Но природа продемонстрировала аттракцион неслыханной щедрости, когда создавала проект под названием "Хью Лори".

Актер еще и музыкант. Клавишник рок-группы, сочиняющий на досуге блюз и выпустивший альбом, который в то самое время, как вы читаете статью о нем, покоряет мир. В сентябре этого года в Лондонской королевской опере Лори вручили награду — как Музыканту года.

Два в одном? Как бы не так! Актер - писатель! Еще в 1996 году вышла его книга "Торговец пушками" - это и приключенческий роман, и детектив, и - стоит ли говорить! - разумеется, бестселлер, на "ура" принятый и читателями, и критиками. Возможно, прямо сейчас Лори заканчивает свое второе произведение (предварительное название - "Соломенная сторожка").

Если, конечно, у него остается время от основной работы, ведь уже восьмой сезон он "служит" доктором в одной американской больнице, и весьма успешно: за один сезон актер получает больше денег, нежели его отец за всю трудовую жизнь настоящего врача.

И хотя английская звезда американского сериала утверждает, что его глубоко возмущает и удручает такая несправедливость, внутри творчески одаренной "матрешки" по имени Хью Лори оказался толковый лондонский бизнесмен, сумевший дорого продать свои таланты за океан.

Автор: Наталья Родина
Из выпуска от 07-12-2011 рассылки «Психология Звезды. Смех и слезы. Рассылка MyJane.ru»
---------------------

Хью Лори - последний из джентльменов
Интервью : Кино и TV

Последние годы имя Хью Лори прочно ассоциируется с «гениальной скотиной» доктором Хаусом из знаменитого сериала. Но его талант настолько многогранен, что трудно сказать, что у него получается лучше — играть в кино, писать книги или же исполнять музыку.

Последний из истинных джентльменов

«Он невероятный человек, когда узнаешь его поближе. Бесконечно одарен, феноменально интеллигентен и мудр, — говорит о нем его большой друг Стивен Фрай, британский комик и телепродюсер, много лет игравший в тандеме с Лори. — Я бы назвал его последним из истинных джентльменов». Между тем «истинный джентльмен» сам к себе относится с огромной иронией — как, впрочем, и к своей популярности.

Хью родился в Англии, в семье врача и домохозяйки, где был четвертым ребенком. В детстве он усердно посещал шотландскую пресвитерианскую церковь, что впоследствии не могло не сказаться на его религиозных взглядах: «Хвала Всевышнему — он сделал из меня убежденного атеиста». Потом были годы учебы в престижных частных школах в Оксфорде, Итоне и наконец диплом Кембриджа по антропологии и археологии.

Учась в Кембридже, он стал участвовать в любительских театральных постановках вместе с Эммой Томпсон и Стивеном Фраем, с которыми его связала дружба на долгие годы. Стивен и Хью осуществили множество блестящих постановок — достаточно вспомнить «Шоу Фрая и Лори» и сериал по произведению Вудхауза «Дживс и Вустер», имевшие оглушительный успех.

Речь от D&G

Хотя Хью Лори был хорошо известен в театральных и кинокругах многих стран мира, настоящая слава пришла к нему только с исполнением главной роли в медицинской драме производства американской студии «Фокс» — «Доктор Хаус». Став «телевизионным доктором», он с иронией заметил: «Исполняя роль доктора и всего лишь пытаясь изобразить эту профессию, я получаю больше денег, чем мой отец — врач от Бога. Это ли не парадокс?»

В своей работе Хью использует систему Станиславского, правда, с большой долей риска. К примеру, чтобы войти в образ зависимого от обезболивающего препарата «Викодин» доктора-ипохондрика, артист и сам ненадолго «подсел» на это лекарство. В интервью британскому журналу Radio Times он признал, что если не испытываешь боль, то лекарство дает легкое и приятное ощущение.

Сериал и исполнитель главной роли успели снискать множество наград, в том числе такие престижные, как «Золотой глобус» и «Эмми». Но по артисту не скажешь, что премии как-то тешат его самолюбие. По этому поводу он готов иронизировать бесконечно: «У меня просто нет слов. Серьезно, у меня нет «речи». Люди из кожи вон лезут, чтобы предложить вам бесплатные ботинки, бесплатные запонки и промывку желудка на двоих. Но никто не присылает вам бесплатные благодарственные речи. Это, должно быть, просто упущение маркетологов. Я был бы рад, если бы у меня была возможность выступить с речью от Дольче и Габбана».

В Англии, на родине, успехи Лори отметила сама королева. В 2007 году актер был удостоен аудиенции у Елизаветы II и получил из ее рук орден Британской империи.

Однако Хью — большой любитель экспериментов. В качестве писателя он дебютировал еще в 1996 году, выпустив пародию на криминальную драму «Торговец пушками». Ну а музыкой он занимался столько, сколько себя помнит. «Я могу присесть за фортепиано будто бы на пять минут, но когда смотрю на часы, уже три часа утра», — говорит он.

«Он спокоен, как Уэльское кладбище»

Так выразился Хью по поводу сердечных дел доктора Хауса. Впрочем, и его собственная личная жизнь вполне респектабельна и спокойна. Когда-то давно он испытывал самые нежные чувства к Эмме Томпсон. Актер предпочитает не распространяться на этот счет. А вот Эмма как-то поделилась своими воспоминаниями в одном из американских телешоу. Лори был первой любовью звезды «Разума и чувства» в университете, но их роман был обречен — Хью был постоянно очень уставшим.

«В годы учебы в Кембридже Хью занимался греблей. Все его время было отдано тренировкам, ну еще и стейкам, которые он поглощал в огромном количестве. И, знаете, он обладал феноменальной способностью спать на ходу. Я помню, мы шли домой, он обнимал меня за плечи и... спал. Да, буквально спал! Впрочем, надо сказать, что даже это он делал талантливо».

Сердечные дела мистера Лори никогда не были бурными. Он женат давным-давно на Джо Грин, театральном продюсере, которая во время их знакомства работала обычным администратором. Свадьба состоялась в 1989 году. За годы совместной жизни у них родились трое детей — сыновья Чарльз и Уильям и дочь Ребекка. Надо ли говорить, что крестным отцом всех детей является Стивен Фрай?

Свой успех у женщин Хью считает чистой воды недоразумением. «Только Джо знает настоящего меня. И, поверьте, иногда ей приходится очень несладко». Несмотря на огромную популярность, богатство, славу, Хью постоянно страдает от чувства вины и депрессий. По словам Лори, каждый раз, играя Хауса, он думает о том, что ему платят огромные деньги за роль врача, который является полной противоположностью того доктора, каким был отец Хью в реальной жизни.

«Мой отец, — признался Хью, — свято верил в клятву Гиппократа и отличался невероятным терпением, мягкостью и добросердечием в отношении своих пациентов. И конечно, его девизом не могли быть слова Хауса: «Докторами становятся, чтобы лечить болезнь, а не больных людей». Мой отец мечтал, что я сделаю карьеру в медицине. Я не возражал, но еще в школе понял, что недостаточно умен и не в состоянии освоить предметы, необходимые для получения медицинского образования. Я рос в страхе, что не смогу соответствовать высоким стандартам своего отца — и в профессии, и в личной жизни, и в спорте».

«В 18 лет мы с друзьями заключили пакт, что непременно покинем этот мир, не дожидаясь сорокалетия. По счастью, этого не случилось. Я вообще осторожно веду себя со счастьем. Это ловушка и заблуждение. Иногда оно очень приятно, как стейк или чипсы, но это ли цель?»

Из выпуска от 31-07-2012 рассылки «Леди@Mail.Ru - быть совершенством!»
---------------------

Хью Лори: "Мне есть кого любить"
Личности : Стиль жизни

«На самом деле все хотят взять интервью у Хауса. А получают меня». Так считает актер, создавший, может быть, самого противоречивого персонажа в истории кино и самого яркого героя нашего времени. Встреча с Хью Лори, человеком и мужчиной, который не видит в себе героя.

Я жду его в лобби лос-анджелесского отеля «Шато-Мормон» и заказываю капуччино. На диване по соседству беззаботно воркуют две прелестные молодые женщины – типичное порождение калифорнийского гламура и культа тотального «fine!». Я искоса разглядываю их и лишь благодаря этому пренебрежению хорошим тоном замечаю, как обе они замолкают, сосредоточившись на чем-то явно существенном за моим плечом. В одной из них я опознаю актрису Кэти Холмс… А она опознала моего грядущего собеседника. К нам приближается Хью Лори, и именно это заставило восторженно замолчать супругу самого Тома Круза…

А Лори при слове «успех», по его поводу употребленном, брезгливо морщится. Он против необдуманного словоупотребления. Он утверждает: «У меня нет никакого успеха, мне просто сопутствовала удача». И еще: «Чем я удачливее, тем мне страшнее. Успех заслуживают, а я выиграл в лотерею, хотя даже билет не покупал».

Но он совсем не похож на испуганного человека. Хотя справедливости ради надо сказать, что не похож и на баловня фортуны, и на успешного профи. Лори не похож даже на просто актера – на нем нет того отпечатка, который накладывает профессия, требующая самодемонстрации. Хью Лори похож на человека, которому 51 год, который вырастил троих детей, всю жизнь работал и много думал. У которого есть привычка к размышлению, хотя он и скрывает это: как и большинство мужчин нашего времени, он хотел бы казаться человеком действия, а не мысли.

У Лори ясные и пронзительные голубые глаза, и от него веет глубочайшим спокойствием – такое обычно исходит от больших, высоких, монументальных людей. А Лори – странное дело, я не замечала этого по «Доктору Хаусу» – видится мне почти гигантом: его рост никак не меньше 190 см, и он кажется даже выше из-за явно астенического телосложения… Он изысканно вежлив, я бы сказала – куртуазен: перед каждой из бесчисленных сигарет, зажженных за время нашего разговора, он спрашивает моего разрешения закурить. Еще одна странность: дым от его сигарет меня не раздражает. Как и интонации, и тембр голоса, и паузы, и манеры… Хью Лори будто создан для того, чтобы его принимали. И нет ничего плохого в том, что он пока не научился принимать себя.

В разных жанрах

Хью Лори никогда не удовлетворялся одним актерством. Восемь лет он писал уморительные скетчи для «Немного Фрая и Лори», потом выпустил шпионский детектив с привкусом пародии «Торговец пушками» (Фантом Пресс, 2008), которым зачиталось полмира, а теперь искрометно играет на гитаре и клавишных и поет в рок-группе Band from TV. Группа была организована Грегом Гранбергом из сериала «Герои» с целью благородной эксплуатации славы коллег – все без исключения доходы от выступлений идут на благотворительные цели. Группа уже произвела на свет несколько хитов, один из которых – американская народная песня Good Night Irene в исполнении Лори. В ее планах альбом, выступления расписаны на два года вперед… Так что вряд ли мы скоро дождемся второй книги Лори – романа «Бумажный солдат», который должен был выйти три года назад, но писатель все еще работает над ним.

Psychologies: - Ваша жизнь резко изменилась, когда вам было 45. Уехать из родной страны, жить вдали от родных – и иметь дело с такими материями, как неоспоримый успех и всемирная слава…

Хью Лори: - Слушайте, в этой моей славе есть что-то абсурдистское, поэтому я и не доверяю ей… Необоснованность, немотивированность – меня всегда это настораживало. Знаете, я жил в этом отеле чуть не полгода, когда шел кастинг «Хауса». Все остальные члены актерской команды, едва их утвердили на роли, нахватали ипотек на новые дома. А я вообще не сразу понял, что Хаус – главный герой. Я долго читал сценарий с чувством, что главным должен быть доктор Уилсон, онколог. Человек положительный, приветливый, внимательный к пациентам, добрый и отзывчивый. Так что когда сериал все же решено было делать и коллеги занялись недвижимостью, я очень убежденно сказал Дженнифер Моррисон (актриса, партнерша Лори по сериалу «Доктор Хаус». – Прим. ред.): «Дженни, я говорю вам как взрослый человек и отец троих детей – вы совершаете немыслимую глупость. Нас закроют уже в этом сезоне». Дженни, женщина юная и отчаянная, отвечала мне что-то типа: «А, один раз живем!» Для меня было просто шоком, когда «Хаус» стал рейтинговым лидером едва не по всему миру. У меня было чувство, что я провел шесть лет в коме, неожиданно очнулся, и теперь мне хотелось поинтересоваться: «Елизавета по-прежнему на престоле? У нас в Британии по-прежнему левостороннее движение? У нас все еще фунты или уже евро?» Собственно, я до сих пор в каком-то смысле пребываю в этом состоянии. Хаус слишком необычен – и как сериал, и как человек. Слишком безыллюзорен для телесериала и слишком негероичен и дискомфортен для героя. Он не может быть поп-звездой. А стал. Я контужен этим фактом – моя картина мира, основанная на подозрительности, подверглась деформации.

- Подозрительности?

- Знаете, я принадлежу к тому типу людей, для которых стакан всегда наполовину пуст. Я, правда, не особенно делюсь этим мироощущением – сам нытья не люблю и стараюсь свой стакан как-то наполнять, но чем лучше идут дела, тем более подозрительным мне кажется ход событий. Мое кредо: если все хорошо, это лишь вопрос времени, когда ухудшится. «Невыносимая легкость бытия» – замечательное название, гениальная формулировка и абсолютно про меня. Легкость бытия – для меня нечто невыносимое. Меня вечно мучает вопрос: достойно ли происходящее глубоких переживаний или надо относиться решительно ко всему легче? Или, наоборот, для полноты ощущения бытия надо все переживать всерьез? В отношении реальности у меня слишком много открытых вопросов, и тенденция такова, что их количество не уменьшается. Нам, британцам, знаете ли, свойственна некоторая сентиментальность, чувствительность. Именно эта чувствительность и сделала многих из нас циниками. Самозащита, защита от собственных чувств, от болезненных воздействий на нашу тонкую вообще-то кожу… Я балансирую над пустотой – депрессией, пытаясь сохранить чувствительность и не впасть в цинизм. И при этом отдаю себе отчет, что вообще-то депрессивность моя надуманна: я не делаю ничего того, что могло бы действовать подавляюще. Моя жизнь легка – вы заметили, что я не шахтер? Да я даже и не актер – я никогда не учился этой профессии и долго занимался ею на «капустническом» уровне. Даже наше со Стивом (Стивен Фрай – знаменитый британский актер и прозаик, друг Лори. – Прим. ред.) сверх-успешное многолетнее шоу Фрая и Лори на Би-би-си было чем-то вроде продолжения нашей не столько театральной, сколько театрализованной деятельности в Кембридже. Может быть, с этим связана моя депрессивность – я не готов к побочным эффектам профессии. Ну вроде известности. Чуждое мне состояние.

- Вы действительно склонны к депрессиям?

- Да, я депрессивный тип. Это началось перед университетом и успешно продолжается, несмотря на так называемую карьеру, отцовство, благоприятные семейные, дружеские и съемочные обстоятельства. Почему-то я чувствую себя несчастным… Хотя на рациональном уровне я в курсе, что у меня для этого нет никаких оснований. Но это состояние – часть меня. Я не могу жаловаться на судьбу. У меня нет права. И это …
ужасно! Антидепрессанты вполне помогают, и я не считаю, что они изменяют личность, – мы же надеваем свитер, когда холодно, так что логично принять таблетку, когда… совсем холодно и бесприютно.

- Не пытались искать причины ваших депрессий?

- Да, и нашел, мне кажется. Мне, видимо, не хватает и всегда не хватало борьбы. Цели, страсти жизни. Я оступался, но у меня никогда не было настоящих неудач. Я однажды изменил жене, что стало достоянием публики, но адюльтер, подвергнувшийся огласке, согласитесь, очень мещанский заменитель подлинного жизненного провала. Жизнь не испытывала меня, вот в чем дело. Как-то я слышал по радио интервью одного знаменитого британского писателя и политика, а по натуре солдата и борца. Он тогда сказал, что сожалеет лишь об одном – что ему не удалось погибнуть на войне. Меня поразила эта мысль – в нем говорило чувство генеральной, экзистенциальной бессмысленности существования. Ему не хватало этого вот «умереть за» – как наслаждаться плодами победы, за которую другие умерли? Чего стоит наша теперешняя свобода? В чем выражается моя свобода, свобода людей моего поколения? В свободе получить равиоли в три ночи?

- Что, кроме таблеток, вам помогает выйти из подобных состояний?

- Бокс помогает. Дети. И Хаус. Я недавно начал боксировать. Почти никогда с грушей. С партнером. Это больно, но ты становишься сгустком, комком силы, который не чувствует боли. Я боксирую каждое утро. По-настоящему – когда могу себе позволить получить фингал или рассеченную бровь. Чаще – в режиме тренировки. Из-за съемок в «Хаусе» в настоящем боксе приходится делать перерывы. Но Хаус тоже помогает. На него не воздействует социальность, он не прикован к ней, он способен парить над всеми этими канонами хорошего поведения, политкорректности, поверхностного такта. Он – отрицание социальной гравитации. Я бы тоже так хотел. Но всего лишь езжу на мотоцикле. Это тоже полет. Суррогат полета, конечно. Но похоже. У меня же дети. Я их люблю, они – главное в моей жизни. Так что не задавайте мне этот тупиковый, но традиционный вопрос «Что вас роднит с Хаусом?». Что-то, возможно, и роднило бы, если бы мне некого было любить. Но мне есть кого. А это, между прочим, похоже на счастье. Но кто сказал, что смысл нашего существования в достижении счастья? Сомневаюсь.

- Но разве такого рода сомнения не роднят вас с вашим героем?

- Мне нравится в нем совсем другое. В «Звездном пути» (американский телесериал. – Прим. ред.) есть такой эпизод. Капитан Кирк смотрит в открытый космос через люк и говорит: «Где-то там сейчас кто-то говорит три самых красивых слова, которые есть в любом языке». Ты думаешь, он имеет в виду «Я люблю тебя». Но тут капитан уточняет: «Помогите мне, пожалуйста». Под тремя самыми красивыми словами он имел в виду просьбу о помощи. И прав – в ней заключена абсолютная красота, ведь за ней – естественный и благородный контакт человеческих существ. Вот это мне и нравится в «Хаусе» – там повсюду просьба о помощи, они исходят от всех героев, а от Хауса, может быть, в большей степени.

- Не в этом ли ваша версия счастья?

- Возможно. Но важно еще и преодоление, счастье испытания. На 40-летие жена подарила мне прыжок с парашютом. То есть я ходил на тренировки, а потом должен был прыгнуть. Но в день X, когда мы поднялись в воздух, выяснилось, что ветер слишком силен и таким олухам, как мы, любители, прыгать нельзя. Мы вернулись на землю. Интересная деталь: женщины из нашей группы были расстроены, а все как один мужчины – и я не исключение – вздохнули с облегчением. Но так или иначе все мы оказались там, чтобы испытать себя, чтобы преодолеть. Чтоб знать о себе, смогу ли я действительно прыгнуть в никуда, когда на высоте этот парень-инструктор откроет дверь и скажет: «Давай!» Получается, что я так и не смог: тогда прыжок отменился, потом отложился, а потом уж было и вовсе не до того. И получается, я боюсь падений. Возможно, из тщеславия. А может, из дефицита витальной энергии. Но все это вкупе делает меня тщеславным пессимистом.

- В идее преодоления как смысла существования звучит что-то очень британское – завоевательное, колониалистское. К тому же вы сыграли Берти Вустера и прочих английских аристократов. Так до какой степени вы англичанин, со всем этим национальным комплектом: иронией, снобизмом, тщательно скрываемым «золотым сердцем», страстью к покорению новых пространств, желанием побеждать, напористостью и благовоспитанностью?

- То есть до какой степени мне свойственно англичанство? Знаете, мне в чем-то симпатичны британские футбольные болельщики. Как известно, самые злостные из всех. Потому что они опровергают этот ваш миф об англичанине, колонизаторе в пробковом шлеме. Я не верю в национальный характер в современном мире. Я верю только в акцент. Для того чтобы стать стопроцентным американцем Хаусом – со всем его опытом исторических и культурных разочарований, он же все-таки живет в эпоху политкорректности и пост-классовости, – мне надо было обмануть… язык.

- Но вы получили подлинно британское воспитание: пресвитерианские аскетические ценности в семье, потом школа – престижный Итон, потом Кембридж…

- А мне кажется, что важно другое. Я вырос в семье врача и спортсмена. Мой отец был невероятно деликатным, невероятно воспитанным человеком, врачом, исключительно преданным своим пациентам, подлинным атлетом – он ведь выиграл золотую медаль по парной гребле на Олимпийских играх в Лондоне в 48-м. И я хотел быть похожим на него и также занимался греблей, довольно серьезно. Подруга моей юности Эмма Томпсон тут недавно сказала: «Слушай, я вспоминаю тебя тогдашним и не верю своим глазам – ты был огромен». Да, гребля – силовой вид спорта. Я был огромен. Отчасти поэтому меня и в Кембридж взяли – спортивная форма впечатляла. Но я хотел быть похожим на отца и одновременно отрицал его – и его тактичность, и его честность. Я был дурным подростком, этаким противным тинейджером… Но все мы обречены осознавать себя лишь ухудшенной версией своих отцов… И вот чем кончилось: притворяясь врачом Хаусом, я зарабатываю в десять раз больше, чем зарабатывал бы он, будь он жив. Журналисты спрашивают, не жалко ли мне, что отец умер еще до «Хауса». Нет, не жалко – возможно, мне было бы стыдно за это притворство. Но мне жаль, что отца нет в живых. Я так и не смирился с его смертью, мне не хватает его – и этой его деликатности, и чистоты, и преданности. Незадолго до его смерти я уехал в США, сниматься в «Стюарте Литтле», кажется. Я знал, что он чувствует себя плохо, но решил не ездить к нему и не прощаться подробно. И сделал это вполне сознательно: я не хотел его… отпускать, не хотел давать ему разрешение уйти. У него должно было «висеть» это дело – встретиться со мной. И я толком не попрощался. Сейчас жалею об этом. Но не исключено, что сделал бы то же самое, если бы ситуация повторилась.

- А вообще вы считаете, стоит оставлять незавершенные дела? В жизни есть смысл в открытых финалах?

- Жизнь сама оставляет финалы открытыми. Для меня явный пример – моя мать. Она была женщина, страдающая перепадами настроения, со странностями – например, по-моему, первой в Европе начала реально воплощать в жизнь «зеленые» идеи: собирала макулатуру по соседям и сдавала… Она презирала идею, что жить надо ради счастья, что надо его непременно достичь. Она терпеть не могла само слово «комфорт». Она враждебно относилась к сантиментам, к проявлениям нежности, слезы просто ненавидела. В качестве реакции на наши детские слезы могла сказать: «Сырость не разводи!» У нас были странные отношения: мне казалось, что она слишком многого от меня ждет, видит во мне нечто, чему я никогда не смогу соответствовать. А я только и делал, что разбивал образ идеального себя: в школе врал, всерьез учиться играть на фортепиано отказался. Стал актером-самоучкой, а не врачом, как отец, – как она хотела… Наши отношения не были безоблачны, и мне казалось, в целом я ее разочаровал. Но после ее смерти брат рассказал, что я, оказывается, был материнским любимцем, что она гордилась моими сценическими опытами… Но ее уже нет, мне некому сказать то, что теперь хочется. Финал так и остался открытым.

- Переезд в США не сделал вас меньшим пессимистом? Ведь все-таки принято считать, что Америка – страна оптимистов-жизнестроителей.

- Послушайте, когда я закрываю за собой дверь у себя в Англии, я вхожу в свою крепость. В солидное каменное вместилище жизненных основ. А когда я хлопаю дверью в доме в Лос-Анджелесе, содрогаются стены! Здесь все хлипко, все временно, никто и не думает о постоянстве. Здесь строят, но так, не зацикливаясь, чтобы было удобно сейчас. В целом мне нравится этот американский принцип жизни – fast & easy (легко и быстро. – Прим. ред.). Нечего заявлять миру о себе как о чем-то непреходящем!

- Но как, имея склонность к депрессии, вы столько лет играли в комедиях и сами писали сценарии комедий и скетчи, то есть смешили людей?

- Да ведь я всего лишь депрессивный тип, а не мизантроп. Мне нравятся люди. И они знают об этом – никто обо мне не скажет дурного слова. Поэтому дурное я говорю о себе сам.

подготовила Виктория Белопольская, Вероника Паркер / FAMOUS FEATURES
PSYCHOLOGIES №54
Из выпуска от 16-11-2010 рассылки «Шоу-биззз»
---------------------

Алан РИКМАН: «Меня все это расстраивает»
Культура - Новая Газета
7 октября 2015
 
Звезда английского кино — о ветре перемен, назначении искусства и России
 
Алан Рикман — Северус Снейп в «Гарри Поттере» (на кастинге за него проголосовала сама Роулинг, а потом 7 миллионов зрителей) — и синяя гусеница из «Алисы»; актер, игравший Шекспира, Достоевского, Чехова, обладатель «Золотого глобуса» за роль Распутина, лучший голос английской сцены. 17 лет назад Рикман занялся режиссурой, и его «Зимний гость» сразу получил приз CinemAvvenire за лучший фильм. А недавно свет увидела вторая режиссерская работа Рикмана в кино — «Версальский роман», где он сам — король Людовик XIV. Мы встретились в библиотеке лондонского отеля «Ковент-Гарден», чтобы поговорить о его новом детище и не только о нем…
 
— Ваш «Версальский роман» — история любви?
 
— Именно так, и ничего больше.
 
— Не согласна: а как же насчет места женщины в обществе? Это ведь по-прежнему актуальная проблема?
 
— Это я должен спросить у вас. На днях слышал в новостях, что женщинам трудно добиться высоких постов в обществе, где правят мужчины, что на 4?м месяце беременности их увольняют с работы… Так что - да, это до сих пор проблема.
 
— Что вы узнали о жизни короля Людовика XIV, когда начали играть его?
 
— Я пытался найти в Короле-Солнце не только королевское, но и человеческое. Когда играешь историческую личность, невольно начинаешь ее защищать. Не то чтобы оправдывать любые поступки, но ты просто не сможешь сыграть персонажа, если будешь судить его. Его судьба была родиться королем, а значит, правила были установлены еще до рождения. Когда он спал, за ним по традиции наблюдали 60 человек, столько же смотрели, как он ест. Разве это нормальная жизнь?! А еще он покровительствовал искусствам и поддерживал потрясающе талантливых людей. Скажем, у него был гениальный ландшафтный архитектор Ленотр, преобразивший болото в сады Версаля.
 
— Распутин, которого вы сыграли в одноименном фильме, жил в трагические для России времена и, судя по кино, прекрасно понимал, что будет дальше…
 
— Он был крестьянином, да еще и с такой нерафинированной внешностью. При дворе, где было полно глупых, наивных, напуганных людей, выглядел пришельцем с другой планеты. Мне кажется, что при царском дворе он просто оказался мышкой в мышеловке. Не думаю, что он был шарлатаном, скорее - приверженцем идеи. Уверен: живи Распутин сейчас, у него была бы, скорее всего, процветающая клиника на Харлей-стрит. То, что раньше считалось мистикой и чернухой, сейчас бы назвали экстрасенсорикой.
 
— В трагические периоды истории может один человек хоть что-то изменить?
 
— В истории полно примеров: от Че Гевары до Гитлера.
 
— А роль людей искусства в такие времена?
 
— Великое искусство всегда представляет собой альтернативу, потому что оно — про людей. Оно — про наше воображение. Искусство — всегда часть человека. Великие произведения вроде Сикстинской капеллы имеют неоспоримую силу. Настоящее искусство больше, чем человек, создавший его, и чем те, кто пытается постичь его. Знаете, я работал с Питером Бруком в Стратфорде над пьесой Шекспира «Антоний и Клеопатра». И он сказал тогда нам: «Не важно, хороши вы или плохи, вы никогда не станете лучше этой пьесы»…
 
— Есть в искусстве запретные темы?
 
— Разве кто-то имеет какое-то право говорить, что я могу смотреть, что могу говорить, а что — нет? Все мы люди. Я абсолютно уверен: обо всем можно говорить.
 
— Вы играли в нескольких чеховских пьесах. Что привлекает вас в Чехове?
 
— Он — непостижим. За ним не угнаться: вам кажется, он — здесь, а он ускользает от вас. Для нас, иностранцев, он очень сложный. Надо понимать его интонацию, атмосферу, а мы ее не знаем. Как бы мне хотелось хорошо понимать русский! Я видел превосходные русские постановки Чехова, но перевести его идеально, к сожалению, невозможно.
 
— Один профессор литературы сравнивал Толстого и Достоевского и сказал, что мир Толстого наполнен моральными обязательствами и запланированными событиями, в то время как у Достоевского — мир импульсивных поступков и спонтанных решений. Какой мир вам ближе?
 
— Во мне живет Достоевский, который считает, что я должен хоть немного быть Толстым.
 
— Вы бывали в России несколько раз. Какие впечатления?
 
— Я играл в России задолго до «Распутина», в «Братьях Карамазовых» в 80?х. И видел все эти огромные изменения в вашей стране. Я путешествовал из Москвы в Ленинград, потом — в Тбилиси. Почти то же самое, как доехать из Лондона в Венецию, а потом в Афины. И все это — одна страна. А через 10 лет, когда я приехал на съемки «Распутина», мне очень нравилось в Петербурге: мы снимали в Исаакиевском соборе, где до нас никто кино не снимал. При этом я жил в отеле… и это был такой контраст! Номера стоили целое состояние, а у выхода сидели крошечные старушки и продавали старые ботинки и деревянные ложки. Но страна мне все равно очень понравилась.
 
— Чем?
 
— Благородством людей, их теплом. Не забуду, как в перерыве между съемками «Распутина» стоял в Юсуповском дворце на сцене маленького театра и читал что-то из Шекспира. Прекрасный театр всего на 90 человек. Счастливое время.
 
— А что вы думаете о современной ситуации?
 
— Ситуация сложная. Меня это все очень расстраивает. В октябре должен стартовать фестиваль молодежного кино на Украине, называется «Молодость», и они попросили меня прислать видеообращение. Я бы хотел согласиться, но обстоятельства таковы, что очень сомневаюсь, стоит ли мне участвовать в этом: не хочу, чтобы мои слова использовались той или иной стороной. Это тяжело, но я решил оставаться в стороне.
 
— Вы когда-то говорили, что мечтаете о собственном театре. Это все еще так?
 
— Нет, я уже немного опоздал. Такое дело требует молодых энергичных людей. В одном интервью Кейт Бланшетт сказала, что с мечтой — так же, как с горизонтом: ты видишь горизонт, но когда ты к нему направляешься, он отодвигается еще дальше.
 
— Однажды Хелен Бонем Картер спросили, что для нее значит актерская игра, и она сказала, что это — «уход от реальности».
 
— Хм… Уход от реальности? В любом случае — это осознанный выбор. Понимаете, слово «escape» подразумевает, что вы как будто убегаете от чего-то, а я не бегу — мне нравится спокойно идти по жизни, повинуясь только своему выбору. Так что точнее будет сказать, что это не уход, а создание другой реальности, в чем-то более реальной, чем эта.
 
— Что или кто вас вдохновляет? Как избавляетесь от стресса?
 
— Надо просто оставаться открытым миру, в котором мы живем, и обстоятельствам, в которых мы оказались. А еще… не знаю, есть ли в русском языке такое выражение: «Поймать пальцем ветер»? Это значит, когда, лизнув палец, вы подставляете его ветру и определяете, в каком направлении он дует… Важно чувствовать, что происходит каждую минуту в искусстве, в обществе. Ветер меняется каждый день, и появляются новые, молодые таланты, которые меня вдохновляют, потому что они не боятся принимать смелые решения, делать выбор,?— и они меняют меня. Наша задача — каждый день становиться чем-то большим. Вдохновение — жизнь в этом мире, который становится все более шокирующим, но которому мы принадлежим, как бы трудно это порой ни было.
 
— Известно, что вы собираетесь сниматься в мистическом триллере по роману «Процесс Элизабет Кри». Что вас привлекло в нем?
 
— В первую очередь - сценарий. Действие происходит в викторианской Англии, но фильм будет мрачнее экранизаций Диккенса. Его ставит испанский режиссер Хуан Карлос Медина, известный по фильму «Несчастливый». Еще я снялся в фильме «Всевидящее око», повествующем о дронах и терроризме. Его премьера состоится в сентябре на кинофестивале в Торонто.
 
— Вы много снимались с детьми — в «Гарри Поттере» и даже в «Версальском романе» много детей. Может ли взрослый актер научиться чему-то у ребенка?
 
— Дети великолепны, если на них не давить. Когда вам лет 6—7 и вас просят нарисовать небо, вы берете кисть и машете ею вот так (показывает), по верху своего листа, и небо у вас получается тонкой голубой полоской. Это легко и просто! Но потом приходит взрослый и говорит: «Да, все хорошо, но, понимаешь, небо должно быть везде: и за кроной деревьев тоже!» В этот день рушатся ваши иллюзии. Я стараюсь помнить о том моменте, о том небе…
 
— Молодежь сегодня находится под постоянным информационным гнетом, у подростков практически нет времени и возможности посидеть, подумать, помечтать, они все время с электронными гаджетами.
 
— Согласен, это ужасно. Молодые люди — надеюсь, не все — перестают задавать вопросы, потому что они думают, что достаточно нажать на кнопку, и они получат все ответы. А потом они впадают в зависимость от кнопок. Меня пугают группы туристов в картинных галереях, которые смотрят не на картины вокруг, а в свои айфоны. Никто не задает вопросов. Как это преодолеть, не знаю.
 
— Может быть, искусство и тут может помочь?
 
— Оно только и может! Главное — не превратиться в старых перечников, которые не видят, как меняется мир. Надо обязательно рассказывать истории друг другу, друг о друге. Только так мы поймем, кто мы сами. В противном случае на нас можно ставить крест. Проблема в том, сможем ли мы принять все эти истории, сможем ли сосредоточиться? Сможем ли высидеть 2 часа в кинозале и воспринять историю на экране? Ведь мы привыкли к тому, что в любой момент можно нажать кнопку паузы, потому что зазвонил телефон, а еще нам каждые 15 минут что-то продают и рекламируют… Честно говоря, у меня нет ответов на вопрос, что делать. Но я верю в то, что сейчас много молодых и умных людей, которые снова изобретут колесо, и это колесо будет не тем, которое я уже знаю.
 
Беседовала Наталья ВОЛКОВА
---------------------

Памяти Владимира Зельдина
Радио Свобода
Владимир Кара-Мурза
31 октября 2016

Вспоминают Александр Бурдонский, Юлий Гусман, Борис Любимов, Леонид Велехов

В Москве на 102-м году жизни умер актер Владимир Зельдин. Об этом РИА "Новости" сообщили в справочной службе НИИ скорой помощи имени Склифосовского.

Эту информацию подтвердила супруга Зельдина - Иветта. Два дня назад она рассказала, что актер проходил обследование и лечение в военном госпитале, после чего его перевели в другую больницу. Причину, почему врачи решили так поступить, она не сообщила, но отметила, что ухудшения здоровья не было.

Владимир Зельдин сыграл более чем в 40 фильмах, одной из первых работ для него стала роль в комедии 1941 года "Свинарка и пастух". Другими известными киноработами Владимира Зельдина стали роли в фильмах: "Карнавальная ночь", "Укрощение строптивой", "Дядя Ваня", "С тобой и без тебя", "Женщина в белом", "Десять негритят".

В 1946 году Зельдин дебютировал в роли Альдемаро в "Учителе танцев" Лопе де Веги на сцене Центрального академического театра Российской армии, где работал более 60 лет. Свой столетний юбилей, как и 101-й день рождения актер встретил на сцене.

В 1975 году Владимир Зельдин получил звание народного артиста СССР.

О творческом и жизненном пути выдающегося артиста и яркого человека говорят режиссеры Александр Бурдонский, Юлий Гусман, театровед Борис Любимов, журналист Леонид Велехов.

Ведущий - Владимир Кара-Мурза-старший.

Владимир Кара-Мурза-старший: В Москве на 102-м году жизни умер Владимир Зельдин. Это был великий актер, который дебютировал в театре в 1946 году в роли Альдемаро в "Учителе танцев". Это спектакль, на котором все мы выросли. А в кино мы его помним по первому фильму режиссера Пырьева "Свинарка и пастух", который вышел на экраны страны после начала Великой Отечественной войны.

Сегодня мы вспоминаем великого артиста с моим коллегой Леонидом Велеховым и Александром Бурдонским, режиссером-постановщиком Центрального академического театра Российской армии.

Александр Васильевич, когда вы познакомились с Владимиром Михайловичем?

Александр Бурдонский: Мы познакомились 45 лет назад, когда я пришел в театр. А до этого, когда я был совсем мальчишкой, мне было лет 8 или 9, и я попал в Большой театр на спектакль с Улановой. А на следующей неделе нас привезли в Театр Красной армии на спектакль "Учитель танцев". Собственно, это и определило в дальнейшем мою судьбу. А близко мы познакомились 45 лет назад, был 71-й год. Правда, я не думал, что Зельдин будет играть у меня в пяти спектаклях потом, что я буду его режиссером. Но вот так сложилась судьба, что оказалось, что мы были близки и человечески, и творчески.

Владимир Кара-Мурза-старший: Леонид, ведь те годы, которые вобрала в себя жизнь Владимира Михайловича, и составляют российскую историю XX века. А как отразилась эта история на его конкретной человеческой судьбе и, может быть, на его актерской биографии?

Леонид Велехов: Он был обласкан и славой, и наградами - народный артист СССР, и все премии у него были, и началось все с блистательных двух триумфов: в кино - "Свинарка и пастух", в театре - "Учитель танцев". Она такой уж счастливой актерской судьбой не была, собственно, как это часто бывает, и как это бывало в горячо любимом мною Театре Советской армии. Где было много замечательных артистов, и среди них подавляющее большинство, как говорится, не сыграли и части всего того, что должны были сыграть. Ну, есть своеобразная специфика репертуара, и она, конечно, не совпадала с индивидуальностью Владимира Михайловича.

Ну, повезло с "Учителем танцев", повезло с работой в спектаклях Александра Васильевича, с которым действительно были очень совпадающие творческие души, очень тонкие, артистичные. И Александр Васильевич его прекрасно понимал, и Зельдин очень любил с Бурдонским работать. Но, повторяю, сыграно за этот грандиозный путь гораздо меньше того, что должно было быть сыграно.

Владимир Кара-Мурза-старший: Александр Васильевич, а как сам Владимир Михайлович оценивал свои достижения? Он осознавал, как сказал Леонид, что ему не все было отпущено?

Александр Бурдонский: Конечно, были простои, были такие моменты, но в биографии каждого актера, и большого тоже, бывают простои, когда нет ролей, ничего тебе не предлагают. В чем-то Леонид, конечно, прав, ну, кто из актеров сыграл тот репертуар, который мог бы сыграть? Никто практически. Я таких актеров не знаю. Поэтому в этом смысле у Владимира Михайловича более счастливая судьба, чем у кого бы то ни было. Потому что все-таки он играл в западном репертуаре, он играл много в музыкальном репертуаре. И было кино. А в фильме Нахапетова "С тобой и без тебя" он даже играл деревенского старика, что, казалось, Зельдину совершенно противопоказано. А был там очень даже органичен. Поэтому все-таки я за то, что творческая судьба у него, конечно, была очень счастливая.

И потом, даже если у него бывал простой, он не давал себе никогда никакого отпуска. Уже даже в последние годы он обязательно учил какие-то стихи, любое свободное время он находил - пусть будут концерты, пусть будут какие-то музыкальные встречи, все что угодно. Ну, затасканное выражение "душа обязана трудиться и день, и ночь", но его душа действительно трудилась.

Леонид Велехов: А его поддержание формы - это потрясающе! И всю жизнь.

Александр Бурдонский: Конечно, можно сколько угодно говорить о том, что себя в искусстве любить или искусство в себе - все это так относительно и так сложно...

Леонид Велехов: Но любить себя в искусстве надо обязательно.

Александр Бурдонский: Это в нем жило постоянно. Человек жил действительно искусством с большой буквы. Тут ничего не скажешь.

Владимир Кара-Мурза-старший: С нами на прямую связь вышел Юлий Гусман, театральный и кино-режиссер, ветеран КВН.

Юлий Соломонович, мы вспоминаем, когда познакомились с Владимиром Михайловичем. Когда вы с ним познакомились?

Юлий Гусман: С Владимиром Михайловичем, поскольку мы все были членами одного творческого союза, даже двух - театральных деятелей и кинематографистов, то мы с ним были давно знакомы. Я прекрасно знал его замечательные работы, фильм "Свинарка и пастух" мы все знали.

И была с ним такая встреча у меня, когда ему было 87 лет. Я был на фестивале "Киношок" в Анапе. И где-то часов в 10 утра после вчерашней бурно проведенной фестивальной ночи я шел выпить чаю, позавтракать. И из воды вышел красавец, атлет с прекрасной фигурой. И это оказался Владимир Зельдин, с кожей юноши, с горящими глазами. Мы стояли и болтали, и он говорит: "Я сегодня в 6 утра встал, сплавал в Турцию и обратно". Так он пошутил. "Слушай, я ничего не играю уже много лет на большой сцене. Придумай какой-нибудь спектакль". Я ему сказал: Есть пьеса-мюзикл "Человек из Ламанчи" по роману Сервантеса "Дон Кихот". Я ставил его до этого в Баку, ставил за границей. И там для него замечательная роль Дон Кихота, поющего и потрясающего актера. Но роль Сервантеса, которому 50 лет, нужно играть и петь прямым звуком, то есть не так, как он играл, предположим, в "Хануме". Он сказал: "Ничего, я все сделаю". И мы начали работать.

Мы год работали. Он фантастически трепетно относится к работе, к творчеству, к профессии. И это было поразительно, как он продирался назло всему. Потому что кроме его супруги Иветты Евгеньевны и кроме меня в этот спектакль никто не верил, потому что в 88 лет нельзя сыграть премьеру. Тем более огромный, двухактный спектакль, тяжелейший, с ариями, дуэтами. Но он сыграл блистательно, посрамив всех неверующих. Он сыграл потом его еще более 150 раз. И играл до последнего года.

А к 95-летию мы поставили новый спектакль, который написали с драматургом Фридбергом, он называется "Танцы с учителем", посвященный ему - его жизни, его исповедям, его разговорам, его мыслям. И этот спектакль он играл до сентября. В сентябре он сыграл последний раз после перелома шейки бедра. Скажу как бывший врач - обычно в строй не возвращаются люди и на 30 лет моложе.

Но главное, мне кажется, во Владимире Михайловиче было не только то, что он большой актер, что он невероятный певец, музыкант, умница и все остальное. Все его награды, все его звания и вся любовь к нему народа достаточно об этом говорят. Он был абсолютно душевный, искренний и по-хорошему наивный человек, немножко даже не из мира сего. Однажды один модный, продвинутый критик писал после премьеры, что невозможно поверить в слова "достоинство", "честь", "любовь", "милосердие" в наше время. Так вот эти слова он делал настолько зримыми и осязаемыми, что зал овациями по полчаса встречал каждый спектакль Владимира Зельдина.

Владимир Кара-Мурза-старший: У нас на связи театровед Борис Любимов.

Борис Николаевич, в чем была уникальность личности и творческой судьбы Владимира Михайловича Зельдина?

Борис Любимов: Я думаю, что он получил от природы, от Бога, генетически необыкновенно мощный заряд, я бы сказал, просто физиологический состав. Такого я не видел ни у кого. Вроде он такой стройный, изящный, кажется хрупким, а при этом с очень мощной грудью атлета. Недаром он любил спорт. И конечно, любил танцы. И второе - фантастическое жизнелюбие. Я с ужасом думаю об этой жизни, с ужасом и с потрясением, потому что он - последний человек, который родился при Николае II, скажем так. Он прожил 20-е годы ребенком, юношей. Он окончил театральную студию, по-моему, в 35-м году при Театре МОСПС (тогда он так назывался). Только вдумайтесь, он 80 лет на сцене! 80 лет прожить невозможно, трудно. Правда? А он 80 лет на сцене. И это не тот случай, когда актер, скажем, в 80 лет уходит на пенсию, появляется в эфире и так далее, - он до предпоследнего месяца жизни своей был на сцене.

Я три года проработал с ним в Театре Российской армии. Он бился за роль из последних сил. Если можно было сыграть роль на стороне, а он играл в "Дядюшкином сне", то он играл там. Вспомним его фильмы. Причем это не только "Свинарка и пастух", фильмы Пырьева, 40-е годы и так далее. Но ведь он до предпоследних лет снимался у Андрона Кончаловского в "Дяде Ване", а это совсем другая эпоха и совсем другая режиссура, согласитесь. Он снимался у Говорухина в его детективном фильме в 87-м году, уже на восьмом десятке лет. Вот это тот заряд, ну, не оптимизма... - оптимизмом ты, может быть, зрительный зал не прошибешь, или прошибешь, но только в определенную эпоху, - а это потрясающий заряд именно жизнелюбия и жизнеутверждающего темперамента, мощи его, которая пробивается через любые ситуации в театре, в стране, в мире - где угодно.

Он, конечно, был, как всякий актер, интриганом, и это тоже он делал со вкусом, с энергией. Это то свойство, без которого актер в труппе существовать не может. С ним трудно было, безусловно, потому что за роли он бился, конечно же, для себя. И при этом был необыкновенно гибок и пластичен. Проработав в Театре Советской армии, он, с одной стороны, мог играть в пьесе драматурга Штейна "Океан", советского офицера Часовникова, а с другой стороны, сколько он переиграл в эти самые годы ролей в иностранной драматургии, которая шла с большим успехом на сцене Театра Советской, а потом и Российской армии. "Учитель танцев" - это классическая роль, тут уж ничего не скажешь. Но как только можно было поставить Шоу "Профессия миссис Уоррен", де Филиппо "Моя семья" - это еще середина 50-х годов. Он был в этом смысле очень разнообразен. И только бы играть, играть и играть.

Действительно, он уникальный актер не только по возрасту, который ему отпустил Господь Бог, но и по тому, сколько он прожил на сцене. Я мог бы сравнить его только с артистом Малого театра Николаем Александровичем Анненковым, который прожил 100 лет, сыграл в день рождения спектакль, а через несколько дней скончался. Я знаю наших женщин, которые уходили под 100 лет, как актриса Малого театра Татьяна Александровна Еремеева. Кстати, у нас немало актеров, которым за 90 лет. Но пока точка отсчета - Зельдин, конечно. И я считаю, что специфика, его особенность именно в этом абсолютном жизнеутверждении, которое он нес со сцены. И это подкупало и пленяло зрительный зал.

Владимир Кара-Мурза-старший: Александр Васильевич, как вы считаете, Владимир Михайлович больше тяготел к западной драматургии? Может быть, ему не повезло с отечественной драматургией? Вот в "Дяде Ване" у него была прекрасная роль.

Александр Бурдонский: Да, прекрасная роль. И в "Якове Богомолове" Горького он играл тоже очень интересно, кстати. Я думаю, что он в этом плане не то что всеяден был, ему было все любопытно, что входило в его поле. Когда-то Галина Сергеевна Уланова очень здорово подготовила первый акт "Дон Кихота", но танцевать не стала. Она сказала: "Не надо заступать на чужую территорию".

И может быть, был какой-то круг ролей... даже у нас была одна с ним такая работа, мы начинали ее - это была пьеса Кондратьева "Дорога на Бородухино". Вся ее суть в споре о Блоке - об "Интеллигенции", о "Двенадцати", о "Скифах" и так далее. Ему это было чужое. И я это как-то почувствовал и не стал его мучить. А вот там, где он ощущал какой-то свой мир... Все-таки он был в первую очередь романтическим актером, от этого вы никуда не денетесь. И там, где он ощущал свое... как у Сервантеса написано: "Можно говорить о фиалках, которые разворотили утесы", - вот там он чувствовал себя на своем месте.

Владимир Кара-Мурза-старший: Леонид, я знаю, что вы проходили срочную службу в Театре Красной армии. Как к вам относились старослужащие, в частности Владимир Михайлович Зельдин?

Леонид Велехов: Замечательно! Владимир Михайлович ко всем относился замечательно.

Владимир Кара-Мурза-старший: Дедовщины, как я понял, не было, да?

Леонид Велехов: Нет! Ну, какая там могла быть дедовщина?! Там была совершенно своя, своеобразная обстановка. И к Владимиру Михайловичу все относились как к Богу, как к кумиру. Он всегда был очень внимательным и к молодым актерам, и к военнослужащим. Он знал всех по именам, он всегда обихаживал молоденьких девушек, актрис, в литчасти и где угодно. Это был артист по жизни - вот что замечательно! Он всюду играл в самом лучшем смысле слова.

Но мне все-таки жалко, что он мало все-таки сыграл... Ну, вот Чехов. Он актер Чехова. Он актер, наверное, Горького. Он актер русской классики. И этого он мало сыграл, хотя действительно западная драматургия, он в ней купался совершенно. Между прочим, одна его роль, которая забыта, а по-моему, это была одна из лучших его ролей. Он играл барона Мюнхгаузена в постановке горинской пьесы. Еще не было фильма Захарова. Я считаю, это был прекрасный спектакль...

Александр Бурдонский: И для него была написана пьеса!

Леонид Велехов: ...да, спектакль, поставленный Ростиславом Горяевым. Он играл совершенно изумительно! И это была одна из первых моих рецензий, которую я написал, которая ему и Горину страшно понравилась. Это был совершенно другой Мюнхгаузен, чем он был у Янковского. Сравнивать я тут не буду. Но это была необычайно тонкая работа, доказавшая, что он еще вдобавок очень тонкий, психологический актер, что он не только актер комедии, не только актер шоу театрального, что ли. Он очень тонкий, психологический актер. Ну, а что ж западная драматургия... У Лопе де Вега только одна роль, а это тоже его роль. Испанская классическая драматургия.

Александр Бурдонский: Бальзака играл - "Мечты Кинолы". Нет, у него все-таки репертуар очень большой.

Леонид Велехов: Большой вполне.

Александр Бурдонский: Вот сейчас говорил Любимов, говорил Гусман, вы говорите, а я подумал: как ему удалось сохранить интерес к профессии, интерес к творчеству? Ведь можно было тысячу раз сказать: "Я все это уже играл, все это видел". Но этого не было. Насколько во главе угла стояло (опять я говорю это слово) искусство. Он почти умел пропускать какие-то вещи мимо себя или сквозь себя, как в картинах Магритта: когда на них смотришь - такое ощущение, что как бы "свой" человек. Он пропускал куда-то мимо себя. Все силы сохранялись для творчества. И это не пустые слова, потому что равных ему в этом смысле найти почти невозможно.

Леонид Велехов: И казался всегда моложе многих актеров гораздо более молодых поколений, которые уже все познали, все они сыграли.

Владимир Кара-Мурза-старший: А была ли школа Зельдина? Он не оставил своих прямых учеников? Федор Чеханков был его наследником по роли.

Александр Бурдонский: Нет, думаю, что нет. Да он никогда и не стремился преподавать. Я не могу сказать, что он кого-то бы учил. Какие-то советы дать он мог, но очень осторожно, очень деликатно, если видел, что это способный человек, ему нужна рука, что это пойдет на пользу. А так, чтобы он думал о какой-то своей школе - нет.

Все-таки он был ребенком. В нем до конца его дней жил ребенок. Даже наша последняя встреча, а это было где-то месяца три-четыре назад, был чей-то день рождения, по-моему, директора театра, он пришел попозже, сел рядом со мной. И он стал говорить обо мне монолог. Потом он стал говорить об искусстве, что я такого сделал... Я его уже держал за руки и говорил, что это не про меня весь вечер: "Владимир Михайлович, неудобно". А ему хотелось излить какую-то благодарность, какую-то нежность, что ли. Даже мог насмешить. Он мне говорит: "Сашка, нас осталось стариков всего трое - я, Алена Покровская и ты". Он меня считал, видимо, в своей как бы категории.

Я вспоминаю, я как-то иду в театр - и вижу перед собой какой-то знакомый силуэт. Идет человек, идет тяжело, голова опущена, ноги переступают. Думаю: "Боже мой, Зельдин!" И думаю: "Не буду подходить. Не хочу, чтобы он почувствовал какую-то неловкость". И буквально через час я прохожу через большую сцену, а он бежит на сцену играть, кстати, барона Мюнхгаузена. Он идет с совершенно прямой спиной, вытянутая шея, легкий шаг. Уже в паричке, в гриме, в костюме. И говорит: "Сашка, привет!" Думаю: "Боже мой, вот они, метаморфозы", - как внутренне человек может молодеть. Конечно, он в этом смысле существо уникальное.

Владимир Кара-Мурза-старший: Когда я приехал снимать сюжет про Чечню, его накануне избили. Он сказал: "Меня встретили хулиганы". Я говорю: "Как так может быть?!" Он говорит: "Я с собакой гулял".

Александр Бурдонский: Он ночами гулял с собакой. Параллельно он повторял роли, если это было накануне спектакля, или учил стихи и так далее.

Владимир Кара-Мурза-старший: Тем не менее он собрал свое гражданское мужество и выступил против войны в Чечне. Как вы это объясняете, Леонид?

Леонид Велехов: Я думаю, что он был очень порядочным и честным человеком. И действительно, Саша замечательно сказал, - с душой ребенка. И эта душа ребенка, видимо, и физически его поддерживала так бесконечно долго. А как он мог сфальшивить?

Александр Бурдонский: Я даже скажу такую вещь. Казалось всегда, что Зельдин абсолютно аполитичен, это вообще его не касается. Но вот иногда мы с ним пересекались в каком-то разговоре - и я понимал, что он за всем следит, он все читает, он все видит, он все слышит и все прекрасно понимает. Он, как Наташа Ростова у Толстого, не удостаивал быть умным, но он этим умным был.

Я сегодня посмотрел его выступление по поводу Чечни. Вы обратили внимание, это без кулаков, без пены у рта, без каких-то политических лозунгов. Это душа иначе не могла на это реагировать.

Леонид Велехов: А как он мог предать свою дружбу с тем же Махмудом Эсамбаевым и по-другому как-то сказать о Чечне?

Владимир Кара-Мурза-старший: Он на съемку папаху из дома принес.

Александр Бурдонский: Он очень любил Махмуда, и Махмуд его, естественно, тоже любил.

Владимир Кара-Мурза-старший: А были ли предложения Владимиру Михайловичу занять в ВТО какие-нибудь административные должности?

Александр Бурдонский: Вот не знаю. Он бы никогда не стал. Даже в театре - профсоюзы, местком... Мы с ним ездили, хлопотали по поводу Марии Осиповны Кнебель...

Леонид Велехов: Да, он помогал.

Александр Бурдонский: "Сашка, я не могу до тебя дозвониться". Я говорю: "Я переехал, у меня с телефоном проблемы". Мы сели в машину, он и Нина Сазонова, и поехали - кому-то сделать путевку, кому-то помощь какую-то оказать. Бесконечное количество людей, которым он помог.

Владимир Кара-Мурза-старший: Я часто его встречал на премьерах в других театрах. Он же был театралом.

Александр Бурдонский: Да. И он был любопытным, любознательным, что тоже ребенку свойственно, мне кажется. Он ходил и на концерты, в театры, он читал. Его нельзя было поймать. Иногда он говорил: "Ну, я, понимаете, из другого времени. Я, наверное, уже ничего не понимаю". Неправда! Он все прекрасно понимал. Понимал и какие-то современные течения, их пользу, их вред - потому что это все, как вы понимаете, неоднозначно.

Леонид Велехов: Любил балет, любил музыку.

Александр Бурдонский: Балет обожал. Обожал Кореня. Бурмейстер делал танцы в "Учителе танцев", а Корень и жена Бурмейстера помогали ему.

Я вспоминаю, мы репетировали "Деревья умирают стоя", они с Ниной Сазоновой играли там главные роли. Изумительно совершенно играли! Испанская пьеса, очень трогательная, берущая за душу и так далее. И вот как-то мы пришли на репетицию - и у всех было плохое настроение. А надо было репетировать сцену застолья, очень веселую, остроумную. И он всех нас забрал к себе домой. Мы пришли, он вытащил какое-то вино, какую-то еду. Мы сели вокруг маленького столика - Сазонова, Богданова, Саша Балуев, Ира Солдатова - все, кто играл. И стали выпивать и говорить за жизнь. И он мне помог. Я потихонечку пришел к тому, что давайте прямо из пьесы текст... И эта сцена была решена в его малюсенькой квартирке за каким-то малюсеньким столом.

И я хочу еще одну вещь сказать. Уж извиняюсь, что я так много говорю, но это оттого, что это какой-то личный уход, конечно, для меня. Потому что это один из моих крестных в искусстве, в театре и так далее. Я вспоминаю, как однажды я что-то репетировал на малой сцене. И уже закончилась репетиция. Пришел он и сказал мне: "Сашка, у тебя есть 10 минут меня послушать?" Я говорю: "Да". Он говорит: "Пусть только все уйдут". Все ушли. Он дал радисту кассету - был записан аккомпанемент. И он мне прочитал пронзительные совершенно стихи и спел романс о том, что путь идет уже с горы и так далее. Ну, я сидел и плакал, конечно. Мне одному. Когда он закончил, у меня было растерянное состояние. Я думал: "Почему мне?" Он сказал: "Извини меня, но я знал, что ты меня поймешь". Это был, с моей точки зрения... может быть, я видел Зельдина трагическим, что не было так свойственно. Ну, кто знает, что внутри происходило. Он же чувствовал свое одиночество все последнее время, когда его поколение ушло.

Леонид Велехов: Ну, посмотрите, какие глаза - трагические глаза.

Владимир Кара-Мурза-старший: А время пощадило Театр Советской Армии? Не так его громили, как громили, например, Еврейский театр или Театр Мейерхольда?

Александр Бурдонский: Нет. Все-таки Алексей Дмитриевич Попов, основатель театра, был приверженцем... хотя это не значит, что он ничего не понимал, но он был приверженцем современной темы, военной темы, а потом это были годы войны...

Леонид Велехов: И был приверженцем системы Станиславского.

Александр Бурдонский: Конечно. Систему по-разному понимают, ей как бы все привержены, но выходит тоже все по-разному из этого. Он был человеком авторитарным, Алексей Дмитриевич Попов умел держать театр в узде и в струне. И театр как бы не давал поводов в своей жизни. А дальше уже, когда не стало всех вождей и всего прочего, в театр пришла западная драматургия. Мы ставили пьесы, которые другим театрам, может быть, не всегда разрешало Министерство культуры, а мы их ставили.

Леонид Велехов: Потому что у вас не было Министерства культуры, у вас был ГлавПУР.

Александр Бурдонский: И Теннесси Уильямса, и Саймона, и был интересный спектакль Воннегута. Было много...

Леонид Велехов: Я помню, как Александр Васильевич вытащил... это одна из первых была его постановок - "Тот, кто получает пощечины".

Александр Бурдонский: Это Мария Осиповна. Но там начался контакт, кстати. Мне что-то взбрело в голову, что он должен свой монолог говорить на спинке кресла. Я ему говорил: "Вы черт с копытцами, вы должны взлететь на эту спинку". И ему это очень понравилось. И он как-то меня увидел. И с тех пор он уже из поля зрения меня не выпускал.

Леонид Велехов: Опять же Леонид Андреев до этого не появлялся. "Он пугает, а мне не страшно", - вот все, что мы знали о Леониде Андрееве.

Владимир Кара-Мурза-старший: Ведь судьба не слепо выбрала его. Почему артисты именно такого дарования, такого амплуа... Он вобрал в себя эпоху. Ведь такая фигура есть и в литературе, и в музыке, в театре - это Владимир Михайлович.

Александр Бурдонский: Сегодня несколько раз прозвучало, что он любил жизнь, что он был жизнелюбом. Как Немирович-Данченко, кстати, мудрый человек века был, который очень хорошо говорил: "Я тоже люблю жизнь. Я очень люблю жизнь, во всех ее проявлениях. Но это не значит, что я люблю блага жизни". И Зельдин тоже к благам жизни был, с моей точки зрения, абсолютно равнодушен. Поэтому он и остался жить в своей малюсенькой квартирке. Хотя приезжали его поздравлять президенты и так далее, было очень легко что-то сделать для себя, чем грешат многие люди. А ему это все было абсолютно до фонаря.

Леонид Велехов: Он же аскетом был - не пил...

Александр Бурдонский: Нет, иногда мог выпить. Я помню, мы с ним в Эстонии даже хорошо "уговорили" коньячок.

Леонид Велехов: А ходила такая легенда, что он...

Александр Бурдонский: Нет. Не курил. Женщин любил, да. И все-таки он сохранял в себе то, что называется опять-таки творческой личностью, актера, и никуда от этого не денешься. Для него театр - это было все!

Леонид Велехов: Он не был "бытовой" личностью. Артист во всем!

Александр Бурдонский: Больной, после операции или после инфаркта - нет, скорее на сцену. Мог обижаться, что кого-то вместо него вводят. Даже у меня был такой случай, что он на меня обиделся, хотя сыграл эту роль 500 раз в спектакле "Последний пылко влюбленный".

Владимир Кара-Мурза-старший: Но не было же у вас в истории театра, чтобы запрещали какой-то спектакль совсем?

Александр Бурдонский: Бывало. На моем веку, нет, не было. Была одна история, связанная со "Стройбатом". Но там и спектакля не было - он не получался. Его пробовали делать на большой сцене, потом на малой. А в результате он не получился.

Я помню, мы хотели с Любовью Ивановной Добржанской делать "Юродивый из Шайо" Жироду. И тогда это как-то "отсоветовали". Бывало и такое.

Владимир Кара-Мурза-старший: А какую русскую театральную линию продолжал Владимир Михайлович? Может быть, мхатовскую или Малого театра?

Александр Бурдонский: Ой, какой трудный вопрос вы задаете. Мне кажется, что если бы он был в старом театре, может быть, это была бы судьба Орленева. Скорее, так.

Владимир Кара-Мурза-старший: То есть он не принадлежал ни к какой школе?

Александр Бурдонский: Когда-то Соломон Михоэлс сказал очень тонкую и хорошую вещь о Вере Федоровне Комиссаржевской. Он сказал, что можно что угодно о ней говорить, но она была планетой со своей атмосферой. Такой была Уланова, такой был Зельдин. Куда бы его ни поместили, все равно это "планета со своей атмосферой". Я думаю, это к чести нашего Театра Российской армии, что никогда не пытались разрушить орбиту этой планеты, а относились к ней с уважением, с любовью и даже, я бы сказал, с нежностью все - и режиссеры, и актеры, и даже наши верха, которые не всегда все понимают.

Леонид Велехов: А театр, между прочим, был очень хороший на всем протяжении своего развития. Он недооценен, потому что на нем висела вывеска "Театр Советской армии". Что это такое? Там только про армию или только про войну? А театр очень хороший. И конечно, в этом великая роль была Попова, который этот театр построил, в общем-то, на ровном месте. И дальше все пошло. Были разные периоды, но это был театр с очень сильными, конечно, актерами - Добржанская, Касаткина, Сазонова, Перцовский...

Александр Бурдонский: Пастухов, Ходурский, Марина Пастухова.

Леонид Велехов: Грандиозные актеры! Прекрасная режиссура! Лучший представитель которой сегодня сидит рядом с нами. Прекрасная режиссура самых разных поколений. Мне всегда было жалко, когда я приходил в этот театр, видел замечательные спектакли, а потом делился впечатлениями, но люди этого не видели. Того же "Мюнхгаузена" не видели.

Владимир Кара-Мурза-старший: Сошальский - прекрасный артист.

Леонид Велехов: Сошальский, конечно! Крынкин... Очень много!

Александр Бурдонский: И на этом фоне стать звездой - это было очень, скажем, непросто. Мне кажется, что Владимир Михайлович был поцелованный Богом человек, Бог его любил, недаром он его сохранил до 102 лет. И мы еще до конца не понимаем в театре, чего мы лишились. Я не говорю - кого, а чего мы лишились, потому что вместе с ним был определенный какой-то мир, который нельзя было обойти стороной.

Леонид Велехов: Какое-то царство света ушло.

Владимир Кара-Мурза-старший: Давайте вернемся к сегодняшней ситуации. Ведь есть конфликт между театральными деятелями и чиновниками. Насколько это более мелко выглядит, чем были великие трагедии, великие драмы времен, условно, Большого террора?

Александр Бурдонский: Таирова ли, Мейерхольда ли, МХАТа второго...

Владимир Кара-Мурза-старший: Почему сейчас из-за бюджетного финансирования, из-за какой-то недвижимости... Правда, звучали слова и про цензуру.

Александр Бурдонский: Про цензуру не знаю. Для меня это какой-то дикий разговор. Не знаю прямо уж большой цензуры, в театрах не вижу. Все делают все, что хотят, по-моему. Бегают все нагишом, трясут всеми возможными и невозможными причиндалами.

Леонид Велехов: И при этом это театру не на пользу оказывается в результате.

Александр Бурдонский: По-моему, тоже нет. Потому что все уже объелись этого. Но мы же не будем сейчас это разбирать, правда?

Владимир Кара-Мурза-старший: Нет-нет!

Александр Бурдонский: Конфликт государства, скажем, с Театром Мейерхольда или с самим Всеволодом Эмильевичем Мейерхольдом, гением бесспорным, с Таировым, тоже гением своего рода. Правда?

Леонид Велехов: Конечно!

Александр Бурдонский: С театром МХАТ вторым, который был очень своеобразным театром, если в это углубиться. И с какой когортой актеров, начиная с Михаила Чехова, Берсенева, Гиацинтовой, Бирмана, Дикого и так далее.

Леонид Велехов: И заканчивая Юрием Петровичем Любимовым, который тогда успел прихватить кусочек МХАТа второго.

Владимир Кара-Мурза-старший: Растворяются потом осколки труппы Мейерхольда. Например, был Евгений Самойлов, он играл в Театре Маяковского, а потом играл в Малом театре. Он же был великим исполнителем роли Павки Корчагина, что не довел Мейерхольд до конца.

Леонид Велехов: Он был грандиозным актером. Охлопковский "Гамлет". И он прекрасно играл на сцене Малого театра тоже до последних дней, тоже до глубокой старости. Как он играл у Эдика Марцевича в постановке Островского.

Александр Бурдонский: И ученик талантливый был. Кстати, был очень верен вере (немножко глупо звучит) Мейерхольда. Я имею в виду Бориса Равенских. Как угодно можно к нему относиться, но это была все равно глыба таланта.

Леонид Велехов: Через Мейерхольда кто только не прошел!.. Эйзенштейн, Юткевич, Пырьев, Охлопков... Не будем сейчас углубляться в историю, но...

Александр Бурдонский: Сегодня все немножко кивают на Мейерхольда, мол, "мы вот такие, и Мейерхольд был такой". Но все-таки другие. Мейерхольд был человеком огромной музыкальной культуры, начитанности колоссальной, колоссальной интуиции, эрудиции колоссальной. И был гением. Но гениями не родятся опята.

Владимир Кара-Мурза-старший: Владимир Михайлович прожил такую жизнь, что он был современником, и это чувствовалось в его осанке. То есть он знал, о чем идет речь.

Александр Бурдонский: Наверное, он правильно говорил всегда: "Я - человек советский, я воспитан в это время". Но сохранить себя в это время, не стать "шкурой" было ведь тоже очень непросто, согласитесь, - а все-таки он сумел в себе сохранить и человеческое достоинство, и порядочность, и человеческую доброту, ни на что и ни на кого не озлобиться, никогда не завидовал. Я не помню пароксизмов зависти. Интриги... Мне тоже было любопытно, когда Любимов сказал, что он был, как все актеры... Нет!

Леонид Велехов: Мне тоже так не кажется.

Александр Бурдонский: Он сразу становился "непонимающим". Думали, ну, актер...

Леонид Велехов: И в нем не было пробивной силы танковой.

Александр Бурдонский: А потом мог совершенно спокойно сказать... Он все видел и все понимал, и цену всему знал. И может быть, я считаю, он не тратил себя на политику, на все эти дела. Свою энергию душевную, сердечную он на это не тратил. Мне кажется, это правильно. Художник должен заниматься своим делом. Есть журналисты, в конце концов, есть политики и так далее. На чужую ниву не надо ходить.

Владимир Кара-Мурза-старший: Мне кажется, что биография Владимира Михайловича еще не полностью осмыслена. Может быть, следует как-то систематизировать его творчество? Может быть, издать хрестоматию его ролей?

Александр Бурдонский: К его столетию было довольно много... вышла его книга очень любопытная. Любопытная потому, что я слышу его интонации в книге. Я слышу, как будто это он говорит. Значит, все-таки наговорена им книга. Вышло два большущих сборника о нем. Конечно, сейчас никому ничья судьба особенно не интересна. А в принципе, конечно, можно найти и создать сборник. Есть масса людей, которые его знают, которые с ним прошли большие куски жизни.

Леонид Велехов: Так прежде и делалось. А сейчас вряд ли...

Александр Бурдонский: Сейчас это малоинтересно, потому что интересна "грязнотца" личной жизни. За ним этого не водилось. И нам никогда это не было интересно в театре. Поэтому Бог знает, время покажет.

Владимир Кара-Мурза-старший: А у него была, может быть, неоцененная роль?

Леонид Велехов: Я считаю - Мюнхгаузен.

Александр Бурдонский: Нет, это было оценено. Там была пресса, об этом было много разговоров и так далее. Не знаю даже... Нет, его всегда замечали. На моем веку, по крайней мере, 45-летнем близости к нему его всегда замечали.

Владимир Кара-Мурза-старший: Кстати, он не чуждался всяких экспериментов. Он играл странных персонажей. В пьесе "31 июня" он сыграл рыцаря.

Александр Бурдонский: Он был очень смелым в кинематографе. Он там вдруг уходил в особый романтизм, он вдруг становился характерным, острым, довольно въедливым и очень интересным характерным актером. Может быть, в этом плане ему недодано. Ну, недодано всем, но ему тоже, наверное, недодано в театре в этом плане.

Владимир Кара-Мурза-старший: Например, маленький эпизод в фильме "Классик", детектив. Никоненко с Адомайтисом играют на бильярде. А потом приходит Владимир Михайлович и разбивает... Видно, что он купался в этой роли. Она на 20 секунд, но он приехал и снялся. То есть он чувствовал "творческий голод", несмотря на то, что он был востребованным?

Александр Бурдонский: Ну, актер всегда чувствует "голод".

Леонид Велехов: Он жил этим. Актерство, творчество - это была его жизнь.

Александр Бурдонский: Многие говорят: "Нет, мне важнее личная жизнь, семья". Все-таки для него на первом месте стоял большими буквами написанный ТЕАТР. А в свободное время - кино. А если это все вместе, то тоже было неплохо.

Владимир Кара-Мурза-старший: Было бы неплохо, если бы телевидение прокрутило некоторые его классические постановки.

Александр Бурдонский: Бог даст, может быть, покажут. Хотя телевидение не очень любит показывать спектакли.

Владимир Кара-Мурза-старший: Вы имеете в виду канал "Культура"?

Александр Бурдонский: Да.

Леонид Велехов: И спектакли часто теряют на телеэкране.

Александр Бурдонский: Года три мы просили снять "Деревья умирают стоя" с ним и с Сазоновой.

Леонид Велехов: Так и не сняли?

Александр Бурдонский: Нет, "Культура" не заинтересовалась.

Леонид Велехов: Чудаки.

Владимир Кара-Мурза-старший: По-моему, российская культура не бережна к своим мастерам.

Леонид Велехов: Сейчас совсем другое время, и Саша об этом говорил, - никому ничего не важно, проходит и проходит, и все тут же остается в прошлом. Конечно, во времена, когда Владимир Михайлович творил, работал, - был комплекс, и мы, в том числе гораздо более молодые, мы жили в каком-то единстве и прошлого, и настоящего. Не случайно так много было диспутов, дискуссий обо всех великих тенях - о Мейерхольде, о Вахтангове, о Станиславском, о Михоэлсе. Кому сейчас и что говорят эти имена?.. Все куда-то ушло.

Произошел, конечно, как я считаю, радикальный разлом эпох, обвал эпох. Я считаю, более радикальный, чем в 17-м году. Потому что в 17-м году произошла революция, а все эти люди, о которых мы говорим, они же пришли из дореволюционного прошлого, они пришли с этим своим огромным культурным багажом. Они с восторгом приняли революцию, действительно были недовольны жизнью российской и так далее. Претерпели страшное разочарование, претерпели страшные трагедии, как Мейерхольд. А сейчас все просто...

Александр Бурдонский: Все-таки они передали какую-то культуру Серебряного века.

Леонид Велехов: Абсолютно!

Александр Бурдонский: Другое дело, как мы ею пользуемся, может быть, не всегда удачно. Но они это передали.

Леонид Велехов: И как передавали старательно!

Александр Бурдонский: Конечно, это высокие слова, но Зельдин - определенная эпоха, и не только в жизни нашего театра, а в жизни русского театра. Где вы можете назвать судьбу столетнего человека, который оставался, как говорят, в строю? И не просто в строю, если бы его вывозили в кресле, а он не мог связать двух слов, а он оставался действующим человеком. Вспомните его монологи, его арии в "Дон Кихоте". Он страстно призывал любить, быть верным, быть честным, быть чистым и так далее. Говорят: "Был ли Зельдин гражданином?" Конечно, был! Но гражданину не обязательно ходить с плакатом или с автоматом. Гражданином можно быть и в своей профессии, и я думаю, там он был, конечно. Я же говорю: "Сегодня ночью в горах фиалки разворотили утесы". Это мысль Дон Кихота. И это - Зельдин, это про него.

Владимир Кара-Мурза-старший: Можно сказать, что это была счастливая творческая судьба. И мы счастливы тем, что мы застали этого мастера. Все его роли, о которых вы сказали, я видел и понимал его значение и вес.

Леонид Велехов: А началось все двумя колоссальными взлетами в жизни - это "Свинарка и пастух" и "Учитель танцев", на который вся Москва ломилась, а вся женская часть Москвы просто была влюблена.

Александр Бурдонский: А на гастролях он по крыше убегал из театра, спускался по пожарной лестнице, потому что девушки бомбардировали театр.

Владимир Кара-Мурза-старший: Их раньше называли "сырихи", потому что они Лемешеву покупали сыры.

Александр Бурдонский: Нет, оказывается, в магазине "Сыры" в доме, где жил Лемешев, они прятались там, когда было холодно.

Владимир Кара-Мурза-старший: Были и у Владимира Михайловича свои...

Александр Бурдонский: В молодые годы - да, конечно. После "Учителя танцев". А что вы хотите?!

Владимир Кара-Мурза-старший: В России ведь и театр больше, чем театр, и поэзия больше, чем поэзия.

Леонид Велехов: Был больше, чем театр. А сейчас все-таки...

Александр Бурдонский: Лев Николаевич Толстой когда-то очень хорошо, по-моему, сказал, что "искусство не есть развлечение, утешение или забава, искусство есть орган жизни человеческой, превращающий разумное сознание людей в чувства".

Леонид Велехов: Грандиозно сказано!

Александр Бурдонский: Зельдин, я думаю, этому и служил всю свою жизнь. За это, может быть, был любим и режиссерами, и зрителями, и партнерами, и теми, кто над нами. Я не власть имею в виду, хотя и власть его очень любила.

Владимир Кара-Мурза-старший: Да, был очень одаренный человек, и музыкально одаренный. То есть великий наш современник ушел сегодня из жизни.

Прощание состоится 3-го числа.

Александр Бурдонский: На Новодевичьем кладбище будут похороны.

Владимир Кара-Мурза-старший: И все мы будем помнить его, и что он все эти годы непростые держал марку великого русского актера.

Александр Бурдонский: Бесспорно!
---------------------

В гостях у АиФ.ru Юлий Ким. Онлайн
Аргументы и Факты

9 июня 2014 года на вопросы читателей АиФ.ru ответит поэт, композитор и сценарист Юлий Ким. Он создал песни ко многим отечественным картинам: <Бумбараш>, <Человек с бульвара Капуцинов>, <Обыкновенное чудо>, <Сватовство гусара>, <Двенадцать стульев>, <Дульсинея Тобосская> и др. Скоро в свет выйдет новая работа маэстро - мюзикл <Однажды в Одессе>, в основу которого лёг телесериал <Жизнь и приключения Мишки Япончика>, с успехом показанный Первым каналом в 2011 году.
Что Юлий Черсанович думает о современном кинематографе? Как долго он работал над созданием нового мюзикла? С какими сложностями приходится сталкиваться в наше время бардам? Эти и другие вопросы мы обсудили во время онлайн-конференции.

Ким Юлий Черсанович: - Добрый день, уважаемые читатели официального сайта Аргументы и факты!

- Юлий Черсанович, очень здорово, что есть возможность задать вам вопрос. многое хочется узнать, но буду рада, если ответите хотя бы на один мой вопрос: 1) Как вы поддерживаете бодрость духа? 2) Верите ли вы в бога? 3) Как к вам приходит музыка и слова, это же настоящее таинство? 4) Любите ли вы сегодняшнюю суматошную Москву? Спасибо за ваше творчество!
Ким: - Давайте по порядку:
1. Стараюсь не смотреть ТВ.
2. Я агностик.
3. Музыка и слова сочиняются одновременно, как только найден ритм.
4. Москву люблю, её суматоху - не очень.

- А вы были когда-нибудь в Одессе? как впечатления?
Ким: - В Одессе бывал года три-четыре тому назад, очень нравится. Помнятся улицы, похожие на зелёные тоннели.

- Юлий Черсанович, что Вы думаете о засилье дурновкусия в современной популярной музыке? Как Вам кажется, почему это стало возможно? Как в этих сложных условиях привить ребёнку хороший вкус к поэзии и музыке? Заранее спасибо за ответ.
Ким: - Когда начинают говорить, что в наше время то плохо и это плохо, я перевожу взгляд на прошлые времена и говорю, что дурновкусие было и до Советов, и при Советах. Дурновкусие в искусстве - явление постоянное. Нельзя сказать, что сейчас оно особенно противное. А вот наше телевидение, которое пропагандирует попсу очень невысокого уровня, юмор очень невысокого уровня, очень способствует расширению этого дурновкусия. Я бы всеми руками голосовал за какую-то инстанцию, которая бы состояла из людей высококультурных, которые наблюдали бы за нашим телевидением. За центральными федеральными каналами в первую очередь, потому что уж они насаждают дурновкусие во всех областях, с какой-то прямо непонятной яростью, с каким-то агрессивным напором.

- Вопросов нет. Только вечная любовь и признательность.
Ким: - Спасибо на добром слове.

- Уважаемый Юлий Черсанович! Что Вас вдохновило на написание песни "Думы потаённые"? Спасибо.
Ким: - Был влюблён на 5-м курсе. С самого начала я считал песню шуточной и никакого значения ей не придавал. Но попал в музыкальный вкус большого количества людей. Я её напевал на своих концертах, затем она вошла в фильм и стала популярной, хотя далеко не сразу после премьеры.

- Какая книга больше всего повлияла на ваше мировоззрение и почему? Спасибо!
Ким: - Не могу ответить на этот вопрос. Я увлекался то одним писателем, то другим. Может быть, косвенным ответом был бы такой: моё довольно близкое знакомство с поэтом Давидом Самойловым. Но в первую очередь на моё мировоззрение повлиял мой институт в середине 50-х годов, который был наполнен разными замечательными талантливыми людьми. Со мной учился Юра Визбор, Юрий Коваль, Пётр Фоменко, Ада Якушева.

- Юлий, как вам работается с современной молодежью?
Ким: - Мы с современной молодёжью вполне понимаем друг друга.

- Простите, но хочется великому человеку задать философский вопрос: в чём Ваш смысл жизни?
Ким: - На вопрос о смысле жизни у каждого свой ответ. У меня - глубоко интимный.

- Дорогой Юлий Черсанович! Как и многие, я являюсь большой поклонницей Вашего творчества. Мой вопрос: каковы Ваши новые творческие планы на сегодняшний день? Чем Вы хотите нас, зрителей и слушателей, порадовать? Много лет Вам успехов в Вашем творческом труде.
Ким: - Есть несколько замыслов. Последняя работа - либретто мюзикла <Однажды в Одессе>, премьера в сентябре.

- ЮЛИЙ ЧЕРСАНОВИЧ! КАК "Научиться бы вполне безоглядному веселью, бескорыстному доверью, вольнодумной глубине!"? ОСОБЕННО ДЕТЯМ И МОЛОДЫМ ЛЮДЯМ?
Ким: - Каждый учится жить по-своему. Я лишь сформулировал задачу.

- Здравствуйте, любимый наш Юлий Черсанович. что вдохновляет Вас на творчество? Какую роль в Вашей жизни играет любовь?
Ким: - Любовь и надежда - основа всякого художества. В том числе и моего.

- Есть ли будущее у бардовской песни в том виде, в каком она зародилась в 20 веке? Если да, то какое? Если нет - что приходит ей на смену?
Ким: - Бардовская песня бессмертна. Но её интонации и темы со временем, конечно же, меняются. Например, в раннем творчестве Визбора очень слышно влияние джаза. Потом оно исчезло, а уже в 70-80-е годы в бардовской песне возникло влияние рока, Битлов, например. Сейчас бардовская песня в высшей степени разнообразна. Музыкально она стала гораздо богаче, чем была на заре своей туманной юности. А что касается поэтической стороны, то средний уровень поэтической культуры повысился.

- Есть ли у вас ностальгия по прошлому, Юлий Черсанович?
Ким: - Разумеется, у меня есть масса дорогих воспоминаний. Если же речь о советской власти - то ностальгии нет никакой.

- Юлий Черсанович, можете ли Вы приоткрыть завесу тайны вокруг сюжета мюзикла "Однажды в Одессе"? Расскажите, полностью ли будет совпадать сюжет фильма и мюзикла?
Ким: - Сюжет мюзикла <Однажды в Одессе> в основном тот же, что и в одноимённом сериале о приключениях Миши Японца.

- Юлий Черсанович, что вы думаете о Евровидении?
Ким: - За Евровидением совершенно не слежу. Для меня это попса совершенно невысокого уровня, и мне следить за ней неинтересно.

- Следите ли вы за мюзиклами, которые выходят, и какая постановка, на ваш взгляд, может заслуживать внимания?
Ким: - Очень жду московской премьеры мюзикла <Полита>.

- Юлий Черсанович, здравствуйте! В первую очередь, хочется сказать, что вся моя семья обожает Ваше творчество. Ежемесячно собираемся все вместе и устраиваем домашние кинопросмотры именно ваших шедевров! Спасибо вам за замечательные песни, которые будут жить вечно! И наконец, мой вопрос. Расскажите, пожалуйста, о своей новой работе над мюзиклом "Однажды в Одессе". Будет ли что-то общее с "Графом Орловым" и с "Монте Кристо"? Какие сюрпризы ждут нас в новом проекте? Спасибо!
Ким: - Мюзикл <Однажды в Одессе> ничего общего с <Монте Кристо> и <Графом Орловым> не имеет. В музыке будут широко использованы мелодии начала XX века (типа <Шар голубой>). Впрочем, в центре сюжета - любовная драма, как и в названных мюзиклах.

- Юлий, существует ли для Вас в кино какой-либо актёрский образ или типаж (возможно, собирательный), песни и тексты для которого пишутся легко и свободно?
Ким: - Легче и вдохновеннее всего сочинялись песни для Андрея Миронова (фильмы <12 стульев> и <Обыкновенное чудо>). Когда я писал песни для Остапа Бендера, я знал, что его будет играть Миронов, и это очень меня грело - роскошное сочетание характера персонажа и личности актёра.
Большое спасибо за присланные вопросы, всего доброго!


Ким Юлий Черсанович
Дата рождения: 23 декабря 1936 г., город Москва
Поэт, композитор, драматург, сценарист, бард

Родился в семье переводчика с корейского языка Ким Чер Сана, который был расстрелян в 1938 году, и учительницы русского языка и литературы Нины Валентиновны Всесвятской. До 1946 года мать композитора была в ссылке. После ареста родителей Юлий Черсанович 16 лет провёл в Калужской области и в Туркмении, вернулся в столицу только в 1954 году.

Окончил историко-филологический факультет Московского государственного педагогического института. Затем в течение пяти лет работал на Камчатке, после чего преподавал в Москве. Параллельно стал писать авторские песни.

В 1965-1968 Юлий Ким был активистом правозащитного движения, именно по этой причине до 1985 г. он публиковался под псевдонимом Ю. Михайлов.

В 1968 году Ким окончательно ушёл из школы и начал жизнь свободного художника. С этого периода он профессионально занялся сочинением песен и пьес для театра и кино. Большинство композиций Юлия Черсановича написано на собственную музыку, также он работал в соавторстве с Геннадием Гладковым, Владимиром Дашкевичем, Алексеем Рыбниковым.

Юлий Ким - член Союза кинематографистов СССР (1987), Союза писателей (1991). Автор около пятисот песен (многие из них звучат в кино и спектаклях), трёх десятков пьес и десятка книг.
---------------------

Мюзикл «Однажды в Одессе»

Впервые на российской сцене: рейтинговый телесериал „Жизнь и приключения Мишки Япончика“ становится театральным мюзиклом! На сцене театра «Русская песня» - трогательная и эмоциональная история жизни и любви «одесского Робин Гуда» – Мойши Винницкого, по прозвищу Мишка Япончик, которая разворачивается на фоне колоритного одесского быта и роскоши начала XX века. Это романтическая драма об истинных чувствах и ценности человеческой жизни, о мужской дружбе и авантюризме, о проблеме выбора и о счастье. Спектакль пронизан неповторимым одесским юмором, зрителей ждут потрясающие танцевальные номера, любимые хиты и атмосфера легендарной Одессы!
Премьера 26 Сентября 2014 года.
Актерский состав
Владислав Кирюхин - Капитоныч
Роман Богданов - Боярский
Виктория Пивко - Маня Шмайсер
Полина Конкина - Циля
Стас Беляев - Миша Япончик
Алексей Секирин - Миша Япончик
Александр Суханов - Иосиф Тор

Мюзикл «Однажды в Одессе» в Московском Театре «Русской Песни» Надежды Бабкиной

В помещении «Театра «Русская Песня» Надежды Бабкиной (Москва, Олимпийский пр., 14) 25 сентября 2014 года состоялся пресс-показ нового мюзикла «Однажды в Одессе».
История о Мишке Япончике — Робин Гуде Одессы начала XX века, с успехом пройдя по телеэкранам, стараниями автора либретто Юлия Кима, композитора Вячеслава Сержанова, продюсера и режиссера-постановщика Николая Гусева, режиссеров-хореографов Алексея Карпенко и Натальи Тереховой перенесена на театральную сцену.
Генеральный продюсер мюзикла - Влад Ряшенцев (Star Media).

12-часовую историю жизни иконы бандитско-героической Одессы начала XX века, полную приключений, бескорыстных и корыстных отношений, веселого обмана и искреннего самопожертвования во имя любви, свободы и благополучия близких и дальних, Мишки Япончика, сжал до 2 часов
замечательный поэт, бард, легенда отечественного мюзикла Юлий Ким.
Наряду с Мишкой Япончиком Юлий Ким сделал героем мюзикла саму Одессу.
Сместив акценты в этой героико-бандитской истории уроженца Одессы - Мишки Япончика, история и биография которого похожа на ряд историй и биографий сотни таких же персонажей (как например Беня Крик, о чем говорит сам Мишка: «наши биографии так похожи, что нас даже путают…»), Юлий Ким сделал главным героем саму Одессу, этот вечный приморский город, с таким своеобразным, таким неповторимым колоритом, обитатели которого за шутками и танцами делают непростой выбор на пути к счастью, свободе, благополучию.
Герои могут трагически погибнуть при этом, Одесса же остается вечным символом жизнелюбия, юмора и свободы, не забывая, однако, их — своих героев.
Музыка в мюзикле: «Шар голубой», «Тум-балалайка» и другие всеми узнаваемые и любимые мелодии - в аранжировке композитора Вячеслава Сержанова.
Декорации — сложные 6-метровые конструкции, создающие полную иллюзию присутствия зрителей на одесском привозе, одесском пригороде, самой Одессе, выполнены по новейшим технологиям.
Кабаре — профессионально, пикантно и игриво.
А Юлий Ким (автор либретто) написал слова к одной из самых драматических арий в этом веселом, искрящемся типичными одесскими шутками мюзикле.
Автомобиль Мишки Япончика, который превращается по мере надобности то в пароход, то в пожарную машину, то в броневик, создал специально для мюзикла Кирилл Юшенков, сконструировавший знаменитую «Черную молнию» для фильма Тимура Бекмамбетова — в результате получился настоящий трансформер.

Эхо Москвы :: Блоги / В Одессе танцуют все!

«Одесские рассказы, „Король“, „Как это делалось в Одессе“ — произведения И.Э. Бабеля, в основу которых лег театральный мюзикл „Однажды в Одессе“. Увлекательную постановку создала группа компаний Star Media. С 2011 года выходил российский телевизионный музыкальный сериал „Жизнь и приключения Мишки Япончика“, успех которого был настолько велик, что создатели подарили московской публике истории о любви и дружбе, авантюризме и жизни в качестве мюзикла „Однажды в Одессе“. Причем название выбрано неслучайно, ведь оно является рабочим именем сериала.
Многие сюжетные линии пришлось автору либретто Юлию Киму видоизменить — до двух сценических часов. Каждый в этом мюзикле сможет вспомнить нашумевшие хиты Леонида Утесова „Шар голубой“, сестер Бери „Тум-балалайка“ и другие. Танцуют все... и все 32 человека, включая музыкантов с инструментами!
„Однажды в Одессе“ — мюзикл с неповторимым одесским юмором, который наверняка сделает вас чуть веселее, чуть романтичнее, а вашу жизнь чуть интереснее» — уверен Генеральный продюсер группы компаний Star Media Влад Ряшин. И не случайно! Очевидно, мюзикл передает одесскую энергетику, дарит праздничное настроение....

Из Википедии:
 
"Одесские рассказы
Жанр: Сборник рассказов
Автор: Исаак Бабель
Язык оригинала: Русский
Дата написания: 1923—1924
Дата первой публикации: 1931
 
«Одесские рассказы» — сборник рассказов Исаака Бабеля, местом действия которых является дореволюционная Одесса. Рассказы были по отдельности опубликованы в журналах в 1923—1924 годах, а позже вышли единой книгой в 1931 году. В центре рассказов находится банда налётчиков, живших в еврейском районе Молдаванка. Их возглавляет Беня Крик, известный также по прозвищу Король. Его прототипом, по распространённому мнению, стал Мишка Япончик.
 
Содержание
Король
Как это делалось в Одессе
Отец
Любка Казак
Справедливость в скобках
Ты проморгал, капитан!
История моей голубятни
Первая любовь
Карл-Янкель
В подвале
Пробуждение
Конец богадельни
Ди Грассо
Фроим Грач
Закат"
---------------------

Психолог: Монро не могла доверять мужчинам
Персона | Культура | Аргументы и Факты
01/06/2011

1 июня исполняется 85 лет со дня рождения Мэрилин Монро. Ее творческую и личную жизнь изучали «под лупой», выискивая все новые...
Но она до сих пор остается непостижимой загадкой мирового кинематографа. С помощью психолога Ангелины Могилевской «АиФ» решил составить психологический портрет самой знаменитой блондинки

«АиФ»: - Мэрилин Монро говорила: «Я всегда чувствовала, что меня не существует; единственная возможность быть для меня - это, наверное, быть кем-то другим. Поэтому я и захотела стать актрисой». То есть, получается, это был человек, который, во-первых, не любил себя и, во-вторых, не определял свою личность?

- А за что ей было любить себя, и как она могла этому научиться при таких обстоятельствах своего рождения и детства? Ведь она родилась третьим, никому не нужным ребенком даже неизвестно от кого. Кто-нибудь говорил ей, что она прекрасный, умный ребенок, что она - маленькая принцесса, достойная любви, или что-либо подобное? Более того: дети, рожденные вне брака, всю жизнь на генетическом уровне ощущают свое бесправное, незаконное присутствие и существование в этом мире. Психологические травмы отвержения и покинутости, предательства и несправедливости имеют, кроме отрицательных, еще и положительные стороны. Например, чтобы никто не мог нанести мне боль отвержения, я буду стараться быть абсолютно прозрачной и невидимой, а чтобы никто больше не смог меня покинуть, я стану очень яркой и потому видимой и привлекающей внимание. Человек принимает вызов судьбы, вступает с ней в единоборство. Из таких людей часто получаются очень хорошие артисты.

«АиФ»: - Один из мужей Мэрилин Монро Артур Миллер писал в своем дневнике о жене: «Мне кажется, что она маленький ребенок, я ее ненавижу». Мэрилин Монро действительно показывала себя довольно инфантильной особой, но, с другой стороны, она увлекалась серьезной прозой и поэзией, предпочитала общаться с интеллектуально одаренными людьми. Как Вам как психологу кажется, какой Монро была на самом деле, умной женщиной, скрывающейся за маской ребенка, или же глуповатой простушкой?

- Не могу назвать ее простушкой или глупышкой, ведь она практически сама достигла таких высот в мире кино, о которых многие даже не мечтают. Думаю, что своим «детским» поведением она вынуждала окружающих ее мужчин вести себя с нею «по-отцовски». Это своего рода тонкая игра. При этом я не очень-то верю слухам, что ее действительно интересовала серьезная или высоко духовная культура. Скорее, сильное желание подняться, вылезти из обстоятельств своего рождения и доказать - может быть, прежде всего самой себе, - что она достойна много, гораздо больше, чем думала о себе сама. Тут уж надо работать и тащить себя буквально за волосы, как барон Мюнхаузен, и при этом все средства хороши, можно даже прикидываться очень интеллектуальной, начитанной, тонкой и духовной. Ведь этому тоже можно научиться. На зеркале в ванной она выводила губной помадой изречения, которые помогали ей жить: «Не ждать большего, чем можно достичь», «Суета убивает» или «Не волноваться, а волновать». Она была соткана из комплексов. Известно, что один из близких ей людей напишет: «Не быть любимой в 25, или 35, или в 45 лет терпимо, если тебя любили в 5 лет. Сказать, что Мэрилин обошли нежностью в детстве - значит сказать очень мало». И даже в последнем интервью она назвала себя брошенным ребенком.

«АиФ»: - Из биографии Мэрилин Монро известно, что в детстве ее дважды пытались изнасиловать отчим и двоюродный брат, как это могло сказаться на ее дальнейших отношениях с мужчинами? Ведь она заводила огромное количество мимолетных романов, почти всегда соглашалась вступить в интимные отношения за продвижение в карьере, у нее не получалось построить долгосрочных отношений и создать семью, хотя она очень этого хотела.

- Она не могла доверять мужчинам и не могла поверить, что отношения будут близкими и надолго.

«АиФ»: - Мэрилин Монро всегда говорила, что мечтает о детях, но в то же время сделала 13 абортов, это говорит о том, что ее любовь к детям была напускная?

- Это не всегда правда. Чаще всего это страх взросления и ответственности, а также страх оказаться плохой матерью. Если здоровая любящая и любимая женщина не рожает при том, что говорит, будто хочет иметь детей, и вроде бы все для этого делает, то тут может играть роль сильная обида на мать. Обида и даже детская подсознательная мстительность. В совокупности: страх, обида, непрощение, неуверенность - все может приводить к бесплодию. Я не очень-то верю в 13 абортов, а знаю, что она дважды старалась выносить собственного ребенка и оба раза неудачно. Она удивительно быстро находила общий язык с детьми, была им предана. «Детям, особенно девочкам, надо всегда говорить, что они красивые и что все их любят. Если у меня будет дочка, я всегда буду ей говорить, что она красивая, буду расчесывать ей волосы до блеска и не буду оставлять ее одну ни на минуту». При всем при этом она всегда делает выбор между семьей и карьерой в пользу карьеры.

«АиФ»: - Мэрилин Монро мечтала, как она сама говорила, породниться с Кеннеди. То есть войти в президентскую семью. Ей было не важно, что Джон Кеннеди женат, когда он отказал ей, она переключилась на его брата Роберта. В данном случае можно ли говорить, что Монро хотела только быть первой, а до братьев Кеннеди ей не было никакого дела?

- Думаю, ей действительно хотелось войти в так называемый «высший свет», и она использовала для этого любую - прямо скажем, не совсем удачную - возможность.

«АиФ»: - Монро не раз пыталась покончить с собой, но, как утверждали ее близкие, всегда делала это с целью привлечь к себе внимание. По поводу ее смерти до сих пор много разногласий. Есть люди, которые считают, что такая амбициозная женщина, как Мэрилин, не могла всерьез попытаться свести счеты с жизнью. Как Вам кажется, могла ли подобная личность, как Монро, действительно пойти на самоубийство?

- Думаю, что могла. Она не смогла справиться с болью полученных в детстве психологических травм. Травма несправедливости заставляет человека стремиться только к совершенству, что мы наблюдаем у Мэрилин: «Лучше опоздать, но прийти в полной форме. Во всяком случае, что я люблю, так это не торопиться. Наше время слишком суетно. А красота и совершенство требуют времени и неторопливости. У меня есть одно желание - постоянно стремиться к совершенству». При этом ее фраза на зеркале: «Не ждать большего, чем можно достичь», противоречила ее стремлениям и мечтам.

Неизбывное желание быть всегда совершенной и не позволять себе расслабиться - это приводит к физическому срыву, не говоря о психическом, потому что это - нереальное желание. Как мы знаем: совершенству нет предела!

С другой стороны, смешно причитать о «несчастной» женщине. Это она-то несчастная? Богиня, самая красивая и желанная женщина всех времен и народов - мне бы ее проблемы! Она сама отказалась от кастрюль и пеленок, от запаха еды и раковины. А ведь у нее всегда был выбор. Стать обычной бабой не составляет никаких проблем, а вот стать Мэрилин Монро далеко не всякая баба сможет.

О душевном состоянии Мэрилин Монро можно судить по ее ногам, точнее, по пальчикам ног. Наши ноги - это голограммы души. У нее пальчики искривлены и имеют вид гаража «ракушка» - как бы цепляющиеся за землю. Все старания и мечты не находят своего воплощения, потому что их энергии уходят в землю. Зато большой палец загнут кверху, и его кончик, даже при большом желании, нельзя опустить на землю, что говорит об огромной способности фантазировать без каких-либо рациональных оснований.

«АиФ»: - После смерти Мэрилин Монро много американцев последовали ее примеру - покончили с собой, приняв дозу лекарств. почему после смерти кумира случаются подобные явления?

- Потому что есть любовь, уважение, пример, а есть фанатизм. Это уже психическое расстройство. В мире достаточно много людей, живущих не своей жизнью, а чужой. Людям часто нечем себя занять, кто-то говорит себе: вот она/он смогли, а я чем хуже... Ее жизнь и ее взлет для многих и есть счастье - они не понимают, как можно быть несчастной при такой славе, таких деньгах и всеобщей любви. И когда видят, чем это заканчивается, хотят примкнуть к чужой славе хотя бы ценой собственной жизни.

«АиФ»: - Чем притягателен для мужчин образ Мэрилин Монро?

- Ее образ притягателен не только для мужчин. Мне она тоже нравится: она действительно притягательна своей красотой. Мэрилин была и остается синонимом естественности. «Мне кажется, красота и женственность лишены возраста, а привлекательность не может быть создана искусственно. Настоящая привлекательность всегда проистекает от женственности» - писала когда-то она. И это так!

Вот интересно, какая бы она была в старости? Чем бы занималась, как выглядела бы... Впрочем, лично мне до этого дела нет и, тем не менее, в этом году ей исполнилось бы 85 лет. 1 июня - в день Защиты Детей. Символично! Берегите детей!
---------------------

Натали Делон: "Брак построен на нервах"
Личности : Стиль жизни

Она была свидетельницей на свадьбе Мика Джаггера, от нее потерял голову Ричард Бартон, по ней вздыхал Чарльз Бронсон, а месье Ален Делон одно время числился в ее законных супругах. Натали Делон обладает на редкость здравым смыслом и прекрасным чувством юмора. Она не признает верности в отношениях между мужчиной и женщиной. Французская актриса поделилась своими воспоминаниями.

- Натали, вы выросли в Касабланке, в двадцать лет приехали в Париж с твердой решимостью стать знаменитой актрисой. И в вас сразу же влюбился сам Ален Делон.

- Был конец лета 1962 года, стояли последние теплые деньки. Ближе к одиннадцати вечера мне в отель позвонил приятель Жан и пригласил на вечеринку в модный ночной клуб «New Jimmy’z», владелицей которого была светская львица Режин. И не просто пригласил - приятель хотел, чтобы я оказала дружескую услугу: пошла с ним «ради устрашения» его неверной подружки. Вроде как он придет со мной, она нас увидит и разозлится. Ситуация дурацкая и смешная, но я согласилась. Быстро натянула мини-юбку, свитерок, причесала волосы и прыгнула в такси к Жану. Я и предположить не могла, что встречу в этом клубе своего будущего мужа!

Оказавшись в заведении, швырнула куда-то сумку и страстно прилипла щекой к Жану. Мы демонстрировали чувственный медленный танец, стреляя глазами в поисках растерянной и наверняка бешеной от злости подружки. Она нас, вот удача, заметила практически сразу, действительно побагровела, и мы оба с облегчением вздохнули - получилось! Дело сделано, цель достигнута, вроде бы пора домой. В общем, я решила вернуться в отель и засобиралась уходить. Но куда подевалась моя сумка? Вроде бы бросила ее под тот стул, на котором теперь сидел какой-то незнакомец. «Месье, встаньте-ка, я тут оставила свою сумку», - дерзко обращаюсь я к нему. «Ради бога, какую еще сумку? - отмахнулся тот. - Оставьте меня все в покое».

Подобный тон мне категорически не понравился. Будучи девушкой нервной, я развернулась, больно пнула его и громко выругалась. Затем повернулась и ушла. У выхода меня ждал Жан.

Тем незнакомцем оказался Ален Делон, которого я не узнала в полумраке клуба, хотя несколько месяцев назад видела в кино картину с его участием - «На ярком солнце». Оказавшись в отеле, я залегла в постель с книжкой и уже начала клевать носом, как вдруг позвонил Жан: «Слушай, не подумай, что шучу, но мы опять едем в клуб, на этот раз в другой! И просто так, без всяких дел и приколов. Послушаем джаз. Собирайся». (При этом он глупо и очень подозрительно хихикал.)

Я хмыкнула, натянула одежду и поплелась вниз. Через какое-то время мы с Жаном оказались рука об руку в ночном увеселительном заведении «L’Etoile». Первое, на что обратила внимание, - клубный подвал был практически пуст, в центре шумела компания явно здорово подвыпивших ребят, среди которых я сразу же узнала Алена Делона. Ему в то время шел двадцать восьмой год, он был в самом расцвете красоты, успеха и популярности.

Заметив Жана, Делон неровной походкой направился к нам со словами: «А-а, вот и ты, милый мой Жан». Ага, подумала я, да это же тот «незнакомец», которого я обложила. Сразу же стало понятно, что мы оказались тут не случайно! (Потом Жан признался, что Ален, с которым он давно дружил, получив от меня пинок, попросил немедленно представить его вздорной красотке.)

Делон хотел было сделать элегантный реверанс в мою сторону, но тут его… вырвало! И это еще не все. Оперевшись на мои плечи, он прошептал: «Не могли бы вы мне помочь…», но тут уж от специфического запаха рвотный рефлекс сработал у меня. Ничего не скажешь, очень романтичное начало знакомства! Мы оба поплелись в туалетную комнату, где попытались привести в божеский вид испачканную одежду. Пошатываясь, Делон виновато попросил меня отвезти его домой - дескать, перед входом стоит его машина. Потом, когда будет возможность, он ее заберет.

Я уложила Делона на заднее сиденье, села за руль и повезла по нужному адресу - в дом у парка Монсо. Ну что еще добавить? В отель в ту ночь я не вернулась, да и вообще с тех пор мы практически не расставались.

Интересно, что я, как и все, прекрасно знала - официальная подруга Алена Роми Шнайдер в то время снималась в Америке. Он со мной эту ситуацию не обсуждал, а я ничего не спрашивала. У нас начался сумасшедший роман, и чем ближе я его узнавала, тем острее понимала - мы с ним очень похожи. Оба свободолюбивы, независимы, терпеть не можем взаимных обязательств… И все-таки очень быстро я потеряла терпение и поставила Делону ультиматум: или он прекращает любовные похождения и поступает в мое полное распоряжение, или мы незамедлительно расстаемся. Что на меня нашло? Не знаю, может, просто начала привязываться к нему серьезно... Заявив подобное, ожидала чего угодно, но только не предложения руки и сердца. А Ален, видно, тоже ко мне привык - и уже не захотел терять.

Мы поженились. Когда священник произносил сакраментальное «вы соединяетесь, чтобы быть вместе и в горе, и в радости», про себя продолжила: «…вот только не обязательно на веки вечные». Так, впрочем, впоследствии и получилось.

Ну и началось...

Жить вместе оказалось трудно. С самого первого дня мы стали ссориться и орать друг на друга. Ален, взрывной и безбашенный, заводился по любому поводу - но и я ничего не спускала. Понятно, что наши семейные сцены больше походили на эпизоды из дешевой комедии: в разгар ссоры я обычно демонстративно порывалась уйти, Ален же перехватывал меня на пороге и, уцепившись за рукав или подол платья, частенько разрывал одежду. Однажды няня нашего сына даже сделала ему замечание: «Право же, месье Делон, что вы делаете?! Это же чистый кашемир!» Впрочем, от няни доставалось и мне. В порыве истерики я хватала все, что попадало под руку - дорогие вазы, тарелки, антикварные статуэтки, - и швыряла в Алена. Он обычно ловко увертывался, и хрупкая вещь хлопалась об стенку, разлетаясь на сотню осколков. «Мадам Натали, имейте совесть! - выговаривала строгая Лулу. - Откуда у вас эти богемные замашки?»

Однажды одна из наших ссор слишком затянулась. Мы тогда жили в просторной квартире с двумя разными входами и запросто могли передвигаться по ней, даже не встречаясь. Спустя пару дней мне эта война надоела, и я решила первой сделать шаг к примирению: поднялась к нему в спальню на второй этаж, постучала. Он отказался открывать. Тогда я начала барабанить в дверь. Ален упорствовал. Меня обуяло зло, я бросилась к себе, схватила маленький дамский револьвер, который мне в свое время презентовал муж, и, вернувшись к двери, прицелилась в замочную скважину. Пуля, отскочив от железки, рикошетом с оглушительным грохотом разнесла витражное стекло коридора. В доме мгновенно включилась сигнализация. Тут уж Ален открыл сразу: он был явно испуган. Секунду спустя квартал оцепили полицейские, дикие завывания сирен разбудили соседей, у подъезда припарковались, перекрыв ходы к отступлению, машины комиссариата. Нам понадобилось немало актерского мастерства, чтобы убедительно рассказать полицейским о «досадной случайности», не посвящая их в наши семейные разборки. Как только полицейские уехали, Ален сменил гнев на милость. Пришел ко мне в спальню, миролюбиво обнял, прошептал: «Тсс…»

- А как протекала ваша жизнь, когда вы не ссорились?

- Мы хулиганили. Обожали устраивать розыгрыши и подставы. Одним из наших самых любимых увлечений было выливать что-нибудь на головы прохожих. Ален выбирал для этого рестораны с верхними террасами. Оттуда было так здорово атаковать несведущих бедняжек, оставаясь незамеченными! Шалости эти всегда проходили безнаказанными, но однажды…

Мы сидели в одном из бистро на Монмартре в компании друзей на открытой веранде второго этажа, когда заметили, как прямо под нами по узкому переулку медленно катит большой кабриолет, забитый крутого вида парнями. Нарочно не придумаешь, вот удача! Ален взглядом скомандовал мне: «Давай!» Я стремительно схватила бокал и опрокинула его содержимое. Вино попало точно на головы парней! Автомобиль остановился, ребята, чертыхаясь и отряхиваясь, выскочили на улицу. Они мгновенно оценили ситуацию и пулей взлетели наверх. В мгновение ока веранда стала сценой из фильма экшн. Парни без труда высчитали нашу компанию, сидевшую у самого бортика балкона. Они бросились на нас, и началась драка. Мы с подругой успели забежать в туалет, и оттуда я прокричала Алену: «Осторожно! Тебе же завтра сниматься!» А он, войдя в раж, лупил направо и налево. Полиция приехала вовремя. Когда все разбежались и разошлись, я посмотрела на Алена и ужаснулась - завтра ему на съемках точно нечего делать: фонарь под глазом, лицо поцарапано. И тут, вместо того чтобы пожалеть его, я начала хохотать.

Брак вообще открыл во мне множество недостатков. Ален часто укорял меня за богемный образ жизни, цитируя басню Лафонтена «Муравей и стрекоза». Он, конечно же, считал себя муравьем, а меня - стрекозой. Я не возражала.

Например, из всех блюд я умела готовить лишь спагетти. Как-то вечером, в очередной раз увидев перед собой привычный ужин, Ален сильно разозлился: «Как же все это достало! Я знаю, что ты подашь мне сегодня, завтра, через неделю!» Схватив тарелку с едой, муж яростно размахнулся и со всей силой запустил ее в стену, но... попал в полку кухонного буфета, где красовался дорогостоящий сервиз из старинного французского фарфора. Дело, кстати, происходило в съемном голливудском особняке, где мы жили, пока Ален снимался в американском фильме. Потом ему пришлось выплатить астрономическую сумму, чтобы покрыть нанесенный ущерб. Я заявила в ответ: «Ах, так! Ну тогда вообще ничего тебе готовить не буду!» - и, надо отметить, слово свое сдержала. Наш брак был построен на страсти и нервах, и однажды мы оба просто не выдержали.

- Неужели в Голливуде с вами приключались лишь малоприятные истории?

- К счастью, не только! Однажды вечером мы с мужем отправились на закрытую вечеринку, организованную в его честь. Было приглашено множество звезд, среди которых - особый поклонник творчества Делона Чарльз Бронсон. Видя, как неуютно он себя чувствует в светском обществе, заметно смущается, мы пригласили его к нам в гости. Уже дома мы обнаружили, что слишком поспешно записали его в отряд застенчивых скромников. Едва наш повар предложил Бронсону отведать вареной спаржи, тот без обиняков заявил: «Я эти штуки не ем, от них потом моча жутко воняет!»

Сидящие за столом, включая Алена, онемели от неожиданности. Все, кроме меня. Я не сдержалась и рассмеялась. Бронсон наградил меня своей фирменной поощрительной полуулыбочкой. Впрочем, на взаимную симпатию Делона и Бронсона эта выходка не повлияла: они крепко сдружились и договорились обязательно сняться вместе. Что потом и сделали, причем дважды.

- Каковы же были последствия «поощрительной полуулыбки» Бронсона?

- Спустя какое-то время мы с Аленом приехали на съемки в Испанию, в Мадрид. По стечению обстоятельств в то же самое время там снимался и Бронсон. Мы часто проводили время втроем. Как-то раз в воскресенье отправились прогуляться по блошиному рынку в центре города. Идем, глазеем по сторонам, рассматривая всякие диковины, пропыленные временем, и вдруг мое внимание привлекла группа мальчишек. Они кричали и тянули за собой на веревке крохотную собачку породы чихуа-хуа, да так грубо, что бедное животное хрипело и задыхалось. Ребята заметили мой интерес и облепили нас, наперебой уговаривая купить у них несчастное животное. Я стала умолять мужа купить собачонку, но тот был непреклонен. Мы жили в отеле, где явно не одобрят присутствие животного. И потом, я ведь не знала, что он терпеть не может маленьких собачек. К тому же эта оказалась, как назло, страшненькая - грязная, с торчащими в разные стороны зубами, со свалявшейся шерстью, и воняло от нее так, что хоть святых выноси. Такое несчастное создание! Мое сердце сжималось от жалости.

Бронсон, который шел рядом и молча наблюдал за нашей перепалкой, подошел к мальчишкам и на приблизительном испанском принялся о чем-то с ними договариваться. Ален злобно схватил меня за рукав и потянул за собой. Через несколько минут Чарльз нагнал нас и протянул мне собачку с такой загадочной, волшебной улыбкой, что муж осекся и не посмел возразить. Я была в восторге. После происшествия на блошином рынке я стала смотреть на Бронсона совершенно другими глазами. Что-то щелкнуло внутри, что-то явно произошло и еще должно было продолжиться в самые ближайшие дни. Так говорил мой инстинкт. К тому же не реагировать на Бронсона было попросту невозможно. Скажу вам честно: такой соблазнительный мужчина! Большой, милый, нескладный зверюга! Доброжелательный такой мишка с элегантными манерами.

Чарльз активно зазывал меня составить ему компанию во время утренних пробежек (он был помешан на спорте и имел фантастически красивое мускулистое тело), но я не соглашалась. Однако настал день, когда судьба наконец-то свела нас в Мадриде с глазу на глаз. (Ален уехал на съемки.) Бронсон сразу пригласил меня в ресторан. Я знала, в его личной жизни в те дни творился полный кавардак: Чарльз разводился с одной женой, готовился жениться на другой, при этом опекал своих многочисленных несовершеннолетних отпрысков - словом, был весь в проблемах. После ужина мы пришли к нему в номер и… сели играть в карты. Оба чувствовали - мгновение, и мы окажемся в объятиях друг у друга. Никаких условностей, никаких помех. И мы вроде бы шли к этому все дни знакомства…

Но не случилось! Бронсон, видимо, очень волновался и в результате все-таки струсил, причем, как это часто бывает у мужчин, все свалил на меня. «Ты к этому пока не готова», - глубокомысленно изрек он.

Конечно, произнося эту фразу, Бронсон ждал проявления инициативы с моей стороны. Но я спорить не стала: не готова - так не готова. Так мы и «не смогли». Думаю, это и к лучшему.

Увиделись мы вновь лишь через год. Чарльз был снова женат, опять окружен детьми, но его улыбка и мужественный взгляд, полный невероятной притягательности, остались прежними. Встретившись на каком-то званом вечере, мы абсолютно искренне обрадовались друг другу. И тут я поняла - он оказался сто раз прав, когда в тот вечер не позволил ничего лишнего. Один поцелуй мог натворить слишком много плохого и привести к чему угодно. А так у нас остались лишь приятные и совсем не опасные для окружающих воспоминания о «несостоявшейся нежности».

- Вы не испытывали угрызений совести, все-таки замужняя женщина?

- С тех пор как узнала, что мой муж - вовсе не образец супружеской верности, - нет.

И потом, я женщина, многое испытавшая в жизни. Мне, например, всегда казалось, что по-настоящему я родилась в двадцать лет, когда, бросив всех и вся, уехала из родной Касабланки в Париж в поисках своего места под солнцем. До этого мое существование было эскизным, черновым. Родители развелись, я долгое время жила и спала рядом с очень больной матерью. Мама страдала от сердечной недостаточности, задыхалась. Сколько страшных ночей провела, прислушиваясь к тому, как она жадно хватала ртом воздух. Мамина болезнь была врожденной, каждый ее день был борьбой за так называемую жизнь. Жизнь, полную физических страданий. Никакие операции не помогали, но она все равно упорно продолжала бороться.

После ухода отца мама вновь вышла замуж, но этот милый человек, к которому я прониклась теплым доверительным чувством (он любил природу, рассказывал мне занимательные истории из жизни растений и насекомых), вскоре неожиданно скончался. Для нас двоих его смерть оказалась сильным ударом. Потом в жизни мамы были другие мужчины, но тему привязанности к будущим отчимам я для себя закрыла окончательно. Приняла такое детское решение - никого из них не любить. С тех пор мое детство стало печальным.

Я росла одиночкой, сторонилась людей. Когда мама пыталась приучить меня к обществу, посылая в летние детские лагеря, я там круглосуточно рыдала от тоски. В семнадцать лет неожиданно влюбилась и родила дочь, а через два года, испугавшись полной проблем взрослой жизни, сбежала от своего мужа - девятнадцатилетнего юнца.

Я всегда страдала от отсутствия отца, который, как потом оказалось, был жив-здоров, но почему-то не спешил со мной встретиться.
Как-то раз, увидев его, уже будучи взрослой и известной, услышала такое признание: он не пропускал ни одного моего фильма, вырезал из журналов мои фотографии. К чему? Зачем? Ведь мог просто сесть в поезд и приехать… Но этого не произошло. Он умер, и мы так и не успели найти общий язык.

А что касается мужчин...

Если поначалу я и питала какие-то иллюзии на этот счет, то они очень быстро и очень умело их развеяли. Я вообще у них многому научилась. Поэтому верной женщиной меня назвать сложно. Я не признаю физическую верность и верна лишь в дружбе. Был у меня и законный муж, и гражданский, и сентиментальные увлечения - у всех историй оказался одинаковый конец.

- В вас ведь был влюблен сам Ричард Бартон!

- Два сказочных героя с детства вызывали во мне восхищение и одновременно вселяли трепет - Али-Баба и Синяя Борода. Могла ли я предположить, что, когда вырасту, встречусь с самим Синей Бородой во плоти? Да еще в качестве одной из тех жен, которых он, согласно легенде, убивал.

Съемки «Синей Бороды» проходили в Будапеште, и на главную роль был приглашен Ричард Бартон. Мне же предстояло сыграть его последнюю жену. Я приехала в столицу Венгрии в самый разгар работы над картиной. Из аэропорта меня сразу же доставили на съемочную площадку. Быстро загримировали, переодели в старинное платье и усадили на колени к «легенде мирового кинематографа». По сценарию я должна была изображать полную идиотку - наивную девушку с двумя светлыми косичками, совершенно не понимающую, что ждет ее впереди и каким психопатом-убийцей на самом деле является ее новоиспеченный супруг.

Я жутко волновалась, к тому же сразу заметила за спиной оператора такую же нервную Элизабет Тейлор. Как потом стало ясно, она оказалась тут не случайно - пасла мужа, готовая защитить его от посягательств молоденьких красоток (и в первую очередь - от меня!).

Так что с одной стороны меня пожирали фиалковые глаза Тейлор, с другой - зеленые глаза Бартона. Я немела, задыхалась, умирала от смущения и страха, рот не могла открыть - так стеснялась. Бартон это почувствовал. Он шутил и пытался разрядить обстановку, но я не понимала его галльского акцента и не смеялась, хотя вся группа прямо-таки животы надрывала.

Взгляд Бартона был похож на лазер, сканирующий вас изнутри. Я чувствовала себя каким-то агнцем, приготовленным для заклания. Ощущения отвратительные. А ему конечно же нравилось, что я дрожу, сбиваюсь, нервничаю... А я сижу у него на коленях дурочка дурочкой, с открытым ртом, напрочь забывшая слова роли. Наконец Бартону надоело со мной нянчиться, и он решил предпринять действенные меры. Взял меня за руку и… повел к жене. Вместе с Тейлор на глазах у всей съемочной группы мы прошли в его актерский трейлер. Нас понимающе проводили глазами. Там Бартон скомандовал: «Ну-ка, Лизбет, давай встряхнем малышку!»

Достав из холодильника бутылку водки, Бартон разлил алкоголь до краев по стопкам. Тем временем Тейлор вынула из сумочки валиум и протянула мне одну таблетку со словами: «Don’t be afraid, darling, it’s good for you» («Не пугайся, дорогая, тебе станет лучше»). И добавила: «Увидишь, как легко станет играть с этим сукиным сыном».

Я никогда не принимала подобных коктейлей, но они настаивали… Жгучий микс начал действовать практически сразу: куда-то пропал страх, я заметно осмелела и была готова к решительным актерским подвигам перед камерой. Мы вернулись на площадку. Бартон ловко усадил меня себе на колени, звонко поцеловал в щеку, и у всех членов съемочной группы вырвался вздох облегчения. Работа пошла. (Лишь потом до меня дошел слух, что опрокинутая со мной за компанию рюмка была для Бартона первой за полгода. Он находился в жесткой завязке.)

Отыграв сцену, я с радостью направилась к себе в отель, наотрез отказавшись примкнуть к шумной компании, собиравшейся отпраздновать день рождения Тейлор. Выпитое давало о себе знать, меня мутило, поэтому я предпочла выспаться. Продюсеры поселили меня в роскошном трехкомнатном сьюте в старинном отеле, подозрительно смахивавшем на тот самый мрачный замок, в котором умерщвлял своих супружниц коварный Синяя Борода. Я растянулась на широченной постели под балдахином и мгновенно заснула. На рассвете меня разбудил отчаянный стук в дверь. Думая, что приехал мой бойфренд (я ожидала его визита со дня на день), я вскочила, едва прикрытая, и радостно распахнула дверь. На пороге стоял Бартон с бутылкой шампанского в руке.

Он ловко проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь. Не успела я опомниться, как в дверь снова постучали. Бартон заговорщицки прижал указательный палец к губам. Чуть приоткрыв дверь, я обнаружила на пороге сына Элизабет Тейлор, тот повсюду разыскивал своего отчима. Не видела ли я его? Нет, не видела. И почему, собственно, он думает, что сэра Бартона можно обнаружить в моей спальне?

Затворив дверь, я сразу же отметила - Бартон пьян. Шатается, жесты замедленные, взгляд не фиксируется. При этом Ричард очаровательно и широко улыбался, явно довольный возвращением к своему, увы, обычному состоянию. Я оказалась в очень трудном положении. Что делать? Как его выгнать? Тут в дверь вновь постучали, на этот раз визитером оказался как раз мой парень Марк, которого я ждала. Увидев молодого человека, Бартон как заорет: «Это что еще такое?!» Я спокойно ответила: «Это - мой бойфренд. - И, обращаясь к Марку, представила актера: - А это - Ричард Бартон». Звезде такое положение дел явно не понравилось.

Поджав губу, изображая глубокую обиду и любовно приобняв бутылку шампанского, Бартон поплелся к выходу, на ходу заметив Марку: «В следующий раз, когда я приду пропустить с Натали стаканчик, я не хочу, чтобы нам мешали!» Марк сразу понял, что пьяный дядька не представляет никакой опасности, и не полез на рожон. Но приключения на этом не закончились.

Не успела я перевести дух, как позвонил Рон, гример картины, и многозначительно прошептал: «Нат, к тебе несется разъяренная Тейлор. Кто-то ей сказал, что видел, как пьяный Бартон стучался в твою дверь. Берегись!»

Но миссис Тейлор так до меня и не добежала. Видимо, кто-то ее перехватил. В любом случае наутро на съемочной площадке я появилась с опаской, озираясь по сторонам. В трейлере меня ждал огромный букет с запиской от Бартона: «Dear Nathalie. I’m sorry. Richard». («Дорогая Натали, простите. Ричард».) На съемках все шло нормально, Бартон вел себя так, будто ничего особенного между нами не случилось. Улыбался. Любезничал. Даже насвистывал какую-то песенку. Но тем же вечером перед съемками сцены, когда Синяя Борода протягивает своей новой возлюбленной (мне) руку перед центральным подъездом Оперы, приглашая на представление, случился очередной казус. Включилась камера, режиссер крикнул: «Action!» («Начали!»), и вдруг вместо фразы «Эрика (так звали мою героиню), я люблю вас, станьте моей женой» Бартон сказал: «Натали...»

Группа прыснула от смеха, но мне было не смешно. Так, подумала я, начинается. Опять перебрал. Но в ярком свете софитов я видела, что он совершенно трезв, а его великолепные зеленые глаза полны восхищения и нежности. И Бартон явно не шутил. Пока коллеги веселились, а я стояла как столб, пытаясь разобраться в ситуации, Ричард схватил меня за руку и… быстро повел в дальний конец улицы. (Мы снимали в городе.) Я упиралась, пыталась вырваться - мы явно не следовали букве сценария, но он упорно тащил меня за собой. Все в группе мгновенно прекратили смеяться и с интересом ожидали развязки. «Так ты со мной или с ними, против меня?» - спросил он и опять поволок за собой. С трудом высвободившись, я убежала и заперлась в своем трейлере. «Уймите его, только после этого я выйду!» - крикнула куда-то в воздух.

Через какое-то время ко мне постучались режиссер Эдвард Дмитрюк и его ассистент, чтобы сообщить: Бартон прервал съемки и уехал к себе в отель. Меня любезно предложили отвезти в гостиницу. В машине я осторожно поинтересовалась: неужели все будут покорно сносить выходки звезды? Мне ответили: «Знаешь, обычно он так себя не ведет. Кажется, он вправду в тебя влюбился».

Не успела машина остановиться у отеля, как моя дверца распахнулась, и я поняла, что любезным портье был... сам Бартон! Он помог мне выйти и сразу принялся громко и энергично отчитывать, говоря, что я поступила бестактно по отношению к нему. Оказывается, я не должна была демонстративно сбегать от него на глазах у стольких людей.

Дело происходило в холле отеля, и тут, откуда ни возьмись, словно из-под земли, перед нами выросла пунцовая от негодования Тейлор. И принялась выкрикивать оскорбления. О, она уже не была похожа на милую и по-матерински заботливую матрону, протянувшую мне успокоительное в первый вечер знакомства! Тейлор замахнулась, чтобы отвесить пощечину - уж не знаю кому: мне или своему мужу, - но Бартон перехватил на лету ее руку. В это мгновение подошел ассистент режиссера и быстренько утащил меня прочь, шепча по пути: «Зря ты его довела. Не видишь - он развязал. Теперь пиши пропало. Он нам устроит».

И началось...

Бартон закатывал истерики, демонстративно уходил с площадки, и мне, чтобы спасти бюджет картины, приходилось сниматься с его дублером! Бартон пил в открытую, буянил, бегал за мной как собачонка и каждый раз, когда режиссер пытался переснять ту самую сцену перед Оперой, упорно называл меня «Натали», а не «Эрикой», признавался в любви и просил выйти за него замуж. Он приходил ко мне в любое время суток, стучал, требовал его впустить. Мог ворваться на рассвете с обязательной бутылкой водки в руках, отхлебывая прямо из горлышка. Удивительно, но в какой-то момент я почувствовала, что не могу его осуждать, ненавидеть, презирать.

Пьяный и гадкий, Бартон все равно каким-то чудом сохранял достоинство, стать и редчайший мужской шарм. Он не был жалок или вульгарен. Он казался патетичным и страдающим. Было ясно: этот человек носит в себе много затаенной печали, которую алкоголь лишь притупляет. Тем не менее настал день, когда мои нервы сдали, и тут уже я позволила себе сорвать съемки и сбежать из Будапешта в Париж.

Поначалу продюсеры угрожали мне судебным процессом, потом упрашивали вернуться. Бартон звонил каждый день, но я не брала трубку. Начался настоящий ад. Я заявила режиссеру, что не вернусь, пусть ищет мне замену. Играть с другой актрисой Ричард категорически отказался. Через несколько недель телефонной войны продюсер «Синей Бороды» клятвенно заверил меня: Бартон взял себя в руки, он больше не пьет, и мы можем закончить работу вполне цивилизованно. Без скандалов.

И я вернулась. Бартон встретил меня ласково и тихо. Все десять дней, оставшихся до конца съемок, мы провели мирно. Если не считать того, что он постоянно говорил мне о своей любви, о предстоящем разводе с Лиз и огромном желании быть со мной. Гениальный актер оказался очень одиноким человеком. Он был в крайне подавленном состоянии - мог о чем-то говорить и расплакаться, а потом неожиданно рассмеяться. Казалось, Бартон остановился на перепутье - идти дальше не мог, а обратного пути не было. Он ощущал себя никому не нужным…

- В газетах тех лет активно писали о вашем страстном романе…

- Между нами так ничего и не произошло. Поверьте. Однажды Ричард пришел ко мне на ночь глядя. «Можно мне поспать рядом с вами, я вас не трону. Просто поспать…» - попросил он. Я разрешила. Обняла его, как детскую игрушку, и мы заснули. Печальные ощущения! Он казался мне испуганным, потерянным и брошенным всеми маленьким мальчиком, временно приютившимся на плече чужой, но такой теплой женщины...

Бартон ко мне не притронулся, сдержав свое слово, как истинный джентльмен.

Во время съемок он всегда улучал минутку, чтобы почитать мне стихи или в очередной раз попросить руки и сердца. Я смеялась, отмахивалась: «Поговорим позже», хотя и я и он, мы оба знали, что это «позже» никогда не наступит.

Наконец съемки подошли к концу. Бартон устроил щедрый праздничный обед для всей группы. За ужином позволил себе после перерыва притронуться к вину и… опять сорвался. В тот последний вечер он вновь постучался ко мне в номер, на этот раз с новой просьбой: принять вместе душ. И опять обещание: «Я к вам не прикоснусь».

В ванной комнате он тотчас же поскользнулся и, шлепнувшись на мокрый кафель, завертелся, как жук на спине, беспомощно дрыгая ножками и ручками. Я пыталась как-то помочь ему подняться, но он был такой тяжелый! Мы оба хохотали как сумасшедшие. «Дай мне слово, - задыхаясь от смеха, сказал Бартон, - если однажды ты решишь написать мемуары, то расскажешь о том, как я шлепнулся… Смешно!»

Эту ночь я позволила ему остаться у меня. Пожалела. Ведь он не знал, что ранним утром я уезжаю из Будапешта… Ричард положил голову мне на плечо и тотчас же заснул. На рассвете я тихо покинула номер. Поехала в аэропорт, оставив ему прощальную записку: «Дорогой Ричард, у нас с вами ничего не получится…» ну и подобные милые глупости. Больше мы с ним никогда не виделись.

Бартон долго пытался до меня дозвониться. Я слышала, что он оформил развод с Тейлор, женился на другой. А спустя несколько лет Ричард умер. Алкоголь его все-таки доконал.

- Не было ощущения, что прошли мимо большой любви?

- Нет. По той простой причине, что я никогда не была в него влюблена. И хотя в те годы молодость мешала мне философски относиться к жизни и анализировать поведение людей, на инстинктивном уровне я все же понимала главное - не любил меня Бартон. Просто ему было плохо с женой. Между ними умирала любовь… Бартон жадно искал спасения, хотел влюбиться в кого-то другого, все начать с нуля... Я случайно оказалась рядом, только и всего. Так что не «мимо прошла». Просто завернула не туда…

- Вас связывала долгая дружба с Миком Джаггером.

- ...и с его женой Бьянкой. На пару с Китом Ричардсом я была свидетельницей на их свадьбе в Сен-Тропе. В 70-80-е годы он частенько останавливался у меня, когда бывал проездом в Париже и с Марианн Фейтфулл, и с Бьянкой, и с Джерри Холл. Мик знал всех моих ухажеров, я - его жен и подруг.

Впервые я увидела его на премьере фильма «Мотоциклистка», где его тогдашняя девушка Фейтфулл играла с моим тогдашним мужем Делоном. Мик подошел, чтобы познакомиться, и я сразу же отметила - он заявился на тусовку в разных носках, голубом и зеленом. Посмеялась, оценила. А Делон почему-то счел сей шутливый жест дурацким. Хотя не думаю, что Мик стремился кого-то рассмешить.

Взрывные натуры на земле, в воздухе мы с Миком превращались в пугливых барашков - оказалось, мы оба панически боимся летать на самолетах. И вот как-то раз, совершая перелет из Парижа в Женеву, оказались в небе вдвоем. Что было! При каждом вираже или подозрительном шуме мы вцеплялись друг в друга мертвой хваткой, и пока Мик бледнел, краснел и зеленел, я лепетала что-то бредовое, пытаясь вспомнить все известное мне о техническом устройстве самолета и принципах полета.

Я храню в памяти много приятных моментов. Мы часто проводили вместе каникулы. В свое время Мик и Бьянка сняли в Антибе, на Лазурном берегу, виллу. И все «роллинги» приехали туда, чтобы записать новый диск. Пока ребята были в студии, мы с Бьянкой (беременной их с Миком дочкой Джейд), предоставленные сами себе, делали что хотели - гуляли, купались, заходили послушать первые записанные группой музыкальные куски. Случались и смешные истории. Как-то раз ехали мы втроем с Миком и Бьянкой на моей машине. И Мик, который трусил еще и передвигаться на автомобилях на большой скорости, принялся меня отчитывать за то, что я гоню со всей дури. «Потише, потише…» - бубнил он мне. Наконец нервы у него сдали, и он отвесил мне шлепок. Я резко затормозила, выбежала из машины и ударила его в ответ. Под крики Бьянки, пытавшейся нас образумить, мы отчаянно лупили друг друга. Прохожие были в шоке.

С нежностью вспоминаю и такой момент. Париж. Вечер. Мик и Бьянка зашли ко мне в гости, а я укладываю восьмилетнего Энтони спать. Он вертится, капризничает. Мик неожиданно вызывается помочь, обещает спеть колыбельную. Он садится к малышу на постель, берет гитару и на своем идеальном французском спрашивает: «Скажи, Энтони, понравится ли тебе эта песенка или нет. Она совсем новая. Я только что ее сочинил». И, перебирая струны, тихо запел: «Энджи…»

Мальчик насупился, а когда Мик закончил, буркнул: «Нет, не нравится. И вообще - уходите к своей жене в гостиную, а ко мне позовите маму, пусть лучше она мне споет!»

Мик засмеялся и совсем не обиделся. Но у этой истории есть продолжение. Как-то раз моя старшая внучка поставила диск и, хитро улыбаясь, сказала: «Тебе же все равно, что играет. Ведь ты совсем не знаешь такую музыку». «Роллинги», песня «Энджи», - отвечаю. Она даже рот открыла от удивления: «Ну, ба, ты даешь! Неужели разбираешься в музыке? Круто…» А я подумала: «Эх, милочка, в чем только твоя бабушка не разбирается. Учителя-то хорошие были».

- Натали, вы удивляете своим здоровым цинизмом по отношению к собственному прошлому. Ни о чем не сожалеете, хотя пережили немало… У вас есть секрет «сохранения головы на плечах»?

- Его идеально сформулировала другая моя внучка, когда ей было два года. Как-то раз малышка стала случайной свидетельницей нашей грубой перепалки с ее отцом, моим сыном Энтони. Затем последовали совместный обед в гробовом молчании, слезы. Девчушка подошла ко мне, стала утешать и нежно прошептала: «Бабушка, не плачь, все это не важно… Я тоже часто ссорюсь с мамой, но потом все проходит». Вроде бы ничего не значащие слова, простая фраза, простая мысль… Но я вдруг поняла: а ведь как точно сказано! «Бабушка, не плачь, все это не важно…» Все пройдет.

Автор - Козлова Юлия, "КАРАВАН ИСТОРИЙ"
Из выпуска от 05-07-2011 рассылки «Звездные откровения»
---------------------

Признания Дрю Бэрримор
Личности : Стиль жизни

К 35 годам она снялась в более чем шестидесяти фильмах, создала собственную успешную
продюсерскую компанию. Словом, продолжила дело своих родных, которые в трех
поколениях представляли собой голливудскую элиту.

Но вот личная жизнь у актрисы по-прежнему не складывается. Неужели все дело
только в неудачных попытках совместить работу и любовь?

— Дрю, это правда, что вы тут на днях во время интервью обозвали неприличным
словом одну журналистку и велели ей, грубо говоря, заткнуться? Вроде не похоже
на вас такое поведение...

— Увы, истинная правда. Девушка настаивала на том, чтобы я отчитывалась ей в
своем прошлом. Я-то уж думала, мое прошлое перестало представлять такой интерес,
но нет. Так вот, я никогда не стыдилась прошлого. Я имею в виду тот факт, что в
девять лет я впервые напилась, а в десять попробовала наркотики — на заднем
сиденье автомобиля, которым управлял очередной кавалер моей помешанной на
вечеринках мамочки. Она же, когда я была еще младенцем, задумала превратить меня
в источник своего существования. И ей это удалось. Мало того, что я не вылезала
из студийных павильонов, так она считала своим долгом таскать меня как собачонку
на все самые зажигательные вечеринки Лос-Анджелеса и Нью-Йорка. В тринадцать лет
я впервые оказалась в реабилитационной клинике для наркоманов и алкоголиков. В
четырнадцать — попытка суицида, снова клиника, и малышку Дрю, успевшую — начиная
с одиннадцати месяцев от роду — засветиться во множестве полюбившихся народу
рекламных роликов, а также вполне себе успешных фильмов, заносят в черный список
в Голливуде и откровенно смеются в лицо, когда «дитя разврата» пытается
прорваться на кастинги. Правда, с помощью друзей и Стивена Спилберга, моего
крестного отца в первую очередь, мне удалось официально оформить «развод» со
своими горе-родителями. Я освободилась от них и переехала жить в семью музыканта
Дэвида Кросби. Короче, все это было, и я никогда в жизни не пыталась придумать
себе какую-то легенду, приукрасить реальность или, напротив, спекулировать на
этих вот печальных обстоятельствах своей жизни. Но я ведь справилась? И давно
уже смело могу говорить, что ошибки стали мне уроком и привели к совершенно иным
результатам, чем можно было ожидать. Почему же я должна бесконечно отвечать на
вопросы о наркотиках и алкоголе? Когда я поняла, что эту даму больше ничего не
интересует, действительно попросила ее заткнуться и ушла с интервью.

— Неужели даже такая пикантная тема, как совместная работа в фильме «На
расстоянии любви» с бывшим бойфрендом Джастином Лонгом, не затмила интерес к
вашему и впрямь безумному детству?

— Когда мы с Джастином согласились на эти съемки, наши отношения были, как
говорится, в полном разгаре. Ну а потом, что ж… Мы действительно расстались,
когда началась работа. Поскольку играем влюбленных, наличие, так сказать,
собственного любовного багажа лишь способствует пресловутой «химии», которая
соединяет наших героев. По-моему, это уникальный шанс для актеров, да и для
публики, хотя, возможно, и выглядит несколько сюрреалистично. (Смеется.) Зато
куда как жизненно все получилось!

Кстати, мне понравился сценарий еще и потому, что в нем гораздо больше реализма
и правды жизни, чем в обычных романтических комедиях.

Например, язык — не всегда приличный, но разве девчонки-подружки, собравшись за
чашкой кофе или бокалом вина, всегда используют только нормативную лексику,
обсуждая свои любовные приключения? Или, например, секс. В том числе не самый
привычный для классической мелодрамы. Недаром фильм наш получил определенную
градацию — детям до шестнадцати. И пусть, надоели розовые слюни и хеппи-энды на
экране!

Знаете, раньше я обожала истории с хеппи-эндом, стремилась и в своей жизни
создать отношения, похожие на сказку, а сейчас все больше осознаю — жить нужно
сегодняшним днем, а сказки бывают только лишь в сказках. Я всегда была помешана
на мужчинах и верила, что только с их помощью могу стать счастливой.

Ирония в том, что я поняла: да не хочу я ни от кого этой самой сказки, только я
сама и могу — если пожелаю — сделать сказочной свою жизнь и судьбу близких мне
людей. Вместо того чтобы в очередной раз рыдать в подушку и биться головой о
стенку из-за любовной неудачи. Я уже и счет потеряла этим случаям.

— Герои вашей новой комедии вынуждены любить, так сказать, на расстоянии. Он
живет в Нью-Йорке, она — в Сан-Франциско. Вам наверняка знакомы подобные
трудности. Можно их как-то преодолеть или нет?

— Это точно. Мне хорошо знакома «любовь на расстоянии». Сложно. Но с другой
стороны, когда 24 часа 7 дней в неделю проводишь вместе, тоже не всегда
работает. Иногда полезно побыть врозь — чтобы освежить отношения. Короче, правил
не существует. И говорить банальности типа: любовь все преодолеет, если это
настоящая любовь, — я не стану. Потому что это неправда.

— Дети, повзрослев, часто винят своих родителей за собственные неудачи в
отношениях…

— Конечно, я отдаю себе отчет, что мое детство не способствовало выработке у
меня устойчивой психики. Отец-алкоголик, бросивший мою мать еще до моего
рождения. Мать, у которой напрочь отсутствовал материнский инстинкт — так
бывает, она, наверное, не виновата, — все это привело к тому, что я не знала,
как вести себя, и не понимала, как нужно строить отношения. Ведь я понятия не
имела, что такое семья и семейная жизнь, а тем более счастливая семья. Но в
любом случае винить во всем родителей — пустая трата времени и сил. Это как в
игре в карты. Ты получаешь на руки те карты, которые получаешь. Значит, нужно
попытаться справиться, имея на руках не только козырных тузов.

— А что такое любовь? Могли бы как-то определить это весьма условное, по мнению
многих, понятие?

— Для меня любовь — это когда вкусно пахнет. Правда-правда. Запах кожи, любимого
тела. Удивительно, но когда я влюбляюсь в кого-то, то начинаю любить все
связанные с этим человеком запахи. Если начинаю с кем-то встречаться,
обязательно прошу поносить футболку или рубашку дней пять подряд, а потом отдать
мне. (Смеется.)

— Никогда не пробовали знакомиться через Интернет? Вроде бы это дает
возможность, теоретическую по крайней мере, вырваться из привычного круга
общения…

— Забавно, но я чудовищно старомодна! Даже мобильные телефоны не люблю.

Предпочитаю старые телевизоры, видеомагнитофоны, коллекционирую старые пишущие
машинки. Пишу письма, когда есть время. И хотела бы, ей-богу, всегда писать
письма на бумаге вместо этих чертовых эсэмэсок или сообщений по электронной
почте.

Ну ладно, пусть будет хотя бы по телефону разговор, но только не общение
посредством этих текстовых сообщений! А ведь нынче все планы — и личные, и
деловые — придумываются и согласовываются таким образом. Я терпеть это не могу!
Вот у нас с моим бывшим бойфрендом Фабрицио (С барабанщиком известной группы
«The Strokes» Фабрицио Моретти у Дрю был пятилетний роман, и все, как водится,
ждали объявления о свадьбе. — Прим. ред.) была традиция — своими руками
изготавливать друг другу подарки на все праздники, и уж особенно на День святого
Валентина. Это было упоительно и прекрасно! Всем влюбленным горячо рекомендую.

Моя лучшая подружка Камерон Диас, она страшно продвинутая в современных
технологиях, не раз мне советовала попробовать зайти на сайты знакомств, но пока
что я воздерживаюсь. Не понимаю, если в Сети уже обо всем поговорили, все друг о
друге выяснили, то о чем тогда разговаривать на первом свидании? Разве только
узнать, что ваш виртуальный знакомый на самом деле обыкновенный серийный маньяк,
а как раз это-то вы и не поняли, пока его не увидели? (Смеется.) Слава богу, мне
удалось создать свою семью, пусть и не в традиционном смысле слова. Это моя
продюсерская компания, уже почти 15 лет как я ее создала и могла бы в принципе
почивать на лаврах после успеха только лишь «Ангелов Чарли».

— Ваш отец Джон Бэрримор после развода с вашей матерью еще несколько раз
женился. И у вас есть сводные братья и сестры. Вы с ними общаетесь?

— Нет. Впрочем, иногда случается. Редко. Отец умер в 2004 году от рака. Я
оплачивала все его медицинские счета. К сожалению, его образ жизни добром не
кончился, он был без работы, в полной нищете, всеми отвергнутый — в том числе
своими женами и детьми. Попросил ли он у меня прощения? В своем роде — да. Но,
если честно, мне это было уже не нужно.

— А с матерью вам наконец-то удалось наладить какую-то взаимосвязь?

— Знаете, сложный вопрос. Бывают периоды, когда мы общаемся, поддерживаем
отношения. Бывает, я надолго ухожу в тень. Не могу себя заставить и в то же
время не хочу причинять ей лишнюю боль. Я называю это своей личной битвой.
Честно говоря, с отцом было даже проще. Грустно очень, но как-то понятнее, что
ли.

— И все-таки, неужели вы так нежно обнимаетесь везде на премьерах с Джастином
Лонгом только в рекламных целях и ничего более за этим не стоит?

— Почему же? Мы с Джастином по-прежнему обожаем друг друга. Мы с ним больше чем
друзья, но и не вполне любовники. Понимаю, людей это несколько смущает.
(Улыбается.) Что это с ними обоими? Так не бывает! Бывает. Все бывает.

Мои бывшие мужья и бойфренды могут упрекнуть меня в чем угодно — упрямстве,
трудоголизме, чрезмерной преданности своим друзьям и коллегам по работе, своим
собакам. Но только не в эгоизме. По отношению к ним.

Я в своих мужчин всегда, если так можно выразиться, очень много инвестирую. Но
сейчас я стараюсь изо всех сил соткать в своем сердце хотя бы тонкую завесу,
мешающую вечному моему стремлению угождать мужчине. Три последних года работала
как сумасшедшая. Знаете, словно подожгла свечу с обоих концов. И любила.

Мы с Джастином были счастливы, а потом — несчастливы, и так продолжалось тоже
три года. Наверное, я немного обгорела. Слишком близко подпустила к себе пламя.
И сейчас мне хочется подумать о вечном, духовном, как ни банально это звучит.
Недавно выбралась в Индию. Ходила там босая по улицам, посещала храмы, молилась
и медитировала. Когда-то я уже этим занималась и сейчас вспоминаю. А еще я там
сделала одно важное дело. Развеяла прах моей любимой собачки Флосси над водами
знаменитого Ганга. Флосси спасла мне в свое время жизнь. Я тогда еще была
замужем за своим вторым мужем Томом Грином (С канадским комиком Томом Грином
брак продлился пять месяцев. — Прим. ред.). Мы были наверху, в спальне, когда на
рассвете в доме начался пожар. Что-то с электричеством случилось. Так вот, мы бы
так и задохнулись во сне, если бы не Флосси — она прибежала в спальню и
буквально вытащила нас из постели, хотя была малютка крохотная…

Меня привыкли считать неисправимой и жизнерадостной оптимисткой — вопреки всему.
Потому что, когда мне очень плохо, я стараюсь это скрывать. Разве приятно
общаться с человеком, у которого плохое настроение? Особенно если этот человек —
милашка Дрю? Хотя мой психоаналитик утверждает, что у меня еще до сих пор не
произошло прорыва всех эмоций, что, мол, все они еще внутри бурлят, как в
кипящем котле, и очищающий взрыв впереди.

— Знаете, я так и не поняла, если честно: вы-то сами хотите замуж или нет?

— А я, если честно, сама понятия не имею. (Смеется.) Знаю только одно. Ненавижу,
как в обществе реагируют на неудавшийся брак. Сразу же вешают на тебя такую
большую «алую букву» — ну помните, в романе «Алая буква» на платье героини,
которая согрешила, родив ребенка без мужа, нашили этот знак презрения и
общественного порицания? Я тут недавно была на нескольких свадьбах. Замуж
выходили женщины как раз из тех, для кого поход к алтарю — главная цель жизни.
Они ради брака готовы на все. И знаете, у меня всякий раз было такое
впечатление, что эти невесты в тот же миг, как их объявят женами, буквально
растерзают своих мужей на части и съедят с потрохами. Жуткое зрелище. Может, им
гормонов слишком много вкачали — не знаю. Но я точно не хочу быть такой
невестой, клянусь вам.

Автор: Обельченко
Из выпуска от 13-09-2010 рассылки «Stylemania.KM.RU: интернет-журнал о моде, стиле и красоте»
---------------------

Ирина Алферова: красота по-русски
Библиотека:
Интересные люди

«Алферова? Это та, красивая, что с Д'Артаньяном в любовь играла?» - так с завистью в голосе вспоминают об этой актрисе. А задумывались ли мы, что дала Ирине
Алферовой ее внешность, кроме подобных комплиментов? Что есть красота для русской женщины - дар Божий или, напротив, наказание?

Первые поклонники

«Московская красавица с глазами», как ее будут называть в ГИТИСе (Государственный институт театрального искусства), на самом деле родилась далеко от столицы
- в Новосибирске, 13 марта 1951 года. Ее родители хотели стать актерами, но помешала Великая Отечественная война, которую они прошли вдвоем от первого
дня до Дня Победы. А насмотревшись, как тысячами гибнут невинные люди и рушатся судьбы семей, Ксения Архиповна и Иван Кузьмич решили выучиться на адвокатов
и защищать каждого, кого смогут. Но мечта об актерстве упорно не хотела уходить, и они создали прямо во дворе дома самодеятельный детский театрик. А обе
их дочери блистали в ролях Дюймовочки да Золушки. Особенно громкий успех имела младшая - Ирочка. Мальчишки рукоплескали юной прелестнице до боли в ладошках.
А по утрам родители собирали на балконе записки с предложениями вечной дружбы и букеты, сорванные на соседских клумбах. Как только малолетние поклонники
ухитрялись закидывать их на пятый этаж, где жили Алферовы...

Но девочка росла не только красавицей,
но и скромницей. И в школе, и затем в институте славилась неприступностью. И дело не в том, что Ирина, осознавая свою красоту, была разборчивой невестой.
Просто не пришло еще ее время любить. Не испытав этого чувства, она даже не смогла изобразить его на сцене, за что чуть не вылетела из ГИТИСа с формулировкой
«профнепригодна». Не играла она никогда и чувствами своих поклонников, не кокетничала забавы ради, а искренне верила, что ее первый поцелуй должен состояться
в загсе. Однажды к родителям Алферовой даже приходила мама одного из многочисленных безответно влюбленных с гневной речью: «Ваша Ира просто губит нашего
сына! Какого принца она ждет?!»

Две звезды в одной семье

Александр Абдулов и Ирина Алферова. За историей их любви, затаив дыхание, следила вся страна. Словно кино про заграничную любовь смотрели. Он сделал ей
предложение в огромном, усыпанном желтыми кленовыми листьями парке: «Возьмешь меня в мужья?» А она ответила, устав от подобных пустословных предложений:
«Пронесешь на руках через весь парк - тогда отвечу!» И вот уже от Москвы до самых до окраин поклонники спорят, сколько именно километров он ее нес, давно
уже миновав ставший историческим парк...

Ирина уехала сниматься в Югославию (затмив, кстати, кандидатуру прославленной французской красавицы Катрин Денев). Съемки затянулись, и ей пришлось встречать
Новый год в чужой стране, совершенно одной. Пришла в гостиницу, открыла дверь в номер, а там не букет, а букетище из роз, да еще и записка от Него: «Самой
прекрасной женщине!». Чуть ли не на следующее утро советские жены упрекали советских мужей за жалкие букетики гвоздик: «А вот Абдулов своей Алферовой!..»

Наконец «лавстори» самой красивой пары в СССР завершилась свадьбой. И тут же наступили будни. Абдулов, ведущий актер театра имени Ленинского Комсомола,
любимец режиссера Марка Захарова, был постоянно занят на репетициях, премьерах, спектаклях, гастролях. Алферовой, словно в противовес, доставались лишь
второстепенные роли, а то и вовсе участие в массовке. Это у них, в
Голливуде,
каждая более-менее смазливая мордашка «раскручивается» менеджерами и продюсерами, а одна из самых красивых и талантливых актрис нашей с вами родины годами
находилась в состоянии простоя. Ждала предложений от режиссеров, ролей в родном театре, участия любимого мужа. Не дождалась. Даже по праздникам тишину
в доме нарушали звонки не от Абдулова, а от его настырных поклонниц со всего Союза. «Доброжелательницы» открыли ей глаза на то, что даже очи неземной красоты
не могут удержать мужчину...

От депрессии спасали дочь Ксения и кино, где, к нашему счастью, актрисе повезло больше, чем в театре. Можем ли мы, например, представить себе иное лицо
у Констанции в «Трех мушкетерах»? Нет, только печальный взгляд Алферовой и ее нежная улыбка...

На съемках фильма «С любимыми не расставайтесь» актриса встретилась с собственным пропащим мужем и сыграла трагедию развода бывших влюбленных так, что
зрители рыдали в кинозалах. Утешали себя так: «А вот у реальных Абдулова и Алферовой так никогда не случится!» Когда стало известно, что звездная пара
развелась, долго не могли поверить: «Не может быть! Такая красивая пара!» Как будто красота - это гарантия семейного счастья...

С любимыми не расставайтесь

Алферова чувствовала себя, словно старуха у разбитого корыта. Ей казалось, что раз ей не дают ролей в Ленкоме, значит, она - никчемная
актриса.
А если не смогла создать крепкий домашний очаг, то и как женщине ей грош цена. Ночи напролет она занималась самобичеванием...

И вновь ее спас кинематограф. Да и где актриса, домоседка по натуре своей, еще могла встретить свою судьбу, если не на съемочной площадке? Ирина Алферова
и Сергей Мартынов влюбились друг в друга на съемках фильма «Звезда шерифа». Играть любовь им было положено по сценарию, но они не разжали рук, не отвели
восхищенных взглядов и после слов режиссера «Стоп! Снято!». Да и могло ли быть иначе! Она - женщина редкой красоты, изголодавшаяся по нежности и заботе
так, что хоть волком вой. Он, популярный в семидесятые-восьмидесятые годы актер, игравший то сказочных царевичей, то благородных белогвардейских офицеров,
и в реальности оказался для нее Прекрасным Принцем. Служебный роман просто не мог не перерасти в счастливый брак. Мартынов - полная противоположность
Абдулову. Тоже актер по профессии, но совершенно равнодушный к карьере и славе. Тоже мужчина привлекательный, но абсолютно не падкий на комплименты и нескромные
предложения поклонниц. Для него слова «С любимыми не расставайтесь» стали руководством к действию. Он превратился в настоящего ангела-хранителя для Ирины,
все время находился рядом, отказывался от дальних гастролей или съемок, лишь бы ни на день не оставлять любимую одну. Он твердил ей без устали: «Ты лучшая!
Кто, как не ты, достоин счастья? Не я один тебя обожаю, зрители от тебя просто без ума!»

Словно заправский Пигмалион, новый муж создал новую Ирину Алферову. Для разочаровавшейся и в профессии, и в семейной жизни актрисы его преданная любовь
стала самой эффективной психотерапией. Она рискнула уйти от Захарова и начать карьеру с нуля в новом экспериментальном театре под названием «Школа современной
пьесы». Давнишние поклонники Ирины просто счастливы любоваться ею, наконец, на первых ролях.

Мама Ира спасет!

Ирина Ивановна по-прежнему хороша, даже помолодела без новомодных пластических операций и косметических процедур. Словно подпиталась от любви. А этого
светлого чувства теперь и на работе, и в ее доме предостаточно. И хотя дочка Ксения уже сама взрослая женщина,
материнская роль
для Алферовой по-прежнему остается главной. И детские голоса в ее доме не смолкают, ведь она воспитывает сына умершей сестры Татьяны и двух детей Сергея
Мартынова, мать которых тоже скоропостижно скончалась. Когда Алферову спрашивают о ее педагогических принципах как многодетной матери, отвечает: «Стелю
соломку. Мои дети достаточно хлебнули испытаний. И я балую их, как могу. Они должны быть уверены в том, что мама Ира спасет от всего!»

Когда-то она пыталась направить Ксению на правильный, по ее мнению, путь. Молила Бога только об одном: чтобы дочка избежала ее ошибок - раннего неудачного
брака и незавидной актерской доли. Та успешно закончила юридический факультет и начала работать. Мама не нарадовалась. Кстати, Абдулов тоже одобрил профессию
дочки. И вдруг - как гром среди ясного неба: Ксения снялась в кино, бросила карьеру, выскочила замуж за популярного актера Егора Бероева...

После этих событий Ирина даже советы перестала давать остальным детям. Она убеждена: каждый должен пройти свой путь, найти свое призвание, получить свою
порцию шишек. А собственную задачу как жены и матери Алферова видит в том, чтобы создать дома ощущение праздника. Праздника не по какому-либо поводу, а
для души. Она всегда готова проявить ежеминутное внимание и заботу. Приготовить вкусный обед, накрыть на стол, поговорить с детьми о прошедшем дне - это
же так просто. А в результате достигается самая важная цель - сделать счастливыми любимых людей...

Дом да работа? А как же красота, которую другие звезды не устают нам демонстрировать? На светских тусовках Алферова не светится, на первые обложки журналов не стремится,
модные фитнес-клубы
не посещает. Новый фильм с ней в главной роли под названием «Любовные истории» купила вся Европа. Кроме России. В театр на спектакли с Алферовой билет
не достанешь - так зрители изголодались по ее игре. Остается только пересматривать старые фильмы и вздыхать вместе с Боярским-
Д'Артаньяном: «Ах, Констанция,
Констанция! Дал же Бог такую красоту...»

Автор: Марина Холодова
---------------------

Ирина Алферова: "Я люблю погорячее!"
Личности : Стиль жизни

Она по праву считается одной из первых красавиц нашего кино.

Ах, Констанция! Покорять столицу приехала из Новосибирска. По окончании ГИТИСа 17 лет служила в театре Ленинского комсомола. Казалось бы, какой шанс для начинающей актрисы! Но главных ролей в ведущем столичном театре она так и не дождалась. Неземная красота и явный талант остались нераскрытыми в полной мере. Великий Марк Захаров считал, что ее место - в массовке. Зато кино полюбило Ирину страстной любовью. Будучи в тени театральной славы, она с огромным успехом исполнила роли Даши в телефильме «Хождение по мукам», возлюбленной Д'Артаньяна в «Трех мушкетерах». Потом были картины «С любимыми не расставайтесь», «ТАСС уполномочен заявить», «Ермак»…

Дочь Ксения Алферова, которую Ирина родила от гражданского мужа – болгарского дипломата Бойко Гюрова, своим талантом не уступает маме. Алферова воспитала ее вместе с Александром Абдуловым. С Сашей они расстались. А ее женская судьба состоялась. Она замужем и счастлива. Не родись красивой… А если уж родилась таковой, то сохрани свою красоту! Что Ира с успехом и делает… Хотя она уже бабушка, воспитывает внучку Евдокию. И роковая бабушка!

– Ирина, скажите честно, ваша красота - это ежедневный труд или матушка-природа так постаралась?

– Ой, неудобно как-то себя расхваливать! Но это все гены. Просто у меня очень красивые родители, а я взяла от них самое лучшее. Мамочка моя и в возрасте – прекрасная дама, в которую «пачками» влюбляются мужчины и назначают свидания. Помимо ее привлекательной внешности, она еще человек необыкновенный. Лицо излучает свет, душа очень добрая, а самое главное – она большая оптимистка, поэтому к ней все тянутся. И папа тоже о-го-го – красавец-мужчина!

– Вы и в юности себя чувствовали особенной и неповторимой?

– Я приехала в Москву из Новосибирска, ходила с бантиками и с куклой. Всегда была застенчивой. Никогда не заостряла внимание на своей внешности. У меня не было культа красоты. Я жила совершенно другим. Мне хотелось больше узнать мир, постичь что-то новое, почитать… Когда в школе меня называли «красивой девочкой», я была просто в шоке. Сразу же бежала к зеркалу, но в своем отражении не видела ничего особенного. Я росла робкой и очень скромной девочкой.

– Не секрет, что внешняя привлекательность сильно зависит от внутреннего содержания. Не так ли?

– Конечно! Очень важно не таить в себе обиды, не злиться, не осуждать, потому что все эти отрицательные эмоции влияют на внешний облик. Чем меньше в вас негатива, тем светлее образ, и тем привлекательнее вы кажетесь. Ведь правильные черты лица – не самое главное. Есть духовные секреты красоты. Надо принимать этот мир таким, какой он есть, радоваться жизни, постоянно заниматься своим самоусовершенствованием. Ну и здоровый образ жизни, конечно. Полезно больше ходить пешком, дышать свежим воздухом, бегать по утрам. Желательно на природе. Не курить, не увлекаться алкоголем. Честное слово, я стараюсь вести подобный образ жизни!

– Вам излишняя полнота вроде не грозит?

– Некоторых полнота даже украшает. Конечно, стоит искать свой «гигиенический» путь. Если заниматься спортом, то тем, в котором чувствуешь себя органично. Я всю жизнь танцую. Люблю движение, очень легка на подъем. В силу своей актерской профессии мне приходится много двигаться. Я не боюсь и физической работы, это только на пользу!

– Звезда, конечно, пользуется супердорогой косметикой?

– Наоборот! Я не куплюсь на рекламу, где лица женщин усовершенствованы с помощью компьютера. Чудес на свете не бывает, невозможно оставаться вечно молодой…

– А какими блюдами вы себя балуете?

– Я никогда ни в чем себе не отказываю, что касается питания. Ем все, что хочу! Думаю, не следует себя мучить диетами. Это же стресс для организма! Если приучить себя к диетам, то будешь поправляться от маленького сухарика… Надо есть все подряд! Я делаю все, что хочет мой организм. Но у меня есть собственная система. Каждый день взвешиваюсь. Если поправляюсь, то пару дней не ужинаю. Или исключаю что-то из своего рациона. А я люблю сливки, конфеты и другие запрещенные продукты. Всеядная! Но от калорийных продуктов не поправляюсь. Конфетами можно перебить себе аппетит. Съел конфетку – и мяса уже не хочется, съел горькую шоколадку – и аппетит пропал… Главное, не насиловать себя.

– Ира, поделитесь вашим фирменным рецептом здоровья!

– Я очень люблю купаться в… кипятке! Но делать это не рекомендую - можно ошпарить руки-ноги. А я чувствую себя очень хорошо в горячей ванне. Эта процедура подпитывает энергетику. Она приятна и органична для моего организма. Лежу в горячей ванне столько, сколько мне хочется. Мне даже не нужны ароматические масла и травы.

– Отважились бы вы на косметическую операцию?

– Когда я вижу женщин, которые что-то с собой сделали, просто ужасаюсь. Вмешательство в природу – катастрофа! У человека просто душа теряется, пропадает свет. Ведь украшают обаяние, неповторимый шарм. Природа дает каждой женщине уникальную внешность. Простите, но искусственный нос вряд ли украсит.

– Какова мудрая философия от Ирины Алферовой?

– Когда живешь по законам Божьим, к возрастным изменениям относишься с мудростью. И возраст не так страшен. У вас растут дети. Нельзя же завидовать собственным детям! С возрастом смиряешься. Если женщина чистоплотна и ухожена, ей нет необходимости обманывать свои годы. Часто зрелые женщины «без возраста» выглядят более ярко и колоритно, чем некоторые молоденькие вульгарные особы.

– Ваша дочь Ксения была и моделью, и на фигурных коньках каталась, и в Голливуде снималась… Да и замуж вышла удачно – за очень обаятельного актера Егора Бероева, с которым живет в счастливом браке уже 10 лет…

– Вы думаете, по нашей проекции? Ксения – очень сильный, целеустремленный человек. В жизни всего добилась сама. Как только Ксюшка начала говорить, твердила: «Я буду! Я сделаю!» Она очень глубокий человек, все досконально изучает, всегда сообщает о своих положительных результатах. Мне повезло с дочерью, я ею горжусь. В Ксении мне нравится все!

– Дочь унаследовала мамино женское счастье?

– Да, я фанатка ее мужа Егора Бероева, он чудесный! И я вновь обрела счастье, когда встретила своего нынешнего супруга Сергея Мартынова. Он мне во всем очень помогает! Я поверила в себя как в актрису. Он говорит: «Дело не во внешности, а в тепле и свете, которые ты даришь зрителям. Ты лучше всех, ты потрясающая!»

Автор: Людмила Николаева
Из выпуска от 13-04-2011 рассылки «Stylemania.KM.RU: интернет-журнал о моде, стиле и красоте»
---------------------

Юлия Высоцкая: «В любви не нужны страдания!»
Звезды : Мир женщины

Накануне своего 40-летия Юлия Высоцкая решила устроить препати — текиловую вечеринку — и позвала на праздник в свой дом в Тоскане самых близких друзей. Среди приглашенных оказались и журналисты «7Д».

— Юля, я помню вас по Белорусской государственной академии искусств, где тоже училась. Семнадцать лет назад вы, уже выпускница, пришли к нам, студентам, на занятия — такая яркая, радостная, просто светились! И сказали нам: «В жизни может случиться все, что угодно! Могут произойти потрясающие, просто волшебные вещи!» Мы знали, что вы учитесь в Лондоне. Но о вашем романе с Кончаловским тогда еще никто не знал…

— Я не помню, что я говорила. Но действительно в тот момент у меня происходили изменения. Я понимала, что назад дороги нет. Хотя и в прежней студенческой жизни все было прекрасно — замечательное, беззаботное время. Но перспектив было мало: театр никуда не развивался, кино не развивалось, с телевидением — совсем грустно… А тут я увидела мир, пережила много незабываемых моментов: первое капучино, первая пробежка в парке в Лондоне, яркая Турция, сумасшедшая совершенно Америка… И я ясно осознавала, что даже работать официанткой в Лондоне круче и интересней, чем быть артисткой театра в Минске. Потому что это значит путешествовать, видеть мир, быть хозяйкой самой себе, жить полной жизнью, а не ожиданием: будет у меня роль или не будет роли? Наверное, можно сказать, что судьба моя изменилась в результате целого ряда выборов, которые я делала и которые в конце концов привели меня в тот «знаменитый лифт»… (Речь идет о гостиничном лифте, в котором Андрей Кончаловский познакомился с Юлией Высоцкой. Это случилось в 1996 году на кинофестивале в Сочи. — Прим. ред.)

— Что же это были за выборы?

— Наверное, все началось с поступления в Белорусский театрально-художественный институт в Минске. Руководителем курса была потрясающая Лидия Алексеевна Монакова — абсолютно европейский педагог. Она говорила нам, 17-летним: «Судьба — это характер. Надо хотеть многого. Не ждать, а хотеть. Это значит — пахать». И действительно: хотеть и ждать — очень разные посылы. Я всегда хотела много работать, сниматься в Голливуде. Но у меня не было такого ощущения, что все это обязательно случится… А потом Лидия Алексеевна ушла с нашего курса, и я поняла, что просто не могу учиться у другого педагога. И вот я пришла к ней и сказала, что хочу уйти из института. Она посоветовала не уходить совсем, а взять академический отпуск. Именно этот выбор я и сделала. А тут и психосоматика сработала — болезнь возникла, потому что она мне была нужна. У меня случился страшный приступ гайморита, с падениями в обморок. Я это использовала, чтобы уйти в академку. А когда Лидия Алексеевна снова начала преподавать, я восстановилась в академии на ее курс. Не уверена, что сумела бы стать актрисой, если бы училась не у Монаковой. Естественно, студентам театральных институтов судьба все время дает какие-то шансы.

Я, например, не смогла использовать свой шанс, хотя у меня были пробы у Киры Муратовой к фильму «Увлеченья». Не думаю, что произвела на нее впечатление. Да и потом так сложилось, что мальчик, с которым мы были вместе на пробах, погиб. Меня вроде бы позвали на повторные пробы в Одессу, но я, честно говоря, не думаю, что смогла бы получить роль. А вот потом в фильме Михаила Пташука «Игра воображения» как-то все сложилось... Вообще, работы было много — ведь было еще телевидение, я вела программу, которая называлась «Абибок», то есть «Бездельник»…

— Я помню! Это была одна из самых модных и популярных передач про шоу-бизнес и культурные события в Белоруссии.

— Но я оттуда миллион раз порывалась уйти, потому что платили нам от 15 до 30 долларов в месяц. Надеть было нечего, накраситься нечем. Какой там мейк-ап? Тональный крем на лицо — и вперед.

— Помню, на вас тогда часто была одна и та же белая кофточка с воротником-стоечкой и черные брюки…

— На самом деле это была не кофточка, а боди белорусской фирмы, которая и сейчас белье делает. У меня таких имелось два — черное без рукавов и белое с длинными рукавами. А брюки, между прочим, были мамины. Старый клеш 70-х годов. Я откопала их у мамы в шкафу, привезла в Минск, и они попали в тему — такие широкие, летящие, короче, настоящий винтаж. Ужас в том, что в первый же день эти брюки упали на обогреватель. А они же были из прекрасного кримплена — то есть из синтетики, и мгновенно сгорело полштанины. Так моя подруга умудрилась посадить на дырку аппликацию, и я носила залатанные брюки. Еще могу сказать, что, соглашаясь на свидания в институте, я выбирала кафе по принципу, чтобы там было поменьше света. Потому что мои ботинки лопнули. А еще молодой человек, который за мной ухаживал, пригласил меня в поездку в Петербург, и я поехала в цигейковой шубе моей подруги. Много таких моментов было, но счастье-то у студентов не в том, есть ли деньги, нет ли денег…

— Студентами мы и питались-то очень скромно…

— И все-таки я и в общежитии, на страшной и обшарпанной общей кухне, пекла то пирожки, то эклеры, то манники, то лимонники, то ореховое печенье, которое на самом деле было овсяным. Самое вкусное овсяное печенье, которое только можно себе представить. Но мы его нагло называли ореховым, хотя овсянки там было больше, чем всех остальных ингредиентов. Она хрустела на зубах, создавая иллюзию орехов. Мне всегда доставляло удовольствие кого-нибудь чем-нибудь накормить. В студенческой жизни праздники можно устраивать каждый день — поводов достаточно. Большие компании, разговоры про кино, театр, и у плиты всегда стояла я.

— Как вам времени на все хватало?

— Времени не хватало так же остро, как и денег. После занятий в институте, после репетиций и экзаменов ночами я снимала свою программу. За которую, как я уже говорила, мне могли заплатить 15 долларов в месяц. А прожить на эти деньги получалось дня два-три… При этом передача требовала много труда: запоминать тексты по-белорусски, снимать до четырех утра, а после этого в восемь уже стоять у станка в балетном классе академии искусств. Причем надо было выглядеть бодрой, свежей и подтянутой, иначе к нашему преподавателю, Владимиру Владимировичу Иванову, монстру белорусского балета, да и просто роскошному мужчине, явиться было немыслимо. Но я не бросила свою передачу, и это привело к тому, что зимой я со своим однокурсником Эдиком Трухменевым попала на фестиваль «Лики любви». Он выиграл, а я пролетела. Но зато я подружилась с девочками из организаторов и летом на фестиваль «Кинотавр» («Лики любви» были его детищем) они решили пригласить меня, а не Наташу Антонову, хотя та на «Ликах любви» победила. Они меня пригласили как актрису, сыгравшую в «Игре воображения» и еще в одном фильме. Этот случай и привел меня на фестиваль, где мы с Андреем Сергеевичем познакомились. Это, конечно, вышло случайно, а может быть, и не случайно, я не знаю.

— Как вы думаете, что его сильнее всего зацепило в вас?

— Я понятия не имею, это нужно спросить у него. Впрочем, на эту тему есть глава в его книжке... Но планов выходить замуж и строить какие-то серьезные отношения у меня точно не было. Мне кажется, я это интуитивно понимала с самого детства: лучше не мечтать, не загадывать. Надо жить в эту конкретную секунду, а не строить планы или вырабатывать стратегию. Сегодня что-то есть, а завтра может и не быть. Так что самое верное — просто оставаться открытой неожиданностям.

— А как вы оказались на учебе в Лондоне?

— Сначала в Лондон меня повез Андрей Сергеевич. Там мы с ним пошли на один из последних спектаклей великого Пола Скофилда. Я почти не понимала, что говорили со сцены — я практически не знала английский. Но все равно спектакль производил настолько сильное впечатление, что я не смогла уйти из зала в антракте — сидела и рыдала. Андрей Сергеевич остался со мной. Вдруг за спиной слышу голос:
«Здравствуйте, вы Андрей Сергеевич Кончаловский?» Я поворачиваюсь и вижу знакомое лицо. Говорю: «А вы Олег Мирошников?» Это была еще одна судьбоносная встреча в моей жизни. Олег тоже ученик Монаковой, который пятнадцатью годами раньше уехал из Минска в Бельгию, потом — в Англию, где стал преподавать актерское искусство. А за два-три года до этой нашей встречи он приезжал в Минск, и Лидия Алексеевна его нам, студентам, представляла. Он, конечно, тогда меня не запомнил... Я активно изучала английский язык, и было принято решение, что нужно поступать в театральную школу для того, чтобы работать над сценической речью. Олег мне посоветовал, какой материал взять для поступления, в какие школы подавать документы, и в результате, когда меня взяли в четыре актерские школы, помог мне сделать правильный выбор.

— И вы не побоялись разлучиться с Андреем Сергеевичем ради учебы в Англии. Наверное, скучали друг по другу…

— Конечно, скучали, писали друг другу письма, случались какие-то сюрпризы, он присылал мне розы. Однажды прислал букет огромного размера — желтые, красные, белые... Я не могу сказать, что это были какие-то невероятные подарки, это были знаки: я у тебя есть, я про тебя помню. Эти розы не помещались даже в ванне. Я купила для них огромную вазу в форме стакана размером вполовину меня, и они стояли довольно долго, наверное, недели три.

— Теперь вы владеете английским, французским и итальянским языками, и, насколько я знаю, у вас есть предложения играть в Италии…

— Да, меня зовут играть в Неаполе. Нужно делать выбор, потому что придется оставить детей на восемь недель. А я не уверена, что готова на это пойти.

— Но ведь это не такой серьезный выбор, как тот, который вы сделали, решив кардинально изменить свою жизнь, учиться в Англии…

— Да нет, наоборот, этот выбор гораздо серьезнее. Тогда я была авантюристкой. Но с рождением детей женщина очень меняется. Может быть, что-то от авантюризма во мне осталось, но гораздо меньше. Есть дети - есть ответственность. Раньше я владела собой, сейчас я собой не владею.

— Вы хотите сказать, что себе не принадлежите?

— Да, но «владею» — красивое слово. Я именно не владею собой, мною моя семья владеет.

— А вы еще ребенка не хотели бы?

— Я из тех счастливых женщин, которые пребывают в эйфории и во время беременности, и при родах, и после родов. То есть мне абсолютно непонятно такое явление, как послеродовая депрессия. Оба раза после того, как Андрей Сергеевич перерезал пуповину, я брала своего новорожденного ребенка на руки и говорила: «Хочу еще!» Пожалуй, рождение малышей — это самое большое счастье, которое я пережила в своей жизни. Даже когда режиссер Кончаловский тобой доволен на сцене, это несравнимо с такими моментами.

— Интересно, а если бы вы не были реализованы творчески и просто занимались домом, вы смогли бы быть счастливой?

— Я в любом случае не была бы нереализованной. Я бы без конца учила языки, занималась игрой на фортепьяно, каталась на велосипеде, изучала французскую, итальянскую, японскую кухню. Словом, я из тех людей, которые просто не могут быть несчастными.

— Вот интересно, какие ежедневные удовольствия приняты в вашей семье?

— Книжки хорошие, танцы. Я просто включаю музыку и танцую с детьми. Андрей Сергеевич любит смотреть, как я танцую. Иногда даже его удается вытащить потанцевать.

— И под какую же музыку?

— Да под разную. Бывает, как говорят, медляки. А бывает джаз или еще что-то. Главное, чтобы музыка была хорошей.

— Юля, а вы по-прежнему ежедневно бегаете по многу километров?

— Конечно. Ведь что не работает, то умирает. Это моя философия. Я трудоголик, и для меня слово «работа» — синоним «счастья». Часто говорят: я устал, много работаю. А я всегда отвечаю: «Какое счастье! Значит, тебе интересно жить». Для меня и игра в кино — это работа, и отношения с близкими — работа, и дружба — работа, и мое собственное тело — тоже работа. Я люблю двигаться. Но чтобы поймать кайф от этого, нужно сначала проделать определенную работу. Зато в итоге я просыпаюсь по утрам в предвкушении, что скоро побегу. И не всегда я чувствую в себе прилив энергии, иногда бывает наоборот. Когда нет сил бежать, я начинаю идти. Сначала медленно, потом быстрее, потом вдруг — раз, и бежишь 12 километров в час, рвешь в горку, под горку, обгоняешь каких-нибудь мускулистых красавцев на пути… После чего приходишь домой и говоришь: «Кайф». Но это нужно в себе открыть, набить мозоли, устать, но не бросать. И тогда ты будешь вознагражден. Это как занятие музыкой. Часами играешь гаммы, чтобы потом когда-то испытать секунду вдохновения. Видимо, только через страдание приходит ощущение счастья.

— И в любви необходимо страдание?

— Нет, в любви не нужны страдания. В любви нужна работа: постараться понять человека, найти компромисс, наступить на горло собственной песне. Потому что если песня собственная — она эгоистична. И если ты хочешь и дальше жить с этим человеком, то имеет смысл сделать так, чтобы было хорошо не только тебе, но и ему тоже. Другое дело, если тебе не важно, что за человек рядом: этот, второй, третий, четвертый… Но я из тех женщин, для которых мужчина должен быть богом, абсолютной величиной. Мне нужно понимать, что второго такого нет, что он самый лучший на свете, единственный и уникальный. И тогда я тоже буду самая лучшая.

— Вас можно назвать очень верным человеком по отношению к тем, кого вы любите, не так ли?

— У меня не такая широкая душа, чтобы в ней хватило места для большого количества людей. Но к тем, кого я считаю близкими, я действительно отношусь со страстью. Пожалуй, с ними я совершенно не умею сохранять дистанцию. Ни в хорошем, ни в плохом смысле. Может, было бы лучше, если бы дистанция существовала, тогда мне проще было бы пережить какие-то шероховатости, которые неизбежно возникают в любых, даже самых гармоничных отношениях. Ну а что касается семьи, то тут у меня срабатывают абсолютно животные инстинкты. Помню, мне было 12 лет, а моей младшей сестре Инне — четыре года, и ее толкнул один мальчишка. Так меня еле оттащили от него…

— А чему посвятила жизнь ваша сестра?

— Она учила языки, получила образование в Америке, потом вернулась в Россию. Сейчас растит двух деток — четырехлетнюю Милану и совсем крошечного Марка. Живет в Обнинске.

— А подруги у вас есть?

— У меня очень мало друзей. Но с Иреной — нынешним режиссером программы «Едим дома!» — мы дружим со студенческих лет. Кстати, именно она дала мне свою цигейковую шубу в Петербург. Такие отношения — подарок судьбы, потому что действительно близкого по мироощущению человека найти трудно. Думаю, если бы не Ирена, передачи не было бы. Ведь в любом деле нужно сердце, руки и творческий мозг. И вот все эти три функции для программы «Едим дома!» мы с Иреной делим на двоих. Вместе придумываем рецепты, вместе моем посуду после каждой съемки… Где-то она делает больше, где-то — я. Я очень хотела работать с Иреной. Она отличный режиссер, но кукольник. А я не владею искусством кукольного театра. Зато когда канал НТВ нашей программой заинтересовался, я привела туда Ирену. Ее там очень ценят.

— А гостей дома вы часто принимаете?

— У нас всегда была традиция августовского праздника. Мы отмечаем сразу два дня рождения — мой и Андрея Сергеевича. Обязательно собираем гостей. Дом каждый раз полон народу, как в старые времена, — все долго-долго танцуют, поют, играют в шарады, обязательно много вкусной еды. А утром все завтракают вместе под липами: кофе, разговоры... Очень приятное времяпрепровождение. И это может продолжаться неделю. Правда, в этом году так долго праздновать не получится: Андрей Сергеевич прервет съемки и приедет всего на несколько дней. Он сейчас снимает кино в Архангельске.

— Юля, а вы ведь в Тоскане не только радостным солнцем любуетесь, но и работаете…

— Да, у меня здесь очень много работы, связанной с кулинарными путешествиями: к нам приезжают люди учиться готовить, и мы снимаем об этом передачу. Еще я новую книжку сейчас заканчиваю, да и в театре в этом году работы хватало — выходили «Три сестры». Кроме того, скоро в Москве я открываю вторую кулинарную студию — в самом центре, с видом на Кремль. И это для меня не просто какой-то бизнес-проект, а хорошее дело. Когда я провожу мастер-классы, когда вижу, как у людей сияют глаза, как у них получается впервые в жизни испечь хлеб или сделать майонез — это восторг. Я после этого прихожу домой и долго мучаю Андрея Сергеевича рассказами о том, что у кого получилось. По эмоциональному заряду это ничем не уступает театру. И наконец, я открываю еще один ресторан. Уютное место, но без высокой кухни — что-то близкое к тому, что я готовлю для «Едим дома!». Это будет на Новорижском шоссе…

— А в кино у вас есть какие-то проекты?

— Ничего нет. Меня особенно не зовут. Я иногда вижу интересные фильмы, но понимаю, что у меня не очень много шансов сыграть, потому что я не часть тусовки. А может быть, просто не всем нравлюсь как актриса, поэтому выбирают других...

Из выпуска от 15-08-2013 рассылки «Леди@Mail.Ru - быть совершенством!»
---------------------

На алтаре профессии. Людмила Гурченко 12 ноября отметит 75-летие
КУЛЬТУРА - Аргументы и Факты
Автор: Ольга Шаблинская
10 ноября 2010

«Гурченко скуки не переносит». 12 ноября актриса отмечает 75-летие

«Карнавальная ночь», «Вокзал для двоих», «Сибириада», «Любимая женщина механика
Гаврилова», «20 дней без войны»... Сложно перечислить все любимые народом роли
Людмилы Марковны Гурченко

Накануне юбилея легендарной актрисы «АиФ» попросил её друзей и коллег рассказать
о ней...

Андрон КОНЧАЛОВСКИЙ:
- Наш общий друг Гена Шпаликов привёл её ко мне в гости в 60-е годы. Она играла
на своей крохотной гитаре и изумительно пела романсы. Тогда я не знал, что мне
будет суждено снять с ней одну из моих любимых картин - «Сибириаду», дав актрисе
возможность создать изумительный образ русской женщины. Собственно, Людмила
такая и есть. Женственная и капризная. Решительная и нежная. Острая и
беззащитная. Эту беззащитность умело прикрывает. Но не для меня - я вижу её
насквозь...
Она приехала на съёмки «Сибириады» с больной ногой - в гипсе. Когда снимали
сцену в лесу, где её героиня Люся занимается любовью, Гурченко говорила:
«Ребята, не сломайте мне ногу ещё раз! Мне её уже Олег Попов сломал!» (См.
«Кстати». - Ред.)

Александр ПАНКРАТОВ-ЧЁРНЫЙ:
- Люся Гурченко - единственная женщина, которую я не победил. И ростом не вышел,
и талантом к ней не приблизился... «Карнавальная ночь» - шедевр на все времена.
Я уж не говорю о «Сибириаде», где нам довелось сниматься вместе. Люся может быть
и лирической, и трагической, и драматической, и характерной. Таких актрис я
больше не встречал... Она скуки не переносит! Любит фарс, хулиганство. Когда мы
встречались, всегда хохмили. Я Людмиле анекдоты рассказывал, а она хохотала,
потому что очень любит юмор и знает толк в этом деле. Кстати, она любит именно
народный юмор. Люся - сама прекрасная рассказчица. Она часто вспоминала папу,
которого бесконечно любила... Люся - очень мужественный человек. На съёмках
«Сибириады» Кончаловский, когда репетировал, говорил: «Люсенька, ну я же вижу,
тебе больно ходить. Не бойся, хромай! Это ложится на характер, на образ».
Гурченко отвечала: «Хорошо, Андрон, хорошо». Раздавалась команда «Мотор!» - и
Люся шла, напевая песенку, абсолютно не хромая. Раздавалось «Стоп! Снято!», и
она теряла сознание. Для неё профессия - алтарь, перед которым она с детских лет
стояла на коленях. Гурченко - это женщина-подвиг.

Олег БАСИЛАШВИЛИ:
- Воспоминания о съёмках нашего фильма «Вокзал для двоих» - одни из самых светлых
в моей жизни. И не только потому, что картина стала популярной и нам было
интересно вместе работать. Но и потому, что я встретился с Люсей. И увидел перед
собой замечательную актрису, перед которой робел. Актриса Людмила Гурченко не
проводит ни минуты вне поля искусства. Вся жизнь подчинена только одному -
работе на сцене и перед камерой. Я завидую этому качеству и восхищаюсь им.

Борис МОИСЕЕВ:
- Она не строгая. Она требовательная. А требовательность её - от
профессионализма. У нас был тур по Америке, мы с Людмилой Марковной имели
колоссальный успех с хитом «Петербург-Ленинград». В одном из городов организатор
гастролей не позаботился о нашем комфорте. В отеле мы долго ждали ключи... Когда
нам их дали, оказалось, что Гурченко поселили в номер типа «столовая», а меня -
в «кабинет». Когда она зашла туда, спокойным взглядом осмотрела: «Ну что ж, я
буду здесь спать». Выступила на концерте, а наутро купила билет и улетела.
«Правильная» актриса до конца будет уважать своё «я», добытое кровью, потом,
слезами, обидами... Но... Мне кажется, что иногда она неправильно ведёт себя по
отношению... к самой себе. Это не замечание - это моё наблюдение.

Дмитрий ПЕВЦОВ:
- Мы снимались вместе в картине «Карнавальная ночь»-2. Есть такое человеческое и
профессиональное качество - терпение. Оно редкое и ценное в артистическом мире.
Можно быть архиталантливым, архиярким, темпераментным - в общем, все актёрские
атрибуты могут у человека присутствовать... Но если нет терпения, ты не
состоишься. Людмила Марковна - человек, который своей жизнью, профессиональными
достижениями и их протяжённостью во времени доказывает это. Помимо талантов,
обаяния, юмора она - воплощённое терпение. Ни для кого не секрет, сколько лет ей
пришлось после «Карнавальной ночи» страдать от безработицы... И всё это время
она держала себя в форме, не истощила свою душу. Это великий труд.

Кстати
- На съёмках фильма «Мама» клоун Олег Попов упал актрисе на ногу и размозжил
кость на 19 осколков.
- Первый её муж - историк Борис Андроникашвили. Второй брак был с актёром
Александром Фадеевым - приёмным сыном писателя Фадеева. Гурченко пишет об
окончании отношений так: «Я влюбилась в Игоря Квашу. А в итоге осталась одна».
Третий супруг - Иосиф Кобзон. «Если бы он сам не озвучил наше «знакомство», я бы
словом не обмолвилась об одной из самых жутких своих ошибок. От него надо было
бежать, как Гарун. Быстрее лани. Но мне тогда казалось, я его «перестрою».
Четвёртый муж - музыкант Константин Купервейс. С Сергеем Сениным - последним
избранником - Гурченко познакомилась на съёмках фильма «Секс-сказка».
- Дочь актрисы Мария - медсестра. Гурченко много лет не общается ни с дочерью,
ни с внучкой. Свою правнучку она даже не видела.   
- Актриса в суде делила с дочерью «однушку» в центре Москвы. Эту квартиру
Гурченко купила для своей матери, но та уже не могла жить одна и переехала к
внучке. Мария ухаживала за бабушкой до последних дней, и та завещала ей свою
квартиру. Однако в итоге дело пришлось решать через суд.
- Всю жизнь Людмила Гурченко держит один и тот же вес - 53 кг, такой же, как
был у неё в 10-м классе.
---------------------

Хочу танцевать до ста лет!
Личности : Стиль жизни

Эта женщина стала символом русского балета. Это имя знали по всей планете. Она занималась в классе у самой Вагановой (Агриппина Яковлевна наградила ее прозвищем <рыжая ворона> за то, что невнимательно слушала комбинации), танцевала еще перед Сталиным, на которого <интуитивно боялась поднять глаза>, работала с лучшими хореографами мира. Майя Михайловна опередила свое время не только в творчестве. В мыслях, в чувствах. Это ведь и про нее в том числе было сказано: <В области балета впереди планеты всей>.

СТРАСТЬ

В то время - а это был золотой век русского балета - танцовщиц с такими данными (бесспорно отличными!) было немало. Майя Михайловна брала страстью. Только она танцевала на разрыв аорты. Ее Китри в <Дон Кихоте> буквально высекала искры на сцене! Это и сейчас видно по старым пленкам. Посмотрите, сколько страсти, азарта! Про такое говорят: в омут головой.

У ВАС В РУКАХ КОСТИ ЕСТЬ

Совсем другое дело - <Умирающий лебедь>. Трепетно, трогательно и как-то... инопланетно. Иностранцы после представления подходили к Плисецкой и трогали предплечья. Не верили, что в ее руках есть кости. Ведь буквально несколько минут назад эти руки были крыльями!

"ПРЕДАТЕЛЬНИЦА КЛАССИКИ"

Настоящим балетным прорывом стал спектакль <Кармен-сюита>. Поставил его великий кубинец Альберто Алонсо. Получилось так смело, что публика на первом спектакле не очень-то и поняла. Ведь ждали чего-то в стиле <Дон Кихота> - красивые пачки, веселые танцы... А тут разговор о свободе, любви, о власти. Министр культуры Фурцева второй спектакль запретила. Спас балет муж Майи Михайловны - Родион Щедрин. Сообщил Екатерине Алексеевне, что в Доме композиторов заказан банкет и все оповещены, и аванс внесен. <<Голос Америки> все раструбит!> Фурцеву проняло. <Поддержки убрать, любовное адажио сократить, поменять костюмы. Майя, наденьте юбку! Прикройте голые ляжки. Это сцена Большого!> Финал любовного адажио Плисецкая сотоварищи показали лишь через несколько лет. Уже после того, как <Кармен-сюита> съездила на гастроли в Англию. Но каких сил это стоило! За <Кармен> Фурцева назвала Плисецкую <предательницей классического балета>.

"БОЛЕРО" - НОВАЯ ХОРЕОГРАФИЯ

Майе Михайловне страшно хотелось развиваться, осваивать новую хореографическую лексику. Она по сути была новатором. В 1974 году она написала письмо Морису Бежару: <Хочу танцевать ваше <Болеро>:> Ответ не пришел. Но через год с Плисецкой связались представители парижской фирмы и предложили сняться в Брюсселе в бежаровском <Болеро>. Готовить эту партию с ней брался сам Морис!

Оказалось, выучить все 16 эпизодов балета - каторга. Лексика непривычная для тела классической балерины. А еще дьявольская выдумка хореографа, намешавшего в <Болеро>, кажется, все! Майя решила ехать домой: <не могу выучить>. Бежар предложил выход. Встал в конце зала в белом свитере, ассистент подсвечивал его карманным фонариком, и маэстро словно семафор подсказывал балерине названия фигур: <Краб>, <Кошка>, <Желудок>: Майя не запуталась. <Суфлер> отлично знал балет.

Майя и кино

Все, конечно, помнят, как замечательно Плисецкая сыграла в фильме <Анна Каренина> княгиню Бетси Тверскую. А еще она была первой женщиной, которой предлагали сняться в кино с голой грудью. Режиссер Вера Строева снимала <Хованщину> и мечтала видеть балерину топлес в <красивом розовом свете>. Но прима отказалась. Сексуальная революция провалилась.

Лениться необходимо!

Однажды Майя Михайловна вспоминала свою работу с французским хореографом Бежаром.

- Майя, вы всегда так ленитесь или только со мной?

- Мне главное - запомнить текст, потом я прибавлю.

- Странная русская школа...

- Что ж тут странного? Хочу танцевать до ста лет.

- А если не лениться?

- Больше сорока не протянешь:

ФАКТ!

-- До апреля 1959 года балерина была невыездной. Её не брали за границу. Первой серьезной поездкой стали гастроли в Индию.

-- Майя Плисецкая станцевала <Лебединое озеро> более 800 раз!

-- Костюмы к балетам <Анна Каренина>, <Чайка>, <Дама с собачкой> делал для нее Пьер Карден. Но в программке его имя не указали.

-- Плисецкая славилась своим острым языком. Немало её выражений ушло в народ. Ну вот хотя бы это: <Музыка ей не мешала>. Сказано было про танцовщицу, совершенно не обращавшую внимания на аккомпанемент.

-- Со своим мужем Майя познакомилась 25 октября 1955 года в гостях у Бриков. О чем имеется дневниковая запись. 2 октября 1958 года Родион Щедрин и Майя Плисецкая поженились.

-- Гонорар Плисецкой за спектакль в Америке в 1959 году - 40 долларов. Позже, когда Майя танцевала в США <Даму с собачкой>, американской псине, участвовавшей в спектакле, платили 700:

Из выпуска от 03-10-2014 рассылки <Комсомольская Правда>
---------------------

Вечный зов Лопе де Веги
Личности : Стиль жизни

«Любовь могуча и сильна,
Права имеет самодержца,
Измены нет, какой она
Простить была бы не вольна,
Когда услышит голос сердца!» -

звучит как женский лозунг; если так заявит мужчина, немало удивишься. И тем не менее жил некогда на свете доблестный испанец, который превыше всего ставил любовь и, не стесняясь, заявил об этом на весь мир!

Вундеркинд эпохи Возрождения

Лопе Феликс де Вега родился в семье простого мадридского ремесленника. Отец, мастер-золотошвей, сам выбившийся из полунищих крестьян, постарался сделать все, чтобы вывести Лопе в люди. Уже в пять лет мальчик умел читать и писать не только по-испански, но и на латыни – тогдашнем языке ученых и священников. Впрочем, в успехах малыша была не только заслуга отца: у Лопе имелся мощный стимул, который встречается крайне редко и дается не иначе как свыше – говорить и рифмовать слова он начал одновременно. В три года он расплачивался завтраком со старшими мальчишками за запись его виршей, предпочитая остаться голодным, но зафиксировать на бумаге свои творения.

В одиннадцать лет отец отвез его в лучшую иезуитскую школу, и сын не подвел – отлично учился, особенно преуспел в риторике. В 1575 году на театральных афишах столицы красовалось имя тринадцатилетнего автора! Написанная им комедия в стихах имела шумный успех. В четырнадцать Лопе поступил сразу и в университет Алкала де Анарос, и в Королевскую Академию математических наук, на курс астрономии. Параллельно блестяще учившийся студент умудрялся работать секретарем у одного мадридского вельможи: настала пора самому зарабатывать себе на хлеб.

Неугомонный мадридский мальчишка рано повзрослел во всех смыслах – в тринадцать он уже познал любовь женщины, в четырнадцать подбил приятелей бежать на войну. Бурный темперамент торопил его жить, искать приключений, творить. Университет закончить де Веге не удалось, разумеется, из-за любовной истории: Лопе влюбился в девушку, родители которой – люди из высшего круга – пустили в ход свое положение, чтобы разлучить их. Разъяренный юный поэт распространил по Мадриду листовки с нелицеприятной сатирой (конечно же, в стихах) в их адрес, за что его осудили на десять лет изгнания из столицы…

Неизвестно, кем бы он стал в более спокойные и прагматичные времена, но конец XVI - начало XVII столетия был пронизан духом великих открытий и путешествий, подвигов и авантюр. Жажда заглянуть за горизонт, познать тайны мира, стать первым обуревала современников Лопе де Веги, его персональной путеводной звездой стала поэзия любви.

Повелитель сердец

Впрочем, порой казалось, что сам он ни во что не ставит свой дар и пишет вынужденно, лишь для куска хлеба – блистательная комедия могла выйти из-под его пера за одну ночь. Между тем работа секретарем ни приличного дохода, ни чести не приносила, маркизы да герцоги помыкали де Вегой, как любым из штата прислуги.

Двойственность положения – вольный поэт и домашний слуга - очень скоро стала просто неприличной, ведь известность Лопе де Веги вышла за пределы Мадрида уже в начале 80-х годов. В испанских театрах ставились спектакли исключительно по его творениям. Коллеги по литературному цеху приезжали со всей Европы, чтобы познакомиться с тем, кого сам Сервантес назвал «повелителем театра» и «чудом природы». Такой работоспособности писательский мир еще не видел, драм и комедий Лопе де Вега написал за свою жизнь 1800, а ведь были еще произведения и лирические, и эпические, и даже исторические хроники.

Твори он в наше время, его величали бы не иначе как королем комедийной мелодрамы. Его стиль с острым как бритва юмором
(...)
сильнее всего влекла одна тема – любовь. Вспомните «Собаку на сене»: ее экранизация, снятая в советские годы, до сих пор собирает у экранов тысячи ценителей таланта де Веги. А при жизни поклонники не давали Лопе шагу ступить на улице, ходили за ним толпой, выкрикивая дифирамбы, сам же он предпочитал поклонниц.

Слава «дон Жуана» шла ноздря в ноздрю с его писательской известностью. Женщины буквально бросались в объятия к великому Лопе, он не видел причин ограничивать себя одной привязанностью даже после женитьбы. Тем более что под венец с дочерью придворного вельможи сын ремесленника пошел исключительно из-за приданого. Романы супруга доводили Изабеллу до истерик и публичных скандалов, тот в ответ на ходу сочинял ей стихотворное уверение в вечной любви и верности, и она верила. А как не поверить мужчине, который под аплодисменты толпы декламирует под балконом: «Пусть небеса осудят меня на вечные вздохи, если я не обожаю тебя!» Но и кто бы из мужской братии не превозносил женщину, которая закрывает глаза на рождение у супруга ребенка на стороне или на вселение в дом молоденькой любовницы под видом некой «воспитанницы»? Не жена, а святая. Наверное, только такая и могла ужиться с ненасытным Лопе. Однако когда Изабелла скончалась, горевал он недолго. Свобода вскружила голову 30-летнему вдовцу, который окончательно пустился во все тяжкие: «Сильней любви в природе нет начала!»

Второе рождение

Лопе, возможно, был идеальным воплощением мужского начала – щедро одаренным, страстным и непостоянным, но, увы, как он сам вскоре написал: «Мужчиной быть - не значит быть любимым». Настал момент, через который проходят, наверное, все, но наш герой столкнулся впервые – его отвергли. Ни признания в самых пылких чувствах (в стихах, разумеется), ни ухаживания не возымели привычного действия. Поэт впал в отчаяние, все его мироздание дало трещину:

«О женщина, услада из услад
И злейшее из порождений ада,
Мужчине ты и радость, и награда,
Ты боль его и смертоносный яд!»

В пылу любовной горячки он отправляется на войну и попадает в самую ее «горячую точку» - на корабль «Великой армады», отплывающей навстречу своей гибели.

Чудом уцелев в кровавом месиве знаменитой битвы с Англией, поэт словно обрел новую ипостась. Недаром в народе его называли не Феликсом, а Фениксом Испании. Вчерашний ловелас превратился в благоверного супруга Хуаны де Гвардио, скромной женщины из хорошей семьи. Увы, тихое семейное счастье продлилось недолго. Рад бы Лопе в рай, да грехи не пустили: сначала скоропостижно умер сын, потом Хуана скончалась в родах. Чтобы замолить прошлую разгульную жизнь, всемирно известный драматург поступил на службу Святой инквизиции, а затем принял сан священника:

«О жизнь, твой беглый свет — обман для нас!
За воздух держимся честолюбиво,
В надежде дерзновенной это диво
Подольше удержать в последний час!»

Прощальная усмешка любви

Однако, как ни пытался Лопе бежать от самого себя, сущность, заложенная природой, оказалась сильнее. Едва став духовным лицом, де Вега поселился не в монастыре или при церкви, а в доме самой красивой актрисы Толедо. А уже через пару месяцев был вынужден спешно покинуть город, «чтобы избавиться от сплетен одной позорной женщины».

Но и этот постыдный для священника инцидент не остановил Лопе, он все еще надеялся, что «на закат печальный блеснет любовь улыбкою прощальной». Сила его таланта озарила прежде скучные проповеди в храме, в котором его поставили служить, а сила его мужского обаяния повергла к ногам нового пастора всех прихожанок без исключения. Любвеобильное сердце стареющего испанского Казановы выбрало лучшую из них: нежное личико, обрамленное локонами, синие и глубокие, как море, глаза, изящный стан, чувствительная душа. Не беда, что Марта де Наварес-Сантохо ему в дочери годится - любви все возрасты покорны! Ничего, что она замужем,- разве сравнится утонченный поэт с грубым, хотя и богатым крестьянином Аяле, супругом Марты?! «Когда любовь сильна, ей нет преград!» - твердит он своей новой возлюбленной. В его книгах – да, но в жизни традиционный любовный треугольник продержался недолго и закончился трагедией.

Забеременев от поэта, Марта призналась мужу во всем и попросила развода, за что была жестоко им избита и посажена под домашний арест. Дочь де Веги получила фамилию Аяле. Поговаривали, что Марта, разлученная с любимым, сошла с ума, а затем ослепла от слез. Лучшие строки Лопе посвящены ей и только ей:

«Лишаться чувств, дерзать, пугая буйством,
Открытым, скрытным быть, пластичным, твёрдым,
Азартным и пустым, живым и мёртвым,
Быть верным, изменять, быть храбрым, трусом…
Считать, что небеса есть в адском крае,
Душой метаться меж святым и грешным.
Всё то – любовь! Кто испытал, тот знает!»

Он был словно скроен и сшит по заказу и меркам бурной эпохи, в которой ему довелось жить. Слуга и воин, распутник и священник – самые разные роли примерил, все данные судьбой ипостаси прожил, и всегда и везде оставался самим собой, Поэтом Любви. Дышать, любить и писать было для него синонимами. После смерти Лопе де Веги в 1635 году сто пятьдесят испанских поэтов написали в его честь стихотворения, которые вышли отдельным томом к огромному собранию сочинений их кумира.

Автор: Марина Холодова
Из выпуска от 08-06-2012 рассылки «Психология Звезды. Смех и слезы. Рассылка MyJane.ru»
---------------------

Почему Уильяма Блейка считали сумасшедшим
Личности : Стиль жизни

Уильям Блейк иллюстрировал Ветхий Завет, «Божественную комедию», «Потерянный рай», писал философские картины и сочинял оригинальную поэзию. Современники считали его безумцем, сегодня же Блейк известен как один из самых великих мастеров английского изобразительного искусства и литературы.

Маленький пророк

Любовь Блейка к мистике не случайна - его родители увлекались учениями популярного в то время теософа Эммануила Сведенборга, который утверждал, что может общаться с душами умерших людей. Одно из пророчеств шведского мистика особенно запало в душу впечатлительному мальчику: тот считал, что в 1757 году свершился Последний Суд, и грядёт новый мир, начиная с которого «все старые религиозные системы распадутся, и на Земле наступит эра нового Иерусалима». Блейк родился в «тот самый» год, и ему казалось, что он чувствует обещанные изменения. В возрасте четырёх лет мальчик говорил, что видел, как «Бог приблизил своё чело к одному из окон их дома».

Отец Блейка - обычный лавочник - подстёгивал воображение сына и не торопился отдавать его в школу. Когда же будущему поэту и художнику исполнилось 10 лет, его отправили обучаться к живописцу Генри Парсу, а после он должен был идти в подмастерья к гравёру Уильяму Уэйну Райлендсу, но неожиданно отказался. Увидев будущего наставника, мальчик сказал: «Мне не нравится этот человек - у него лицо висельника». Через несколько лет Райлендса действительно повесили за подделку финансовых документов.

Со своим вторым наставником Блейк тоже не сошёлся характерами, за что был отправлен в Вестминстерское аббатство срисовывать памятники, надгробия и колонны. Там юношу также посещали видения: он говорил, что видел Христа и апостолов.

«Пусть сумасшедшим ты меня зовёшь»

В 22 года сын лавочника поступил в Королевскую Академию художеств, но из-за ссоры с её президентом (сэр Джошуа Рейнольдс не терпел отступлений от принятых правил рисунка и композиции, находя работы ученика дилетантскими) вскоре бросил обучение, навсегда возненавидев все «храмы науки». К этому времени юноша уже много рисовал, разработав свой неповторимый стиль, но люди не понимали его странных философских картин.

Чтобы зарабатывать на жизнь, Блейк открыл собственную мастерскую, совмещённую с магазином гравюр и эстампов. А вскоре к нему пришла идея «иллюминированного» метода печати, вот только сам мистик утверждал, что это не его заслуга. По словам Уильяма, метод необычной печати (гравированные листы печати сперва вручную раскрашивались, а затем сшивались) ему подсказал недавно скончавшийся брат Роберт, дух которого продолжал с ним общаться даже после смерти. После такого заявления знакомые ещё больше стали посмеиваться над странным парнем, и только молодая супруга верила в видения Блейка.

Поэт женился на неграмотной дочери садовника Катерине Боучер, чтобы утешить себя после первой несчастной любви, а вскоре искренне привязался к супруге. У пары не было детей, но до конца своих дней Блейк был благодарен Кэтрин за любовь и верность, научил её читать и писать (выходя замуж, та не могла даже поставить роспись в свидетельстве о браке).

Через год после женитьбы у Блейка вышел первый поэтический сборник «Пророческие книги», написанные нерифмованным стихом. 26 лет - поздновато для литературного дебюта, да и тот у современников не имел успеха. Поэзию Уильяма, как и картины, публика не приняла: один из критиков даже назвал автора «несчастным лунатиком», а его работы «сборищем нелепостей, порождённых больным воображением». Но мастер говорил: «Мои произведения больше известны на небесах, нежели на земле», - и продолжал издавать за свой счёт новые книги, сопровождая их собственными гравюрами.

Помимо необычного взгляда на мир, ещё одной причиной непонимания творчества Блейка его современниками можно считать отсутствие у автора классического образования. Даже сегодня видно, насколько тот был далёк от строгих канонов и форм XVIII века. При всём этом он был упрямым человеком и не стеснялся в выражениях: «У тех, кому удается сдерживать свои эмоции, они, видно, недостаточно сильны, чтобы их невозможно было сдержать», - утверждал Блейк. А своим критикам отвечал в стихах:

Пусть обо мне ты распускаешь ложь,
Я над тобою не глумлюсь тайком.
Пусть сумасшедшим ты меня зовешь,
Тебя зову я только дураком.

Покой и воля

В 52 года состоялась единственная персональная выставка Блейка, которую он устроил на втором этаже дома, где помещалась лавка его брата-галантерейщика. Центральное место в экспозиции занимали иллюстрации к «Кентерберийским рассказам» Джеффри Чосера, но ни покупателей, ни посетителей не нашлось. В единственной рецензии об этом вернисаже говорилось, что автора следовало бы «упрятать в жёлтый дом, не будь он столь безобиден в быту».

Принято считать, что судьба Блейка была тяжёлой. Сам же мистик считал, что прожил счастливую жизнь, ведь он занимался любимым делом, а рядом была возлюбленная жена.

Даже смерть не казалась Блейку наказанием. Незадолго до неё 69-летний мистик почувствовал, что умирает, и написал одному из друзей: «Я побывал у самых Ворот Смерти и возвратился оттуда дряхлым, немощным стариком, с трудом передвигающим ноги, но дух мой от этого не стал слабее, а воображение - бледнее. Чем немощней моё глупое, бренное тело, тем сильнее мой дух и воображение, коим жить вечно».

За несколько часов до смерти Блейк завершил портрет своей жены, сочинил ещё несколько строк, а потом просто закрыл глаза. «Так умирают святые», - сказала женщина, которая в тот день помогала по дому жене мастера.

Но даже на этом мистическая история Блейка не завершилась. Его жена утверждала, что после смерти муж посещает её в видениях. А если к ней приходили покупать какую-нибудь из его работ, она всегда говорила, что сперва посоветуется с супругом.

Из выпуска рассылки Аргументы и Факты
---------------------

Загадочная и необъяснимая судьба Булгакова
Личности : Стиль жизни

15 мая 1891 года родился Михаил Булгаков. Он прожил 48 лет. Из них в литературе - 20, начав писать ещё во время скитаний по Кавказу.

Рукописи не горят!

Булгаков, сам себя называвший «затравленным волком» в литературе (как он подсчитал, из 301 критического отзыва на его творчество - лишь 3 положительных), был более всех беспощаден к себе сам. Из его записок: «Рвань всё… Всё делаю наспех. В душе моей печаль», «Порвать, сжечь… от людей скрыть. Но от самого себя - никогда». Всю жизнь судивший себя и своё творчество исключительно с высшей точки зрения - совести и вечности, Булгаков неслучайно назвался «мистическим писателем»: в 1926 г. во время обыска у писателя изъяли дневники и текст «Собачьего сердца», который существовал в одном экземпляре. Дневники пропадут навсегда, а «Собачье сердце» ему вернут спустя два года. Говорили, что этому чудесному возвращению текста из анналов ОГПУ помог будто бы Максим Горький.

А «Мастер и Маргарита»? Первый вариант 1928 г. Булгаков опять же сжёг, как и его герой в романе. Как и его любимый Гоголь сжёг второй том «Мёртвых душ». Сжёг - и следующие 10 лет неотступно думал о романе: «Точно дьявол меня заколдовал», «я погребён под этим романом». Сказать, что великий текст «романа века» создавался мучительно тяжко, - не сказать ничего. Булгаков выстрадал этот роман. Он шифровал его, прятал, диктовал уже смертельно больным, превозмогая ужасные боли, борясь с ускользающим порой рассудком. И умер со словами о романе, едва выдыхая: «Чтобы знали. Чтобы знали». Взяв с жены Елены Сергеевны клятву, что она сохранит рукопись и «Мастер и Маргарита» увидит свет.

Роман вышел в журнале «Москва» в 1966-м - 50 лет назад, через 26 лет после смерти автора. И с тех пор многократно истолкованный и переведённый на сотни языков роман живёт, о нём спорят и спорят - учёные и экстрасенсы, философы и священнослужители. «Мастер и Маргарита» воспринимается, особенно на Западе, как вершина нашей литературы XX века.

«Я не погиб»

Борис Пастернак как-то в разговоре о Булгакове сказал, что явления в литературе бывают законные, «а Булгаков - явление незаконное».

Самое, пожалуй, «незаконное», необъяснимое и загадочное - это сама его судьба. Он чудом не погиб на войнах, не сгинул в ужасах и кровавом месиве революции, большевистской и сталинской диктатур. Один лишь раз его допрашивали в ОГПУ: тогда, в 1926-м, когда был обыск в его квартире - по доносу кого-то из присутствовавших на «дружеских» чтениях им «Собачьего сердца». Доносчиками и агентами при его обширном круге общения он был окружён всегда (есть даже предположение: и сама Елена Сергеевна, третья его жена, верный друг, хранительница его архивов, была якобы «приставлена», чтобы следить и докладывать куда следует).

А ведь, казалось бы, Булгаков - идеальная мишень для властей. В роду, по обоим родителям, священники, отец - доктор богословия в Киевской духовной академии. Первая жена - дворянка, дочь действительного статского советника Татьяна Лаппа. Родители обоих были против их брака. Но они поженились и прожили вместе самые трудные 11 лет, до 1924-го. Булгаков хорошо знал историю, литературу, музицировал. Выучился на врача, получил место земского доктора в Смоленской губернии. Юная жена, бросив университет, едет с ним. Она была с ним на фронтах и Первой мировой, и Гражданской. Ассистировала на ампутациях. Пристрастившись к морфию, в припадках ярости он кидался в неё горящим примусом, пытался выстрелить… Морфий с трудом доставала она и вкалывала его тоже она, а потом понемногу уменьшала дозы. И отучила мужа от страшного недуга.

Потом была жизнь на Кавказе, жуткая нужда. Булгаков так вспоминал те времена: «И совершенно ясно и просто передо мною лёг лотерейный билет с надписью - смерть… Я не погиб».

Долой булгаковщину!

Нищий, неустроенный, без всяких связей, 30-летний Булгаков осенью 1921 г. приезжает в Москву. Одно он твёрдо знает: что будет только писателем. Жильё - комната сестры на Б. Садовой, д. 10. В той самой «нехорошей квартире» N 50 в семь комнат, превращённой в грязную, дурно пахнущую коммуналку. Аннушка, вошедшая вместе с «Мастером» в мировую литературу, - это соседка Булгаковых Анна Горячева.

Да почти все персонажи у него «родом» из той коммуналки. Булгаков этот новый советский быт ненавидел и, будучи беспощадным сатириком, обливал его «яростью и злостью». Сталин заметил по поводу запрещения в 1931-м пьесы Эрдмана «Самоубийца»: «Мелко берёт, поверхностно. Вот Булгаков! Тот здорово берёт. Против шерсти берёт! Это мне нравится». Булгаков вообще нравился вождю - своим талантом, дерзкой свободой. Сталин, поклонник «Дней Турбиных», высказался так: «Если такие люди, как Турбины, сдаются перед большевизмом, значит, он непобедим, и, значит, пьеса Булгакова скорее приносит пользу, чем вред, большевизму». Булгаков, никому не известный провинциал, избрал в литературе самый опасный путь - путь сатирика, остро, смело, ядовито изображающего советскую действительность. В середине 20-х написаны абсолютно крамольные по тем временам его сочинения: «Багровый остров», «Роковые яйца», «Собачье сердце». В прессе началась кампания «Долой булгаковщину!». «Роковые яйца» заклеймили как «наглейший, возмутительный поклёп на Красную власть». Запрещены «Записки на манжетах», сняты из репертуара Художественного театра столь любимые Сталиным «Дни Турбиных», запрещены «Мольер», «Белая гвардия»…

Булгакова перестают печатать вообще. С 1928 по 1938 г. он написал шесть писем властям, пять из них лично Сталину. После одного из них, в 1930-м, вождь позвонил опальному писателю. О звонке заговорила вся Москва. Работу ему дали - режиссёром в МХТ. «Дни Турбиных» экстренно восстановили. Разрешили даже написать пьесу о молодом Сталине-революционере! Булгаков, который был «прикончен, измучен, отравлен тоской» (это из его писем «наверх»), воспрял. Но вождь Булгакову больше не звонил и не ответил ни на одно из писем. Пьесу о себе, «Батум», запретил. В 1939-м Булгаков смертельно заболел и 10 марта 1940-го скоропостижно скончался в страшных муках - от той же болезни, что и его отец (гипертонический нефросклероз), сам поставив себе диагноз и предсказав с поразительной точностью сроки своего ухода. Он умер в Прощёное воскресенье, накануне Великого поста. И в свете всё того же рокового его романа, действие которого происходит на Страстной неделе, Великий пост завершающей, это тоже кажется мистикой.

Из выпуска от 15-05-2017 рассылки Аргументы и Факты
---------------------

Владимир Сорокин: «Человек жалок»
Журнал «ШО»
беседовала: Валентина Серикова
16.06.2017

Писатель Владимир Сорокин утверждает, что искусство стреляет в упор, а литература - сильнейший наркотик, и сетует на то, что люди продолжают убивать друг друга, грабить, жрать животных и уничтожать природу.

ШО: Насколько вы представляете себе своего читателя?
- Наверное, нинасколько, потому что когда пишу, я думаю только о героях, а читателя не учитываю вообще. Прежде всего я пишу ради собственного удовольствия - вот и все.

ШО: Думаете, такой эгоизм простителен?
- В принципе все писатели эгоисты, альтруисты не пишут романов.

ШО: Ваши тексты настолько своеобразны, что, надо полагать, вашему первому литературному опыту предшествовал и опыт жизненный?
- Интерес к писательству возник у меня очень рано. И стимулировал его на самом деле случай нерадостный - удар по голове. В пятилетнем возрасте я получил серьезную травму.

ШО: Подрались с мальчишками во дворе?
- Все было более красиво и символично. Я полез на письменный стол отца, опираясь ногой о батарею, а на трубе торчал штырь без вентиля. Сорвавшись, я практически на нем повис. После этого у меня просто открылся какой-то канал: я стал видеть необыкновенно яркие картины, как будто кино включили в голове. Вскоре я начал рисовать и уделял этому много времени, с удовольствием лепил, потом несколько лет занимался музыкой, играл на пианино, пока мне не раздробили палец. Я сидел в шезлонге в саду, а мой старший приятель подбежал и толкнул. Когда я стал падать, пальцы попали в подпорки шезлонга. Ну, все, что ни случается, - к лучшему. Хотя у меня музыкальная семья, и я сейчас сам иногда для себя поигрываю. Однако думаю, что путь писателя богаче. Но в то время я мучительно искал форму для выражения своих фантазий, и внутренним зрением продолжал наблюдать видения. То есть я сидел на уроках и фантазировал, проваливаясь в эти сны. А в четырнадцать лет легко написал первый рассказ.

ШО: О чем он был?
- Я вырос в семье охотников, поэтому все в нем было пропитано соответствующей романтикой. Вообще-то мой отец профессор, у него техническое образование, а вот дедушка служил лесником, и каждое лето мы ездили в глухие леса на границе Калужской и Брянской областей, где он прожил 92 года. Мой первый рассказ назывался «Тетерев». Сочинился он очень легко, и я послал его в журнал «Юный натуралист». Мне оттуда ответили, что написано хорошо, но они длинные тексты не печатают. И с тех пор я прекратил обращаться в редакции.

ШО: Вас так легко осадить?
- Нет, я понял, что можно писать просто так, для себя. Я вообще не люблю биться головой о стенку. Хотя больше в этом возрасте я увлекался рисованием. И вернулся к серьезному литературному процессу в двадцать лет, уже не мальчиком.

ШО: То есть вы со всеми музами перецеловались: как художник, музыкант и литератор себя попробовали. И, видимо, считаете, что словом можно наиболее полно передать всю гамму человеческих ощущений, если выбрали именно его как инструмент?
- Оно само меня выбрало, понимаете? Это невозможно объяснить. Обычно выбор в искусстве не происходит на распутье у верстового камня, возле которого человек думает, становиться ему писателем или нет. Когда искусство тебя выбирает - это как выстрел в упор. И потекла теплая кровушка…

ШО: Продолжим этот красивый образ: как рождается замысел и герои, как они кровушкой наливаются, плотью обрастают?
- Замысел появляется неожиданно. Он приходит и мягко, но настойчиво берет за плечи и усаживает за письменный стол. И ты уже не можешь ничего поделать. Это не значит, что я начинаю писать, не представляя, что произойдет в новой книге. Просто сначала возникает идея, которая зреет во мне и жаждет воплощения. Я ищу ей форму, начинаю лепить ее, сначала позвоночник, потом уже идет мякоть. А потом я книгу в муках рожаю, потому что крупные формы - это ежедневный лошадиный труд. И никакое озарение само по себе без этого труда ничего не даст. Когда роман наконец закончен, я перерезаю пуповину, то есть издаю его и наблюдаю, как он начинает удаляться от меня, как он растет, меняет одежду.

ШО: Скажите, а вы дисциплинированный человек, легко можете усадить себя за компьютер? Или вы от руки пишете?
- Сейчас я работаю за компьютером, хотя когда писал «Голубое сало», то собственно тексты «клонов» XIX века писал от руки, чтобы аутентично себя чувствовать. Один раз даже при свече, правда, обычной ручкой. А в общем-то я дисциплинированный человек и могу ради дела отказать себе в удовольствии. Хотя я не все время провожу за письменным столом. Обычно я работаю с половины десятого утра до часа дня, не больше, иногда даже меньше. И пишу довольно легко. Можно сказать, практически начисто, правлю только процентов пять.

ШО: Вы сказали «могу отказать себе в удовольствии», но литература ведь тоже к ним относится…
- Это сильнейший наркотик. Есть и разные другие, мне ничто человеческое не чуждо. Например, в шахматы играю. Я увлекаюсь ими с детства, но самый серьезный импульс для занятий ими дал мне матч Фишера со Спасским в 1972 году. Я люблю читать давно сыгранные партии, это как слышать голоса умерших людей. Очень интересно разбирать каждый ход, пытаться понять этих людей, их жизнь, время.

ШО: Шахматные «стенограммы» дают такую возможность?
- Да, можно почувствовать эпоху, потому что существует много стилей игры. Были романтики, прагматики, даже сталинисты. Ботвинник, например. Достаточно разобрать его партию, чтобы ощутить дух того времени.

ШО: Читая писателей, тем более ощущаешь их эпоху. Но ваши произведения порой так необычны, что невольно задаешься вопросом, насколько вы дистанцированы от своих персонажей?
- Вы когда-нибудь плавали с аквалангом? Если да, то вам будет легко меня понять. Я как бы надеваю акваланг и ныряю, плыву под водой, вижу этих роскошных рыб и сам себя чувствую неким Ихтиандром, скатом, морским котиком, акулой. Потом я чувствую, что кончается кислород, и всплываю, снимаю всю эту амуницию и иду в пляжное кафе пить кофе и с кем-то разговаривать. Вот так и с героями - я могу нырнуть в них и легко вынырнуть.

ШО: Скажите, а вам самому приходилось в жизни страдать?
- Достаточно. Я еще в детстве почувствовал какую-то пропасть между собой и природой. Она, конечно, печальна, но ее можно пережить. А вот пропасть между людьми… Собственно, это приносило мне много страданий. Я очень болезненно реагировал на то, что человек не может обойтись без насилия, и продолжаю удивляться этому до сих пор. Люди никак не могут понять, что все мы братья, родные в общем-то существа. Но почему-то мы продолжаем убивать друг друга, грабить, жрать животных, уничтожать природу. В принципе, все мои вещи об этом, только поверхностные люди считают, будто я хочу шокировать кого-то, лишний раз унизить человека. Его некуда уже унижать. Человек жалок.

ШО: Но в чем-то, наверное, все же велик. Как сказано у Шекспира, «венец всего сущего» и «квинтэссенция праха»…
- Человек для меня жалок еще и потому, что он лишь на десять процентов использует свои возможности.

ШО: Ну, это уже кому как Господь дал…
- В том-то и дело, что дано нам многое, просто мы до сих пор не знаем своих глубинных резервов. То, что делают йоги, просто мизер по сравнению с заложенным в нас потенциалом. Человек может обойтись без пищи, может летать, плавать под водой. Как сказал Христос Петру, если бы у тебя была вера с горчичное зерно, ты смог бы ворочать горы. Об этом, собственно, я и пытался писать книжку «Лед», в частности, о некой тоске по утраченным возможностям.

ШО: Об этом писали и прежде, но мне кажется, тональность некоторых ваших вещей может обычного читателя смутить, возможно, даже отторгнуть. И возникает вопрос об ответственности за слово, поскольку оно тоже действие.
- Тут я с вами согласен, но действие - это произнесенное слово, а печатное - это просто значки на бумаге. Не надо переоценивать литературу, надо спокойнее к ней относиться.

ШО: Вы, знаю, два года преподавали в Университете иностранных языков в Токио русский язык и литературу. Что открыли для себя в Японии?
- Это очень интересная страна, но что касается культуры, то она совершенно разрушена. Япония - яркий пример того, что может сделать американизация с культурой страны. Америка поглотила их на этом уровне. И модный у нас нынче писатель Харуки Мураками - характерный пример такого влияния. Кабуки, японская поэзия, ритуалы - все это зарастает асфальтом, все потеснили бейсбол и гольф, самые популярные виды спорта. И дико низкий уровень образования. Студенты иногда не знают, с кем воевала их страна во Вторую мировую войну.

ШО: Видимо, феномен короткой памяти стал повсеместным, уже и наши дети порой этого не знают.
- Пока не сравнивайте. Если взять нашего восьмиклассника и посадить его на второй курс японского университета, то он там будет звездой. Но мне там было легко, потому что у них есть одна черта, которая окупает все остальное. Японцы, можно сказать, вечные дети, очень прилежные. Они на занятиях так хорошо слушают, что это оправдывает все. Но их так воспитывают в семье и школе, что это можно назвать «дедовщиной». Например, во время выпускного вечера третьеклассники должны сторожить обувь старших. Часто встречается такое явление как идзиме - это когда коллектив травит ученика, и ни педагоги, ни родители не должны вмешиваться. На этой почве бывают даже самоубийства. Япония и на мои кулинарные вкусы, кстати, повлияла. Я мяса уже пять лет не ем. Суши отбили к нему интерес. А вообще я могу запросто обед из десяти блюд приготовить. Когда не пишется и надо чем-то себя занять, я либо играю в шахматы, либо веселюсь с друзьями, либо смотрю кино, либо готовлю.

ШО: А в театр ходите? Хотя бы на премьеры своих пьес?
- Хожу, хотя само это искусство не очень люблю. Слишком уж оно архаичное. Спектакли часто напоминают механическую клоунаду, против чего я, собственно, и стараюсь бороться в своих пьесах. Кино я люблю, конечно, больше, чем театр.

ШО: Вы сталкивались с тем фактом, что идеи носятся в воздухе?
- Да, конечно. Например, когда я посмотрел два триллера - «Хищник» и «Чужой», с этими страшными существами, то сразу же подумал: гениально было бы, если бы они встретились. И вот прошел год, и я увидел компьютерную игру «Хищник против Чужого», где эта идея использовалась.

ШО: Вы немало сделали как художник, оформляли книги, участвовали в выставках…
- А сейчас практически не рисую.

ШО: Что же вы любите, чем дорожите?
- Я люблю друзей, их у меня довольно много. За свою жизнь я прошел через многие круги и знаю достойнейших и интереснейших людей. Я чувствую себя счастливым, когда исполняются желания, но это бывает не очень часто.

«ШО» о собеседнике
Владимир Сорокин родился в 1955 году в Подмосковье. В 1977 году окончил Московский институт нефти и газа по специальности инженер-механик. Получив высшее образование, в течение года работал в журнале «Смена», откуда был уволен за отказ вступить в комсомол. Занимался книжной графикой, живописью, концептуальным искусством. Участник многих художественных выставок. Оформил и проиллюстрировал около 50 книг. Как литератор сформировался среди художников и писателей московского андеграунда 80-х годов. Публикуется с 1985 года, когда в издательстве «Синтаксис» (Париж) вышел его роман «Очередь». Книги Сорокина переведены на 12 языков. Он автор двенадцати романов, шести киносценариев, одиннадцати пьес, нескольких сборников рассказов. Женат, имеет двух дочек-близнецов.
---------------------