Ученик Мастера

Над старинной Венецией гордою до рассвета нет ни огонька. Своей дланью — уверенной, твёрдою — подозвал Мастер Ученика.

— Ты желал меня видеть, Учитель мой? — заблестели глаза; светлый лик обманул бы другого. Мучительно всё заныло внутри…

— Ученик мой прекрасный, — в ответ Мастер вымолвил, — может, скажешь ты мне, отчего уже трое из них лежат стылыми в тайных недрах дворца моего?

Тёмных сил злое, мутное марево не укрылось от Мастера глаз, и горящего в недрах пожара он не сумел утаить.

— Твой наказ, Мастер, я никогда не нарушил бы, — в очи глядя, сказал Ученик. — И лишь только пропащие души — те, жизни чьей растоптал я родник.

— Ты мне лжёшь! — не скрывал Мастер ярости. — И не в первый так делаешь раз!

На лице — маска бледной усталости:

— Мастер, я не нарушил наказ. Трупы, что в потайной усыпальнице, — то чума, многих что забрала, дряхлых старцев и юных красавиц, чья красота так недолго цвела.

— Я ошибся в тебе! Ты — чудовище! Так — не должно использовать Дар!

— Я использовал только лишь стояще, Мастер мой, пусть тот дикий пожар, что внутри с каждым днём разгорается…

— Замолчи ты, во имя богов! Пусть и совестью ты не терзаешься — обещал мне, хоть был не готов! Отчего их тела обескровлены?

— Мастер мой, это просто чума.

— Я давал тебе пищу и кров, а ты…

— А я был от тебя без ума.

Заползли руки в волосы змеями, и к устам потянулись уста. И уж снова прекрасною феею стал казаться он Мастеру. Та его часть — обжигающе-чёрная — с нею можно потом совладать, и сжимаются пальцы покорные, и в мгновение попрана стать.

***

Трое лучших  до зарева студятся — мёртвых, хладных, испитых до дна.

На мгновение Мастеру чудится, что его Ученик — Сатана.