три времени Мистерии для Маргариты

продолжая
http://www.stihi.ru/2018/07/30/5669
*

...и, если по прочтении этих фрагментов Вы сможете раскрыть код Мистерии, и подсказать мне, куда двигаться дальше в поисках еще скрытого, то...

Даже не знаю, как закончить это вступление к обыкновенному каминному детективу. Может быть просто начать Мистерию для Маргариты? Самое время. Третий час ночи, сквозь листву беседки виднеется, меж гроздьями красного винограда, тяжелая пурпурно-красная Луна и, рядом, - точечкой - рубиновый глаз Марса.

Прошла гроза над старым виноградником.

Уносит ветер в ночь трех темных всадников.
А послезавтра - август.
Снова зной.
Тяжелые плоды сквозь листья смотрят
И небо ночью говорит со мной
О Маргарите,
Что сбирает в вёдра,
Мой виноград
И ждёт любви хмельной
Ещё не зная о втором рожденьи Фауста.

А дождь стучится накануне августа.

Да - не удивляйтесь - мы вернулись к юному Фаусту, но ведь "Булгаковская мистерия" на самом деле происходит с героями из Гёте. Только Грета повзрослела и стала Маргаритой Николаевной, доктор наук стал просто мастером тайного лабораториума, правда Мастером с большой буквы, что, в своём роде, есть некоторый вызов тому, кого зовут Мастером подмастерья мистерии...

Согласитесь - и Гётевскую мистерию все по-своему воспринимают, он сам её писал 60 лет, то есть авторов минимум трое. Первым в этом ряду, разумеется, Юный Вертер, который летом 1771 года представил к защите свою диссертационную работу (не сохранилась), где осветил вопрос взаимодействия государства и церкви. Богословы Страсбурга оскорбились идеями и назвали Вертера, то есть Гёте «безумным поборником религии», декан настаивал не допускать студента к защите. Университет предложил Гёте приобрести лицензиат, и Юный Иоганн выставил к защите 56 тезисов. В последнем тезисе он рассматривал вопрос допустимости смертной казни для детей. Свои положения позже он развил в драме «Трагедия Гретхен» (нем. Gretchentrag;die) 1772 года после свидетельства исполнения приговора девушке за умерщвление своего ребёнка. Этот эпизод мы встречаем впоследствии у Булгакова, правда платок подают не Грете, а Фриде.

Вторым мастером этой мистерии, полагаю, стал господин, путешествующий под именем Иоганна Филиппа Мёллера, это «Буря и натиск» (нем. Sturm und Drang) — период в истории немецкой литературы, связанный с отказом от культа разума, свойственного классицизму, в частности классицизму XVIII века, в пользу предельной эмоциональности и описания крайних проявлений индивидуализма, интерес к которым характерен для предромантизма (https://ru.wikipedia.org/wiki/Буря_и_натиск). Гете работал "штурмером" лет 12, перечислять эпизоды не будем, но, продолжая параллели, отказ от культа разума мы с вами встретим и у Булгакова, например, когда Мастер добровольно уходит в соответствующую лечебницу, потому что его произведения не принял литературный бомонд.

О третьем авторе по имени Гёте, Иоганн Вольфганг, здесь говорить не будем, ибо на самом-то деле мы давно о вас здесь говорим, читатель-сотворец, автор, соавтор. Попробуйте, (если еще не пытались), пересказать кому-либо то, что вы приняли, путешествуя по литературным страницам, напишите о своём в романе, а не по школьному учебнику о Булгакове или Гёте, и даже ваши личные строки будут воспринимать не так, как вы задумали, вот в чем скрыта соль творческих испытаний...  Когда мы пишем, мы пытаемся предугадать, - а как воспримут то, что мы переживаем? Не так воспримут. Поэтому, по совету одной знакомой мне феи, давайте перенесём акцент на то, как откликнемся сами мы спустя пару жизней, спустя пережитые нами душевные эпохи...  на свои произведения... на свои путешествия по времени...
Да, никогда автора не будут понимать до конца, как он сам хочет... И никогда я не получу на эту публикацию ответа, буду сего ждать, как соловей лета. Как юный Вертер ждал настоящей, верной, вечной любви, которой нет на свете - нет?

«Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!» это уже снова с нами Михаил Булгаков. Мы входим в театр. Мы знаем, что зритель идет в наш театр именно за той самой настоящей, верной, вечной любовью. Точнее – за ее иллюзией. Ведь по сути своей верность Маргариты Николаевны есть бессовестная неверность, измена настоящему мужу, ведь счастливая вечность дарована героям посмертно, не на этом свете, ведь вера Воланду это…

Стоп-стоп-стоп.

Разве кто-то смеет на этой сцене сказать «не верю»? Кроме главрежа, разумеется. Главреж имеет право срезать лишние ветки с древа познания добра и зла, дабы яблоки было видно, а змий подразумевался за кадром. Условие успешной постановки гласит: древо авторского оригинального текста в своей основе классически неподвижно, но змий вибрирующего либретто мистерии магически подвижен под звуками волшебной флейты режиссера-постановщика, это элементарно, это очень легко, занавес пошел и вот уже мы с вами не читаем книгу, но летим голышом через мокрый ночной, уже почти сентябрьский сад…

М______________  Мановения осени мокрые рыжие
А_______________ Арбалетами хлесткими веточки голые
Р_______________  Рваной рябины огни среди серых булыжников
Г_______________  Голуби сизые серые и невесёлые
А_______________ Ах, да зачем это всё? И печали привычные
Р_______________  Разом готова ты сбросить в дорожную грязь
И_______________  И зашипят-защекочут вослед словеса неприличные
Т_______________  Те, кто увидит твой облик и сквозь азазеллову мазь
А_______________  Ах, да пусть им невинности грех славный Воланд отпустит...


*
далее
http://www.stihi.ru/2018/07/31/2003
*