Амулет-фамильяр

               
                Амулет – фамильяр


               
                Пролог


Очнулся я от того, что луч солнца начал  светить мне прямо в глаза, которое проглядывало между ветвями большого раскидистого дерева. Где я? Как здесь оказался? На мне были те же джинсы и рубашка, что и обычно, но это не парк куда я вышел подышать  свежим воздухом, а по виду совершенно дикий лес и дерево, под которым я лежал, кажется вспомнил его название дуб. Таких могучих  деревьев в нашем парке я никогда не видел и в обхвате тот был не меньше десяти метров. Остро пахло земляникой и душистой травой, так пахло в далеком детстве, когда меня родители вывезли в самый настоящий лес в Сибири, куда мы с ними приехали в гости к моей тетке и пошли все вместе собирать дикие ягоды.

Здесь тоже пахло дикими ягодами и еще навозом. Блин, откуда в городском парке навоз? Этот свежий запах совершенно сбил меня с толку. Я встал с кряхтением, оперевшись на руки и поднялся во весь рост. Трава мне была по грудь, в парке не может быть такой высокой травы?  Там газоны и лужайки все подстригают газонокосилкой. Раздвигая руками и ногами эту траву я вышел из-под дуба и побрел туда, где виднелся просвет между деревьями и кустами. Ага, вот и дорога, я выбрался из кустарника чертыхаясь и очищая свои джинсы от налипших колючек. Обратил еще внимание на дорогу, какая-то она не такая, как обычная, должна быть  с двумя широкими лентами полос, а вместо этого были глубокие узкие колеи, как от тележных колес.

Подтверждение моим догадкам появилось, когда из-за поворота показалась колонна телег, запряженных лошадьми, где одной, а где двумя лошадьми. И шло в этом караване их не менее десяти, в сопровождении людей в старой красноармейской форме. Все они были вооружены винтовками с примкнутыми к ним штыками. Это, что кино здесь снимают? И я пошел навстречу этой колонне, надеясь попросить у артистов или статистов сотовый телефон, чтобы звякнуть своей маме, чтобы не беспокоилась, моя сотка почему-то куда-то волшебным образом  исчезла из кармана. Завидев меня, выходящим им навстречу, трое красноармейцев спрыгнули с первой телеги  и наперевес держа винтовки двинули ко мне, беря меня в окружение.

- Ты кто таков? – спросил меня обросший боец в форме и папахе с красной лентой.

- Константин Алексеевич  Венгловский, собственной персоной – в шутку я вытянулся во фрунт и щелкнул кроссовками и спросил – ребята, как хоть фильм называется и что это за местность?

- Ага, значит ваше благородие? И в каком ты звании прапорщик или поручик? – спросил меня прищурив глаза другой бородач в расхристанной гимнастерке и без головного убора – ишь смотри, у их благородия ручки нежные, как у барышень-курсисток. И откель же ты такой взялся?

- Так Пронкин, почему колонна стоит, в чем дело ?– к нам подходил человек лет тридцати пяти в форменной кожаной тужурке и кепке с красной звездой на кокарде.

- Да вот товарищ командир, беляка поймали – ответил красноармеец в расхристанном – сам вышел, ишь белоручка.

- Командир красного отряда имени Феликса Дзержинского, Калюжный – представился тот – кто таков и откуда идешь?

- Я уже говорил вашим, что фамилия моя Венгловский, а зовут Константин –  на киносъемочную группу они мало похожи, слишком уж достоверные персонажи получаются, сказал я уже тише и больше не красуясь и почему-то уже совсем расхотелось расспрашивать их про кино – живу в Москве, как здесь оказался не знаю.

- Связать и в телегу его, в уезде разберемся кто таков, но что беляк несомненно – приказал командир в тужурке.

- Но товарищи погодите, какой же я беляк? – начал я протестовать и увидел в телеге связанных и окровавленных офицеров, в кителях с сорванными погонами. Мне это совсем уже перестало нравиться – но позвольте….

Дальше я ничего не успел сказать, только почувствовал сзади тупой удар и мое сознание мгновенно  погасло.

- Христенко, твою маму, не мог поаккуратней – проворчал давешний красноармеец с красной лентой на папахе – теперь ворочать его и тащить в телегу. Тяжелый сволочь, отъелся на буржуйских харчах – громко стеная и связывая, молодого человека в джинсах и теперь уже в окровавленной рубахе, которая окрасила ее в алый цвет, капающей из свежей раны на голове.