Витрина

Застывшее время обрушится битой витриной,
и куклы в нарядах устанут стоять неподвижно
и длинные пальчики медленно-томно оближут
и выгнут кошачьи сверхтонкие гибкие спины,
тенями опустятся на тротуарную плитку,
и станут к случайным прохожим существенно ближе.
Навскидку кому-то из них оказаться предложат
не просто прохожим, а близким, живым, откровенным,
таким настоящим, надёжным, хорошим ...
практически Кеном.
У кукол крутые наряды, крутые колени
и гладкая-гладкая, ровная-ровная кожа!
Но Кеном живым быть на самом-то деле так сложно,
что мало кто может остаться в живых до недели.
И кто-то наутро так и остаётся в постели,
в пластмассовой коже, в костюме, и в галстуке тоже,
застывшим навек в скорлупе из густой карамели.
И куклы качают красивыми головами
и машут ресницами-крыльями, как на ромашке
стрекозы. Им грустно, и, в общем-то, страшно.
Как в мире, заполненном странными существами,
прожить и остаться собой? Не поддельной, бумажной,
а ровной, красивой, фарфоровой. Что это с вами?
Так хочется, чтоб хорошо! А выходит, как раньше.
И куклы смахнут ненароком слезу на наряды
и снова встают на витрины, что им остаётся?
И прячут холодные лица от яркого солнца.
И время вокруг застывает.
Зима уже рядом.

© Грин, 19.10.2017.