Виджнанапада. Философия сосредоточения. Часть 4

ОСВОБОЖДЕНИЕ

Высшая Истина бытия — единство всего сущего. Высшая Цель жизни, смысл жизни — Освобождение, т.е. реализация в себе Истины Единства. Какова связь между Освобождением и постижением Истины Единства, между Освобождением и постижением человеком своей истинной бессмертной природы, своего истинного величия?
Высшее Знание бытия — это познание самого себя, самопознание, ибо в акте самопознания исчезает граница между субъектом и объектом познания, между познающим и познаваемым, исчезает двойственность, обособление, которые и являются сущностью неведения, сущностью страдания.
Эгоизм, самость, двойственность и основанные на этом чувстве собственного «Я» эгоистические желания — главное препятствие на пути постижения Истины Единства, препятствие к Освобождению.
По мере постижения Человеком Истины Великого Единства в процессе познания границы нашего «Я» как бы бесконечно раздвигаются, пока не стираются вовсе, что и является собственно Освобождением.
Иначе говоря, Освобождение — это полное слияние познающего и познаваемого в акте познания, становящемся самопознанием, переходящим в непосредственное восприятие Истины, в созерцание Человеком своей истинной нетленной природы.
Познай самого себя — этот тезис приобретает теперь несколько иную окраску. По мере постепенного постижения Истины Единства любое знание о любом объекте становится как бы актом самопознания, ибо в соответствии с этой Истиной я существую во всех и все существуют во мне.
У человека, реализующего четверичный путь Йоги и имеющего своей целью постижение Истины Единства, постижение своей истинной сущности, — у такого человека в процессе познания субъект все более сливается с объектом знания, постепенно исчезает само понятие субъективности. Акт познания все более становится актом непосредственного созерцания, растворения себя в объекте размышления, слияния с этим объектом, становится глубоким сосредоточением, самадхи.
Таким образом, чем более человек реализовал в себе Высшую Истину Великого Единства, чем более он ощутил свое единство с всем сущим, чем более он постиг мнимость и условность своего кажущегося обособления от океана бытия, чем более он ощутил себя во всех и всех — в себе, тем большей способностью к сосредоточению, глубиной проникновения и, следовательно, тем большей ясностью мышления и тем большей мудростью он обладает.
Когда же все знание как бы становится актом самопознания, актом непосредственного созерцания, тогда чувство собственного «Я», обособление, эгоизм, самость, двойственность полностью исчезает, растворяется в непосредственном созерцании Истины, в океане света, в океане блаженства, в океане небытия, в океане Высшего Бытия, тогда и наступает Освобождение от страдания, Освобождение от Великой Иллюзии, от чар майи, Освобождение от пут эгоизма, от эгоистических желаний, Освобождение от оков кармы, от власти смерти, Полное Освобождение из сетей неведения.

4/12/1985 г.

ВЫСШАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

— Реален ли мир, или он нереален?
— Реален, ибо мир не может быть нереальным, так как в этом случае нереальны были бы мы сами, наше «Я». Уже само чувство собственного «Я», само понятие «Я» предполагает существование чего-то, что можно было бы считать «Не-Я», т.е. предполагает реальное существование того, что обозначается словом «мир», «бытие», «мироздание».
Говоря о нереальности мира, мы тем самым говорили бы о нереальности самих себя. Вопрос о том, реален ли мир, снимается сам собою, поскольку этот вопрос теперь приобретает иное звучание; реален ли Я? Однако такой вопрос не ставится вовсе, да и не может быть поставлен. Иными словами, мир настолько же реален, насколько реальны мы сами, насколько реально наше «Я». Вопрос состоит в другом: насколько правомерно наше обособление от океана бытия, обособление от чего-то, существующего как бы вне нас?
Примем априори как непреложный факт, как объективную реальность, как Высшую Истину бытия истину о единстве всего сущего. Совершенно неважно, назовем ли мы эту объективную реальность, это Великое Единство бытия «Брахман», или «Материя», или «Субстанция», или «Наше истинное «Я»,»Абсолютное «Я».
В этом случае и само наше обособление от чего бы то ни было, существующего якобы вне нас, предстает как бы обособление себя от самих себя, ибо если все сущее едино, то я существую во всех, все существуют во мне, то я и есть все сущее, я сам являюсь всем сущим, а все сущее является мною, неразрывно слито со мною, неразрывно со мною связано, едино со мною, есть я сам.
Такое обособление Человеком себя от самого же себя не может выглядеть иначе, как мнимое обособление, как игра Человека в неведение своей истинной абсолютной природы, как игра абсолютного — в относительное, единого — во множественное, непреходящего — в преходящее, вечного — в невечное, бесконечного — в конечное, как игра абсолютной силы, всемогущества — в бессилие, абсолютной мудрости — в неведение, абсолютного блаженства — в страдание, как игра небытия — в бытие, а бытия — в небытие, как бытие небытия, не может выглядеть иначе, как Великая Иллюзия, которая в дальнейшем приобретает бесчисленное множество форм, выливается в устремляющийся в Вечность бесконечный поток становления, в причудливые узоры причин, вызывающих следствие, и следствий, становящихся причинами.
И управляется эта казалось бы хаотическая игра причин и следствий неумолимым в своей последовательности, неумолимым в своей беспощадной логике извечным законом кармы, предстающим поэтому как Высший Закон бытия, как Закон Высшей Справедливости, имеющий своим основанием эгоистические желания, эгоизм, обособление, чувство собственного «Я», нашу мнимую индивидуальность в сочетании с нашей абсолютной свободой, с нашей истинной абсолютной сущностью.
Карма, Закон Кармы — это необходимость, обусловленная свободой. Необходимость для Человека пожинать плоды своих эгоистических желаний, обусловленная абсолютной свободой воли Человека как средоточия Великого Единства бытия, Человека как носителя Истины Великого Единства бытия. Человек с в о б о д е н желать, но о б я з а н пожинать — такова сущность закона кармы.
Человеку как носителю абсолютной идеи Великого Единства присуща и абсолютная свобода воли. Он пожелал как бы обособить себя от самого же себя, сказав: «Я есмь». Так возникла двойственность, обособление, самость, эгоизм, возникло имя «Я», а с ним и казалось бы вне его положенное «Не-Я», мир природы, управляющийся неумолимо-справедливым законом кармы, действие которого основывается именно на этой абсолютной свободе воли Человека.
Абсолютность свободы воли Человека, исключительность его положения в сравнении с всем сущим, его безмерное величие, всемогущество и всеведение состоит в неоценимой способности к самопознанию, к непосредственному созерцанию Истины в себе, можно даже сказать, в способности созерцать себя как Высшую Истину бытия.
Эта ни с чем не сравнимая способность к самосозерцанию, к Высшей Интуиции, к глубокому сосредоточению, к самадхи и делает Человека средоточием Великого Единства бытия, Высшей Реальностью бытия, Всемогущим, Всеведущим, Всеблагим Бого-Человеком, играющим с собой в неведение своей истинной абсолютной природы, своей истинной бессмертной сущности, своего истинного величия.
Первое желание «Я есмь» вылилось впоследствии в бесчисленные эгоистические желания, которые подлежат неукоснительному исполнению, которые не могут быть не выполнены в силу именно этой абсолютности свободы воли Человека как носителя Истины Великого Единства, однако Человек сам же и обязан пожинать плоды этих своих желаний, пока полностью их не исчерпает.
Таким образом, Человек через свою волю, которая носит абсолютный характер, своими желаниями сам же связывает себя нерушимыми оковами кармы, оковами последствий своих желаний, оковами обусловленной свободой необходимости, Человек по своей же воле запутывается в тенетах эгоизма, обособления, двойственности, чем сам же и вынуждает себя пожинать плоды своих желаний, плоды неведения свей истинной сущности, плоды своей самости, своего мнимого обособления от единого целого в бесконечной череде текущих друг в друга рождений и смертей.
Высшая цель жизни, Высший Смысл жизни предстает поэтому перед нами как Освобождение от этой мнимой в своей реальности и реальной в своей мнимости Великой Иллюзии Обособления, как преодоление этой иллюзии, преодоление неведения, предстает как реализация Человеком в себе Высшей Истины бытия о единстве всего сущего, предстает как осознание Человеком себя в качестве носителя этой Высшей Идеи Великого Единства, предстает как постижение Человеком своей абсолютной свободы и несвязанности, своей истинной бессмертной природы, своего неизмеримого величия, всеведения и всемогущества, предстает как постижение Человеком себя как Высшей Реальности, предстает как Освобождение от страдания, Освобождение от эгоистических желаний, отрешение от мнимой индивидуальности, Освобождение от оков кармы, Освобождение от пут эгоизма, Освобождение от чар майи, Освобождение от двойственности, Освобождение от мнимой слабости и бессилия, Освобождение от неутолимой жажды славы, власти, богатства, от неутолимой жажды бытия, Освобождение от привязанности, от множественности преходящего, от бесконечности конечного, Полное Освобождение из сетей неведения.

11-16/12/1985 г.

СОСРЕДОТОЧЕНИЕ

— Что такое разум, мышление?
— Разум, мышление — это распадение Единого на двойственность субъекта и противостоящей ему множественности объектов, и последующий возврат множества — к единому, растворение множественности в Едином посредством все углубляющегося сосредоточения.
— Какова цель разума, конечная цель мышления?
— Конечная цель разума — это непосредственное созерцание Истины в объекте размышления, растворение в этом объекте, слияние с ним воедино, глубокое сосредоточение, самадхи.
— Что такое медитация, созерцание?
— Созерцание, медитация — это молчание нераскрытой книги, это покой нависшей лавины, это седое безмолвие океана, источника жизни; это — необъятность просветления.
— Созерцание, медитация — это созидание Великого Творчества, это могучая сила сосредоточения, это всеозаряющее сияние мудрости, это невыразимое блаженство постижения Вечной Истины Великого Единства, это — непосредственное восприятие Истины.
— Созерцание, медитация — это сверкающая вспышка молнии озарения, это вознесение над разумом с помощью разума, исчезновение разума в сердце, это слияние воедино с океаном бытия, это — растворение бытия в океане Вечности, в океане света, в океане небытия, в океане Высшего Бытия.
Разум по характеру своей деятельности неизбежно предполагает двойственность субъекта и объекта. Всегда есть объект размышления, т.е. то, на что мысль направляется, и всегда есть субъект мышления, т.е. тот, кто мыслит. Иными словами, мышление несет в себе наше обособление от чего-то, находящегося якобы вне нас, что нашему «Я» как бы противополагается.
С другой стороны, разум в конечном счете непременно направлен на постижение Истины, которая суть не что иное, как единство всего сущего и Человек — средоточие этого Великого Единства бытия.
Таким образом, в самой природе разума заложено неразрешимое, казалось бы, противоречие, заключен некий подлежащий снятию внутренний антагонизм. Мышление осуществляется через противоположение субъекта — объекту размышления, и оно же имеет своей конечной целью снятие этой двойственности, снятие обособления, эгоизма, самости, что означает в конце концов уничтожение неведения Человеком своей истинной абсолютной природы, своего истинного величия.
Этот внутренний антагонизм разума состоит, следовательно, в бесчисленных его попытках достичь абсолютного — через относительное, непреходящего — через преходящее, в попытках уловить бесконечное в сети конечного. Разум безуспешно старается придти к Истине Единства, вводя Единство во множественность преходящего через преходящее же.
Разрешение такого внутреннего разлада разума с самим собою, разлада, заключенного в самой деятельности разума, в противоречии между целью и средством к ее достижению, между мышлением и конечной целью мышления, — так вот, разрешение такого внутреннего противоречия не может выглядеть иначе, чем снятие разумом себя — собою в глубоком сосредоточении, в непосредственном созерцании Истины.
Можно теперь сказать, что конечная цель разума — это снятие в процессе мышления разумом самого себя в акте непосредственного созерцания, выражающемся в глубоком сосредоточении, в растворении субъекта — в объекте размышления.
Подобное снятие мышления в ходе мышления же, постепенное слияние воедино в созерцании субъекта — с объектом размышления представляется возможным лишь в акте самопознания, где наше «Я» непосредственно созерцает самое себя, т.е. является и субъектом и объектом одновременно. По мере реализации Человеком в себе Истины Единства это созерцание распространяется постепенно на все познание, вбирает в себя все возможное знание, охватывает все бытие.
Такое непосредственное ощущение глубинной сути вещей и явлений, сокровенной природы явлений не может быть достигнуто в самом мышлении. Разум своей же деятельностью мышления определяет свои собственные границы. В мышлении лишь заложена потенциальная возможность этого непосредственного созерцания, что ничуть не умаляет всеобъемлющей роли разума в деле постижения Человеком в себе Вечной Истины Великого Единства.
Конечная цель разума есть поэтому для разума недостижимая цель. Недостижимая, но все же неизменно цель; цель, но никогда недостижимая. В извечной погоне за этой недоступной в своей реальности целью, в заранее обреченных на неудачу усилиях выразить невыразимое, помыслить немыслимое, достичь недостижимого, в бесплодных, но обусловленных самой сущность разума попытках уловить в сети слов и понятий то, что по своей природе является Неуловимым, Неизреченным, Немыслимым, Непостижимым, — в этих бесконечных потугах разум исчерпывает свои возможности и вырывается за свои пределы в акте глубочайшего сосредоточения, в растворении себя в объекте размышления, в слиянии с этим объектом, в самадхи.
Итак, по самой сути своей разум вечно находится в погоне за тем, что также по самой своей сути для разума абсолютно недосягаемо, ибо находится за пределами сферы мысли.
Конечную цель разума, непосредственное созерцание Истины в глубоком сосредоточении, самадхи можно охарактеризовать теперь как вознесение над разумом, но с помощью разума же и через разум, как снятие мышления самим мышлением и только через мышление.
Разум с одной стороны направлен на конечное, преходящее, изменчивое, на множественность преходящего. С другой стороны, разум всегда устремлен к Неизменному, Бесконечному, Вечному, устремлен к Истине Единства. Это выражается прежде всего в том, что он постоянно старается привнести во множественность единство, а точнее, стремится свести множественность конечного — к единству.
Поэтому разум, мышление — это как бы мост между преходящим и непреходящим, между внутренним и внешним, абсолютным и относительным, истинным и ложным. И длина этого моста обратно пропорциональна степени глубины сосредоточения. Чем менее способность к сосредоточению, тем этот мост длиннее. И наоборот, чем глубже сосредоточение, тем этот мост короче. По мере углубления сосредоточения разум все более растворяется в созерцании, относительное сливается с абсолютным (правильнее будет сказать, вливается в абсолютное), стирается и постепенно полностью исчезает грань между вечным и невечным, конечным и бесконечным, преходящим и непреходящим.
Это подобно тому как воздушное пространство становится все более разреженным, пока не сливается с безграничностью космоса. Нет и быть не может никакой четко очерченной границы между воздушным пространством и безвоздушным пространством. Одно постепенно переходит в другое. Аналогично Единство становится многообразием вещей и явлений, которое от этого не перестает быть Единством, а многообразие растворяется в Единстве, которое, однако, всегда содержит потенциальную возможность такого многообразия.
Подобно этому не существует и существовать не может ярко выраженной границы между разумом и интуицией, между мышлением и созерцанием, между связанностью и Освобождением, наконец.
Чувство собственного «Я» обязательно подразумевает наличие «Не-Я», внешних объектов, мира опыта, чувственно — воспринимаемого мира, т.е. существование того, что «Я» себе противополагает. Иначе говоря, в самой сущности «Я» заложена двойственность, обособление, эгоизм, заложено неведение Человеком своей истинной бессмертной природы.
Точно так же и деятельность разума, или процесс мышления обусловливает собой и обусловливается присутствием субъекта и объекта мышления, т.е. неизменно влечет за собой ту же двойственность, обособление, самость.
Отсюда следует, что с помощью разума «Я» наблюдает свое неведение. Ограничение нашего «Я» становится чем-то определенным благодаря мышлению. Мыслимым не могу быть я сам, мыслю я всегда что-то, как бы вне меня положенное. И, невзирая на это, цель разума заключается все ж таки именно в снятии этого противополагания в мышлении, т.е. в процессе самого этого противополагания ( можно даже сказать, самим процессом этого противополагания, или снятие противополагания — противополаганием же). Я мыслю, т.е. я противополагаю себе нечто, обособляю себя от этого нечто. Когда я обращаю взор на самого себя, я снимаю это противополагание.
Только Человеку присуща способность направить мысль на самого себя и этим снять мышление — мышлением же, т.к. устремление взора внутрь себя, на самого себя есть непосредственное созерцание и ничего более, как созерцание. Человек не может помыслить самого себя, свое «Я», ибо мышление, как на то уже неоднократно указывалось, непременно требует противополагания субъекта — объекту. Такое противополагание выглядело бы в созерцании как противопоставление человеком себя — самому себе, что, разумеется, невозможно, а если и представляется будто бы возможным, то только опосредствованно, т.е. лишь в процессе мышления о чем-то как бы внеположенном для нашего «Я».
«Я» противополагает себе «Не-Я» в мышлении и через мышление же приходит к отрицанию этого противополагания в глубоком сосредоточении, в непосредственном созерцании Истины, во все более глубоком самопознании.
Сам акт мышления есть противополагание абсолютного относительному, точнее, отрицание абсолютного — относительным, а еще точнее, созидание абсолютным своего инобытия, своего отрицания в виде относительного, преходящего, а затем отрицание этого отрицания, слияния относительного с абсолютным, что применительно к разуму означает претворение разума в интуицию, слияние воедино мышления и созерцания в акте глубокого сосредоточения.
— Что же такое сосредоточение?
— Сосредоточение — это все большее превращение мышления в созерцание, растворение разума в интуиции, слияние субъекта с объектом размышления, иначе говоря, снятие разумом самого себя через деятельность мышления, через концентрацию ума на исследуемом объекте и последующую медитацию над этим объектом размышления, последующее его непосредственное созерцание.
В этом смысле бытие — это непрерывное мышление, правильнее сказать, непрерывное созидание мышления созерцанием, а затем последующее перерастание мышления в созерцание через все углубляющееся сосредоточение.
Этот процесс созидания (переход интуиции в разум, созерцания — в мышление через возникающую путем обособления «Я» двойственность субъекта и объекта), сохранения (собственно мышление, противополагание субъекта — объекту, знание, приобретение и накопление знания) и разрушения (слияние субъекта с объектом, растворение разума в интуиции, мышления — в созерцании через углубление сосредоточения), — так вот , этот извечный процесс созидания, сохранения, разрушения ни на мгновение не прекращается и трансформируется через неутолимость эгоистических желаний в бесконечный ряд причин и следствий, в причинно-следственный поток становления, в вытекающий из океана созерцания и затем вновь вливающийся в этот вечный океан бесконечного безмолвия глубокого сосредоточения светлый поток разума.
Разум, мышление покоится на чувстве собственного «Я», на самосознании и является, равно как и желание, непременным атрибутом «Я». По мере того как в размышлении сосредоточение становится более глубоким, по мере растворения разума в непосредственном созерцании субъект познания как бы исчезает, растворяется в объекте знания, сливается с Истиной, разлитой повсюду, что означает все большую реализацию Человеком в себе Истины Великого Единства бытия.
Границы нашего «Я», которые и составляют собственно индивидуальность, постепенно размываются, становятся неощутимыми, беспредельно раздвигаются во все более углубляющемся самопознании. Человек все полнее ощущает свое единство с всем сущим, сердцем постигает единство всего сущего, постигает себя как средоточие всего сущего.
Знание все более смыкается с самосознанием, т.е. непосредственным созерцанием Истины. Познавая что угодно, я познаю себя, свою истинную сущность, стало быть, созерцая Истину в себе, я познаю все бытие, ибо Истина разлита во всем сущем. Постепенно исчезает обособление, субъективность, эгоизм — главное препятствие на пути к Освобождению.
Я существую во всех, все существуют во мне — эта формула Освобождения вылилась теперь в осуществление конечной цели разума, в снятие разумом себя — собою. Разум исчерпал свои возможности и растворяет себя в непосредственном восприятии Истины, в созерцании глубинной сути бытия, в непосредственном созерцании Человеком своей истинной абсолютной сущности, своей истинной бессмертной природы.
Сосредоточение все более углубляется, все знание сливается с Высшим Знанием, становится актом самопознания, распространяющимся на все сущее в этом непосредственном созерцании Человеком себя как Высшей Истины бытия.
Высшая Цель жизни, Высший Смысл жизни предстает теперь как все более углубляющееся во внутрь в процессе глубокого сосредоточения и все более расширяющееся во вне в процессе постижения Истины Единства самопознание, выступающее как самосозерцание, как непосредственное созерцание Человеком своей истинной абсолютной природы, как созерцание Человеком в себе Истины Великого Единства бытия, как непосредственное созерцание Человеком себя как Высшей Реальности, себя как средоточия Великого Единства всего сущего, себя как носителя Абсолютной Идеи Великого Единства бытия.

17/12/1985 - 21/1 - 1986

НЕБЫТИЕ

— Что такое небытие?
— Небытие — это Высшее Бытие, это — извечная потенциальная возможность бытия.
— Это — ничто, непостижимым образом становящееся нечто.
— Это — безбрежный океан Безмолвия, вечно изливающийся изменчивым потоком становления, потоком обусловливающих друг друга причин и следствий, потоком текущих друг в друга жизней и смертей, и постоянно вбирающий в себя этот причудливый поток Великой Иллюзии Обособления.
Как явствует из данного определения, проблему небытия надлежит рассматривать в двух аспектах: небытие как потенциальную возможность бытия, вечный неиссякающий источник бытия, и небытие как снятие бытия, как Высшее Бытие, как Освобождение от пут эгоизма, Полное Освобождение из сетей неведения.
О небытии в качестве источника и возможности бытия нельзя сказать ничего позитивного, ибо общеизвестен тот факт, что сама попытка дать определение неопределимому, облечь в образы слов и понятий, в категории конечного Неизменное, Бесконечное, Вечное тотчас же делает его конечным, преходящим, изменчивым, чем и объясняется внутренний антагонизм разума, заложенная в самой его природе внутренняя противоречивость между конечной целью разума, т.е. постижением Истины Единства, и средством к ее достижению, мышлением.
— Что такое Вечность, Бессмертие?
— Вечность, Бессмертие — это абсолютное в относительном, преходящее в непреходящем, незыблемое в изменчивом, истинное в существующем, это бесконечность конечного, это множественность единого, это реальность нереального, это — бытие небытия.
— Вечность, Бессмертие — это постижение Немыслимого, мышление о Непостижимом, определение Невыразимого, достижение Недостижимого, это — недосягаемая цель разума, вознесение над разумом с помощью разума.
— Вечность, Бессмертие — это ликующий Гимн Творения, это звенящая Песнь Мудрости, это сияющий лик Истины, это — Великое Созидание Познающего, это — Безмолвие Великого Единения.
В безграничном безмолвном Океане Непостижимости возникает имя «Я», а с ним и его несомненные атрибуты: обособление, мышление, желание.
Идея обособления необходимо влечет за собой наличие «Не-Я», чувственно — воспринимаемого мира, т.е. наличие того, что «Я» противополагается. В сущности идея обособления есть не что иное, как первоначальная идея бытия, а этой первоидее бытия соответствует и первая безусловная Истина бытия — Я  е с м ь.
Разум своей деятельностью мышления обусловливает существование субъекта мышления и противостоящей ему множественности объектов.
Желание выливается в причинно-следственный зыбкий поток становления, поток Неумолимой Кармы, поток несуществующих в существующем рождений и смертей, вытекающий из Непостижимого Океана Безбрежности и растворяющийся в этом Бесконечном Вечном Океане Блаженства.
В своем вечном поиске первопричины бытия разум неизбежно обнаруживает следующий являющийся онтологической формулой бытия закон диалектического развития, которому можно дать наименование закона иерархии причин и который звучит примерно так: чем более общий характер носит причина, тем более из нее следует, т.е. тем более причин общего свойства она в себе заключает, и, соответственно, тем больше следствий этой общей причиной обусловливается.
Строго говоря, в природе не существует только причин и только следствий. Каждая причина обусловливается другой, более общей причиной, являясь по отношению к этой более общей причине следствием, и она же, эта причина, в свою очередь обусловливает явление менее общего порядка, выступая для него уже как собственно причина. Другими словами, каждое явление есть одновременно и причина и следствие. Этот ряд причин и следствий, именуемый потоком становления, можно бесконечно продолжить в ту и в другую сторону для нашего «Я» с его неизменными атрибутами обособления, мышления, желания.
Из этого следует, что само мироздание определяется совокупным действием бесчисленного множества причин, каждая из которых может так именоваться лишь по отношению к менее общей причине. Относительно же более общей причины данная причина сама служит следствием.
Действие закона иерархии причин, или онтологической формулы бытия, мироздания, обнаруживается и в заключенной в природе разума внутренней его противоречивости. В извечной погоне за недосягаемой в своей высшей реальности абсолютной истиной разум наталкивается на то обстоятельство, что, чем более общий характер носит причина, тем труднее помыслить, а значит, и адекватно сформулировать ее сущность.
В мире есть множество истин, но среди них есть Высшая Истина, которой подчинены все остальные истины. Такова иерархия истин, или так выглядит закон иерархии причин в применении к Истине — предмету философии.
— Что такое Истина, Высшее Знание?
— Истина — это начало и завершение, это истоки и русло, это Путь и Цель, это — Вечное Безмолвие Высшей Мудрости, это — Великое Единство бытия.
— Истина, Высшее Знание — это то, что невыразимо, но пронизывает каждый звук; то, что немыслимо, но одушевляет каждую мысль; то, что непостижимо, но незримо присутствует во всем; это — недостижимая цель разума, это — вознесение над разумом с помощью разума.
— Истина — это Высшее Единство Просветления, это — основа бытия, источник бытия, само бытие; это — Вечное Разумное Блаженство.
— Истина — это Бесконечная Неизменная Вечность, это — Безбрежный океан безмолвия, океан света, океан блаженства, океан небытия, океан Высшего Бытия.
По отношению к Высшей Истине бытия все прочие истины носят частный характер и имеют в конечном счете ее своим основанием через ряд все более общих истин. Иными словами, все истины прямо или косвенно обусловливаются Высшей Истинной бытия, как бы восходят к ней через ряд все более широких обобщений.
Чем более приближается данная истина к Высшей Истине бытия, тем более общий характер она носит, тем более общих истин она в себе заключает и тем, следовательно, более частных истин из нее вытекает. Из этого можно заключить, что в конечном итоге Истина едина и разлита во всем сущем, вопрос здесь лишь, если можно так выразиться, в степени истинности данной истины, т.е. в том, насколько точно выражает частная истина Высшую Истину бытия, насколько близко она к ней подступает.
Чем дальше отстоит данная истина от Высшей Истины бытия, тем меньшей силой она обладает, и, напротив, чем полнее выражает частная истина Высшую Истину бытия, чем более она к ней приближается, тем более она собой объемлет, тем большей силой она обладает и тем, следовательно, большую степень истинности она в себе заключает.
К этому можно добавить, что частные истины лишь подтверждают более общую истину, на которой они основываются, но сама общая истина на этих частных истинах не основана, подобно тому как причина обусловливает следствия, из нее вытекающие, но сама этими следствиями не обусловливается.
Из сказанного следует, что, коль скоро предметом философии служит Истина и ничего иного, как Истина, то наиболее эффективный метод философского исследования есть дедуктивно-индуктивный метод, если рассматривать упрощенно дедукцию — как выведение от общего к частному, а индукцию — как переход от единичного к общему. Дедуктивно-индуктивный метод означает, следовательно, если исходить из данного определения дедукции и индукции, переход в процессе философского исследования от наиболее широкого обобщения к выводам менее общего свойства и затем возврат к общим положениям путем восхождения от частного к общему.
С помощью сосредоточенного размышления находится последнее обобщение, на основании которого можно затем решать проблемы менее общего порядка. Эти проблемы позволяют в свою очередь перейти к более частным выводам и т.п. И наоборот, из положений простого опыта заключаются более общие положения и так вплоть до последнего основания мира опыта, каковым основанием и явится, по всей вероятности, это наше последнее обобщение. Само собой разумеется, что это лишь очень упрощенная схема исследования.
Собственно говоря, само бытие осуществляется по этой же схеме, т.е. как становление общего в частном и растворение частного во все более общем. Бытие, мироздание — это одновременный процесс эволюции и инволюции, или развертывание мира природы через огрубление тонкого — эволюция, и свертывание многообразия преходящего, возврат множества к Единству через утончение грубого — инволюция. Единство Неизменного, Бесконечного, Вечного становится многообразием конечного в процессе эволюции, а изменчивость многообразия преходящего возвращается к Неизменной Бесконечной Вечности Единства в процессе инволюции.
Наше воплощенное «Я» через свои непременные атрибуты — обособление, мышление, желание — осуществляет себя в вечно длящейся игре Великой Иллюзии Обособления, в игре единства абсолютного во множественность относительного, в игре вечного — в невечное, бесконечного — в конечное, непреходящего — в преходящее.
Единство максимально общего становится многообразием единичного, а множественность частного восходит к предельно общему, пока совершенно в нем не растворяется.
Очевидно, последним обобщением философской мысли будет: Высшая Истина бытия — это единство всего сущего, и Человек — средоточие этого Великого Единства бытия, Высшая Сущность бытия, Высшая Реальность бытия. Я существую во всех, все существуют во мне — такова Высшая Истина бытия.
Все другие истины прямо или опосредованно ( в зависимости от их степени обобщаемости, т.е. от того, насколько обобщающими они являются) определяются этой Высшей Истиной Великого Единства бытия и носят по отношению к ней подчиненный более частный характер. Например, высшим критерием добра и зла может послужить только истина о единстве всего сущего. Все, что ведет к Истине, есть добро, и, напротив, все, что уводит от Истины, есть зло. Исходя из определения Высшей Истины бытия как истины о единстве всего сущего, можно теперь в последнем обобщении определить добро как все то, что способствует единению, что объединяет сущее между собой, и, наоборот, зло — как все то, что отчуждает сущее одно от другого и от единого целого.
К примеру, корысть, своекорыстные побуждения ведут к разобщению, усугубляют эгоизм, обособление от единого целого, а потому непременно есть зло; бескорыстие же способствует отрешению от мнимой индивидуальности, взламывает оковы эгоизма, обособления, самости и тем самым способствует единению, общности, а значит, есть добро. Точно так же моно охарактеризовать доброту и ненависть, правдивость и лживость, честность и вороватость, воздержанность и страсть, нестяжательство и алчность и т.д..
К такому определению добра и зла непосредственно примыкает и известный нравственный императив: не делай другим того, чего не желаешь, чтобы другие делали тебе, и, обратно, делай другим лишь то, чего хочешь, чтобы другие тебе делали. Коль скоро все сущее едино, то все знают всё, хотя это знание находится в нас до поры до времени как бы в скрытом, свернутом виде. Любой наш поступок с непреложной закономерностью возвращается к нам рано или поздно в виде либо страдания, либо блаженства. Тот, кто умышленно заставляет страдать других, неминуемо впоследствии должен очиститься от причиненного им зла тем же страданием — таково одно из проявлений Высшей Истины бытия, Истины Великого Единства. Отсюда, следовательно, можно умозаключить и о сущности страдания и блаженства. Страдание — это возвращающееся к себе зло, и, соответственно, блаженство, радость, счастье — это возвращающееся к себе добро.
Когда же мы пытаемся сосредоточиться на своем «Я», на своей истинной сущности, пытаемся осуществить акт самопознания, то действие закона иерархии причин мы находим в себе в виде того, что можно будет назвать и е р а р х и е й  «Я». Чем более в Михаиле Михаила и в Александре Александра, чем более в нас эгоизма, обособления, тем менее мы реализуем в себе Истину Великого Единства бытия, и тем, следовательно, более мы удаляемся от своего истинного «Я», от своей истинной бессмертной природы. Погружаясь в пучину бесчисленных эгоистических желаний, в бездну несущих в себе страдание бессчетных привязанностей к именам и формам мира вещей и явлений, мира бесконечности конечного, множественности преходящего, неуловимости изменчивого, человек все более отождествляет себя с орудиями своего «Я» — телом, чувствами, разумом. Наше истинное абсолютное «Я» все более как бы сливается с эмпирическим «Я», сгущается мрак неведения; интуиция, Высшее Знание самосозерцания, непосредственное созерцание Истины в себе, всеведение глубокого сосредоточения уступает место размышлению, которое в свою очередь вытесняется рассудочностью, чувственностью, эмоциональностью.
Напротив, чем явственнее в нас проявляется наша истинная сущность, выявляется то, что обще все нам, что разлито во всем сущем и что определяет Великое Единство бытия, чем полнее мы высветляем в себе Истину, постигаем на Пути Силы — Знания — Любви — Бескорыстия свое единство с всем сущим, чем яснее в нас проступает наше истинное «Я», наша бессмертная абсолютная сущность, тем более мышление, обособление растворяется в непосредственном интуитивном созерцании Истины, в Высшей Интуиции ( не в интуиции как мгновенной вспышке экстатического озарения, но в интуиции как волевом акте, в интуиции как управляемом процессе все углубляющегося сосредоточения), базирующейся на могучей воле, мудрости, добродетели, бесстрастии, отречении философа, в свою очередь основанных на упорном систематическом упражнении в сосредоточении, постоянном приобретении знания, размышлении, бескорыстии, всеобъемлющей любви.
Наше истинное «Я» содержит в себе бесчисленное множество состояний от нашего истинного абсолютного «Я», от нашей истинной сущности до самых низших форм полнейшей, казалось бы, бездуховности, и от мрачной бездны неведения обособления, страдания привязанностей и эгоистических желаний к сияющим вершинам Высшей Мудрости бесстрастия и отречения, Высшего Знания откровения глубокого сосредоточения, блаженства Высшей Интуиции самопознания и самосозерцания.
Исходя из того, чему мы дали наименование «Иерархия «Я», т.е. соотношение абсолютности и относительности в «Я», абсолютного «Я» и эмпирического «Я», можно теперь сделать попытку дать определение сущности двух категорий, которые по праву входят в число центральных философских категорий и которые суть — пространство и время.
Пространство, бесконечность — это созерцание «Я» своей абсолютности, т.е. того, что обще всем нам и остается в нас за вычетом нашей индивидуальности; это абсолютность «Я», ставшая объектом созерцания, это — созерцаемость созерцания, это — созерцание, созерцающее самое себя, это — возвращающаяся к себе Первопричина, это — Неизменная Бесконечная Вечность, созерцание созерцания, бытие небытия.
Время — это созерцание «Я» своей кажущейся ограниченности, своей мнимой обособленности, своей нереальной в реальном относительности. И если обособление — это один из атрибутов «Я», являющийся первоидеей бытия и предполагающий существование «Не-Я», т.е. наличие того, что «Я» себе якобы противополагает, то время — созерцание самой этой противополагаемости, текучесть, изменчивость потока бытия.
Нетрудно заметить, что пространство, или созерцание само по себе, абсолютность «Я» в виде созерцаемости, и время как бы олицетворяют собой диалектическое единство разума и интуиции, единство созерцания вообще, созерцания как непрерывного творческого акта и мышления как конкретизации этого извечного созидания, как выражение этого Великого Созидания в противоположении «Я» воспринимающего — «Я» воспринимаемому, т.е. в противоположении «Я» как субъекта мышления и «Я» в качестве множественности объектов мышления.
И как время сливается с Неизменностью Бесконечной Вечности в непосредственном созерцании Человеком своей истинной нетленной природы, своего абсолютного «Я», своей абсолютности, наконец, так и разум, мышление растворяется в интуиции глубокого сосредоточения, т.е. в том же непосредственном созерцании Человеком Истины в себе в акте глубокого сосредоточения, в самадхи.
Образно говоря, можно определить пространство — как единое во многом, и время — как многое в едином. Вне пространства нет времени, вне времени нет пространства — такова диалектическая взаимосвязь пространства и времени. И если пространство — это созерцаемость созерцания, то время — это созидаемость созерцания, заполняемость пространства, мнимая конечность бесконечного, извечная погоня за собственной тенью, призрачная граница призрачной иллюзии, бесчисленные мгновенно исчезающие письмена на воде, вечно тающий мираж изменчивости неизменного, волшебные грезы наяву.
Пространство — это абсолютность, реальность «Я», созерцаемость созерцания, т.е. то, что делает созерцание — созерцанием. Время же — это отрицание абсолютности «Я», выражающееся в вечном стремлении «Я» к созерцанию самого себя в созидании отрицания своей же абсолютности; то, что делает созерцание — созиданием, созидаемость созерцания, относительность в абсолютности. Иными словами, время — это уходящий в бесконечную Вечность мнимый предел мнимого ограничения абсолютности «Я», предел отрицания этой абсолютности.
Нашему «Я» изначально присуще стремление к блаженству самосозерцания.
Эта извечная, заложенная в самой природе «Я» потребность в самосозерцании дает вполне удовлетворительный ответ на вопрос, являющийся ничем иным, как основным вопросом философии: «Как, зачем, почему Абсолютное переходит в относительное; Неизменное, Бесконечное, Вечное становится преходящим, конечным, изменчивым?»
Изначально присущее «Я» неуклонное стремление к блаженству самосозерцания позволяет определить бытие, мироздание как реализацию этой склонности «Я» к самосозерцанию, как созерцание «Я» своей абсолютности в отрицании этой абсолютности путем противополагания себе такового отрицания через свои непременные атрибуты: обособление, мышление, желание. Сущность же бытия и заключается в этом триединстве обособления, мышления, желания в «Я».
Самосозерцание «Я» осуществляет, как бы отрицая себя через созидание «Не-Я», т.е. ограничивая, снимая свою абсолютность в этом созидании, а затем возвращаясь к ней, к этой абсолютности, путем отрицания ее отрицания.
Свою непреодолимую тягу к самосозерцанию «Я» удовлетворяет, бессознательно, а точнее сказать, надсознательно беспрерывно созерцанием творя свое инобытие, а затем сознательно оперируя с тем, что сотворило бессознательно, в созерцании, постоянно питая желаниями, волей, деяниями поток становления. Это великое творчество созидания, сохранения, разрушения вершится бесконечно, ни на миг не прерывая своей работы, и выливается в одновременный процесс эволюции и инволюции природы, либо духа, выражаясь в развертывании мира природы через огрубление тонкого в процессе эволюции природы (первое отрицание, отрицание «Я» своей абсолютности) и в инволюции природы, в свертывании мира природы через утончение грубого (второе отрицание, отрицание отрицания абсолютности «Я»).
Вечное неутолимое стремление «Я» к блаженству самосозерцания через мнимое самоограничение находит в конечном счете себе выражение в неутолимой нескончаемости эгоистических желаний, можно даже сказать, что это стремление «Я» к самосозерцанию вырождается в конце концов в бессчестность эгоистических желаний, выливающихся в прихотливый поток изменчивости конечного, неуловимости преходящего, в причудливый поток обусловливающих друг друга причин и следствий, в зыбкий поток становления, поток Великой Иллюзии Обособления.
Время как бы предполагается и предполагает заполненность пространства, т.е. ограничение, отрицание абсолютности «Я», обособление «Я» от единого целого, и время же символизирует собой условность этого ограничения неограничиваемого, иллюзорность обособления «Я», обусловливает собой саму преходящесть, конечность множественности единичного, условность Великой Иллюзии Обособления.
Связь времен можно изобразить следующим образом: настоящее вырастает из прошлого, будущее коренится в настоящем. Это означает, что наше нынешнее существование определяется нашими же деяниями в прошлом, а наши теперешние поступки в свою очередь определяют для нас будущее существование и так далее до бесконечности. Причем в каждое мгновение прошлое есть будущее настоящего, настоящее — это прошлое, становящееся будущим; а будущее есть настоящее, ставшее прошлым. Иными словами, будущее делает из настоящего прошлое, а настоящее превращает прошлое в будущее.
Если мы пойдем далее и попытаемся выяснить, на чем зиждется эта связь времен, то мы неизбежно придем к понятию кармы, или обусловленной свободой необходимости, а это в свою очередь означает в конечном итоге, что все в мире строго детерминировано, находится во взаимосвязи и взаимозависимости, и обусловливается этот детерминизм в самом широком обобщении необходимостью для человека пожинать плоды своих эгоистических желаний, плоды своих деяний, каковая необходимость в свою очередь определяется абсолютностью свободы воли Человека как Высшей Истины бытия, Человека как средоточия Великого Единства бытия, Человека как Высшей Реальности бытия.
Причина же этой абсолютности свободы воли Человека лежит в его исключительной способности к самопознанию и самосозерцанию, к интуиции глубокого сосредоточения, к самадхи, в присущей только Человеку способности к непосредственному созерцанию своей истинной бессмертной природы, своей истинной абсолютной сущности, в бесценной способности к непосредственному созерцанию Истины в себе.
Если же мы захотим пойти еще дальше и сделаем попытку дать определение и этой истинной нетленной сущности Человека, т.е. определение того, что можно назвать нашим истинным абсолютным «Я» как первопричиной бытия, первопричиной всего сущего, то мы обнаружим тот непреложный факт, что ее, эту сущность, можно только непосредственно созерцать в акте глубокого сосредоточения, в самадхи, но нет и быть не может адекватных понятий для обозначения, если можно так выразиться, сущности этой сущности. Ибо невозможно вечное измерить конечным, а непреходящее — преходящим. Такие понятия, как бог, душа, дух и пр. в этом роде есть лишь символы для обозначения этой нашей истинной абсолютной сущности и не несут в себе надлежащей информации. Можно говорить о том, что высшим проявлением в мире этой первопричины бытия являются сила, мудрость, всеобъемлющая любовь, можно говорить о четверичном Пути Силы-Знания-Любви-Бескорыстия, ведущем к достижению состояния глубокого сосредоточения, к реализации в себе Высшей Истины бытия о единстве всего сущего в Человека, можно даже попытаться представить себе мир, бытие как единство всего сущего и Человека — как средоточие этого Великого Единства бытия, но абсолютно невозможно дать исчерпывающее определение нашей истинной бессмертной сущности, этой разлитой во всем Абсолютной Истины, Высшей Реальности, Первопричины бытия. Вот почему в индийской философии для обозначения этой Первопричины дается негативное определение: Neti, neti (Не это, не это).

20/1/1986 - 31/12 - 1987

ЗНАНИЕ, РАЗУМ И ИНТУИЦИЯ

— Что такое знание?
— Знание — это умопостигаемость Истины; это отражение Истины в сознании, отражение Неизменного, Бесконечного, Вечного в преходящем, конечном, изменчивом, это — абсолютность относительного.
— Знание — это отражение извечной неустанной погони разума за Недосягаемым, Немыслимым, Непостижимым, это — бесконечность конечного.
— Знание — это отражение постоянного неуклонного стремления «Я» к блаженству самосозерцания, это — текучесть иллюзорности, это — Вечность Бесконечности, это — Вечное Разумное Блаженство.
— Что такое Высшее Знание?
— Высшее Знание — это непосредственное созерцание Человеком Истины в себе, это Высшая Интуиция Самопознания и Самосозерцания, это невыразимое блаженство постижения Великого Единства в глубоком сосредоточении, в самадхи, это — постижение Человеком своей абсолютности, своей вечной свободы и несвязанности, своего истинного величия, своей безграничности, постижение Человеком себя как Высшей Реальности бытия, себя как Высшей Истины бытия, себя как средоточия Великого Единства бытия.
Невозможно адекватно передать словами то, что мы непосредственно созерцаем. Это положение сохраняет свою силу как для созерцания с помощью органов чувств, так и для интуитивного созерцания. Мы не можем, например, дать четкое определение, скажем, желтого цвета, либо вкуса горького, либо высокого звука, либо твердости и прочего в этом роде, равно как не можем дать определение того, что мы выносим из самадхи, из непосредственного созерцания Истины в глубоком сосредоточении, хотя это никоим образом не означает, что между чувственным созерцанием и интуицией, непосредственным созерцанием глубокого сосредоточения можно поставить знак равенства. Крайности всегда кажутся очень похожими. К примеру, если одним из признаков истинной мудрости является немногословие, то ведь это же свойство отличает и крайнее невежество, а что уж и говорить о неодушевленных предметах с их неизменной молчаливостью. Однако если в первом случае мы имеем немногословие знания, когда много говорить у ж е незачем, то второй случай есть молчание невежества, когда сказать е щ е нечего.
Устремляя взор во вне, мы созерцаем с помощью органов чувств самих себя, свое «Я» в качестве «Я» воспринимаемого, в качестве объекта созерцания, свое «Я» как «Я» ограниченное. В чувственном созерцании мы непосредственно созерцаем свое неведение обособления, созерцаем свое «Я» как ограничение самого себя, ограничение своей абсолютности ( здесь уместно будет напомнить, что абсолютность «Я» — это то, что присуще всем нам, что обще для нас и остается в нас за вычетом нашей индивидуальности). С помощью чувственного созерцания «Я» превращает себя в объект созерцания и как бы порождает таким образом объективно существующий чувственно-воспринимаемый мир многообразия единичного, эмпирический мир множественности преходящего, бесконечности конечного. Поскольку в чувственном созерцании «Я» непосредственно воспринимает свое мнимое обособление, свое иллюзорное ограничение, это созерцание в свою очередь носит ограниченный характер. (А что обособление «Я» есть мнимое обособление не может вызывать сомнений настолько же, насколько несомненна мнимость ограничения бесконечного, либо невечности вечного, либо множественности единого).
Обращая же взор внутрь себя, на самих себя, мы при этом непосредственно созерцаем свое «Я» как «Я» воспринимающее. Такое созерцание носит неограниченный характер, ибо Истина безгранична и бесконечна, а по мере углубления сосредоточения это внутреннее созерцание (если чувственное созерцание считать созерцанием внешним) переходит постепенно в непосредственное интуитивное созерцание Истины в самадхи, в непосредственное созерцание Человеком своего истинного абсолютного «Я», своей истинной бессмертной природы.
Отсюда вытекает, что бытие, мироздание есть с одной стороны постоянное снятие абсолютности «Я» в процессе эволюции, или развертывания мира природы через огрубление тонкого, а с другой стороны бытие одновременно служит неизменным утверждением, самовозрождением абсолютности «Я» путем свертывания самоограничения «Я» через утончение грубого в процессе инволюции.
Разум, мышление представляется теперь связующим звеном между «Я» воспринимаемым и «Я» воспринимающим, а знание, процесс накопления знания как бы опосредует собой растворение разума в интуиции, постепенное слияние «Я» воспринимаемого и «Я» воспринимающего в Высшем Знании глубокого сосредоточения, в Высшей Интуиции самопознания и самосозерцания.
Знание служит той постоянной неуловимой гранью, которая, казалось бы, отделяет разум от интуиции, мышление от созерцания. Причем граница эта не есть нечто застывшее, неподвижное, но носит подвижный характер, вечно находится в движении, постоянно сдвигается либо в сторону мышления, либо в сторону созерцания. И коль скоро разум — это убывающая интуиция, то вместе с убыванием интуитивного созерцания убывает и степень интуитивности знания. Интуиция, Высшее Знание глубокого сосредоточения, глубокомыслие немногословия мудрости подменяется суесловием рассудочных построений, являющихся ничем иным, как всего лишь словами о словах и столь же бессодержательных и мало доступных для понимания, сколь и громоздких. И, обратно, если созерцание — это убывающее мышление, то это означает, что по мере отодвигания нашей скользящей границы в сторону созерцания через углубление сосредоточения разум, мышление все более сливается с интуицией, становится непосредственным созерцанием глубинной сути бытия, что выражается прежде всего во все возрастающей ясности мышления, в четкости определений, в росте степени интуитивности знания, т.е. в заключении все большего содержания во все меньшее количество слов.
Критерием же степени интуитивности знания, мерилом степени проникновения в самую суть вещей и явлений, можно даже сказать, критерием степени сокровенности знания неизменно и вне всякого сомнения может служить только степень глубины сосредоточения, в свою очередь возрастающая по мере реализации Человеком в себе Истины Великого Единства бытия на четверичном Пути Силы-Знания-Любви-Бескорыстия.
Другими словами, накопление, возрастание знания знаменует собой переход разума в интуицию через все углубляющееся сосредоточение. И наоборот, убывание знания, выражающееся прежде всего во все возрастающей жажде бытия, в жажде богатства, славы, власти, в погоне за чувственными наслаждениями и удовольствиями, означает убывание интуиции, рост неведения человеком своей истинной абсолютной сущности, все большее погружение в пучину неутолимости эгоистических желаний, в страдание неисчерпаемости привязанностей к именам и формам мира изменчивости конечного, неуловимости преходящего, непостоянства единичного.
Поскольку знание занимает промежуточное пограничное положение между разумом и интуицией, оно и принадлежит одновременно как разуму, так и интуиции. Способность знания быть выраженным в понятиях указывает на принадлежность его к разуму. По мере же углубления сосредоточения знание все более становится следствием непосредственного созерцания глубинной сути вещей и явлений, все более приходит к нам непосредственно, как бы минуя процесс мучительных сомнений, поисков, догадок, гипотез — это указывает на принадлежность знания к интуиции.
Следует отметить, что по мере сдвигания знания в сторону мышления, умозаключений возрастает понятийность, рассудочность, чувственность знания, т.е. способность его быть выраженным в понятиях. Однако одновременно снижается степень интуитивности знания, сокровенность, глубина его, оно все более удаляется от Истины, что выражается прежде всего в росте количества слов при одновременном снижении объема информации, заключенного в подобных словоизвержениях. Истина все более расплывается, тонет в потоке слов, в массе бесчисленных подразделений, перечислений, определений, параграфов, становится все менее уловимой как для того, кто пытается ее выразить таким образом, так и тем паче для тех, кто пытается следить за ходом его рассуждений.
С другой стороны, когда знание сдвигается в сторону интуиции, то это означает, что в процессе мышления возрастает глубина сосредоточения, а с ней и степень интуитивности, созерцаемость, сокровенность знания. Здесь Истина также становится все труднее уловимой для мысли, но если в первом случае с ростом понятийности, рассудочности знания трудность заключается в том, что в конечном счете улавливать просто нечего, то по мере роста созерцаемости, интуитивности знания все большая смысловая нагрузка, все большая информация, все большая сокровенность заключается во все меньший объем слов. Требуется все более глубокое сосредоточение, чтобы выразить, а затем и воспроизвести подобную сокровенность знания. Поэтому и считается , что Истину можно лишь непосредственно интуитивно созерцать, но никогда — познать, хотя это ни в коем случае не умаляет роли разума, сосредоточенного размышления в постижении Истины, как то на первый взгляд может показаться. Напротив, интуитивное созерцание, самадхи всегда должно являться следствием предварительного сосредоточенного размышления, неустанного постоянного накопления знания. В противном случае кратковременные экстатические вспышки озарения оказываются в конечном итоге тупиком, из которого нет выхода.
Следует исчерпать возможности разума, и тогда разум сам растворяет себя в интуитивном созерцании. Возможности же разума исчерпываются по мере углубления сосредоточения. Однако особенность здесь состоит в том, что, исчерпываясь, эти возможности разума одновременно неизмеримо возрастают, но на качественно новой ступени. Можно даже сказать, что интуиция — это Высший Разум, это продолженное мышление, но на качественно более высокой ступени. Количественное накопление знание, упорное упражнение в сосредоточении, постоянная работа над собой, неуклонное стремление к Истине предваряют качественное изменение в процессе мышления, причем этот процесс для индивидуума практически не имеет предела, ибо предел этот от разума, являющегося, наряду с обособлением и желанием, одним из непременных атрибутов нашего «Я», постоянно ускользает, отодвигаясь в бесконечность Великой Иллюзии, в неизмеримые глубины океана знания.
Говоря об углублении сосредоточения, мы говорим об углублении идеи, или об иерархии идей.
— Что такое идея?
— Идея — это то, что олицетворяет собой созерцание, интуицию как постоянный неиссякающий источник мышления, это олицетворение перехода интуиции в разум, непосредственного созерцания — в мышление.
— С другой стороны, идея — это предваряемый количественным накоплением знания а также упорным сосредоточенным размышлением качественный скачок от разума к непосредственному интуитивному созерцанию.
— Идея — это сгусток мысли, это потенция к мышлению, то, что дает содержание мышлению, чем определяется его суть, что направляет и питает мышление, а потому и является стержнем мышления, основой и источником его. Причем этот именуемый идеей сгусток мысли тем весомей, чем выше степень интуитивности идеи и чем, следовательно, глубже эта идея.
— С другой же стороны, идея — это то, во что как бы вливается мышление, то, чем завершается в виде качественного скачка определенный этап мышления. Эта родившаяся в результате качественного скачка идея как бы порождает и питает новый этап сосредоточенного размышления, который в свою очередь завершается взрывом интуиции, интуитивным скачком к новой, более глубокой, идее и так бесконечно.
— Иными словами, идея — это то, что лежит на стыке разума и интуиции, точнее, то, что позволяет знанию играть роль подвижной границы между разумом и интуицией, между мышлением и непосредственным созерцанием Истины, между двойственностью субъекта и объекта и слиянием субъекта и объекта в интуитивном непосредственном созерцании.
Решающую роль в иерархии идей играет глубина сосредоточения. Степень глубины сосредоточения и соответствующая ей, этой глубине сосредоточения, сумма знания обусловливают собой степень интуитивности, глубину, сокровенность идеи.
Следовательно, если глубина идеи, степень ее интуитивности зависит прежде всего от глубины сосредоточения, то, исходя из этого положения, можно теперь дать и определение таланта, гениальности.
— Что же такое гений?
— Гений — это человек с значительно превышающей средний уровень способностью к глубокому сосредоточению. Соответственно и талант, гениальность — это способность к глубокому сосредоточению, выражающаяся прежде всего в неустанном бескорыстном труде, помноженном на знание, приобретаемое сосредоточенным умом и освещенное светом всеобъемлющей любви.
Иерархия идей — еще одно из проявлений действия онтологической формулы бытия, выражающейся в законе иерархии причин. А именно, чем глубже идея, тем более она собой объемлет, тем более этой идеей определяется, тем большее содержание она в себе заключает, тем большее количество менее глубоких идей она несет в себе.
Например, идея об абсолютности свободы воли Человека, об абсолютной сущности Человека как средоточия Великого Единства бытия заключает в себе идею бессмертия, которая в свою очередь включает в себя идею правящей миром неумолимо-справедливой кармы. Идея кармы обусловливает собой идею Освобождения и т.д..
Мы видим, что иерархия идей — это диалектика идей. Диалектичность, постоянная подвижность идеи, как и диалектичность знания, отражает диалектичность, подвижность бытия, мироздания как текущего из Вечности, по Вечности и в Вечность потока обусловливающих друг друга идей, причинно-следственного потока становления Истины, светлого потока разума, вытекающего из океана Непостижимости и вливающегося в этот безмолвный океан блаженства, океан небытия, океан Высшего Бытия.
В мире есть множество законов, но среди них есть Высший Закон, которому подчинены все остальные законы. Такова иерархия законов.
— Что такое закон?
— Закон — это являемость Истины, это проявление Истины в мире в виде идеи, проявление вездесущности Истины.
— Закон — это одно из проявлений целокупности мира, сводящее явления к чему-то единому, объединяющее их в нечто целое, это — отражение Великого Единства бытия.
— Закон, закономерность — это отражение глубинной сути вещей и явлений, выступившая на поверхность сущность явлений, являемость абсолютности в относительном, интуиции — а разуме, созерцания — в мышлении.
— Что же делает закон законом?
— Проявляемость Истины, степень являемости Истины, которая и составляет самую сущность явлений, сокровенную суть их.
Закон — это только внешнее проявление Истины, проявление сути бытия. Поэтому важно не только и не столько понять действие частного закона, важно уразуметь, на чем зиждется данный закон, что им подтверждается, проявлением чего он является, как Истина является через данный закон, или какая грань Истины отражается в этом законе.
Само собой очевидно, что, вероятно, Высшим Законом бытия будет тот закон, в котором наиболее полно проявляется Высшая Истина бытия — Истина Единства. Таков неумолимо-справедливый закон кармы, объединяющий весь мир явлений, все мироздание одной идеей, а именно, идеей единства всего сущего в Человеке. Действием этого закона полнее всего отражается абсолютность свободы воли Человека как средоточия Великого Единства бытия — вот почему закон кармы есть Высший Закон бытия.
Разумеется, невозможно проследить действие закона кармы во всем его многообразии, но можно с уверенностью сказать, что все в мире причинно обусловлено и сводится в конечном счете к действию этого всеобъемлющего Высшего Закона бытия, связующего собой все сущее воедино.
— Чем определяется место частного закона в иерархии законов?
— Частный закон занимает тем высшую ступень в иерархии законов, чем выше степень его обобщаемости. Степень же обобщаемости закона находится в прямой зависимости от степени являемости Истины в данном законе. Последняя в свою очередь зависит от того, насколько близок данный закон к Высшему Закону бытия, насколько точно он ему соответствует, насколько точно действие частного закона совпадает с действием Высшего Закона бытия. Чем выше степень являемости Истины в законе, чем полнее в нем реализуется Высшая Идея Великого Единства бытия, чем ближе он подступает к всеобъемлющему Высшему Закону бытия, тем более этот закон сам всеобъемлющ, тем более велика мощь этого закона, тем выше степень его обобщаемости и тем, следовательно, больше частных законов он собой обусловливает.
С углублением сосредоточением все полнее раскрывается сокровенная суть вещей и явлений, разум все глубже проникает в сокровенные глубины океана знания, одновременно растворяя себя в непосредственном интуитивном созерцании разлитой во всем сущем Истины, превращаясь в мудрость, в откровение, в высший разум самопознания и самосозерцания. Мышление сливается с интуитивным созерцанием, происходит прорыв в казалось бы неразрывной логической причинно-следственной цепи умозаключений. С углублением сосредоточения Истина воспринимается нами непосредственно, нисходит к нам, как бы минуя процесс мышления, причем это слияние разума с интуицией, снятие мышления через мышление становится все более управляемым процессом, становится волевым актом философа, хотя и предваряется упорным сосредоточенным размышлением.
Этот кажущийся парадокс снятия мышления в процессе мышления же через углубление сосредоточения и составляет гносеологическую формулу бытия, выражающуюся в законе внутреннего антагонизма разума, о котором ниже будет говориться более подробно, в извечном вознесении разума над разумом с помощью разума.
Взаимосвязь разума и интуиции, мышления и созерцания можно уподобить диалектической взаимосвязи пространства и времени. Подобно тому как вне времени нет пространства, а вне пространства нет времени, точно так же и вне разума нет интуиции, а вне интуиции нет разума.
Вне разума нет интуиции, вне мышления нет созерцания — это означает, что, каким бы глубоким ни было сосредоточение, как бы близко мы ни приближались к Высшему Знанию, к непосредственному созерцанию Истины в себе, всегда должна оставаться хотя бы малая толика нашего «Я», и, следовательно, и одного из его непременных атрибутов — мышления. В недрах сосредоточенного размышления зарождается, а точнее сказать, возрождается интуитивное созерцание, непосредственное восприятие Истины, непосредственное созерцание Человеком своей истинной абсолютной сущности. В идеале может быть достигнуто полное растворение разума в созерцании, полное снятие разумом самого себя в акте глубокого сосредоточения, но тогда это означает реализацию Высшей Цели жизни, Высшей Цели и Смысла бытия — Освобождения. В этом случае границы нашего «Я» безгранично раздвигаются, пока целиком не исчезают, разум полностью растворяет себя в океане блаженства, в океане Непостижимости, о котором нельзя сказать ничего позитивного, как невозможно выразить Немыслимое, помыслить Непостижимое, постичь Невыразимое.
Вне интуиции нет разума, вне созерцания нет мышления — это означает, что созерцание служит источником мышления, разум извечно вытекает из созерцания, свет разума освещает интуицию, но созерцание, интуиция никогда не может полностью стать разумом, подобно тому как океан может быть источником потока, но никогда не исчерпывается этим потоком. Поток становления вечно струится из безбрежного океана небытия и вливается в этот непостижимый океан безмолвия, в созерцание, в самадхи, но не может океан поглотиться потоком, не может Истинное раствориться в Великой Иллюзии, Единое исчезнуть во многом, Неизменное поглотиться изменчивостью преходящего, Бесконечное исчерпать себя во множественности конечного.
Диалектичность, подвижность знания как границы между разумом и интуицией наиболее наглядно отражает бытие, мироздание как одновременный процесс эволюции и инволюции природы. Эволюция, развертывание мира природы через огрубление тонкого сопровождается ростом понятийности, рассудочности, чувственности знания, снижением степени его интуитивности. Утончение же грубого в процессе инволюции означает рост степени интуитивности, сокровенности, одухотворенности знания.
Чувственное созерцание дает пищу уму. Разум в силу своей внутренней противоречивости, которая состоит в противоречии между конечной целью разума и средством ее реализации, мышлением, вступает деятельностью мышления в конфликт с самим собою и разрешает его, этот конфликт, непосредственным созерцанием Истины в глубоком сосредоточении, т.е. снятием мышления — мышлением же.
Это снятие разумом себя — собою в процессе мышления ярко иллюстрирует действие закона отрицания отрицания — одного из определяющих законов диалектики. Если в чувственном созерцании мышление е щ е отсутствует, иначе не было бы никаких затруднений в формулировании этого созерцания, то в интуитивном непосредственном восприятии, в созерцании глубокого сосредоточения, в самадхи разум как бы у ж е отсутствует. Разум снимает сам себя и постепенно растворяется в Высшей Интуиции самопознания и самосозерцания в своем бесконечном вечном приближении к конечной цели мышления, составляющей Высшую Цель и Смысл бытия, Высшую Цель жизни — к Освобождению от страдания, к Полному Освобождению от Великой Иллюзии Обособления. Через снятие мышления непосредственное созерцание повторяется, но на более высоком этапе, в интуиции глубокого сосредоточения, в слиянии субъекта с объектом мышления, в самадхи.
Само собой очевидно, что в сравнении с чувствами разум располагает чем-то, что чувства в себе не заключают и чего, следовательно, они предоставить нам не могут. Разум в деятельности мышления полностью исчерпывает это содержащееся в нем нечто и лишь затем уже растворяет себя в интуиции глубокого сосредоточения, в непосредственном созерцании Истины, в самадхи. Что же представляет собой это не зависящее от показаний чувств нечто и какова его суть? Если чувства и способность обрабатывать показания чувств являются общими для человека и для животного, то это вышеуказанное нечто, которое разум добавляет к показаниям чувств и которое в них, в этих показаниях, не содержится, является, по всей видимости, тем, что выделяет человека среди других созданий, что поднимает его над ними на недосягаемую высоту. Это нечто есть являющаяся лишь прерогативой разума способность человека к абстрактному мышлению, умение мыслить о высоких истинах независимо от показаний чувств, умение ставить и разрешать проблемы высшего порядка о бытии, об основании бытия, о месте человека в нем, об Истине, о цели жизни и т.д.
На способности к абстрактному мышлению независимо от показаний чувств основываются и этические нормы, нравственность, и свойственные лишь человеку бескорыстная деятельность для всеобщего блага и всеобъемлющая любовь, и многое и многое другое, что неизмеримо возвышает Человека над всем сущим и делает его способным реализовать Высшую Цель жизни, Высшую Цель и Смысл бытия — Освобождение.
В своей деятельности мышления разум неизменно стремится к все более глубокому сосредоточению, в особенности когда речь идет о вышеупомянутом абстрактном философском мышлении независимо от показаний чувств, т.е. о размышлении над высшими философскими истинами. Углубление же сосредоточения необходимо означает все большее растворение разума в интуиции, когда разум в акте все углубляющегося сосредоточения постепенно сам снимает себя и совершенно естественно становится откровением, или непосредственным созерцанием в самадхи разлитой во всем сущем Истины.
Отсюда можно заключить диалектический закон мышления, являющийся гносеологической формулой бытия и именующийся законом внутреннего антагонизма разума. Суть этого закона состоит в том, что, чем глубже сосредоточение, тем больше интуиции и тем меньше мышления, тем более разум уступает место непосредственному созерцанию, сливается с интуицией, становится откровением, вливается в безбрежный океан Истины, в океан знания, в океан небытия, в океан Высшего Бытия, в самадхи.
Сам акт мышления с абсолютной непреложностью требует сосредоточения , концентрации ума на исследуемом объекте, что неизбежно влечет за собой все большее слияние во все более углубляющемся сосредоточении субъекта с объектом мышления, все более полное растворение субъекта — в объекте, а это в свою очередь означает не что иное, как снятие мышления в процессе мышления, снятие разумом самого себя через деятельность мышления, через все более глубокое сосредоточение.
В этом и состоит внутренняя противоречивость разума, внутренний его антагонизм — в неуклонном стремлении разума вознестись над разумом с помощью разума в акте глубокого сосредоточения, являющегося ничем иным, как непосредственным созерцанием Истины в самадхи, непосредственным созерцанием Человеком Истины в себе, самопознанием и самосозерцанием, интуицией, откровением, Высшим Знанием.
Иначе говоря, то, на чем зиждется мышление, необходимо заключает в себе снятие мышления. Мышление основывается на сосредоточении, а сосредоточение предполагает в конечном итоге снятие мышления через слияние субъекта с объектом во все более углубляющемся во внутрь и все более расширяющемся во вне акте самопознания.
Не следует забывать, однако, что переход разума в интуицию, превращение мышления в непосредственное созерцание носит постепенный характер и практически никогда не находит своего завершения, ибо будучи доведен до своего крайнего предела — до Освобождения — он означает не что иное, как снятие бытия вообще, как растворение бытия в небытии.
В максимально редуцированном виде соотношение между разумом и интуицией, между мышлением и интуитивным созерцанием, непосредственным созерцанием Истины в глубоком сосредоточении можно изобразить следующим образом: мышление — это убывающее созерцание, созерцание — это убывающее мышление.
Само собой ясно, что речь здесь ведется не об интуиции экстаза, поскольку экстаз есть не что иное, как насильственное снятие мышления. Такое снятие мышления носит искусственный характер и подобно сверканию молнии, которая лишь на миг вспыхивает во тьме, но затем сменяется еще большим мраком. Аналогично и озарение экстаза не рассеивает тьмы неведения, но в конечном счете лишь усугубляет ее, выливаясь в конце концов в ханжество и лицемерие слепой веры, в изуверство, фанатизм и мракобесие неприемлимости инакомыслия, ибо таковое озарение преследует эгоистические цели и не является следствием ни постоянного приобретения знания, ни упорного сосредоточенного размышления, а потому, как уже указывалось, носит искусственный характер.
Речь здесь идет о созерцании глубокого сосредоточения, об интуиции как управляемом акте, об интуиции, освещенной светом знания и управляемой могущественной волей философа.
Высший критерий мудрости суть следующий: максимум содержания в минимуме слов. Так вот, чем глубже сосредоточение, тем большее содержание заключается в меньшее количество слов, и обратно, чем менее глубина сосредоточения, тем меньший объем знания облекается в большее количество слов. Другими словами, степень интуитивности постулируемого положения прямо пропорциональна глубине сосредоточения. С другой стороны, и сумма знания, заключенного в данном положении, находится в прямой пропорции к степени интуитивности этого положения, иначе говоря, также прямо пропорциональна глубине сосредоточения.
Глубина же сосредоточения является следствием в первую голову систематического накопления знания в сочетании с упорным упражнением в сосредоточении, с бескорыстием, с всеобъемлющей любовью, с постоянной работой над собой, состоящей в очищении ума и тела путем утверждения в общих для всех времен и народов этических нормативах: непричинение вреда, доброта, негневливость; правдивость; неприсвоение чужого, честность, порядочность; воздержанность, умеренность, бесстрастие; непринятие даров, щедрость, нестяжательство, отречение; наружная и внутренняя чистота; удовлетворенность; самообуздание; изучение и повторение изречений мудрецов; преданность Истине.
Поэтому в высшей степени неразумно и даже противоестественно искусственно пытаться элиминировать разум, с тем чтобы дать дорогу интуиции, расчистить путь откровению. Следует стремиться лишь к тому, чтобы полностью исчерпать возможности разума, упражняясь во все более глубоком сосредоточении, и лишь тогда и только тогда разум сам устраняет себя в непосредственном созерцании глубокого сосредоточения, сам растворяет себя в интуиции.
В этом постепенном растворении в непосредственном созерцании Истины, в превращении в интуицию по мере углубления сосредоточения, в слиянии с Высшей Интуицией глубокого сосредоточения и состоит отличительная особенность присущей только Человеку способности к абстрактному мышлению, способности к самопознанию и самосозерцанию, к созерцанию Истины в себе в глубоком сосредоточении, в самадхи, способности, выделяющей Человека из всего сущего и превращающей его в Всемогущего Всеведущего Всеблагого Владыку Мироздания, Властелина правящей миром неумолимо-справедливой кармы.
«Я» бесконечно может совершенствовать познание самого себя, бесконечно может себя познавать, но никогда — познать. Свою абсолютность, свою истинную бессмертную сущность «Я» может лишь непосредственно созерцать. Во все углубляющемся самопознании знание все более сливается с созерцанием, растворяется в непосредственном созерцании Истины, превращается в откровение Высшей Интуиции самосозерцания.
В процессе познания «Я» познает себя, познавая свое ограничение, которое выступает как объект познания и предел которого постоянно отодвигается в бесконечность. По мере слияния знания с интуицией непосредственного созерцания объект знания постепенно все более сливается с познающим субъектом в акте самопознания глубокого сосредоточения, в акте глубочайшего самосозерцания, в Высшем Знании непосредственного созерцания Истины в самадхи.
В сущности, любой акт знания является одновременно и актом самопознания, вопрос тут лишь в степени интуитивности данного акта познания, которая находит свое выражение в степени глубины сосредоточения и которая указывает на степень реализации Человеком в себе Истины Великого Единства бытия.
Я существую во всех, все существуют во мне — это означает, что во всем сущем, равно как и в нас самих, в нашем «Я» разлита Истина, разлита наша истинная абсолютная сущность, наше истинное абсолютное «Я»; то, что запредельно и не может быть выражено словами, но может лишь непосредственно созерцаться в глубоком сосредоточении, в самадхи; то, что объединяет все сущее воедино, что определяет Великое Единство бытия, что присуще всем нам, но не имеет ни имени, ни формы, что является всем сущим и в то же время не является им; то, что есть основа бытия, источник бытия, само бытие.
Высшая Цель и Смысл бытия, Высшая Цель жизни и состоит поэтому в проявлении в себе этой нашей Истинной Абсолютной Сущности, этой разлитой во всем сущем Истины в Высшей Интуиции глубокого сосредоточения, в невыразимом блаженстве Освобождения от Великой Иллюзии Обособления, в самадхи.

20/1/1986 - 31/12/1987