Бутылка шампанского

Не храните шампанское подолгу, оно теряет все свои прелести, как то: внезапность и неотвратимость извержения, таинственное превращение буйной белой пены в жидкое золото.
Если же вы все-таки умудрились сохранить бутылку на неопределенное время, бойтесь выпускать джинна, он либо дыхнет на вас виноградной плесенью, либо вскружит вам голову.
Я был молод, я и нынче не стар, но тогда я был еще моложе, деньгами не избалован, была кое-какая работа, квартира в найм на хороших условиях в отдаленной части города. Были увлечения, друзья и даже подруги, хотя нет, подругами их можно было назвать весьма условно, ведь никто из них не желал делить со мной постель. В общем, одинокий бедолага, не злоупотребляющий онанизмом. Выросший мальчик с интеллигентной внешностью и со своими собственными, хотя и нестройными взглядами и мыслями, резкий в выражениях и робкий в движениях, шаг вперед, тысяча и один шаг назад. Один шаг, когда ощущаешь себя центром мироздания, великим и отважным, тысяча и один шаг, когда ты - жалкий, загнанный в угол, одинокий и ничтожный придурок и недотепа, словом - объект насмешек.
Я никогда не страдал излишествами, но, и без того ограниченный в жизненно важных ресурсах, я изобрел еще большую систему ограничений или предпочтений, называйте как хотите, основной идеей которой являлось систематическое подавление внезапно возникающих желаний, тем самым я доказывал самому себе абсолютную психофизическую независимость от самого себя. Я был свободен, плыл по течению, останавливался против течения, как мне казалось, и снова плыл.
Мои остановки выражались в безжалостном стремлении довести задуманное дело или безделицу до логического конца, то есть до полного абсурда. Как видите, я был еще и порядочным психом.
Как бы я не старался заполнить пустоту неодушевленными предметами и живыми людьми, я был все так же одинок, одушевлен и опустошен. Она появилась в моей жизни не случайно. Пустота длилась слишком долго, слишком глубокой была воронка моего одичания. Она оказалась достаточно близко, чтобы увидеть, почувствовать, подойти, внимательно рассмотреть единственный в своем роде экземпляр, то есть меня.
- Все женщины одинаковы, - говорила она и добавляла - по сути.
- Не-а, все разные, - говорил я, не познавший ни одной женщины.
Она, большая пушистая кошка, играющая со мной, маленьким гадким котенком, тощим и всклокоченным. Никогда не меняя позы, а лишь помахивая хвостом, урчит и жмурится, присматривается и ухмыляется сама себе всякий раз, когда самые обидные предположения оказываются самыми верными. Умная кошка, большая кошка, ленивая и похотливая, примет любого, кого пожелает, а желания ее неистребимы и неиссякаемы. Никто не знает, что скрывается под толстой кожей и мягкой шерстью, впечатление самодостаточности и уверенности, быть может, обманчиво.
Смотрю на нее снизу вверх. Смотрю на нее.
Она любит меня - вот это открытие. Мои прикосновения волнуют ее, как и меня. Она - первая, я - не сбиться бы со счету. Мы не можем быть вместе - она несвободна, но мы будем вместе, она так решила, просто время не пришло. Не сегодня, завтра.
Тысяча раз нет, моих скорбных нет, выскальзывающих из рук - и одно весомое да, ее неумолимое да, она так решила.
И пока я пытаюсь открыть ту самую бутылку, мучаюсь и страдаю, проникаюсь мистическим настроением и знаками невозможности и неизбежности, ниспосланными свыше - бутылка ни черта не открывается - она стоит у окна, курит одну за другой, смотрит мне в спину и улыбается - ей приятно наступать собственной судьбе на глотку, перехватить дыхание, и совсем не важно, что это опасно для жизни, она ничего не боится, она так решила.
Не помню вкуса шампанского, помню, что она уже не молчит, а говорит и говорит без остановки, ей нельзя останавливаться, у каждой прелюдии есть кульминация, она входит в раж, заводит себя собственной нескончаемой речью, страстной и противоречивой. Не понимаю ни единого слова и не пытаюсь понять, беру ее за руку, она ждет большего, но каждый мой шаг вперед отбрасывает меня на тысячу шагов назад - я таков, меня не переделаешь. Она и не пытается ничего менять, я дорог ей таким, каков я есть - еще одно открытие.
Ее бескорыстие не знает границ, она делится мыслями, чувствами, сомнениями, внимательна и терпелива, не наставляет, не кончает - ждет, когда кончу я, уступает во всем, не торопит, запоминает каждое мгновение, фотографирует, такова ее любовь. Весь мир обратился в секс, ожидание и претворение, система ограничений не работает. Наш секс - это не остервенелый трах, она не любительница, я не спец, а нескончаемый поток ласкающих слов и ликующих ласк, череда прелюдий и окончаний, где начало, где конец, я глубоко погружаюсь и оседаю, проглатываю ее целиком, я смотрю на нее сверху - она принадлежит мне, но сам я принадлежу самому себе и оставляю право на тысячу и один шаг назад, сладкое ощущение обладания и власти. Ей нравится наблюдать метаморфозу моего становления, мальчик взрослеет на глазах, чувствует ответственность, предлагает презерватив, она отказывается, она не боится последствий - она бесплодна, она так решила.
Она решает всякий раз, как только я забываю принять решение, и она умолкает всякий раз, когда решение принимаю я.
- Сегодня ничего не будет, нам надо оглянуться и подумать
- Ты прав, - соглашается она.
Прощание до завтра, руки не расцепляются, мертвая хватка, эрекция, застывшая на кончиках пальцев, напряжение настолько сильно, что пропадает чувствительность. До завтра никто ни о чем не подумает и никуда не будет оглядываться, лишь бы пребывать в состоянии оцепенения с одной мыслью в голове: "завтра".
Наступает завтра, а вместе с ним все то же - ласки, ликование, легкий струящийся кайф, дым коромыслом, мир в розовом цвете, каждое слово - откровение, ведь мы не люди, мы боги, наша пища - любовь, наша обитель - постель, наше счастье - близость. Так думал я, я так чувствовал, и каждый шаг вперед умалял шансы повернуть назад.
Иногда она задавала вопросы, и, чтобы не отвлекаться на эти глупости, я отшучивался, отвечал невпопад, не придавая значения словам. Она грустила, но все равно улыбалась. Она любила меня. Так продолжалось две недели, две вечности, две жизни.
Наконец наступил день, когда мне было нужно идти дальше, а ей пришлось вернуться назад. Каждый получил то, что хотел, свою дозу раскрепощения и просветления.
Но тут началось утомительное, растянутое на годы расставание. Бутылка, открытая с таким трудом и выпитая в беспамятстве, никак не хотела разбиться.
Обрывки встреч, фраз, нервные прикосновения, неудовлетворенные желания, глупые и жестокие поступки, дерзости, слезы, разочарование, отчуждение, кровоточащие раны.
Она ждала, когда я поставлю точку.
Я ждал, когда она будет благоразумна и милосердна, отпустит меня сама.
Она отпустила.

 
2001