Лирика Луиса Камоэнса. Заметки переводчика об особ

Фрагмент

Материал опубликован в журнале "Переводчик", №18, 2018.

Луис Камоэнс (1524 – 1580) или Луиш Важ де Камоэнш, как звучит его имя на португальском языке, по праву считается Первым поэтом Португалии. Именно его называют создателем португальского литературного языка. Его первенство оспаривает Фернандо Пессоа (1888 – 1935), всю жизнь соревновавшийся с Камоэнсом, критиковавший его знаменитые творения, и всё же, сам;й этой критикой, показывавший, как во многом он равняется на знаменитого предшественника.
В отличие от многих португальских поэтов, из творчества которых до русского читателя пока дошли лишь отдельные произведения, Камоэнс достаточно известен в России. Ещё в XVIII и XIX веках здесь появились прозаические переводы его грандиозной эпопеи «Лузиады». В 80-.ых, 90.-ых годах XX столетия появились фрагменты эпопеи, переведённые И. Тыняновой и А. Косс. В 1988 г. вышел первый полный стихотворный перевод учёного-исследователя и переводчика Ольги Овчаренко, который отличается академической точностью, снабжён богатым справочным материалом. Он неоднократно переиздавался вместе с сонетами Камоэнса в переводе В. Левика, Е. Витковского,  М. Талова, В. Резниченко и др. В 2014 году Центром книги Рудомино был опубликован стихотворный перевод «Лузиад» М. Травчетова (1889-1941), в основном завершённый к 1941 году, но не законченный из-за преждевременной смерти переводчика  в блокадном Ленинграде.

Но несмотря на эти публикации, творчество Камоэнса – это сокровищница, из которой ещё можно черпать неисчислимые богатства. Русские почитатели Камоэнса ждут появления новых переводов, как эпопеи «Лузиады», так и малых поэтических форм, вышедших из-под пера португальского гения.

В подготовленной мной небольшой подборке переводов невозможно показать разнообразие поэтических форм, неповторимость почерка лирики Камоэнса. Позволю себе сделать только несколько заметок – впечатлений о том, с какими интересными особенностями поэтического мира португальского поэта сталкивается его переводчик.

Поэт португальского Возрождения, блестяще образованный, в том числе в области античной литературы и философии, Камоэнс в своём творчестве соединяет вещи, казалось бы, несовместимые. Изящные сонеты в духе Франческо Петрарки (1304-1374), глубокие по мысли, отражающей воззрения различных философских школ, соседствуют с кантигой и вилансете – песнями в духе народной португальской поэзии, а также с «троваш» - написанными в соответствии с традицией галисийско-португальских трубодуров.
Поэзия, следующая традициям средневековья, написана в форме редондильи – малой (пятисложник) и большой (семисложник). Поэтические формы, соответствующие духу эпохи Возрождения, - это сонеты, оды, элегии и пр. Редондильи, написанные для декламации при дворе, отличаются легким слогом, его шутливостью, отшлифованностью. Те же редондильи, что следуют традициям португальского фольклора (кантига и вилансете), имеют более свободную форму. Но и в эти, на первый взгляд, такие простые песенки, часто посвящённые повседневной жизни народа, Камоэнс включает антитезы, парадоксы, тонкую иронию, многообразие смыслов. Примером такой песни, где, словно в калейдоскопе, смыслы переходят друг в друга, является вилансете «У перепела перьев нет». Я думаю, что передать всё её очарование в переводе просто невозможно, ведь слово «pena» в португальском языке означает не только птичье перо и перо, которым пользовались для письма, но и горе, страдание, наказание, кару, и многое другое. Этой многозначностью блестяще пользуется Камоэнс. Есть мнение португальских критиков, что это произведение посвящено самой недосягаемой «музе» Камоэнса – инфанте доне Марии Португальской (1521-1577).. Конечно, через века трудно говорить о чём-то наверняка, но предположение об этой любви, послужившей причиной изгнания поэта, видимо, имело под собой основания. Кстати, прекрасная, умная и широко образованная инфанта отвергла весьма перспективные предложения претендентов на её руку и осталась незамужней.
Имитируют народные песни и приведённые здесь кантига «Вот, Лианор - у ручья…» и вилансете (более короткая, по сравнению с кантигой, песня) «Босая по травам ловко…». Обе они – о простой селянке Лианор, описывают типичные сценки жизни португальской деревни.

Сонеты Камоэнса – единственная стихотворная форма в лирике Камоэнса, которая привлекла внимание многих переводчиков. Русские переводы сонетов Камоэнса публиковались, начиная с 1964 года. Некоторые критики, как португальские, так и отечественные отмечают большое влияние Петрарки на Камоэнса, кое-кто при этом прямо называет некоторые его сонеты переводами сонетов итальянского мастера. Фернандо Пессоа также писал о том, что Камоэнс говорит о своей любви языком Петрарки. Конечно, сама форма сонета пришла в Португалию из Италии; конечно, Камоэнс во многих сонетах следует за Петраркой в идеализации образа возлюбленной и утверждении идеи возвышенной духовной любви. Но, стоит сравнить два текста (Петрарки и Камоэнса) одного из таких сонетов: «О, душа, что живёт в лазурной дали…», и мы видим,  как к совершенной любви, возносящейся к звёздам, в сонете Петрарки, у Камоэнса добавляется горячая кровь очень человеческих чувств – раскаяния, жгучей тоски по любимой. Эти чувства пришли от горького жизненного опыта: считают, что этот сонет обращён к погибшей рано возлюбленной поэта – Динамене.  Противоречивость земной, а не идеальной любви, описывает португальский поэт и в одном из самых известных своих сонетов «Любовь – огонь, что жжёт тебя незримо…».

Один из самых  известных сонетов Камоэнса – «Любя, в любимую преобразиться…». Многие критики считают, что в нём поэт столкнул меж собой воззрения двух философских школ: Аристотеля и Платона, а вернее, неоплатонические идеи псевдо-Дионисия Ареопагита  (греко-сирийский философ IV –V вв). Чистая идея неоплатонической школы – та возлюбленная, которая стала частью души поэта. Эта возвышенная связь между любимой и любящим, связь духовная, которая делает ненужным приземляющий её телесный контакт.  Именно эта мысль проводится в двух катренах сонета.
Но утверждение Аристотеля, что субъект для случая, ситуации представляет собой потенцию, которая может осуществиться в действии, акте, приводит к выводу: субъект приобретает реальность, претерпевает процесс своего становления только в результате «взаимоотношения» с определённым случаем – ситуацией.  Любовь – субстанция, первичная материя, из которой создаётся весь мир. Она составляет существо поэта. Но она – потенция, которая ищет возможности воплотиться, ищет формы. И этой формой может стать горячая, живая земная любовь, дополняющая любовь возвышенную, описанную в катренах. Так, в терцетах Камоэнс вводит частичное отрицание утверждений катренов. Так, столкновения мира чистых идей Платона с аристотелевскими представлениями о соотношении материи и формы делает этот сонет маленьким шедевром, совершенным по форме и глубочайшим по содержанию.

Опубликованные русские переводы сонетов Камоэнса все выполнены пятистопным ямбом. Мне представляется, что подобная манера перевода упрощает эти сонеты, делает их однообразными, монотонными, «стрижёт их под одну гребёнку». Если внимательно посмотреть на метрическую схему сонетов Камоэнса, мы не увидим такой правильности. Камоэнс использует в своих сонетах метрику «сапфического» десятисложника (ударения на 4, 8 и 10 слогах) или «героического» (ударения на 6 и 10 слогах). Но далеко не каждый стих (строка) построен по этому стандарту. Очень часты ударения на 1, 3 или 7 слог десятисложника. Кроме того, у Камоэнса встречаются и нарушения в числе слогов, есть сонеты, где, наряду с десятисложником есть восьми- и девятисложные строки. Вообще, надо отметить, что в португальской поэзии исторически сложилась метрика, имеющая достаточную степень свободы. Это подтверждают исследования португальскими критиками экспериментов с античными ритмами «португальского Горация» - Рикарду Рейша, одного из самых интересных гетеронимов Фернандо Пессоа (см. моя статья «Триумфальный день Фернандо Пессоа»).  В частности, для португальского сонета существуют, кроме метрических схем, уже упомянутых выше, и кроме чисто ямбической формы, ещё такая динамичная форма, в которой ударения делаются на 3, 6 и 10 слоги, а также «галисийская флейта» с ударениями на 4, 7 и 10 слоги. Обе последние метрики соответствуют русскому дольнику или логаэду, в котором могут сочетаться стихи, составленные из разнометрических стоп (например, дактилей и хореев или ямбов и хореев). Звучание таких стихов очень разнообразно. Благодаря такой некоторой «неровности» стиха создаётся полифоническая мелодия, очень украшающая сонеты Камоэнса.
Я попыталась показать это на примере сонетов: «О, душа, что живёт в лазурной дали», где метрика героического десятисложника перебивается ударениями на 1 и на 3 слог в отдельных строках; «Да, времена, что ни час, мудреней», в котором использовала ритм «галисийской флейты»,  и сонета  «Цепь гор, что издали видна…», где я, чтобы уподобить перевод оригиналу, специально перебила десятисложник восьмисложными строками.