Кхмеры

Красные кхмеры моих червоточин
Листвой полируют закон молотков,
К колесам Сансары твой смех приурочен,
Струясь ручейками сквозь кольца оков,

Блестящей, звенящей, встревоженной пылью
Царапая кожу, стекло роговиц,
Мое беспощадное время бессилья,
Растасканной падалью стаями птиц,

Изглоданы кости до белого снега,
И мяса остатки гнильем на зубах,
И тяжесть в желудках от долгого бега,
Я с вами. Я в вас. В своих лучших частях.

А худшие, право, пусть будут со мною,
В сырых казематах на хлебе с водой,
Гвоздями интимно сливаясь с стеною,
Беззубо ощерясь цинготной десной…

Одиннадцать с часом, Сансара не дремлет,
Крутите волчок колесом, господа!
Вам гадко и мерзко, и мозг не приемлет
Мое флегматичное тщание дна,

Моих неуслышанных криков в лицо вам
Под маской спокойствия больше не жаль.
Берите еще! Я и так почти сломан…
...И кривит лицо в отражении сталь.

С кислятиной пота, со мной под ногами,
Как в Йейтса стихах, осторожно ступай
Сквозь жизнь, каблуком раскрошив мои грани,
Осколки того, как я вышел за край.

И семя мое не дало еще всходов…
И нет без Нее впереди ничего…
В Великом Ничто моя псевдосвобода,
Где, где ты, Закат естества моего?

Моей эпитафией станет пустыня,
Отрочества спутник. Ты, знаю, поймешь.
И в час, когда я не застыну – остыну,
Придешь и сыграешь, станцуешь, споешь.

И будет как надо. Мы будем живые,
Втоптав свой плевок в бесконечность веков.
И кхмеры, как сны, нас покинут отныне,
Оставив лишь мне свой закон молотков.