Пражское

По синим дорожкам безоблачно чистым скользит отвлеченно строка:

Там выгнутый берег цветным коромыслом волною укачан слегка...
Мосты, словно замков высокие своды, хранят древних сказок следы,
и, молча, глядятся в зелёные воды прошедшего тени.
                Слепы
на дне помутневшие слёзы созвездий - влтавин и кровавый гранат,
застывшие сетью земных перекрестий, восход обращают в закат.

И слышится грохот колёс по брусчатке, и цокот копыт и свистки.
Кареты и дроги свои отпечатки сплетают у Пражской реки.
А шпили костёлов пронзают столетья и пряди июльские туч.
И хлещутся ливнем истории плети в квартале, где Голем могуч.
Он, созданный мудрой рукою раввина, отправился в жизнь средь толпы,
подобно Адаму и Еве, восприняв себя господином судьбы...
Но сотни осколков его так заметны во многих, уколотых им,
что тянется след по руинам заветным, как терпкий и сумрачный дым...
Пусть вечно лишь небо, и реки и скалы -  но даже людского пути
хватает понять, что нам нужно так мало: не Голем, а плоть во плоти. 

Колышется ветром реки покрывало, растаяв в небесной дали.
А Прага ведёт в тишине переправу времен по каменьям судьбы.