Рецензия на книгу А. П. Чехова. Остров Сахалин

А.П. Чехов — уникальный автор, при жизни многие литераторы не воспринимали его всерьез. Учитывая активный, как теперь скажут, тусовочный образ жизни, он и сам давал к тому повод. Изобилие кипящих в нем творческих сил поражало всякого, с кем он в то время встречался. «Образы теснились к нему веселой и легкой гурьбой», — вспоминал Владимир Короленко. — «Казалось, из глаз его струится неисчерпаемый источник остроумия и непосредственного веселья».
К. Чуковский пишет о нем в книге "Современники": "Всех изумляла тогда именно эта свобода и легкость, с которой бьющая в нем через край могучая энергия творчества воплощалась в несметное множество бесконечно разнообразных рассказов. С самой ранней юности, лет десять-двенадцать подряд, Чехов работал, как фабрика, не зная ни минуты простоя, выбрасывая горы продукции, и, хотя среди этой продукции на первых порах было немалое количество брака, в скором времени Чехов, нисколько не снижая своих темпов, стал выпускать, как будто по конвейеру, бесперебойно, один за другим, целые десятки шедевров, написанных с такой виртуозностью, что иному даже крупному таланту, например Василию Слепцову, понадобилось бы на каждый из них никак не меньше полугода работы. А он создавал их без натуги, чуть ли не ежедневно, один за другим: и «Орден», и «Хирургию», и «Канитель», и «Лошадиную фамилию», и «Дочь Альбиона», и «Шило в мешке», и «Живую хронологию», и «Аптекаршу», и «Женское счастье», и мириады других, и в каждом из них уже восьмое десятилетие живет его неумолкающий хохот."
Говорили, что его рассказы-однодневки забудут сразу же после его смерти. Читать об этом в воспоминаниях его современников странно и смешно.

Но выше всех его рассказов я ставлю книгу «Остров Сахалин». Она появилась посреди бурного веселья, посреди пира во время чумы. Она - плод тяжких дум автора, мощный и увесистый по значению для русской истории и журналистики труд.

 Эта книга посвящена дальнему путешествию писателя, которое он совершил через всю страну, и собрала очерки о жизни не только заключенных в Сибири, или поселенцев, но и простых людей. О Сибири в то время писали мало, а ТАК не писал никто.  В Европе книгу изучают как  лучший образчик журналистской работы XIX века.  Исследователи творчества Чехова рассказывают, что он   начал готовиться к поездке в Сибирь с 1889 года, вскоре после смерти брата от туберкулёза. К тому времени он уже знал, что тоже болен и, вероятно, умрёт. Для получения права остаться в колонии на три месяца Чехову пришлось пойти на обман. Он пояснял чиновникам, что  едет собирать материал для научной работы, необходимой для получения медицинской степени.  Именно поэтому «Остров Сахалин» современники воспринимали как книгу по  медицинской  антропологии, а по сути это типичное  журналистское расследование.
Сам Чехов А.П. Писал в дневниках, что он с целью побывать по возможности во всех населённых местах и познакомиться поближе с жизнью большинства ссыльных,  сделал перепись населения. Там, где он бывал, Чехов   обошёл все избы и записал хозяев, членов их семей, жильцов и работников.  Книга была разбита на девять статей и опубликована в   журнале New Times.

Почему читать интересно?


1. «Остров Сахалин» — величайшая журналистская работа XIX века, она описывает не только территорию, условия жизни людей. В "путевых заметках" Чехова о каторжном в то время острове художественные зарисовки соседствуют с подлинными документами, статистическими данными, с цитатами из трудов путешественников, ботаников, зоологов, этнографов, криминалистов.

Автор приводит характеры героев, в том числе и легендарных, таких как Сонька Золотая Ручка. «Из сидящих в одиночных камерах особенно обращает на себя внимание известная Софья Блювштейн – Золотая Ручка, осужденная за побег из Сибири в каторжные работы на три года. Это маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым, старушечьим лицом. На руках у нее кандалы; на нарах одна только шубейка из серой овчины, которая служит ей и теплою одеждой и постелью. Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она всё время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное. Глядя на нее, не верится, что еще недавно она была красива до такой степени, что очаровывала своих тюремщиков, как, например, в Смоленске, где надзиратель помог ей бежать и сам бежал вместе с нею. На Сахалине она в первое время, как и все присылаемые сюда женщины, жила вне тюрьмы, на вольной квартире; она пробовала бежать и нарядилась для этого солдатом, но была задержана. Пока она находилась на воле, в Александровском посту было совершено несколько преступлений: убили лавочника Никитина, украли у поселенца еврея Юровского 56 тысяч. Во всех этих преступлениях Золотая Ручка подозревается и обвиняется как прямая участница или пособница. Местная следственная власть запутала ее и самоё себя такою густою проволокой всяких несообразностей и ошибок, что из дела ее решительно ничего нельзя понять. Как бы то ни было, 56 тысяч еще не найдены и служат пока сюжетом для самых разнообразных фантастических рассказов».

 
 2. Перо Чехова  очень реалистично описывают людей. Он неимоверно наблюдателен, скрупулёзен. Описывая человеческие судьбы, он не боится испачкаться, общаясь с закоренелыми преступниками и негодяями.  Он пишет  обо всём, но с великим состраданием.  «На каторге цинизм превосходит всякую меру и не идёт в сравнение ни с чем. Здесь не только скамьи и стены задворков, но даже любовные письма отвратительны. Замечательно, что человек пишет и вырезывает на скамье разные мерзости, хотя в то же время чувствует себя потерянным, брошенным, глубоко несчастным». Или вот: «Тут у одного зажиточного старика крестьянина из ссыльных живет в сожительницах старуха, девушка Ульяна. Когда-то, очень давно, она убила своего ребёнка и зарыла его в землю, на суде же говорила, что ребёнка она не убила, а закопала его живым, — этак, думала, скорей оправдают; суд приговорил ее на 20 лет. Рассказывая мне об этом, Ульяна горько плакала, потом вытерла глаза и спросила: “Капустки кисленькой не купите ли?”.


3. Описания природы тут такие, что позавидует и Тургенев, и Толстой, и Лесков. «Внешностью своею Корсаковка до обмана похожа на хорошую русскую деревушку, и притом глухую, которой еще не коснулась цивилизация, Я тут был в первый раз в воскресенье после обеда. Была тихая, теплая погода, и чувствовался праздник. Мужики спали в тени или пили чай; у ворот и под окнами бабы искали друг у друга в головах. В палисадниках и в огородах цветы, в окнах герань. Много детей, все на улице и играют в солдаты или в лошадки и возятся с сытыми собаками, которым хочется спать. А когда пастух, старый бродяга, пригнал стадо больше чем в полтораста голов и воздух наполнился летними звуками – мычанье, хлопанье бича, крик баб и детей, загоняющих телят, глухие удары босых ног и копыт по пыльной унавоженной дороге – и когда запахло молоком, то иллюзия получилась полная. И даже Дуйка здесь привлекательна. Местами течет она по задворкам, мимо огородов; тут берега у нее зеленые, поросшие тальником и осокой; когда я видел ее, на ее совершенно гладкую поверхность ложились вечерние тени; она была тиха и, казалось, дремала».


4. Учиться и учиться писать у Чехова надо именно на «Острове Сахалине». Именно здесь раскрылся талант наблюдателя, описателя, философа.


 5. Именно тут Чехов предстает перед нами как личность. Как бы он ни старался абстрагироваться от описываемого им в книге, он даже в лексических приемах выдает свое отношение к увиденному и происходившему. Это лучше всяких дневников. « Я входил в избу. На Сахалине попадаются избы всякого рода, смотря по тому, кто строил – сибиряк, хохол или чухонец, но чаще всего – это небольшой сруб, аршин в шесть, двух– или трехоконный, без всяких наружных украшений, крытый соломой, корьем и редко тесом. Двора обыкновенно нет. Возле ни одного деревца. Сараишко или банька на сибирский манер встречаются редко. Если есть собаки, то вялые, не злые, которые, как я говорил уже, лают на одних только гиляков, вероятно, потому, что те носят обувь из собачьей шкуры. И почему-то эти смирные, безобидные собаки на привязи. Если есть свинья, то с колодкой на шее. Петух тоже привязан за ногу.
– Зачем это у тебя собака и петух привязаны? – спрашиваю хозяина.
– У нас на Сахалине все на цепи, – острит он в ответ. – Земля уж такая.»


6. Это необъемный, но основательный труд. Готовясь к путешествию, Чехов изучил более ста работ и записок путешественников, монографии ученых, этнографические материалы, записи чиновников 17–19 в.


***
Читаю отзыв одной именитой рецензентки с сайта Лайвлиба: «Я говорила прежде, что книга напрочь лишена занимательности. Разрозненные рассказы каторжан, которые просочились в нее для иллюстрации, фиксируются с индифферентностью пишущей машинки. Заметки социолога, исследующего поведение во фрейме. Думаю, для прикладной и теоретической социологии, труд актуален и по сей день. А еще для психологии, медицины, биологии, экологии, мелиорации, этнографии» .И становится мне смешно. Во-первых, научись так писать, чтобы твою рецензию дочитывали до конца, во-вторых, не увидеть целого за частностями — это надо быть мелким человеком. А Чехов мелким не был.

*****************************
Отзывы на это эссе смотрите тут: http://www.stihi.ru/2018/07/05/1670