***

По реке небесной, голубой и пресной,
что течет века,
вестник плыл безвестный
с кожею соленой,
рассекая крыльями тучи-облака.
Чешуи иголки на ветру дрожали,
черные как ночи,
вдаль глядели очи,
мысли тьмы быстрее и проворней время,
горизонт искали.
Взгляд поднявший к небу
видел только росчерк,
видел только небыль, словно сполох ночи.
Не гадал, не думал,
что безвестный странник
этот мир разрушит,
ведь он в нем изгнанник.
Он невольный пленник,
узник чуждой яви,
потому и вестник, горя и печали.
Волны вод небесных
для него, что сети,
крыльями-ножами рассекает ветер.
Мысли словно сердце,
бьются все быстрее,
взгляд чернее ночи, видит даль острее.
Видит и желает к грани прикоснуться,
той, где ухитрились явь и навь сомкнуться.
Он стальной стрелою,
солью слез покрытой,
с опереньем горя в мире не излитом,
врежется и вскроет,
и прорвется вдали,
в мир, где все возможно,
где так долго ждали.
И уже неважна струйка влаги влажной,
что века струилась,
сталью став однажды.