Трудности осознания собственного бессилия перед со

Я туплю...
Я безумно туплю, прикрываясь экраном
от нелетнего солнца, что хочет прожечь во мне мглу
для дошедших уже до предела...
Ты знаешь, так странно
находить на ладонях намеки на мира хулу
и на собственный мрак, из которого выйти - остаться.
Вот, недавно совсем, с желтой крыши мне бросили луч,
и сказали, что юность вместилась в квадратики плаца,
на котором меня муштровали...
А зов то - могуч!
Он легко прикрывает собой запотевшие окна,
не давая возможности воли коснуться хоть раз,
чтоб извлечь из неё молчаливого рабства волокна,
и вплести их в свободы запачканный кровью матрас.
Вспоминал...
Вспоминал...
Ну, не я там был.
Точно!
В утробном
и сжигающем крике из прошлого явится мне
петергофский июль, разъяснявший секунды подробно,
вытирая курсантов с холодных балтийских камней...
Наши лики и пальцы остались на беленых стенах
этой тёмной системы, рождающей мир без сердец...
Но сбежали то - все!
Видно, в наших измученных венах
все же кровь, а не морс, охладеет под самый конец.
Кайнозой...мезозой...
Да какая мне разница нынче,
в чьих пластах обнаружат медальку «За дальний поход»,
если тени грядущего замерли в прошлого клинче,
а реальность «сегодня» уйти никуда не даёт?..
Мы по миру давно разбрелись...
В этом поиске вялом
беспокойно прощали, и снова болтались средь дней
суеты, где большое привычно теряется в малом,
обречённом лишь тлеть на космическом фоне огней.
Из обычных созвездий сложу эпилог капитанам,
и направлю свой катер на собственной боли скалу.
Я туплю...
Я безумно туплю, прикрываясь экраном
от нелетнего солнца, что хочет прожечь во мне мглу...