Июньский снег

        Если бы окно распахивалось в ад, то это было бы именно его, Ильи Толоконникова, окно на 18 этаже многоквартирной высотки, которая в этот июньский поздний вечер оказалась в эпицентре свирепой грозы. Ослепительные ломаные молнии неистово разрезали потемневший небосвод, словно желая оставить на нем уродливые шрамы, и на мгновения освещали пространство, обесточенное  на время стихии. Завораживающее зрелище. Илья бросил взгляд на взбухшие тучи и, потягивая коктейль из высокого стакана, приветливо кивнул незнакомому силуэту, застывшему в  оконном проеме дома напротив. Видел ли тот человек движения, адресованные ему, Толоконников не задумывался. Мысленно произносил тосты за здравие неизвестного визави и, растягивая губы в улыбке, снова поднимал стеклянный сосуд, наполненный слабоалкогольным напитком. 
       Настроение было препротивнейшее. В душе нашего героя все переворачивалось от пережитых ранним утром эмоций, и погода соответствовала настроению, и жилище его казалось готическим чешским замком Гоуска, который стоит над огромной бездонной ямой - порталом в ад, как и строение напротив: такой же замок со множеством окон, за стеклами которых не видать ни души, кроме ни о чем не подозревающего мистера икс.
       Телефонный звонок заставил вздрогнуть. Снова незнакомый номер, разбередивший память Ильи на рассвете.
       - Илья Николаевич, боюсь показаться назойливой, но хотелось бы уточнить, почему вы не навещаете свою супругу в больнице. У Ирины Львовны не бывает посетителей. Ни вы, Илья Николаевич, ни Вероника, ее сестра, ни мать… Это, конечно, не мое дело, но… - высокий женский голос был совсем не любезным.
      Пытаясь подобрать слова, как при разговоре со слабоумным, Толоконников вкрадчиво вставил:
       - Вы ошиблись номером. Не звоните сюда больше.
       - Ирина Львовна – ваша жена?
      Если это была шутка, то очень злая. Жестокий розыгрыш. Ирины Львовны Толоконниковой не стало после инсульта год назад. Мужчина остолбенел, прижимая мобильную трубку к уху. О какой больнице идет речь? И кто звонит? Перебирая в уме всех родственниц и приятельниц, коих было небольшое количество, обладательницу упругого сопрано угадать не удалось.
       - Ильюша, это я, Марина Михайловна, соседка по даче.
       - Марина Михайловна, ведь Ирочки давно нет. Вы не помните?..
       - Ты мне голову не морочь! Бессовестный ты! И как еще язык поворачивается! – гневно взвизгнула собеседница и отключилась.
       Марину Михайловну Толоконников вспомнил. В принципе, он знал ее с раннего детства, но женщина, которой уже наверняка перевалило за шестьдесят, никогда ему не звонила прежде. Да и не виделись они с тех пор, как Илья овдовел. Больше не хотелось коротать время в шумной компании любителей загородного отдыха, тем более, что раньше инициатором веселых посиделок была жена, умело сервировавшая стол незамысловатыми закусками и на «бис» исполнявшая проникновенные романсы под гитару.
      Уединился, полностью отдался работе.  Родители частенько бывали на даче, рассказывали, что соседка недавно продала свой уютный домик и перебралась поближе к детям, подальше от столицы – на морское побережье.
      Неужели Марина Михайловна сошла с ума? Взъерошив и без того непослушные волосы, Илья набрал номер прежней соседки.  Ответила ее дочь и гневно отчитала мужчину за равнодушие к здоровью собственной супруги.
      Сердце бешено заколотилось. Остатки коктейля плеснул в раковину, ополоснул стакан и заварил кофе. Бодрящий напиток ароматно заполнил внутренности тонкостенной чашки. Обычно после крепкого кофе голова прояснялась, сомнения рассевались, и мысли размеренным потоком текли в нужном направлении. Два кубика льда. Восхитительно. Но больше одного глотка Илья сделать не смог. Машинально позвонил сестре покойницы.
       - Вероника, где Ирина?
       - Ты что, пьяный? – возмутилась девушка. – Ложись спать.
       - Нет-нет, погоди. Я серьезно… Скажи мне!
       - Что тебе сказать?  Инсульт помолодел. Год назад похоронили. Вчера была годовщина. Пятница. Тринадцатое. Идет дождь. Что еще сказать? Проспись. Утро вечера мудренее.
       Толоконников виновато извинился и, набросив куртку, выбежал на улицу. Может, прогулка под неистовым дождем вернет душевное равновесие. Крупные холодные капли непрерывно сыпались  с беспросветного неба. Редкие прохожие, промокшие под буйным ливнем, спешили в укрытия, прятались под навесами остановок, высоких магазинов, закрывшихся к этому времени. Автомобили, бойко работая дворниками, медленно скользили по излишне напитанной влагой дороге. Илья не спеша брел по тротуару,  бесполезно подняв воротник. Волосы прилипли, вода заливала лицо, зубы стучали от холода. Одежда промокла до нитки, хоть выжимай, но ноги несли  в метро. Вышел из электрички, проехав одну станцию, и поднялся наверх.
           От изумления закружилась голова – снег! Наверное, природа решила побаловать жителей душного мегаполиса июньским снегом. Легкие пушинки спокойно кружились в воздухе и опускались на ветки позеленевших деревьев, газонную траву, фонарные столбы. Все искрилось, и люди, очарованные неожиданной красотой, вглядывались в небо, пытаясь понять, откуда же сыплется белое кристальное чудо. Малыши стянули панамки, чтобы собрать в них не по времени выпавшие осадки. Молодежь играла в снежки, заливаясь смехом от восторга.
          Илья ступал по заснеженному тротуару осторожно, словно боялся причинить боль хрупким посланницам зимы в июне. За тем поворотом – музыкальная школа, обучение в которой Ирина окончила с отличием. За углом пузатого супермаркета – дом, где она жила с родителями до замужества. А вот их любимую скамейку в сквере перекрасили. Он брел давно не хоженым маршрутом, в «атмосферный», как называла Ирина, рок-бар, где они раньше обожали проводить вечера и слушать любимые песни.
       - Привет, Ильюха! Какими судьбами! – приветственно хлопнул по плечу старинный приятель Джем, завсегдатай заведения со времен 90-х. – Да ты насквозь промок. Оставь куртку в гардеробе и проходи к бару. Согреешься.
       Застегнув на запястье потертый браслет из кожзама - гардеробный номерок, Толоконников присел на барный стул.
       - Слушай, сколько лет, сколько зим! Как там Ирка поживает? – Джем заказал пиво и был расположен к непринужденному разговору перед выступлением. – Вроде как в больнице она… А я недавно встретил ее на Басманной, но поболтать не удалось.
       Илью прошиб пот.
       - Иры нет. Давно.
       - Извини, приятель. Не знал, - собеседнику, явно, стало неловко, и, почесывая свою густую бороду, он поспешил к только что вошедшему человеку навстречу. Видимо, знакомый.
       Чертовщина!Джем еще пару лет назад был из тех людей, что вечно не помещаются в рамки: слишком много пил, слишком много ругался и имел слишком незаурядный взгляд на жизнь. А теперь как-то сдулся. И Толоконников сдулся. Мысль промелькнула внезапной птицей и скрылась за горизонтом подсознания.
       - Что будем заказывать? – улыбнулся молоденький бармен, ловко манипулируя бутылкой и шейкером.
       Сет фирменных настоек быстро превратил бы вечер в угарный, но настроение не то.
       - Irish...
       Бармен искусно подал кофе, артистично влил в него ирландский виски и переключился на следующего гостя. Посетителей в такую погоду было немного. Небольшая компания сидела за столиком у окна. Влюбленная парочка уютно устроилась в нише под бегущей наверх лестницей. И одинокий мужчина, ровесник Ильи, расположился у дальней стены, разрисованной черно-белыми эскизами татуировок. Оскалившийся тигр, грозная пантера, тонкими лапами, ступавшая по струнам... Илья изучающе рассматривал незамысловатые сюжеты, словно видел их впервые, пока его взгляд не остановился на рисунке с декоративным скрипичным ключом, плавно перетекавшим в микрофон. Подобная наколка украшала грудь давнего знакомца. Как же сразу он не подумал о нем - бесшабашном персонаже из далекого детства, беспечной юности и лихой холостяцкой жизни. Антон, конечно, помнил Марину Михайловну и все семейство Толоконниковых.
         Когда долгие гудки, наконец-то, прекратились, решив начать издалека, Илья выпалил:
         - Антоныч, будь здоров! Погодка сегодня - да! Ты случайно не на даче?
         - О, какие люди! Пора показаться миру. На выходные собираемся на шашлыки. Ты с нами? – обрадовано ответил старый знакомец.
         - Я звоню по одному делу. Помнишь тетку Марину? Марину Михайловну? Соседку по даче?
         - Помню, конечно. А что случилось с ней? – голос Антона стал взволнованным; не мудрено – они, детвора, любили эту добрую женщину, разрешавшую срывать со своих грушевых деревьев душистые спелые плоды.
         - Нет, с ней все хорошо. А где моя Ирина Львовна, ты помнишь?
         - В смысле? Забыл, где похоронили? – закадычный друг откровенно не понимал собеседника.
         Илья шумно выдохнул в трубку и, осознавая, что несет полный бред, рассказал приятелю о странных звонках от Марины Михайловны и своих спутанных мыслях. Решив, что это нелепый розыгрыш, Антон недоуменно хмыкнул и посоветовал в грубой форме посылать подальше подобных шутников.
          От шутников можно избавиться различными способами, но… В каждой шутке есть доля правды. Давеча изнывали от жары, мечтали об осадках. Скажи кому-нибудь, что прогнозы обещают снег, синоптиков забросали бы помидорами. А снег выпал. В начале лета. Волшебство?
          Пригубив из остывшей фарфоровой плошки, Толоконников снова уткнулся в телефонный справочник. Что вы скажете, близкие знакомые? С каждым новым глотком кофейной духмяности становился чуть более пьян. С каждым новым предложением, раздающимся в ушах, мир становился все более "рядом", словно составленная режиссером из разных интервью, цитат и афоризмов исповедь успешного HR-менеджера Ильи Толоконникова.
           Что толкнуло его в столь поздний час будить спящих звонками? Исступленная вера в чудо?  Да, поглощенный работой, он был самым ценным кадром в своей компании, потому что, опираясь на чутье, искал лучших сотрудников, мотивировал их бонусами и премиями, решал конфликты между отделами и организовывал корпоративные праздники. Управляя другими людьми, со всей серьезностью внушал им, что чудес не бывает, только трудом и упорством можно добиться успеха. Вера в чудо простительна маленьким детям. А сам, как мальчишка-дошкольник, готов принять, что нет ничего невозможного, даже если что-то не укладывается в привычное представление.
            Звонил беспрерывно. На его странный вопрос «Помните, где Ирина?» люди отвечали одинаково и участливо интересовались, всё ли с ним в порядке. Извинялся второпях и трясущимися пальцами набирал следующий номер, затем третий, четвертый…
         - Ирины нет.
         - Ирину похоронили.
         - Скоропостижно скончалась.
         - Мы скорбим.
         Винтажные настенные часы из рамы от велосипедного колеса показали два часа, и большая стрелка дернулась вправо, приближая утро.
         «Конечно, хватит стращать людей в столь поздний час», - решил Илья и, как говорится, для очистки совести и чтобы развеять последние обуявшие его сомнения, набрал номер однокурсника Николая, последнего в списке друзей.
          - Ты же ее в больницу положил…
          Вот те на! Бывает же…
          - Как? Когда? – испугавшись такого ответа, воскликнул Илья.
          - Ильюх, я не помню точно. А что произошло? – удивился собрат по учебе.
          - А разве Ира не умерла год назад?
          - Послушай, Илья Николаевич, иди-ка ты… - вышел из себя Николай, и раздались короткие гудки.
          - Отключился, - вслух произнес Толоконников и схватился за голову. Что же это получается? Люди должны жить наполовину вместе, наполовину в одиночестве ;—;когда-то кто-то об этом говорил. Кто и когда? И зачем? Как снег и гроза, и окно напротив. Что было и чего не было? И было ли то, что было? Ровно в этом состоянии пребывал наш герой, за один вечер испытавший бурю ярких потрясений, пока шел "спектакль", где он сам себе актер, режиссер и зритель.
          - Традиционный коктейль? – бармен вопросительно поднял бровь и признался, что стал невольным свидетелем переговоров. Однако климат доверия и радушия всегда царил в этом заведении, и бармены не только владели искусством составления фирменных коктейлей, но и были приятными и наблюдательными людьми.  И сейчас одного беглого взгляда на взлохмаченного и встревоженного гостя хватило профессионалу у  стойки, чтобы заботливо поставить перед ним запотевший стакан с алкоголем и прозрачное блюдце с дольками лимона:
          - За счет заведения.
          Ледяная жидкость - лишний комплимент, но, измученный последними событиями, Илья машинально выпил содержимое. И, расчувствовавшись от участия, откровенно поведал все перипетии происшедшего человеку, пускай постороннему, но готовому выслушать его.
           - Феномен эффекта Манделы, - тихо произнес бармен.
           - Что за феномен? Какого Манделы?
           - Ложные воспоминания. Например, представляете эмблему «Фольксваген»? Двойная «V» в круге… с разрывом посередине или цельная?
           - Цельная, - неуверенно ответил Толоконников, не осознавая, к чему клонит рассказчик.
           - Нет, с разрывом посередине. А какого цвета глаза у Гитлера?
           - Вроде голубые. Он же чистый ариец…
           - Вот это и есть ложные воспоминания. Не был Гитлер арийцем, и глаза у него карие. Феномен. Дыры в Матрице. Наша вселенная - огромная голограмма. Поэтому сбои в ней не удивительны. Кроме того, параллельные миры. Они существуют. И некоторые люди неожиданно проваливаются в параллельный мир и помнят события не такими, какими они являются на самом деле. Вы, ваши друзья – из одной реальности, а Марина Михайловна, ее дочь, однокурсник – из другой.
           Бармен приводил примеры существования нереального, но Илья уже его не слушал. Отправиться бы к новому месту жительства этой тетки Марины, или навестить Николая и сходить с ним в эту самую больницу. Перспектива, совершенно бессмысленная, увидеть Ирину грела душу, хотя кто знает… Может, Марина Михайловна не в себе, оттого и несет всякую околесицу. 365 дней… 52 недели... 12 месяцев… Год прошел. Хоть чувство утраты не покидало Толоконникова, но боль уже немного притупилась. Он желал увидеть жену живой и невредимой. Он так по ней соскучился. Она – память, которая с течением времени становится светлее. Надавать бы по шее этим людям, что так бесцеремонно ворвались в его жизнь, перевернули память наглым образом и все поставили с ног на голову.
            Илье снилась дача, где у мангала хозяйничает Ирина. На шампуры нанизаны красивые кусочки мяса, и она машет над ними опахалом и смеется. Легкий ветерок приглаживает лепестки пионов, и жена, в своем розовом платье с пышной юбкой, похожа чем-то на эти радостные майские цветы, которые позапрошлой весной купила в переходе у милой старушки, чтобы затем посадить их на участке.
            Толоконников  долго не мог проснуться, словно ласковое сновидение не отпускало его из своих мягких лапок. Обычно липкие сны приходят в дневное время суток, а тут… Его трясли за плечо.
            - Уснул, дружище, - наклонился над Ильей Джем. – Через пятнадцать минут мы закрываемся.
            Посетители неспешно и шумно покидали бар, и сквозь приоткрытую дверь в помещение проникали восторженные возгласы и смех, а с ними благодатный запах утренней свежести и бойкое щебетание ранних птиц.
            - Давай-давай. Вень, пока все собираются, сделай двойной кофе для Ильюхи.
            Бармен привычно зазвенел посудой. Мотнув головой, Толоконников сбросил остатки сна и машинально потянулся к телефону.
            - Джем, хочу тебе кое-что показать.
            Но показывать было совершенно нечего. В истории его звонков не оказалось ни одного номера за прошлые сутки. Удивительно. И номера Марины Михайловны тоже. Ничего не было, хотя за вечер успел пообщаться со многими. Разве почистил историю? Нет. Последним набранным  оказался номер шефа, с которым беседовал еще во время обеденного перерыва. Неужели бармен стер память мобильного аппарата, или…
             Сон прошел окончательно и без кофе.
             - Джем, послушай. Ты вчера говорил, что видел Ирину…
             Бородач недоуменно вскинул брови и шутливо пригрозил пальцем:
             - Э, брат, не дури. 
             - И бариста поведал занятную небылицу. Мне интересно, что ты думаешь по этому поводу, - Илья кивнул ночному собеседнику, предлагая присоединиться к разговору, - феномен… этого… Манделы?
             Парень ловко завернул ночную выручку в пакет и переспросил, совершенно искренне удивившись:
            - Как-как?
            - Феномен эффекта Манделы… Гитлер…
            - Гитлер?..
            За окнами брезжил торопливый рассвет. Румяное солнце выглядывало из-за высоток, обещая знойный полдень. Еще чуть-чуть и расправит плечи, с искренней радостью взглянет на мир жгучими глазищами, поднявшись во весь рост. А фонари погасли. Проснулись дворники – чистить улицы, за ними -  первые автобусы. Вышли на пробежку и выгуливать собак зевающие горожане. Свежо.
            Незнакомый силуэт из дома напротив оставил свое окно открытым, и, казалось, заря обязательно просочится в его комнату и останется там, уютно устроившись в занавесках. До следующего утра. Пускай.
            Но нигде не наблюдалось никаких подтверждений вчерашнего снега. Наверное, они остались только в воспоминаниях Ильи Толоконникова, возможно, ложных.   



Феномен эффекта Манделы https://mrakopedia.org/wiki/Эффект_Манделы