дудь

Секретаршу Наталью Ивановну, директор щипал беззаботно,
За задницу и за грудь, руками своими фу потными.
Но Наталья Ивановна как-то, испросив разрешение выйти,
Взяла из ПК-45 топор, и как давай бить его
Не топор, а директора, разумеется, в шею и в грудь и в затылок,
И шла счастливая женщина топором по бухгалтерам заодно
И каждому шовинисту из отдела безопасности в кадык,
И разлилось залихватское кровавое по коридорам панно
И стоит уже Наташа, руки дрожат, смотрит – Юрий Дудь
Всегда ей нравился, даже писала ему, милый такой,
И кадык у него не такой шовинистический, и лысая грудь
Глядь, а он топор красный окровавленной держит рукой
Шагнула навстречу ему, бац, и он ей вторив, шагнул
Протянула руку ему с маникюром, бац, и он в ответ.
Бежит ему в руки белые, на голове слёзы, в голове гул,
И ударилась. Ну, думает, скользко же, в крови паркет.

Поднимается, а дудь исчез. А вокруг джунгли, огонь
У Томмасона заканчиваются патроны, чарли на деревьях,
Из шеи кровь кипятком течёт, трупов непогребённых вонь
Квадрат покрывает огонь морской артиллерии.

А всё потому, что нечего культуру копировать бездумно,
Дала бы по шее шефу, и не было бы приставаний,
Их не яркая и победоносная, наша не бедная и угрюмая,
Все едины продукты несовершенных созданий.

Языка даже нет нормального, чтобы большее передать,
Исхищряться алхимией звуков мешает лень и неверие
И нет, глупость сущая, чтобы увидеть будущее отдать,
Хотя бы лет десять, глупость дикая и нетленная.

И не из-за техногенной катастрофы и ядерного оливье,
Не потому что деградация уничтожит землю,
Будьте, ёпта, сейчас на этой земле,
И в несознание уходите последними.