Здесь всё-Литва макет 1

СОДЕРЖАНИЕ

Кристионас ДОНЕЛАЙТИС (лит. Kristijonas Donelaitis 1714-1780) ВРЕМЕНА ГОДА
Дионизас ПОШКА (лит. Dionizas Po;ka 1757–1830) ПЕСНЬ МУЖИЧКА
Антанас СТРАЗДАС (лит. Antanas Strazdas 1763–1833) ВОТ УЖ СНЕГ
Фёдор ГЛИНКА (1786-1880) ПЕРЕГОВОРЫ В БЕЛОЙ ЦЕРКВИ
Сильвестрас ВАЛЮНАС (лит. Silvestras Valiunas 1789–1831) ПЕСНЯ БИРУТЕ
Кондратий РЫЛЕЕВ (1795-1826) ДРУЗЬЯМ
Павел КУКОЛЬНИК (1795-1884) АДЕЛАИДЕ РОМАНОВНЕ ГЕЙНРИХСЕН
Адам МИЦКЕВИЧ (польск. Adam Mickiewicz 1798-1855) ГОРОДСКАЯ ЗИМА
Симонас СТАНЯВИЧЮС (лит. Simonas Stanevi;ius 1799-1848) СЛАВА ЖЕМАЙТИСОВ
Александр Сергеевич ПУШКИН (1799-1837) БУДРЫС И ЕГО СЫНОВЬЯ
Фёдор ТЮТЧЕВ (1803-1883) ОТ РУССКОГО
Нестор КУКОЛЬНИК (1809-1868) ИМПЕРИЯ
Михаил ЛЕРМОНТОВ (1814-1841) ЛИТВИНКА
Николай НЕКРАСОВ (1821-1877) БОКАЛ ЗАЗДРАВНЫЙ ПОДНИМАЯ
Владислав СЫРОКОМЛЯ ( польск. W;adys;aw Syrokomla1823-1863) ОСВОБОЖДЕНИЕ КРЕСТЬЯН
Юргис ЗАУЭРВЕЙНАС ( лит. Jurgis Zauerveinas1831-1904) МЫ ЛИТВИНАМИ РОЖДЕНЫ
Юлюс АНУСАВИЧЮС (лит. (Julius Anusaviius 1832–1907) КТО СЕРДЦЕ ИСТЕРЗАННОЕ ЗАЛЕЧИТ
Антанас БАРАНАУСКАС (лит. Antanas Baranauskas 1835-1932) АНИКШЧЯЙСКИЙ БОР
Клементас КАЙРИС (лит. Klementas Kairys 1835–1864) ДЕНЬ ПРОБУЖДАЕТСЯ. НА ГОРКЕ
Александр НАВРОЦКИЙ (1839-1914) ИЕЗУИТЫ В ЛИТВЕ
Иван КОНДРАТЬЕВ (1849-1904) ВИЛЬНА 22-го октября 1868 г.
Александр ЖИРКЕВИЧ (1857-1927) ВИЛЬНА
Винцас КУДИРКА (лит. Vincas Kudirka1858-1899) НАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕСНЬ
МАЙРОНИС (лит. Maironis 1862–1932) ПОГЛЯДИ! ВИЛЬНЮС ДО ВОСХОДА СОЛНЦА
Ксаверас САКАЛАУСКАС ( лит. Ksaveras Sakalauskas 1863–1938) ЭХО ПРИЗЫВОВ
Людмила МАЛИНАУСКАЙТЕ-ЭГЛЕ (лит. Liudmila Malinauskait;-Egl; 1864-1928) К НЕМАНУ
Константин БАЛЬМОНТ (1867-1943) ЛЕСНОЙ ЦАРЕВНЕ — ЛИТВЕ
Юргис БАЛТРУШАЙТИС (лит. Jurgis Baltru;aitis 1873-1944) ОТЧИЗНА 
Валерий БРЮСОВ (1873-1924) ВСЕ ЧАЩЕ...
Мстислав ДОБУЖИНСКИЙ (1875-1957) A.I.S.M.H. 
Максимилиан ВОЛОШИН (1877-1932) БАЛТРУШАЙТИСУ
Евгений ВАДИМОВ (1879-1944) ВИЛЬНО
Саша ЧЕРНЫЙ (1880-1932) НА ЛИТВЕ
Константин ОЛЕНИН (1881-1939) ЛЮДИ КАКИМИ-ТО СТРАННЫМИ СТАЛИ…
Аркадий БУХОВ (1883-1937) ТОВАРИЩ ОНЕГИН
Людас ГИРА (1884-1946) ВИЛЬНЮС 
Марк ШАГАЛ (1887-1985) ВИЛЕНСКАЯ СИНАГОГА
Залман ШНЕУР (1887–1959) ВИЛЬНА
Анна АХМАТОВА (1889-1966) ВЫСОКИЕ СВОДЫ КОСТЁЛА
Владимир ШИЛЕЙКО (1891-1930) ANDANTE DOLOROSE E MOLTO CANTABILE
Максим БАГДАНОВИЧ (1891-1917) ПОГОНЯ
Тамара СОКОЛОВА (1893-1975) БЕРЕЗКИ
Винцас МИКОЛАЙТИС-ПУТИНАС (лит. Vincas Mykolaitis-Putinas 1893-1967) ИЗ ЛАЧУГИ УБОГОЙ
Евгений ШКЛЯР (1894-1941) ЛИТВЕ
Георгий ИВАНОВ (1894-1958) РАСТРЕПАННЫЕ ГРОЗАМИ
Моше КУЛЬБАК (1896-1937) ВИЛЬНА
Юлюс ЯНОНИС (лит.  Julius Janonis 1896-1917) КУЗНЕЦ
Сергей НАЛЬЯНЧ (1898-1979) ВИЛИЯ
Юстас ПАЛЕЦКИС (лит. Justas Paleckis 1899-1980) ВИЛЬНЮС


ОТ ВОД БАЛТИЙСКИХ ДО БАШЕН ВИЛЬНО…

 

КРИСТИОНАС ДОНЕЛАЙТИС
(лит. Kristijonas Donelaitis 1714-1780)
Литовский поэт, один из родоначальников литовской художественной литературы, представитель реалистического направления в европейской литературе XVIII века. Родился неподалёку от местечка Гумбиннен (ныне г. Гусев, Калининградской области). По окончании Кёнигсбергского университета, служил учителем музыки и руководителем церковного хора. С 1743 года пастор лютеранской церкви в деревне Толькминкен (ныне Чистые Пруды). Поэма «Времена года» относится к вершинным произведениям литовской литературы, а Донелайтис — к первым литовским писателям, получившим международное признание.
ВРЕМЕНА ГОДА
Блага осени
(отрывок)
Мы - коренные литовцы, не зная белого света,
Простосердечно считали, что только француз да швейцарец
Свет и честных людей мастаки околпачить, опутать,
Думали мы: сквернословить и красть лишь немцам не стыдно.
А на поверку, друзья, и меж нами людишек немало
Водится подлых, безбожных, таких немало мы видим,
Что и Литву и литовцев позорят своим поведеньем!
Ах, земляки дорогие, мои сердечные братья,
Уподобляться не станем слепцам - безбожникам грубым,
Будем спокойны, когда, с ухмылкой презрительной глядя,
И зубоскалят они, и над нами глумятся бесстыдно.

Видите, братья, что вас, как верный слуга, поучал я,
Вас не хвалил я ничуть по-французски иль по-немецки,
Но по-крестьянски, как друг, сказал, не таясь, не лукавя,
Все, что хотел, напрямик сказал я вам, как сказалось.
Вот мы с весельем великим Мартынов день проводили,
Вот и рождественский пост, а за ним рождество наступает.
С хмурого запада вновь задули суровые ветры,
Вновь на востоке они и на севере забушевали
И холода и метели в Литву к нам издали гонят.
Скоро уж печи топить - дровец заготовьте побольше
Да не забудьте хлева по-хозяйски проконопатить,
Чтобы от стуж не погиб поросенок махонький даже.
Дело известное: только земля в декабре промерзает,
Жить без наших забот повседневных скотина не может,
Жалобно на руки смотрит, ждет сытного корма и пойла.
Ну, так дадим же с умом все то, что скотине потребно,
Ибо не знает никто, надолго ль затянется стужа,
Сколько припасов до пасхи останется нам на потребу.
Плохо, что ли, когда, одолев суровую пору,
Вдруг поглядишь - ан, запасов к весне осталось немало.

Что же - кончить пора! По домам разойдемся, соседи.
Так ниспошли нам, господь, достойно праздники справить,
С теплой радостью в сердце дождаться Нового года,
Снова в гости позвать по-добрососедски друг друга".
1765-1775
Перевод с литовского Дмитрия Бродского.

ДИОНИЗАС ПОШКА
(лит. Dionizas Po;ka 1757–1830)
  Литовский поэт, этнограф, лексикограф, собиратель древностей. Писал на польском и литовском языках стихотворения, оды, элегии. Основное поэтическое произведение «Мужик Жемайтии и Литвы» „Mu;ikas ;emai;i; ir Lietuvos“. 
ПЕСНЬ МУЖИЧКА

Кудахтаньем зарю встречают куры дружно,
А мне за труд пора, в дугу мне гнуться нужно.
Дубинкою грозя, кричит приказчик дико:
«Что мешкаешь, холоп? Кобылу запряги-ка!»
В поту лица пашу землицу спозаранья,
Но хлещет плеть меня в награду за старанья.
Пути не различить, как поле покидаю,
При первых петухах в короткий сон впадаю.
Недели круглые кладу на бар труды я,
А все ж — свой луг скосил и выжал яровые.
Заботы о семье спать не дают ни мигу,
Под осень на барже я уплываю в Ригу.
Свезли зерно купцы — к ним благосклонно небо, —
Я ж — ради господа — прошу кусочек хлеба.
Хоть захворал, простыв, но будь покорен игу!
Коль повелят, опять плыви с дровами в Ригу.
Война ударила. И барин именитый
Сказал мне: «Раб, ступай! Отчизна ждет защиты!»
В палатах плохо ли сидеть, читая книгу?
Связав, меня тотчас препроводили в Ригу.
Глотаю горечь слез я с хлебом заедино.
День изо дня трудясь, живу я, как скотина.
Купаться в золоте панам судьба судила,
Меня же, голяка, возьмет не в срок могила.
Нет равных меж людьми: то истина святая!
Чтут гордых бар, ничем сермяжника считая.
Что ж делать нам, пока пребудет смерть отрадой?
Надежды не терять, глушить сивуху надо.
Всесильный наш господь! Отец земного люда!
Неужто мне вовек все будет житься худо?
Счастливцам — что ни день светлей, — так неужели
Мне будет одному на свете все тяжеле?
1823

АНТАНАС СТРАЗДАС
(лит. Antanas Strazdas 1763–1833)
Литовский поэт, окончил Варняйскую духовную семинарию, учился в Вильнюсском университете. Служил ксендзом в приходах Восточной Литвы, за «вольнодумство» церковным начальством был заточен в монастырь. Опубликовал сборник «Песни светские и духовные» (1814). Стихи по форме напоминают фольклор и многие стали литовскими народными песнями.
ВОТ УЖ СНЕГ…

Вот уж снег последний тает,
Зелень землю одевает.
Ярче солнце заблистало,
Вешняя пора настала.
Мчится речка перед нами,
Громыхает голышами,
И ласкает слух повсюду
Шум реки простому люду.
Вихорь кружится в лесочке,
Вьются листья о листочки.
Затрещав, валится тяжко
Наземь дерево-бедняжка.
На горе и у пригорка,
За стадами глядя зорко,
Дуют в дудочки подпаски,
Затевают песни-пляски.
Волк на стадо нападает —
Псы тревогу поднимают:
«Э, э, эй! Дружней, живее
На бродягу, на злодея!»
И подпаски, скрипки бросив,
Гонят волка средь колосьев.
«Сгинь! — покрикивают звонко.
Насмерть испугал зайчонка!»
Лишь Балтрукаса макушку
Заприметила кукушка,
Песенку она прервала,
В чаще сумрачной пропала.
Соловей над лугом гладким
Кличет Еву свистом сладким:
«Эй, пускать овечье стадо
На красивый луг не надо!»
В пойме травка молодая
Гонит стебли, вырастая.
В небе, ясном и высоком,
Смотрит ястреб жадным оком.
Ах, хозяйка зазевалась
И — споткнулась, заметалась…
«Пособите, люди, — просит, —
Ястреб курочку уносит!»
А воробышек привычно
Вьет гнездо в трубе кирпичной.
Отовсюду крошки, зерна
Тащит в гнездышко проворно.
Любит труд такая птичка!
Эта птичка-невеличка
Ищет корма непрестанно,
Кров себе готовит рьяно.
Гей, быки! Зимы не стало!
Плуг тащить пора настала!
Не жалейте сил в работе,
Свечереет — отдохнете!

ФЁДОР ГЛИНКА
(1786-1880)

         Русский поэт, публицист, прозаик, офицер участвовавший в боевых действиях войны 1812 года и декабристских событий 1825 г. Известен как автор «Писем русского офицера» из воспоминаний об Отечественной войне 1812 года.
ПЕРЕГОВОРЫ В БЕЛОЙ ЦЕРКВИ
(Черта из жизни Богдана Хмельницкого)

«Послушай, мой ясновельможный князь!
Я Казимира уважаю;
Но, с твердою душой родясь,
Страдал и вдвое пострадаю,
Ни вас, ни сейма не боясь, -
За край, за род мой и за племя!
Подумай, Любомирский, сам:
Хмельницкий говорит как друг, - не то уж время,
Чтоб лях давал законы нам
И посылал разъезжих строгих
Сбирать с колодезей налоги
И церкви божии запродавать жидам!..
Вот положили - соберемся
И в _Белой Церкви_ погостим:
Мы завтра там. Там мы о мире попечемся.
Условием, вельможный князь, твоим
Доволен!
В нем сказано, что всякий волен
По званию конвой и свиту привести:
Куда уж козаку за панством вслед ползти?
Вы будете на съезд с шляхетством, с гайдуками;
Однако ж кое-кто приедет и за нами!"
Расстались. Вот примчалась весть,
Что поляки скрывают месть;
Что свежая больна им рана
И им хотелось бы путем прижать Богдана
И в сеть уловкою завесть
На съезде. - Мудрено! он крепко верил в бога,
И с колыбельных лет военная тревога
Ему, как мать родная, знакома;
Притом Хмельницкий, был великого ума.
Большой конвой вели с собой поляки,
Чтоб, в недостатке слов, взять верх хоть силой драки;
Но трудно завести в заманку козака!
Узнав, что конница козачья далека,
Готовил лях свои уловки...
Богдан послал лихого ездока:
"Умри - скачи до Кочерговки.
Тут сорок верст, там сорок два полка!
Дружней, быстрей, из всей козачьей мочи,
Пусть мчатся на рысях... чтоб быть как тут к полночи!
Я знаю, наши прилетят!
И пусть все за лесом полягут по ватагам!.."
Кипит в душе Хмельницкого отвага,
Идет на съезд... Паны шумят,
Закинув кунтуши, преважно
Закручивают длинный ус,
И смотрят свысока, и говорят протяжно...
Хмельницкий не был сроду трус;
Однако ж видит: идут толки,
Паны особятся, какой-то есть секрет;
Ни откровенности, ни ласки нет,
И на него глядят как волки.
Вот он: "Шляхетные паны!
Как много привели вы свиты,
И ваши вершники все золотом прикрыты;
А мы, военною порой утруждены,
На клячах кое-как примчались;
Но, чтоб над козаком вы больше не ругались ...»
Он стал перед окном,
Махнул платком -
И зашатался дом:
Под топотом копыт заговорило поле,
И света божьего, в пыли, не видно боле!
Не стало пыльных облаков -
И двадцать тысяч Козаков,
Прогнав толпу вельможеских холопей,
Стоят!
И двадцать тысяч ратных копий
Торчат!
Паны удобрились - и мир подписан,
Который славою в скрижаль времен записан.

1827

СИЛЬВЕСТРАС ВАЛЮНАС
(лит. Silvestras Valiunas 1789–1831)
Один из популярнейших литовских поэтов начала XIX века. Окончил вильнюсскую духовную семинарию, но ксендзом не стал. Писал стихи на литовском и польском языках. Свои произведения не печатал, поэтому дошли только «Песня Бируте», цикл из трех стихотворений «Размышления» и «Послания пишущему литовский словарь».
ПЕСНЯ БИРУТЕ

У моря, в Паланге, омытой ветрами,
В Паланге, что вырвана с бою врагами,
Гора есть Бируте; повсюду по склонам
Она сосняком поросла зеленым.
В краю этом древнем, отчем наследьи,
Пруссы и курши нам были соседи.
Прекраснее розы, нежнее руты
Жила там когда-то княгиня Бируте.
Была та княгиня не царского рода,
Вышла она из простого народа,
Она жемчуга надевать не желала,
Когда по берегу моря гуляла.
В холщовой рубахе она ходила,
Она полосатую юбку носила,
На шею нить янтаря надевала,
В желтые косы руту вплетала.
Однажды братья ее на рассвете
Отправились в море закинуть сети,
Сестра несла им обед и в ту пору
Встретила князя, спешившего в гору.
То князь был Кястутис — добрый властитель,
Жемайтов и всей Литвы повелитель.
Тогда с тевтонами шел он сразиться,
Что вновь угрожали нашей границе.
Как солнце, кольчуга его блестела,
Он взял с собой меч и лук взял и стрелы.
Он был на коне, попоной покрытом.
Конь его серый бил землю копытом.
Князь, увидав, как Бируте красива,
Молвил, сдержать не пытаясь порыва:
«Не знаю — девушка ты иль богиня,
Но будь моею женою отныне!
Я издавна правлю всею округой,
Ты станешь княгиней, моей супругой.
На месте, где встретились мы с тобою,
Тебе я высокий замок построю.
Я дать повелю в честь этой минуты
Горе, где сошлись мы, имя Бируте.
Ты — нежность моя, и любовь, и сила,
Ты сердце мое навек полонила».
Слыша такое, Бируте младая,
От страха дрожа, со стыда сгорая,
Вздохнула и долу глаза опустила
И голову тихо пред князем склонила.
«Князь, не могу я в том не сознаться,
Клялась Перкунасу чистой остаться,
Но быть по-твоему, — я готова,
Пускай твое исполнится слово!»
И — слово сдержал, и на этом же месте
Построил Кястутис замок невесте,
Потом на юной Бируте женился,
И Витаутас вскоре на свет явился.

1824

КОНДРАТИЙ РЫЛЕЕВ
(1795-1826)

Русский поэт и общественный деятель, один из руководителей движения и восстания декабристов в 1825 г. (казнен вместе с четырьмя соратниками). Будучи офицером, в 1814-1815 гг. участвовал в заграничном походе русской армии, служил в Виленской губернии в местечке Ретово Россиенского уезда (сейчас Ретава Рассейнского р-на). Стихотворение «Друзьям» посвящено сослуживцам в Литве. В 1829 г. в Вильне вышли «Думы» Рылеева в переводе на польский язык (пер. И. Богдащевский) с указанием имени автора, несмотря на запрет его упоминания.

ДРУЗЬЯМ

Нельзя ль на новоселье,
О други, прикатить,
И в пунше, и в веселье
Всё горе потопить?
Друзья! Прошу, спешите,
Я ожидаю вас!
Мрак хаты осветите
Весельем в добрый час!
В сей хате вы при входе
Узрите, стол стоит,
За коим на свободе
Ваш бедный друг сидит
В своем светло-кофейном,
Для смеха сотворенном
И странном сертуке,
В мечтах, с пером в руке!
Там кипа книжек рядом
Любимейших лежит,
Их переплет не златом,
А внутрь добром блестит.
Заступа от неволи,
Любезные пистоли,
Шинелишка, сертук,
Уздечка и муштук;
Ружье - подарок друга,
Две сабли - как стекло,
Надежная подпруга
И Косовско седло -
Вот всё, что прикрывает
Стенную черноту;
Вот всё, что украшает
Сей хаты простоту.
Друзья! Коль посетите
Меня вы под часок,
Яств пышных не просите:
Под вечер - пунш, чаек,
На полдень - щи с сметанкой,
Хлеб черный, да баранки,
И мяса фунта с два,
А на десерт от брата,
Хозяина-солдата -
Приветные слова.
Когда такой потравы,
Друзья! хотя для славы
Желает кто из вас,
Тогда, тогда от службы
Ко мне в свободный час,
В Вежайцы, ради дружбы,
Прошу я завернуть,
И в скромный кров поэта,
Под сень анахорета
От скуки заглянуть.

1816

ПАВЕЛ КУКОЛЬНИК
 (1795-1884)

Русский поэт, педагог, литератор, драматург и историк. Профессор всеобщей истории и статистики Виленского университета, защитил диссертацию «О влиянии римского права на всероссийское» (1815). Дослужился до звания действительного статского советника. Похоронен на православном Евфросиниевском кладбище.

АДЕЛАИДЕ РОМАНОВНЕ ГЕЙНРИХСЕН
(Воспоминания о Вильне)
Отрывок

Где ты столица Гедимина?
Где замки грозные твои?
Где та священная долина,
Где крови пролиты струи
В честь бессловесных истуканов?
Где огонь останки пожирал
Князей – героев, великанов,
Тогдашней черни идеал;
Откуда бор непроходимый,
Шумя, тянулся без конца;
Где Зничъ горел неугасимый
Под стражей сонного жреца. -
Где мрачные вельмож палаты,
Громадой славные одной?
Их шлемы, их кольчуги, латы,
В которых на смертельный бой
Текли с священным ополчением,
Знаменовавшим за Христа
Кровавый путь опустошением,
Под знаменем любви-креста?
Где Сигеноты, Туллисоны,
И Кревов бесконечный строй?
Где Вайделоты и Свальгоны,
И тьма прислуги храмовой?
Века промчались над тобою,
Твою одежду стерли в прах,
И новой облекли красою
На живописных берегах.
Светла долина Свенторога,
Ее шум бора не глушит;
Там храм невидимого Бога
В изящной красоте блестит.
Символ любви, обновления,
Соблазн тому, кто духом мал,
А всем избранным знак спасенья,
Его вершину увенчал.
Там кровь от рук жреца не льется,
Но в неприступный горний храм,
На крыльях ангельских, несется
Бескровной жертвы фимиан.
Нечислим ли разнообразных
Красот художества собор?
Там вместо капищ безобразных,
Прохожего пленяют взоры
Церквей прекрасные строения.
Летят их башни к небесам,
Как христианских душ моления,
Угодный небу фимиам.
Изобразить ли нам все здания
Палаты, домики, сады,
Искусства, вкуса и познания
Местных художников плоды?
О нет! Туда где дух питает
Воспоминание старины,
И ум пытливый просвещает,
Туда мы поспешить должны.
Смотрите! Вот над воротами,
Над алтарем, как бы живой,
Как бы нетронутый веками,
Лик чудный Девы Пресвятой!
А между тем с того мгновенья
Промчались многие века,
Когда к доске, в час вдохновения
Коснулась мастера рука.
Лик благодатью святою,
Как силой неба, оживлен,
Красой сияет неземною.
Взор кроткий долу преклонен
На тех, что в час благоговенья,
Толпой повергнувшись пред Ней
От искренних сердец моления
Возносят к матери своей.
Сложа крестообразно руки,
Как бы указывает путь,
Где духа укрощают муки,
Где сердце может отдохнуть.
«Сюда! Ко мне!» как бы вещает,
«Здесь только радость и покой.»
Но люд плотской не понимает
Призыва правды Пресвятой.
К земле, к которой головами
Приникли с грешною мольбой,
Приникли так же и сердцами,
И с плотью сросшийся душой.

1861

Адам МИЦКЕВИЧ
(польск. Adam Mickiewicz 1798-1855)
Польский поэт «эпохи романтизма». Окончил Виленский университет, участвовал в деятельности патриотических молодежных кружков филоматов и филаретов. С 1820 г. был учителем в Ковно. В 1822 г. в Вильне вышел первый поэтический сборник «Poezje t.1», включавший «Баллады и романсы». В 1824 г., после следствия по делу филоматов - филаретов отправлен в ссылку в Россию и навсегда покинул Литву. Увековечил провинциальную Литву в «Пане Тадеуше», «Гражина», «Конрад Валленрод» и «Крымских сонетах». В Вильнюсе открыт мемориальный музей, установлен памятник поэту (ск. Гедиминас Йокубонис, 1984), его именем названа улица, установлено несколько мемориальные досок где проживал поэт и содержался под следствием.
ГОРОДСКАЯ ЗИМА

Прошли дожди весны, удушье лета,
И осени окончился потоп,
И мостовой, в холодный плащ одетой,
Не режет сталь блестящих фризских стоп.
Держала осень в заточенье дома.
На вольный воздух выйдем, на мороз!
Кареты лондонской не слышно грома,
И не раздавит нас металл колес…
Приветствуй горожан, пора благая!
И неманцев и ляхов одарят,
Сердца их для надежды раскрывая,
Улыбки тысяч фавнов и дриад.
Все радует, бодрит и восхищает!
Пью воздуха холодную струю,
Которая дыханье очищает,
Или на хлопья снежные смотрю.
Одна снежинка плавает в стихии,
Другая – та, что тяжелей, – легла.
А эти улетят в поля сухие.
Вилийские побелят зеркала.
Но кто в селе глядит, как заключенный,
На лысый холм, на одичавший дол
И на деревья рощи обнаженной,
Ветвям которых снегопад тяжел,
Тот, опечален небом, ставшим серым,
Бросает край уныния и льда
И, променяв на Плутоса Цереру,
В карете с золотом летит сюда.
Пред ним – гостеприимные ворота.
Дом краской и резьбою веселит.
Он забывает сельские заботы
В кругу очаровательных харит.
В селе, едва редеет мгла ночная,
Церера сразу встать неволит нас.
Здесь – солнце жжет, зенита достигая,
А я лежу, не размыкая глаз.
Потом в нанкине, наскоро надетом,
Я, модной молодежи круг созвав,
Болтаю с ними, – и за туалетом
Проходит утро, полное забав.
Один в трюмо себя обозревает,
Бальзам на кудри золотые льет;
Другой стамбульский горький дым вдыхает
Или настой травы китайской пьет.
Но вот уже двенадцать бьет! Скорее
На улицу – и я уже в санях.
И росомаха или соболь, грея,
Игольчатые на моих плечах.
Я в зал вхожу, где, восхищая взоры,
Стол пиршества для избранных накрыт.
Напитков вкусных,здесь полны фарфоры,
И яства разжигают аппетит.
Коньяк и пунши в хрустале граненом,
Столетний зной венгерского вина;
Мускат по вкусу дамам восхищенным:
Он веселит, однако мысль – ясна.
Блестят глаза, а чаши вновь налиты…
Остроты, шутки, пылкие слова…
Не у одной из дам горят ланиты,
В огне от нежных взглядов голова.
Но вот и солнце никнет. Сумрак синий
Таит благодеяния зимы.
Сигнал разъезда дали нам богини.
И лестницы гремят. Уходим мы.
Тот, кто слепому счастью доверяет,
Вступает, фараон, в твою страну
Или искусно кием управляет
Слонов точеных гонит по сукну.
Когда же ночь раздвинет мрак тяжелый
И в окнах вспыхнет множество огней,
Кончает молодежь свой день веселый,
Шлифуя снег полозьями саней.
1817
Симонас СТАНЯВИЧЮС
(лит. Simonas Stanevi;ius 1799-1848)

         Литовский поэт, фольклорист, историк. Родился в Канопенай в дворянской семье, окончил Виленский университет (1826) получив степень кандидата наук. Издал сборники литовских народных песен: «Жемайтские песни») (1829) и ноты к жемайтским народным песням (1833). После смерти поэта рукописи сгорели во время восстания 1863.

СЛАВА ЖЕМАЙТИСОВ

Ода


О, я видел Вильнюс славный,
Знаний древнюю обитель,
Край жемайтисов здесь давний -
Был тут мирным каждый житель.

Слава предков вечно с нами,
Каждый рад служить отчизне…
Сокрушенное веками
Возвратить должны мы к жизни!

Мир давно уж был уверен:
Наша сломлена держава,
И родной язык потерян,
И мертва былая слава…

Но жемайты оживают:
Честь отцов, их речь и взгляды
Нашу дружбу утверждают, -
И литовцы тоже рады…

Рингаудас, ты с нами вместе,
Миндаугас отважный — тоже,
О бессмертной вашей чести
Возвещает голос божий!

Славься, старый Гедиминас,
Альгирдас — ты победитель!
Ты, Кястутис, вдохнови нас -
Самый доблестный воитель!

Вы в забвенье долго были,
Враг страну терзал кровавый, -
Но жемайты возродили
Вашу попранную славу.

И Литва горда недаром
Сыновьями удалыми:
Рухнул гнет под их ударом,
Спасено отчизны имя!

Над литовскими лесами
Солнце яркое сияет,
И, прикрыв глаза руками,
Злобный недруг убегает.

И молва летит, стогласна,
Машет крыльями большими,
Прославляя край прекрасный,
Мчась над землями чужими:

«Мир! Ты видишь, изумленный,
Что на Севере свершилось?
У Литвы многоплеменной
Снова сила появилась!»

Перевод с литовского С. Ботвинника


АЛЕКСАНДР ПУШКИН
(1799-1837)


       Русский поэт, драматург и прозаик, критик и теоретик литературы, историк, публицист; один из самых авторитетных литературных деятелей первой трети XIX века. Основоположник русской литературы реалистического направления. Первый памятник А. С. Пушкину в Вильно был установлен 1900 году на Кафедральной площади, современный памятник перенесен в имение младшего сына Маркучай.

БУДРЫС И ЕГО СЫНОВЬЯ


Будрыс и его сыновья
Три у Будрыса сына, как и он, три литвина.
Он пришел толковать с молодцами.
«Дети! седла чините, лошадей проводите,
Да точите мечи с бердышами.
Справедлива весть эта: на три стороны света
Три замышлены в Вильне похода.
Паз идет на поляков, а Ольгерд на прусаков,
А на русских Кестут воевода.
Люди вы молодые, силачи удалые
(Да хранят вас литовские боги!),
Нынче сам я не еду, вас я шлю на победу;
Трое вас, вот и три вам дороги.
Будет всем по награде: пусть один в Новеграде
Поживится от русских добычей.
Жены их, как в окладах, в драгоценных нарядах;
Домы полны; богат их обычай.
А другой от прусаков, от проклятых крыжаков,
Может много достать дорогого,
Денег с целого света, сукон яркого цвета;
Янтаря — что песку там морского.
Третий с Пазом на ляха пусть ударит без страха:
В Польше мало богатства и блеску,
Сабель взять там не худо; но уж верно оттуда
Привезет он мне на дом невестку.
Нет на свете царицы краше польской девицы.
Весела — что котенок у печки —
И как роза румяна, а бела, что сметана;
Очи светятся будто две свечки!
Был я, дети, моложе, в Польшу съездил я тоже
И оттуда привез себе жонку;
Вот и век доживаю, а всегда вспоминаю
Про нее, как гляжу в ту сторонку.»
Сыновья с ним простились и в дорогу пустились.
Ждет, пождет их старик домовитый,
Дни за днями проводит, ни один не приходит.
Будрыс думал: уж видно убиты!
Снег на землю валится, сын дорогою мчится,
И под буркою ноша большая.
«Чем тебя наделили? что там? Ге! не рубли ли?»
— «Нет, отец мой; полячка младая».
Снег пушистый валится; всадник с ношею мчится,
Черной буркой ее покрывая.
«Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?»
— «Нет, отец мой; полячка младая.»
Снег на землю валится, третий с ношею мчится,
Черной буркой ее прикрывает.
Старый Будрыс хлопочет и спросить уж не хочет,
А гостей на три свадьбы сзывает.
1833


Фёдор ТЮТЧЕВ
(1803-1883)
           Русский поэт, публицист, член-корреспондент Петербургской академии наук, дипломат. В должности тайного советника по делам службы неоднократно посещал Вильну.

ОТ РУССКОГО ПО ПРОЧТЕНИИ ОТРЫВКОВ
 из лекций г-на Мицкевича

Небесный царь, благослови
Твои благие начинанья —
Муж несомненного призванья,
Муж примиряющей любви...

Недаром ветхие одежды
Ты бодро с плеч своих совлек.
Бог победил — прозрели вежды.
Ты был Поэт — ты стал Пророк...

Мы чуем приближенье Света —
И вдохновенный твой Глагол,
Как вестник Нового завета,
Весь Мир Славянский обошел...

Мы чуем Свет — уж близко Время —
Последний сокрушен оплот, —
Воспрянь, разрозненное племя,
Совокупись в один Народ —

Воспрянь — не Польша, не Россия —
Воспрянь, Славянская Семья! —
И, отряхнувши сон, впервые —
Промолви слово: «Это я!» —

Ты ж, сверхъестественно умевший
В себе вражду уврачевать, —
Да над душою просветлевшей
Почиет Божья Благодать!



НЕСТОР КУКОЛЬНИК
(1809-1868)

Русский прозаик, поэт, переводчик и драматург, автор текстов популярных романсов. На его стихи написали музыку 27 композиторов, в том числе М. Глинка (его перу принадлежат ставшие классическими романсы «Жаворонок» и «Попутная песня»), А. Варламов, С. Монюшко. В 1829 — 1831 годах преподавал в Виленской гимназии русскую словесность и издал на польском языке практический курс русской грамматики.

ИМПЕРИЯ

У ног могилы Гедымина,
Теснясь, толпится шумный град;
Пред ней разбитая твердыня
Великокняжеских палат.
Пред злачным куполом могилы
Церквей восходят купола,
И громы русского орла
У той могилы опочили...
О Гедымин! В стране родной
Почиет мирно пепел твой!
 
Кругом враги когда-то были, -
Дивонцы, Новгород и Псков;
Татар, волынцев, поляков
Сюда наезды заходили;
Кругом сто княжеств и врагов,
Сто исповеданий различных
На ста языках, и столичных
Сто многолюдных городов.
Но смолкли бури боевые:
И все и вся - теперь Россия!
 
Не семь холмов, а семь морей -
Подножие святой державы!
Три части света - ложе ей,
Полмира - мера русской славы!
И, будто дома, рыжий финн
Могилу роет Митридата,
С товаром тащится литвин
От Арарата до Карпата,
С Амура в Калиш наш солдат
Идет прогулкой на парад!
 
1842



МИХАИЛ ЛЕРМОНТОВ
(1814-1841)

  Русский поэт, прозаик, драматург и художник, творчество которого получило большой отклик в живописи, театре и кинематографе. Многие стихи стали народными песнями и послужили основой для опер, симфоний и романсов.

ЛИТВИНКА
(отрывок поэмы)

7

Вечерний пир готов; рабы шумят.
В покоях пышных блещет свет лампад;
В серебряном ковше кипит вино;
К его парам привыкнувший давно,
Арсений пьет янтарную струю,
Чтоб этим совесть потопить свою!
И пленница, его встречая взор,
Читает в нем к веселью приговор,
И ложная улыбка, громкий смех,
Кроме ее, обманывают всех.
И веря той улыбке, восхищен
Арсений; и литвинку обнял он;
И кудри золотых ее волос,
Нежнее шелка и душистей роз,
Скатилися прозрачной пеленой
На грубый лик, отмеченный войной;
Лукаво посмотрев, принявши вид
Невольной грусти, Клара говорит:
«Ты любишь ли меня?» — «Какой вопрос? —
Воскликнул он. — Кто ж больше перенес
И для тебя так много погубил,
Как я? — и твой Арсений не любил?
И, — человек, — я б мог обнять тебя,
Не трепеща душою, не любя?
О, шутками меня не искушай!
Мой ад среди людских забот — мой рай
У ног твоих! — и если я не тут,
И если рук моих твои не жмут,
Дворец и плаха для меня равны,
Досадой дни мои отравлены!
Я непорочен у груди твоей:
Суров и дик между других людей!
Тебе в колена голову склонив,
Я, как дитя, беспечен и счастлив,
И теплое дыханье уст твоих
Приятней мне курений дорогих!
Ты рождена, чтобы повелевать:
Моя любовь то может доказать.
Пусть я твой раб — но лишь не раб судьбы!
Достойны ли тебя ее рабы?
Поверь, когда б меня не создал бог,
Он ниспослать бы в мир тебя не мог».

                8

«О, если б точно ты любил меня! —
Сказала Клара, голову склоня, —
Я не жила бы в тереме твоем.
Ты говоришь: он мой! — А что мне в нем?
Богатством дивным, гордой высотой
Очам он мил, — но сердцу он чужой.
Здесь в роще воды чистые текут —
Но речку ту не Вилией зовут;
И ветер, здесь колеблющий траву,
Мне не приносит песни про Литву!
Нет! русский, я не верую любви!
Без милой воли, что дары твои?»
И отвернулась Клара, и укор
Изобразил презренья хладный взор.
Недвижим был Арсений близ нее,
И, кроме воли, отдал бы он всё,
Чтоб получить один, один лишь взгляд
Из тех, которых всё блаженство — яд.



НИКОЛАЙ НЕКРАСОВ
(1821-1877)

         Русский поэт, писатель и публицист. Руководитель литературного, общественно - политического журнала «Современник», редактор журнала «Отечественные записки». Стихотворение посвящено генералу - губернатору Вильны графу Михаилу Муравьеву, памятник которому был установлен в 1898 году на площади перед губернаторским дворцом (ныне здание Президинтуры). Барельеф с изображением Муравьева можно увидеть у подножия памятника А. Мицкевичу.


БОКАЛ ЗАЗДРАВНЫЙ ПОДНИМАЯ


Бокал заздравный поднимая,
Ещё раз выпить нам пора
Здоровье миротворца края…
Так много ж лет ему… Ура!

Пускай клеймят тебя позором
Надменный Запад и враги;
Ты мощен Ру;си приговором,
Ея ты славу береги!

Мятеж прошёл, крамола ляжет,
В Литве и Жмуди мир взойдёт;
Тогда и самый враг твой скажет:
Велик твой подвиг… и вздохнёт.

Вздохнёт, что, ставши сумасбродом,
Забыв присягу, свой позор,
Затеял с доблестным народом
Поднять давно решённый спор.

Нет, не помогут им усилья
Подземных их крамольных сил.
Зри! Над тобой, простёрши крылья,
Парит архангел Михаил!
 1866

***
Не торговал я лирой, но, бывало,
Когда грозил неумолимый рок,
У лиры звук неверный исторгала
Моя рука...




ВЛАДИСЛАВ СЫРОКОМЛЯ
(польс.Wladyslaw Syrokomla 1823-1862)
 
             Литературный псевдоним Людвика Владислава Франтишка Кондратовича (Ludwik Wladyslaw Franciszek Kondratowicz) польского поэта, переводчика, краеведа и историка литературы  жившего в Вильне с 1852 года. Был сотрудником газеты «Виленский вестник», принимал участие в городских национально - патриотических манифестациях. Перевод Л. Н. Трефолевым стихотворения «Почтальон», сделанный в 1868 году стал исполняемой русской народной песней «Когда я на почте служил ямщиком». Похоронен на кладбище Расу.


 ОСВОБОЖДЕНИЕ КРЕСТЬЯН


Читал я, что люди права получают
По воле священной Царя-исполина,
И был я уверен, что жертв не считают
Тяжелыми в доброй отчизне литвина.
В тот год я пророчил при новом порядке
Обильную жатву общественной нивы;
Смотреть ежедневно ходилъ я в рогатке,
Как шляхта отвсюду спешитъ на призывы.
Когда меня пыль от колес осыпала
И лица знакомыя часто мелькали,
Я плакал... Ужели же пыль вызывала
Град слез, иль из сердца оне выступали?
Не знаю... Но волю слезам давши чистым,
Я знаю, что крепко люблю свою братью,
Что прадед мой старый литвином былъ истым,
Что шляхтичъ я родом с гербовой печатью.

Я думал: "Напрасно враги так шумели,
Шляхетское имя порочили с жаром:
Не нынче, так завтра увижу на деле,
Что шляхтой до ныне зовут нас не даром;
Не нынче, так завтра узнает Европа,
Россия и Польша узнают с восторгом,
Что мы, добровольно снявъ цепи с холопа,
Преступным себя не позорили торгом;
А те, что примеромъ для родины были,
Являлись главою и сердцемъ собраний,-
Те люди, что маршальский жезл заслужили,-
Они отрекутся по собственной воле
От рабства, бичи предавая проклятью..."
Гордиться мне было в то время грешно ли,
Что шляхтич я родом с гербовой печатью?

Со шляхтою месяц назад тому ровно
Я въ Гродне пил тост за великое дело,
Читал я горячее слово из Ковно,
Как брат писал к брату: "Работа приспела!
Хоть грунт наш безплоден и деньги мне, право,
Теперь очень нужны, но, Бог хочетъ видно,-
Отрекся я, братец, от панскаго права:
Мне рабовладельцем грешно быть и стыдно".
И думалъ я: "Спесь-то в васъ, братцы, какая!
Какое мне дело, до Ковно, до Гродно!...
И Вильна, в великое дело вникая,
Наверно, окончитъ его благородно.
Тамъ к общему благу пылаютъ любовью...
Я знаю литовскую добрую братью
И въ праве гордиться литовскою кровью,
Какъ шляхтич природный с гербовой печатью.

Из старых Ошмян, и из Трок, и из Лиды,
С Дисны и съ Вилейки вся шляхта родная
Вопросъ о народе решит безъ обиды,
Все нужды, невзгоды крестьянские зная
Цвет власти губернской, еще так недавно
Встречаемый с шумным восторгом, всеобщим,
Ужели отстаивать будет безславно
Ужасное рабство и все мы возропщем?..."
Однако, свершилось... О, край мой, измяли
Венецъ твой, запачкав его преступленьем!...
Отцы твои цепи народа спаяли,
Свои имена подписав под решением
О панской опек над бдным народом...
Историк за это предаст их проклятью...
Мне стыдно за Вильно... Не шляхтич я родом...
Позоръ мне с моею шляхетской печатью!...
 
Перевод с польского Д. Минаев

ЮРГИС ЗАУЭРВЕЙНАС
 (лит. лит. Jurgis Zauerveinas 1831-1904)

Литовский поэт, родился в Германии, с 1875 года 25 лет жил в Литве. Печатался под псевдонимами Силватикус, Гиренас. Знал более десятка языков, на многих писал стихи в которых пробуждал в народе чувства национальной гордости, патриотизм, любовь к истории края, традициям и языку.  В честь празднования 180-летие со дня рождения поэта в 2011 году в Клайпеде установлен памятник поэту с четверостишием «Мы рождены литовцами, литовцами должны и быть...» (скульптор Т. Ионкус)

МЫ ЛИТВИНАМИ РОЖДЕНЫ

Мы литвинами рождены,
Мы литвинами быть должны.
Делу славному с колыбели
До могилы будем верны!
От вод балтийских до башен Вильно
Земля врагами осквернена,
Но храбрецами Литва обильна –
Литвинов гордых родит она.
Идут невзгоды – туча за тучей,
Гроза – громогласнее всех музык;
Пигмеи силятся в злобе жгучей
Искоренить наш древний язык.
Но жив литовец – не будет нем он
И в час урочный сбросит ярём,
Так величавый, могучий Неман
Не умолкает и подо льдом.
Благословенна Литва литвинов!
Родина, не предавайся тоске!
Стой, не колеблясь и страх отринув,
И говори на родном языке!
Пусть недруг ярится, не сознавая,
Что ропот наш – не простая блажь,
Мы клич надежды «Литва родная!»
Помним с рожденья, как «Отче наш».
Тот, кто литовец сердцем и родом,
Не осквернит любимую речь.
Лишь тот спасётся, кто и под гнётом,
Слово живое сумел сберечь.
Мы литвинами рождены,
Мы литвинами быть должны.
Делу славному с колыбели
До могилы будем верны!
Перевод с литовского Георгия Ефремова


ЮЛЮС АНУСАВИЧЮС
(лит. Julius Anusaviius 1832–1907)

Литовский поэт, тонкий лирик. Родился в дворянской семье Смильгяй, Плунгеский район. Учился в Вильнюсе, работал землемером. За участие в восстании 1863 года - командовал одним из отрядов в Панявежском уезде, был арестован и сослан в Сибирь, откуда вернулся около 1890 года. Почти все стихи и прозаические произведения создал в ссылке. Последние годы жил в Данюнай, похоронен в Дауменай, Биржайский район.


КТО СЕРДЦЕ ИСТЕРЗАННОЕ ЗАЛЕЧИТ
(Фрагмент)
Родина милая, ныне твой облик страшен!
Сколько ты бед претерпела, земля родная?
Где были сады и села в окружении пашен, —
Над пепелищем ветер летит, рыдая…
…
Отчизна, благословенны воды твои и недра!
Вам, земляки мои, нету равных на свете, —
Взысканы господом и обласканы щедро,
Вы жили мирно и были добры, как дети…
…
Тропку любую, изгородь, каждую крышу,
Девушек юных и старика соседа —
Я неослабно люблю, и ежечасно вижу,
И обращаюсь к ним, и не слышу ответа.
Крест на пригорке, ветер в зеленых кронах,
В облаке яблонь рдеет рябина багряна, —
Край несравненный в очах моих неутоленных!
Память моя, ты — отворенная рана.
…
Годы, вы годы лихие, болью обильны,
Кровью полны и окурены дымом коптящим…
Снова сердца людские жаждут бессильно,
Души открыты бедствиям предстоящим.
Родина, воля — есть ли щедрей награды?
Чтобы опять воронье небес не затмило,
Встанем за наши села, за наши грады,
За братьев, что истлевают в лесных могилах!..
Того, кто сгинуть готов безвестно и ныне,
Не уступая врагу ни пяди земли отцовой,
Не остановят ни рвы, ни глухие твердыни,
Ни говор орудий, ни пламя, ни град свинцовый!
1868
НА ГОРКЕ

И отошло сверкающее лето,
И поле пасмурным и скучным стало.
И золотистых скирд на ниве нету,
И куковать кукушка перестала.
И все печальней листьев шорох сонный,
Везде, на всем осенняя усталость,
И не видать нигде травы зеленой,
Следа и то от лета не осталось.
Уже прошел косарь с косою звонкой,
А если где она и оступилась,
Там жадно дощипала все буренка, —
Земля поблекла, сникла, изменилась.
Как время все вокруг преображает!
Уже пожухла сизая осина.
Так юноша, придя в года, мужает,
И стариком становится мужчина.

.


АНТАНАС  БАРАНАУСКАС
(лит. Antanas Baranauskas 1835-1902)

Литовский поэт и языковед. Окончил Петербургскую духовную академию. Был профессором духовной семинарии, епископ. В 1858–1859 годах написал поэму «Аникшчяйский бор» которой воспел красоты природы и духовное богатство литовского народа. Автор поэтических произведений: «Пою песенку», «Дорога в Петербург», «Чувства сердца», «Разговор с Литвой», «Восход солнца».

АНИКШЧЯЙСКИЙ БОР
(Отрывок)
Вы, склоны голые холмов, покрытых пнями,
Красой блиставшие былыми временами,
Куда же унесло великолепье ваше,
Где ветра шум лесной, какого нету краше;
Когда вдруг листья все в том чернолесье пели,
А сосны старые трещали и скрипели;
Где ваши птицы, пташки и пичужки,
Чей щебет слушали здесь на любой опушке;
Где ваши звери, где лесные их дороги,
Где все их логова, и норы, и берлоги?
Исчезло это все — стоят в просторах голых
Лишь сосен несколько, кривых и невеселых.
И солнце зло печет, вокруг пустырь покатый,
Сухими ветками и шишками богатый.
С тревогой на пустырь глядишь, ища сравненья,
Он с пепелищем схож — ты скажешь, без сомненья.
Как будто бы пустырь возник на том же месте,
Где город некогда погиб от вражьей мести.
Бывало, в лес идешь — глаза прикрой, такая
Отрада в душу льет, до сердца проникая.
Невольно думаешь, тот аромат вдыхая:
«В лесу ли я стою иль в небе, в кущах рая?»
Куда ни кинешь взгляд — зеленая завеса.
Понюхай — сразу нос щекочет ласка леса.
Где ни прислушайся — веселый шум услышишь,
Ты чувствуешь покой — весельем леса дышишь.
Постели мягких мхов разостланы в покое,
Они влекут, ступи — трепещут под ногою.
Вокруг полно кустов, как рута, изумрудных,
Там — алых ягод блеск и черных ягод — чудных.
В усадебках своих грибы, как в царстве сонном,
На фоне розовом, белесом иль зеленом.
Лисичек личики сквозь трещину желтеют,
Над мшистой простыней стыдливо щеки греют.
Грибов-подлипков здесь тарелки на опушке,
И кочками в траве, надувшись, спят свинушки.
Под елью — рыжики, семья в семью врастая,
Сморчков же — в сосняке из мерзлых комьев — стая.
А серых, голубых и сыроежек красных —
Как много здесь растет, веселых и прекрасных!
Масленок медный цвет в кустах у стежки светел,
Как кубки кверху дном, — Мицкевич их отметил.
Ольховики — в ольхах, опенки — в пнях черненых;
Между сухих стволов, меж щепок — шампиньоны.
Вот мухомор рябой и слизкий груздь, средь многих
Поганок и грибов без имени, убогих.
Их люди не берут, и зверь их грызть не будет,
Их разве скот в лесу потопчет и забудет.
Размякнут и сгниют, и сок их растечется,
Тот плодородный сок в зеленый круг сольется.
Всех выше боровик — и песенки словами
Его мы назовем: «Полковник над грибами».
Спесивый, толстый, он встает, широкогрудый,
Могучий, над собой с поливой поднял блюдо.
И быстро в рост идут породы те грибные,
Здесь красный, белый гриб, а там грибы иные.
Зеленый можжевел — кусты его, как грядки,
И зайцы в нем лежат, гнездятся куропатки.
Кусты, как с бородой, с травой, на них висящей,
И светится насквозь от частых просек чаща.
Жилье себе ольха по краю выбирает,
Орешник, ветвь тряся, орехами играет.
Их солнце вырастит. А ветлы над долиной,
Над серебром ключей укрыты тенью длинной.
С крушины каплет кровь. Смородина вдоль Шлаве
Краснеет на кустах, в болот седой оправе.
Куда ни посмотри: лес белый встал горами.
Пашлавис окружен им, словно камышами.

1858–1859

КЛЕМЕНТАС КАЙРИС
(лит.Klementas Kairys 1835–1864)

Литовский поэт, родился в Людишках Аникшчяйского района. Окончил духовную семинарию в Варили и Петербургскую духовную академию, был ксендзом, капелланом в Каунасской гимназии. После восстания 1863 года выслан в Пермскую губернию. Писал стихи на литовском, польском и латинском языках.

 
ДЕНЬ ПРОБУЖДАЕТСЯ

Светает, и лик свой заря показала нам смело,
И ночи, похоже, недвижно стоять надоело,
И жаворонок, заскучавший с лучами в разлуке,
Короткую ночь скоротав, рассыпает короткие звуки;
И первая песня над первой звучит бороздою,
Как в прошлые весны, и в небо летит молодое.
Шумят воробьи, и щебечут стрижи над кустами,
И где-то в тумане опять соловьи засвистали.
Прислушайся: всюду молитвой звучит это пенье —
Ведь каждая птица для бога поет в упоенье.
А ветер душистый струится над твердью земною,
И поле ржаное колышется темной волною;
Долины и горы о правде беседуют с ветром,
И вторят дубравы им гулом негромким и светлым.
Росинка в ромашке чиста, словно в оке зеница,
Ее лепестки не пускают на землю пролиться.
Восток прозревает и смотрит, очами блистая,
И тень на холмы от деревьев ложится густая…
День пришел!..




АЛЕКСАНДР НАВРОЦКИЙ
(1839-1914)

            Военный прокурор, председатель военно-окружного суда в Вильно. Участвовал в подавлении народно освободительного восстания 1863 года.  В период службы проявлял интерес к истории Литвы и выйдя в отставку в звании генерал - лейтенанта написал под псевдонимом Н. А. Вроцкий исторические драмы «Крещение Литвы» (1879) и «Иезуиты в Литве» (1900). Автор слов песни «Есть на Волге утёс»

ИЕЗУИТЫ В ЛИТВЕ
Историческая драма в 5-ти действиях, с прологом и в стихах.
(Отрывки)


Действующие лица:
 В драме:
   Стефан Баторий -- король польский и великий князь Литовский.
   Князь Николай Радзивилл Рыжий -- великий канцлер Литовский и воевода Виленский.
Литовские вельможи:
   Князь Четвертинский.
   Георгий Тышкевич.

Действие происходит в 1569 и 1578 годах.
Действие первое.
Сад во дворце Николая Радзивилла Рыжего, справа, в глубине, крыльцо. Вечер.
Тышкевич и Четвертинский сидят на скамье.

   Тышкевич

   Ты слышал, князь? Король Стефан
   Стоит горой за иезуитов
   И хочет даже даровать
   Им право важное: устроить
   Здесь академию.
 
   Четвертинский
                Слыхал.
   Возможно всё! За кальвинистов
   Еще стоить их покровитель
   Князь Николай, а нас король
   Не станет слушать. Все боится,
   Что в нас, как в православных, сердце
   Лежит к Москве.
 
   Тышкевич
                Да, если б только
   В Москве на царстве не сидел
   Державный зверь, так мы охотно
   Ей помогли бы оторвать
   Нас от поляков и слились бы
   В одну могучую державу,
   Признав Московского царя
   Своим законным государем.
   Четвертинский
   Не думаю, чтобы Москва
   Нам сохранила наши льготы
   И вольности. У ней задача
   Уничтожать лишь их повсюду.
   Припомни Новгород и Псков,
   Рязань и Тверь. Припомни так же,
   Что говорил нам Курбский!
 
   Тышкевич
                Правда!
   Когда я был послом в Москве,
   Так присмотрелся к их житью
   И убедился, что боярам,
   Потомкам родовых князей,
   Там тяжело.
 
   Четвертинский
                А мы, в Литве,
   Привыкли к вольностям и с Польшей
   Легко сживемся, если только
   Нас перестанут притеснять
   За веру предков.
 
   Тышкевич
                Да, в Литве
   Их много: князь; и лютеране,
   И кальвинисты, ариане,
   Жиды, татары, караимы...
   И все мы жили в общем мире,
   Не принуждая изменять
   Того, что каждому на свете
   Дороже жизни; все служили
   На пользу родине своей,
   И князь великий Сигизмунд,
   Блаженной памяти, последний
   Из Ягеллонов, сам католик,
   Ко всякой вере относился
   С почтеньем равным. А теперь
   Пошло иначе.
   



ИВАН КОНДРАТЬЕВ
(1849-1904)

Историк, поэт, песенник, писатель и переводчик. Начал литературная деятельность в Вильне посвятив городу несколько стихотворений. Автор исторического романа «Гунны: эпоха великого переселения народов». Написанные им песни «Очаровательные глазки» и «По диким степям Забайкалья были популярными на протяжении всего ХХ века.


ВИЛЬНА 22-го октября 1868 г.

         Уж не та ты стала:
Время протекло,
Буря замолчала,
Горе отошло.
         Пронеслася туча,
Словно не была;
Стала ты могуча,
Снова зацвела.
         Рана отболела,
Дремота прошла,
Ты помолодела,
Розой зацвела.
         Не несет с волнами
Вилия – плач, стон
Над детьми, мужьями
Православных жен…
         А тиха внимает
Речи русских слов,
И с волной сливает
Гул колоколов.
         Из развалин встали
Грандиозно храмы,
Златом засияли
Их киоты, рамы.
         Полились рекою
Им от всей России
Щедрою рекою
Жертвы трудовые…
         Колыбель страданий!
Муж, что уж отжил,
На тебя стараний
Много положил.
         И не позабудешь
Долго ты о нем,
Да и долго будешь
Поминать добром….
         Без конца, без меры
Краше расцветай,
Да молись за Веру,
За Царя, за край!
         А с молитвой к Богу
Станет шире путь,
От былой тревоги
Легче отдохнуть…

1868



АЛЕКСАНДР ЖИРКЕВИЧ
(1857-1927)

         Русский поэт, прозаик, публицист, военный юрист. Выпускник Виленского пехотного юнкерского училища, служил военным защитником, помощником прокурора, следователем, судьей. Виленская публичная библиотека получила от него в дар ценные документы и рукописи с автографами королей, известных писателей, художников, композиторов, ученых и церковных деятелей.  Вышел в отставку в звании генерал — майора. Похоронен на Евфросиниевском кладбище.


ВИЛЬНА

(Отрывки из поэмы "Картинки детства")

А вот Кальвария!.. Костел,
Тяжелый, мрачный и старинный,
Кресты узорные возвел
Над дикой местностью пустынной,
Над темным лесом, что кругом
Нерукотворным лег кольцом,
В версте от Вилии широкой…
Как страж преданий, одинокий,
Глядит костел, глядит суров
На гряды легких облаков,
На Вильну дальнюю, на нивы,
На ржи поспевшей переливы…
Вокруг, разбросаны в лесах,
Желтеют древния каплицы:
Их много там. Сурово лица
В тени мерцают на стенах,
Где кистью пылкою и яркой
Художник смело набросал
Христа страдания… Под аркой -
То взор, сверкнувший как кинжал,
То платье пестрое, то войны
Толпой безжалостной, нестройной…
И всюду Он - кротчайший Бог -
Под крестной ношей изнемог,
Стоит пред чернью исступленной,
В своем смиренье униженный!..
Убога живопись; но в ней
Таится смысл красноречивый…

Едва лишь май в красе своей
Сойдет на пажити, на нивы,
Едва лишь первый пыл пройдет
Весны неясного томленья -
Сюда с молитвой населенье
За много миль уже бредет,
И католической святыни
Вдруг оживает мир каплиц,
Гремят костельныя твердыни,
И лес гремит; у строгих лиц,
Что с образов глядят сурово,
Молитв врачующее слово
Творится с верою святой…
Здесь бьется шумною волной
Народ, пришедший издалека;
Нестройно, мощно и широко
Несется пенье по лесам,
Свиваясь к дальним небесам…
Сюда стекались горожане,
Паны, паненки, молодежь,
Солдаты, бабы и крестьяне,
Старухи, дети; здесь найдешь
И старцев дряхлых, убеленных,
И женщин бледных, истомленных,
И дам изящных, босиком,
Под модным зонтиком, пешком
Спешащих тоже с целью твердой
Смириться тут душою гордой,
Иль грех тяжелый замолить…

И я любил в толпе бродить,
Когда под вешними лучами,
В бору Кальварии, как в храме,
Раздастся первый звук живой
Молитвы теплой и простой!
Везде - народ, везде движенье,
Волнует все мой детский ум -
Прилив толпы, ея броженье,
Телег крестьянских мерный шум,
Одежд цветных разнообразье,
Гирлянды женщин и детей,
Нахальных нищих безобразье
У стен костельных и дверей,
Немолчный говор, и порою
Кобылы ржанье над толпою…

Но я увлекся… И довольно
Тех описаний без прикрас,
Что набросал я здесь невольно,
Друзья мои, припомнив вас,
Мои заветные дубровы,
Что Вильну милую кругом
Одели в пышныя оковы,
Стеснили радужным венком!..
Пускай другой берется смело
За кисть художника, пускай
Он обессмертит этот край
С любовью, с толком и умело;
Пусть он рисует цепи гор,
Холмов Швейцарии литовской,
Лесов шатры, лугов простор…
Будь я Сергеев, Айвазовский -
Я посвятил бы ей альбом,
Моей богине… Но пером
Не набросаешь для поэмы
Картин природы, и бледна
Выходит древняя страна…
К тому же ждут иныя темы
Нас с вами…
Как же я попал
Сюда, под Вильны кров старинный? -
А очень просто: трудный, длинный,
Экзамен летом я держал
В стенах гимназии реальной,
И по системе пятибалльной
Был принят с братом… Мы идем
По Вильне с Ваней, а за нами
И наша бабушка… Кругом…



ВИНЦАС КУДИРКА
(лит. Vincas Kudirka 1858-1899)

Литовский композитор, прозаик, критик, публицист, переводчик, поэт. Один из идеологов литовского национального движения. Учился в духовной семинарии в Сейнах, затем в Варшавском университете на историко-филологическом и медицинском факультетах. В 1888 году организовал патриотическое общество литовцев-студентов «Литва», которое издавало журнал «Варпас» („Varpas“, «Колокол»), в котором выполнял роль редактора, корректора, и администратора. Перевёл на литовский язык басни И. А. Крылова, драмы Ф. Шиллера и др. Имя Винцаса Кудирки носит город Куди;ркос-Науме;стис, одна из улиц и площадей Вильнюса, на которой автору литовского государственного гимна «Национальная песнь», в 2009 воздвигнут монумент (скульптор Арунас Сакалаускас, архитектор Ричардас Криштапавичюс). 


НАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕСНЬ


Литва, отчизна наша,
Ты земля героев,
В прошлом твои сыновья
Силу пусть откроют.
Твои дети пусть идут
Лишь путями чести,
Для тебя и для людей
Трудятся все вместе.
Солнце светлое в Литве
Тьму везде пусть устранит,
Правда и свет зари
Пусть нас провожают.
Пусть в сердцах любовь к Литве
Будет пламенем гореть,
Пусть всегда та Литва
Нас объединяет.

Первая публикация на литовском языке в газете Varpas, 1898, No. 6.
Перевод Томаса Баранаускаса



КСАВЕРАС САКАЛАУСКАС
(лит. Ksaveras Sakalauskas 1863–1938)

Литовский поэт, литературный псевдоним Ванагелис. Учился в учительской семинарии в Вейверяй, работал учителем в Паевонисе и Берншнинкай. В 1883 году пишет свое первое стихотворение «Из далекой сторонушки», которое стало широко известной песней, создает ряд стихотворений, в которых горячо откликается на страдания литовского народа. В 1888 году царское правительство выслало К. Сакалаускаса из Литвы в Польшу. Умер и похоронен в Варшаве.
ЭХО ПРИЗЫВОВ

Хватит, братья дорогие, прозябать нам, жить без цели,
Хватит нам бродить слепцами, как бродили мы доселе.
Не позор ли нам, литовцы, что самих себя не знаем?
Срам великий: обучившись, мы народ свой забываем.
Отрекаемся бесславно от отцов, земли заветной.
Осознаем же сегодня, как живем мы беспросветно.
Наши праотцы отважно край родной обороняли,
А в любой беде друг другу безотказно помогали.
Мы же, сами просветившись, тьмы вокруг не замечаем,
С равнодушьем чужеземцев плачу родичей внимаем.
Сыновья такие были встарь у чехов: кто пробьется
Кто обучится наукам, тот немедля отречется
От земли своей, от братьев, став во всем примерным немцем,
Так что мало знали чехи сыновей с горячим сердцем.
Уж язык родной — «пастушьим» отщепенцы называли,
И презрен был, как ничтожный, он в любой лощеной зале.
Но нашлись такие чехи, в ком огонь самосознанья
Не угас, они спешили передать народу знанья.
От своих сограждан темных им пришлось терпеть немало,
И врагов тупая злоба их насмешками встречала:
«Как, язык презренный «кнехтов» возродить они желают?
Пастухи и нечестивцы им лишь мысли выражают!»
Но с упорством, терпеливо продолжался труд тяжелый,
И взгляни — теперь у чехов письменность своя и школы.
Просвещен народ их дружный, Чехия же процветает!
Песнь о том под звуки арфы свет бескрайний облетает.
Их слепцы, блуждая всюду, славят так сограждан милых,
Что, внимая звонкой арфе, люди слез сдержать не в силах.
Песня за сердце хватает, крикнуть хочется невольно:
Почему ж у нас, литовцев, нет таких, — обидно, больно!
Сыновья Литвы не знают — кто они и где их корни,
Речь бранят свою пред знатью, всякий раз клонясь покорней.
О литовцы, к просвещенью путь осилевшие долгий,
Захотевшие работать на чужих, забыв о долге,
Осознаем, кто мы, что мы, призывать друг друга будем,
Чтоб спасти несчастных братьев, чтоб помочь бездольным людям.
Мы пойдем дорогой чехов все — рука с рукою, дружно,
И тогда всего достигнем, только сил жалеть не нужно.
Станем прочною опорой общества, народной жизни,
И никто пусть не боится тьмы и гибели отчизны.
Большинство детей литовских обрело уже сознанье,
Трудно им идти средь терний по крутой стезе дерзанья,
Что ж досель мы дремлем, братья! В путь за ними к цели правой,
Ради тонущих, несчастных, ради древней нашей славы!
Скорлупу нужды и мрака нам сломать пора приспела,
И пора догнать народы, что рванулись к свету смело.
Знанье — солнце и свобода, без него нам нет спасенья,
Будем же усердно сеять средь литовцев просвещенье!



ЮРГИС БАЛТРУШАЙТИС
(лит. Jurgis Baltru;aitis 1873-1944)

Литовский поэт - символист, переводчик, дипломат. Первые стихотворения писал на русском языке издав в 1911 г. книгу «Земные ступени», на литовском языке первые стихи опубликованы в 1927 году. Был председателем Московского Союза писателей (1919), участвовал в работе издательства «Всемирная литература».

ОТЧИЗНА

Я родился в далекой стране,
Чье приволье не знает теней...
Лишь неясную память во мне
Сохранило изгнанье о ней...
 
Знаю... Замок хрустальный стоял,
Золотыми зубцами горя...
И таинственный праздник сиял,
И цвела, не скудея, заря...
 
Помню, помню в тяжелом плену
Несказанно-ласкательный звон,
Что гудел и поил тишину,
И баюкал мой трепетный сон...
 
И средь шума забот и вражды,
Где я, в рабстве, служу бытию,
Лишь в мерцаньи вечерней звезды
Я утраченный свет узнаю...

Оттого я о дали родной
Так упорно взываю во мгле, —
Оттого я, в тоске неземной,
Бесприютно влачусь на земле...

* * *
 
Передо мной все тот же шум глухой,
Дитя знакомого смятенья,
Все тот же яростный прибой,
Упорный, как огонь сомненья,
Все тот же сон на берегах...
Все те же сосны вековые
Стоят, как стражи на часах,
Все тот же прежний ряд холмов,
Волной сметенных океана,
Все тот же давящий покров
Осенней ночи и тумана.


ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ
(1873-1924)

Русский поэт, один из основоположников русского символизма, прозаик, переводчик, литературный критик, историк. После Октябрьской революции изменил мировоззрение вступив в РКП (б), профессор МГУ.

ВСЕ ЧАЩЕ...


Все чаще по улицам Вильно
Мелькает траурный креп.
Жатва войны обильна,
Широк разверзнутый склеп.
Все чаще в темных костелах,
В углу, без сил склонена,
Сидит, в мечтах невеселых
Мать, сестра иль жена.
Война, словно гром небесный,
Потрясает испуганный мир...
Но все дремлет ребенок чудесный,
Вильно патрон - Казимир.
Все тот же, как сон несказанный,
Как сон далеких веков,
Подымет собор святой Анны
Красоту точеных венцов.
И море все той же печали,
Все тех же маленьких бед,
Шумит в еврейском квартале
Под гулы русских побед.

17 августа 1914, Вильно


МСТИСЛАВ ДОБУЖИНСКИЙ
(1875-1957)

          Русский живописец, график, театральный художник, участник творческого объединения «Мир искусства». Происходил из старинного рода литовских дворян. Жил в Вильно окончил вторую виленскую гимназию. Одним из первых оценил талант М. К. Чюрлениса. После революции принял литовское гражданство и уехал из России. С 1929 г. ведущий художник Государственного театра в Каунасе.


A.I.S.M.H .
Liskeva


Я стоял на горе высокой,
Где твердыня Литвы была,
Подо мной лесной полуостров
Огибала Неман-река

Я глядел на лесные дали,
На зубцы прибрежных холмов
И развалин холодные камни
Рассказали мне старый сон.

Ветер дул и ко мне доносился
Смольный запах заречной сосны
Тех лесов заповедных, что в Ковне -
За пределом моей страны.

Древний камень руин крошится
И обломки башни - в реке,
Точно Хронос стереть стремится
Величавую память лет.
 
Я унес, с холма спускаясь,
Острый камень ржаво-седой,
Чтобы стал талисманом тайным
Мне в далеких странствиях он.

И пришлось пилигримом скоро
После трудных и странных дорог
Принести на иную гору
Заповедный осколок тот.

И во имя чего - не знаю,
Но был тайный голос мне:
Тот осколок острый и ржавый
Закопать в Гедимина горе.

И никто никогда не узнает,
Где лежит тот братский привет,
Где зарыт таинственный камень,
Величавых свидетель лет.
 
14. VII 1930

МАКСИМИЛИАН ВОЛОШИН
 (1877-1932)

Русский поэт, переводчик, литературный критик, художник — пейзажист.  Первый сборник «Стихотворения. 1900—1910» вышел в 1910 году. Издано 14 книг воспоминаний, избранных стихотворений, сборников материалов по живописи. В 1924 превращает свой дом в Коктебеле в бесплатный дом творчества, который  впоследствии завещает Союзу писателей СССР.


БАЛТРУШАЙТИСУ


К твоим стихам меня влечет не новость,
Не яркий блеск огней:
В них чудится унылая суровость
Нахмуренных бровей.

В них чудится седое безразличье,
Стальная дрема вод,
Сырой земли угрюмое величье
И горько сжатый рот.

1903 г.


ЕВГЕНИЙ ВАДИМОВ
(1879-1944)

          Псевдоним Юрия Ипполитовича Лисовского - поэта, прозаика, критика. Первые публикации относятся к 1910 году, первые книги мемуарных очерков «Корнеты и звери» 1929 г., сборник стихов «К Единому» в 1930 г., изданы в Сербии. Стихи печатал в различных довоенных эмигрантских газетах Парижа, Белграда, Варшавы, Вильно.


ВИЛЬНО
(Аккорды)
О.И.М

Я вновь в зелёных снах, украсивших обильно
Неудержимое
Стремленье Вилии —
И как в былые дни — я вновь иду дорогой
Средь лип Антоколя
Спокойных, как и встарь —
И сосны тихия хранят всё также строго
В Закретских зарослях
Засыпанный янтарь...
И — воздыбив коня — Георгий тот же самый
Над серой улицей
Годами мчится в даль —
И слепо тянутся к подножью Острой Брамы
Надежды женския
И женская печаль...
А в брызгах солнечных — весёлый пир свободы
И смех, и взмахи рук
Над быстрой Вилиёй —
И дальше к Неману ея стремятся воды,
И где-то встретятся
С Балтийскою струёй...
И чуется — что год опять пройдёт за годом,
А за годами — век —
И дальше — вновь века —
Но будет течь слеза под Остробрамским сводом —
И жить стремлением
Весёлая река…
И также три креста своей семьёю строгой
Останутся стоять
У виленской черты —
А я, в ничтожестве — уйду своей дорогой
За грань забвения
Куда уйдёшь и ты...

Вильно-Тускуляны, 30 июля 1933 г.

САША ЧЕРНЫЙ
(1880-1932)

  Русский поэт Серебряного века, переводчик, прозаик, журналист, получил широкую известность как автор популярных лирико - сатирических стихотворных фельетонов. После 1920 года несколько лет жил в Литве.
НА ЛИТВЕ
ПОДАРОК


Видали вы литовские, цветные пояса?
      Как будто вдоль овса –
Средь маков васильковая струится полоса.

Я у ксендза-приятеля в июле был в гостях.
      Средь белых стен, как стяг,
Из поясов настеганных ковер дышал в дверях.

Хозяин сузил щелочки веселых, добрых глаз:
      «Понравилось? Алмаз!
От прихожан в день ангела. Хоть шаху напоказ!..»

В окошко к нам таращился подсолнечник дугой,
      На скатерти рябой
Штоф сидра, мед, вареники и окорок тугой.

Смеясь, мне ксендз показывал мозоли крепких рук:
      «Все сам – и сад, и луг,
И свиньи с поросятами, и огород, и плуг».

Мадонна в звездном венчике сияла со стены.
      Кот жался у спины.
У сада жеребеночек звенел средь тишины.

Хозяин на прощание полез в свой сундучок:
      «На память, мой дружок!»
И подарил мне радужный, литовский поясок.

Веселым этим поясом я очень дорожу...
      Сказать вам? Я скажу:
Какая книга нравится, ту им и заложу.

1922

* * *

На миг забыть – и вновь ты дома:
До неба – тучные скирды,
У риги – пыльная солома,
Дымятся дальние пруды,
Снижаясь, аист тянет к лугу,
Мужик коленом вздел подпругу, –
Все до пастушьей бороды,
Увы, так горестно знакомо!
И бор, замкнувший круг небес,
И за болотцем плеск речонки,
И голосистые девчонки,
С лукошком мчащиеся в лес...
Строй новых изб вдаль вывел срубы.
Сады пестреют в тишине.
Печеным хлебом дышат трубы,
И Жучка дремлет на бревне.
А там под сливой, где белеют
Рубахи вздернутой бока, –
Смотри, под мышками алеют
Два кумачовых лоскутка!
Но как забыть? На облучке
Трясется ксендз с бадьей в охапке,
Перед крыльцом, склонясь к луке,
Гарцует стражник в желтой шапке.
Литовской речи плавный строй
Звенит забытою латынью...
На перекрестке за горой
Христос, распластанный над синью.
А там, у дремлющей опушки
Крестов немецких белый ряд:
Здесь бой кипел, ревели пушки...
Одни живут – другие спят.

Очнись. Нет дома – ты один:
Чужая девочка сквозь тын
Смеется, хлопая в ладони.
В возах – раскормленные кони,
Пылят коровы, мчатся овцы,
Проходят с песнями литовцы –
И месяц, строгий и чужой,
Встает над дальнею межой...

1922


КОНСТАНТИН ОЛЕНИН
(1881-1939)

Константин Оленин (1881-1941?) русский поэт, публицист и переводчик. Печатался в "Солнце России", "Вестнике Европы", "Русской мысли" и других журналах. В 1906 г. издал в Москве книгу стихов "Стихотворения". В память русских солдат, павших в японско-русской войне написал стихи "Спите, орлы боевые" ставшие известной песней. Во время гражданской войны воевал в Белой армии, эмигрировал в Литву. Участвовал в деятельности  виленской поэтической группы «Барка поэтов», выступал на литературных вечерах, преподавал в гимназии, издал поэтические сборники "Прелюдии" (Вильно, 1925), "Несколько слов" (Сарны – Ровно, 1939)

ЛЮДИ КАКИМИ-ТО СТРАННЫМИ СТАЛИ…


Люди какими-то странными стали…
Люди помяли сады,
Домик разрушили, крестик сломали,
Ходят, сомкнувши ряды…

Где это слыхано?.. Холодно стало,
Холодно стало везде…
Хочется кушать, мы кушаем мало,
Кушаний нету нигде…

Папа скрывается, мамочка плачет,
Слушает чьи-то шаги…
Все перепуганы… что это значит,
Разве повсюду враги?..

Люди какими-то странными стали,
Я не могу их понять…
Разве так весело видеть печали,
Пушки возить и пугать?..

1921.

АРКАДИЙ БУХОВ
(1883-1937)

        Русский советский писатель, сатирик, фельетонист. После Октябрьской революции 1917 года в России жил в Литве, был издателем и редактором русской газеты «Эхо» г. Каунас. В 1927 возвращается в СССР и сотрудничает с сатирическими изданиями.
 
ТОВАРИЩ ОНЕГИН
Памяти А. С. Пушкина, сочинения которого у меня отняли комиссары. Автор.

(Отрывки)


Забыл сказать я, что Евгений,
Хоть был и жителем Москвы,
Но был наследником имений
Покойной тетки из Литвы.

Чего же думать, если можно
Покинуть нам советский ад?
И вот Онегин осторожно
Шлет Балтрушайтису доклад:

"Я вам пишу - чего же боле?
Что я могу еще сказать -
Теперь я знаю в вашей воле
Меня из этих стен убрать…

Прошу вас - запросите Ковно,
Там вся родня еще жива
И восстановит безусловно
Мои литовские права.

О тамста, тамста! Я сгораю,
Как бедный жмогус без ума…
На вас надежды возлагаю…
Ваш Е. Онегинас. Тюрьма".

Прошло три дня. Тюремщик строгий
Пришел - и чудо - гонит вон:
"Товарищ… Будь готов к дороге,
Идет литовский эшелон…"

Скорей в Литву! Ведь сборов мало -
Убог Онегина багаж:
Штаны, две свечки, одеяло,
Будильник, трость и саквояж.

Онегин в Ковно. Верный клятве
Уйти от жизненных тревог,
На самой отдаленной "гатве"
Он снял спокойный уголок.

Там правда не было уютно:
Постель на крышке сундука,
Бродили крысы поминутно
И капал дождик с потолка…

Но все же с завистью смотрели
Все на него: "Вот хитрый черт,
Искал не более недели
И вдруг нашел такой комфорт"
…
Литва, Литва! На всем просторе,
Где раньше был российский трон,
Лишь ты одна даешь обжоре
Припомнить рай былых времен…

Лишь на тебя глядят умильно
Соседей зоркие глаза
Из-за еды твоей - и в Вильно
Ежеминутная гроза.


ЛЮДАС ГИРА
(1884-1946)

Литовский советский поэт, литературный критик, драматург, публицист, переводчик, действительный член АН Литовской ССР. Родился в Вильнюсе. Стихотворения писал на литовском, польском, белорусском, русском языках. Похоронен на кладбище Росса.

ВИЛЬНЮС

Вильнюс , всегда я любуюсь тобою,-
Час ли зари, иль закатное пламя.
Я восхищаюсь твоей красотою,
Блещущей перед моими глазами.

Вижу холмы я с горы Гедимина-
Город,зеленной грядой окруженный.
Черточки здесь не найти ни единой,
Чтоб не манила мой взор умиленный.

Там под горою Нерис голубая,
Словно любовь, вся в лучах пламенеет.
Будто кого-то она утешает,
Будто кого-то любовно жалеет.

Башенки, ввысь уходящие круто!
Весь ты, мой город, в садовом кипеньи
И очарованному в это утро
Сердцу приносишь ты упокоенье !

Вильнюс , всегда я любуюсь тобою,-
Час ли зари, иль закатное пламя.
Жадными все я вбираю глазами.
Вильнюс, пленен я твоей красотою !
1916
   


МАРК ШАГАЛ
(1887-1985)

Еврейский художник, живописец и иллюстратор книг. Писал стихи на идише. Вильну посетил в августе 1935 годах в связи с открытием нового Еврейского художественного музея где выставил 116 графических работ. Принимал участие в росписи интерьера одной из синагог города.
 

ВИЛЕНСКАЯ СИНАГОГА


Строенье старое и старенький
                квартал...
Лишь год назад я расписал там стены.
Теперь святейший занавес пропал,
Дым и зола летят, сгущая тени.
Где свитки древние, прозревшие судьбу?
Где семисвечья? Воздух песнопений,
Надышанный десятком поколений?
Он в небеса уходит, как в трубу.
 
С какою дрожью клал я краски эти,
Зелёную – на орн-койдеш... Ах,
Как трепетал, в восторге и слезах,
Один... Последний в тех стенах свидетель...

Перевод с идиша Льва Беринского




ЗАЛМАН ШНЕУР
(1887–1959)

        Еврейский поэт и прозаик, писал на иврите и идиш. В 1904–1906 гг. работал в редакции еженедельника «ha-Zman» («Время») в Вильне. Первые произведения печатались в газетах «Дер найер вег» и «Дос идише фолк»  издававшихся в Вильне в 1906–1907 г.г. Тему осмысления национальной истории автор отобразил в поэме «Вильна» (1917), делясь своими впечатлениями и ассоциациями  прогуливающегося по «Литовскому Иерусалиму». В США вышло 15-томное собрание сочинений автора. В 1951 г. Шнеур с семьей переехали в Израиль. Лауреат литературных премий (был номинирован на Нобелевскую премию).
.
 
ВИЛЬНА
Поэма  (Отрывки)

В свете раннего утра,
В серо-зеленом свете Литвы
Заблудиться в крутых переулках
И встретить еврейских детей,
Грустноглазых и нежнолицых,
В хедер спешащих, учиться.
Галилеи им солнце сияет,
Затаившись меж черных букв;
И с книжных страниц запах моря и гор овевает.
Старцев жалел я, которых встречал у ворот Острой Брамы:
Они обнажали седые жалкие головы,
Проходя это место для иноверцев святое.
И проходили, как меж позорных столбов, ежедневно*,
И взглядами их провожали позлащенные статуи сверху.
Но за этими воротами гремит типография Роммов,
Ни днем, ни ночью не зная отдыха,
Словно сердце кипит и гнев изливает на эти врата, -
Память нашей Святыни напротив их Святыни,
Наше право и их право.
День и ночь этот Дом набирает, печатает и рассылает
Все еврейские книги, что скитались порою
В котомках изгнанников, их создававших.
Словно ручьи, квадратные буквы, близкие, милые сердцу,
Льются, поят, питают рассеянных в мире евреев,
С волнами Немана и Днепра сливаясь, до Черного моря,
Достигают Сибири, во льдах согревая еврейскую душу,
Соединяя всех братьев далеких –
От сердца к сердцу – в одну общину.

1917 г., Берлин.
Сокращенный перевод с иврита Валентины Брио (Израиль).
*  Евреям не полагается снимать головной убор нигде и ни при каких обстоятельствах, поскольку он символизирует признание над собой власти Всевышнего. Под Острой Брамой не разрешалось проходить в головном уборе, и виленские евреи чаще обходили это место.

АННА АХМАТОВА
(1889-1966)

Русская поэтесса, переводчик и литературовед, одна из наиболее значимых фигур в русской поэзии XX века. Первые стихотворения опубликованы в 1911 году, издано тринадцать прижизненных книг поэзии. С Вильной связан её приезд на проводы мужа Николая Гумилева на передовую фронта Первой мировой войны.

ВЫСОКИЕ СВОДЫ КОСТЁЛА


Высокие своды костёла
Синей, чем небесная твердь...
Прости меня, мальчик весёлый,
Что я принесла тебе смерть.-

За розы с площадки круглой,
За глупые письма твои,
За то, что, дерзкий и смуглый,
Мутно бледнел от любви.

Я думала: ты нарочно -
Как взрослые хочешь быть.
Я думала: томно-порочных
Нельзя, как невест, любить.

Но всё оказалось напрасно.
Когда пришли холода,
Следил ты уже бесстрастно
За мной везде и всегда,

Как будто копил приметы
Моей нелюбви. Прости!
Зачем ты принял обеты
Страдальческого пути?

И смерть к тебе руки простерла...
Скажи, что было потом?
Я не знала, как хрупко горло
Под синим воротником.

Прости меня, мальчик весёлый,
Совёнок замученный мой!
Сегодня мне из костёла
Так трудно уйти домой.




ВЛАДИМИР ШИЛЕЙКО
(1891-1930)

Владимир Казимирович Шилейко (настоящее имя Вольдемар) – русский литовского происхожденичя, востоковед, поэт и переводчик литовского. Член Императорского Православного Палестинского Общества. Кроме научной деятельности, писал стихи (близкие к поэтике акмеизма), публиковался в российских литературных журналах. Самыми знаменитыми его переводами стали переводы шумерской и аккадской поэзии. Второй муж Анны Ахматовой,

ANDANTE DOLOROSE E MOLTO CANTABILE

Что горестней, что безнадежней
Глубокой осенней печали,
Тоски по надежде,
Неровных падений листа?

Подумай: и сам ты - не прежний,
Когда и уста замолчали,
Любившие прежде,
Любимые прежде уста.

Большими-большими глазами
Взглянув утомленно,
Нахохлилась хворою птицей,
Уснула усталая боль.

Сентябрь дождевыми слезами
Шумит монотонно,
И сердце горит и томится
И бьется под гнетом неволь.

Я продан, я предан, я выдан
Упорным осенним скитаньям, -
И знаю, и скрою,
Что тайно торопится срок.

Шепну полоумным ракитам -
И внемлю ответным рыданьям,
И мертвой рукою
Сплетаю холодный венок.

Венчайте, венчайте, венчайте,
Измокшие травы,
Венчайте немилого сына
Ледяной и рдяной тоской.

Веселые гости, прощайте!
Я выпил осенней отравы -
И дрогну, и стыну,
И хлыну свинцовой рекой.

1916




МАКСИМ БАГДАНОВИЧ
(1891-1917)

Белорусский поэт, публицист, литературовед, переводчик. Один из создателей белорусской литературы и современного литературного белорусского языка. В 1907 году в белорусской газете «Наша нива», издававшейся в Вильне, вышел первый рассказ «Музыка».

ПОГОНЯ
 
  Только сердцем тревожась, вслепую,
  Ощущаю за Родину страх, -
  Вспомню Острую Браму святую
  И погоню на грозных конях.
 
  В белой пене проносятся кони,
  Мчатся, рвутся опять и опять...
  Стародавней Литовской Погони
  Не разбить, не унять, не сдержать.
 
  В безграничную даль вы летите,
  А за вами, пред вами - года.
  Вы за кем так погоней спешите?
  Где проходят пути и куда?
 
  Беларусь, иль они понеслись
  За твоими детьми догоняя,
  Что забыли тебя, отреклись
  И, продали, на смерть обрекая?
 
  Бейте! Бейте в сердца их - мечами,
  Не давайте чужими им быть!
  Пусть услышат, как сердцу ночами
  О родной стороне больно стыть.
 
  Мать-Отчизна! Сторонка родная!
  Не утихнет в груди эта боль...
  Милуй сына! Прости и, спасая,
  За Тебя умереть Ты позволь!
 
  Всё летят и летят, мчатся кони
  Под серебряной сбруей опять...
  Стародавней Литовской Погони
  Не разбить, не унять, не сдержать.

  1915-1916
   
   Перевод с белорусского Марины Влада-Верасень

ТАМАРА СОКОЛОВА
(1893-1975)

          Русская поэтесса.  Училась в виленском музыкальном училище у композитора Галковского.   С 1922 года заведовала библиотекой при Виленском русском обществе. Стихи публиковались в эмигрантских газетах и сборниках. После присоединения Литвы к Советскому Союзу военный трибунал приговорил её в марте 1941 года к смертной казни, но расстрел 48-летней поэтессе заменяют 10 годами лагерей. Последние годы жила в доме престарелых в Белоруссии.

БЕРЕЗКИ

Вы, березки белоствольныя,
(Под открытым небом храм!)
Точно в праздники престольные,
Замолились по утрам.

Костеникой да морошкою
Вышит коврик ваш цветной,
И бредет глухой дорожкою
К вам молиться зверь лесной.

Тайны леса днем разгаданы,
И не слышен вопль совы.
Сколько пенья, сколько ладана,
Ниц склонившейся травы!

А теперь уж осень мудрая
Позолотой облила
Ваши ветви длиннокудрыя
Вплоть до новаго тепла.

Вы, березки белоствольныя,
Дети северной мечты,
Как монашки богомольныя,
Сохраните нам скиты.

Нам, изгоям обездоленным,
Ваша сень - как благодать.
(Хоть грехам-то незамоленным
Счет вести - не сосчитать!)

Но сердца не все же каменны,
Злобный вихрь не все унес!
Будем сильны, будем пламенны,
Будем стойки, как утес…

Только б слышать нам раздольныя
Песни северных зарниц!
Вы, березки белоствольныя,
Вы - царицы из цариц!

1931



ВИНЦАС МИКОЛАЙТИС-ПУТИНАС
 (лит. Vincas Mykolaitis-Putinas 1893-1967)

         Литовский поэт, прозаик, драматург, критик и литературовед. Учился в духовной семинарии г. Сейны и в Петербургской духовной академии. В 1922 году окончил университет в Фрибурге (Швейцария), получил степень доктора философии. Преподавал в Каунасском и Вильнюсском университетах, действительный член Академии наук Литовской ССР.Издал поэтические сборники: «Красные цветы. Князь Жвайнис» (1917), «На рубеже двух зорь» (1927) и романы «В тени алтарей» (1933) и «Повстанцы» (1957).

ИЗ ЛАЧУГИ УБОГОЙ

                И вот вышел, заблудился в мире -
                Мшаная лачуга сгинула вдали…
                И. Тыслява.

Из лачуги убогой
Вышли мы на большую дорогу.
И, как будто, от бури невольно
С непривычки глаза замигали
  От грома и молний.

Мы прошли миль с сотню,
Вспоминая о том, где росли, неохотно,
И забылись, взглянули - нет старенькой хаты,
Вдали лишь одни силуэты,
  да стены ограды.

Одиноко березы грустят,
И в тоске по лазури, листвой шелестят,
А Распятья от сырости никнут и боли,
О судьбе нашей жизни
  надумавшись вволю.

Вновь в крови червонеют закаты,
И наш путь на распутьи, сомненьем чреватый,
Может нас привести, если будет неточен
От зари в пустыри, прямо к ночи,
  к чернеющей ночи…

Нет, сердца жарче стали!
Нас похитили, было, обманныя дали.
Но оттуда нас вывели светлыя вехи,
И под шелест берез мы вернемся
  под родимую стреху.

Перевод с литовского Евгений Шкляр  1937

АВГУСТ
Последний звон косы давно умолк,
И пашни колки, как щетина.
Я счастлив, что один.
Мне хорошо,
И широка вокруг равнина.

Когда сияние поблекнет за холмами,
Тогда лишь я мой покидаю дом
И глубоко вдыхаю
Прохладу августа,
Пью жадным ртом.

Мне долгожданный праздник - эта ночь.
Я вверх гляжу, и небо так бездонно,
Впервые засияли ярко звезды,
И в сердце день уже молчит стозвонный.

Прозрачны звезды августа и часты,
Летят они к земле и в небе тают.
Вот!.. Вспыхнула одна!..

За ней тропинка,
Вся в искрах золотых она блистает.

Перевел с литовского Анны Ахматовой


ЕВГЕНИЙ ШКЛЯР
(1894-1941)

Русский поэт, переводчик, журналист, критик. С ноября 1921 г. сотрудник каунасской газеты «Эхо».В разный период издатель и редактор литовских газет на русском языке «Наше эхо»,  «Литовский курьер»,  «Литовский вестник», «Восточная Европа» и др. пропагандируя культурный взаимообмен государств балтийского региона. Автор  сборника «Летува золотое имя» - первой поэтической книги в русской поэзии посвященной Литве.   
 
ЛИТВЕ
Как одинокие кресты,
И безыскусственны, и древни, -
Полны смиренной красоты
Твои местечки и деревни.
Среди неведомых дорог
Идешь одна, судеб не зная…
Твой путь тернист, твой путь - далек,
Идешь, его благословляя!
Пусть сеют ложь твои враги, -
Народ всегда стоит на страже,
Пускай замедлены шаги,
Но цель твоя - одна и та же.
За гибель лучших сыновей,
За окровавленные нивы, -
Ты встретишь солнце новых дней, -
Свободной, сильной и счастливой!

1920 '


ГЕОРГИЙ ИВАНОВ
(1894-1958)

        Русский поэт, прозаик, публицист, переводчик; один из крупнейших поэтов послереволюционной русской эмиграции. Родился в Литве, здесь в имении родителей прошли его детские и юношеские годы куда он приезжал на каникулы из С-Петербурга. Некоторый период он жил в имении под Вильной и в его поэзии «малая родина» узнаваема деталями «родные дальние края», «белый костел» и «Остробрама защитит».


РАСТРЕПАННЫЕ ГРОЗАМИ


Растрепанные грозами - тяжелые дубы,
И ветра беспокойного - осенние мольбы,
Над Неманом клокочущим - обрыва желтизна
И дымная и плоская - октябрьская луна.

Природа обветшалая пустынна и мертва...
Ступаю неуверенно, кружится голова...
Деревья распростертые и тучи при луне -
Лишь тени, отраженные на дряхлом полотне.

Пред тусклою, огромною картиною стою
И мастера старинного как будто узнаю, -
Но властно прорывается в видения и сны
Глухое клокотание разгневанной волны!



СВЯТОЧНАЯ ПОЕЗДКА


Настали солнечные святки,
И, снег полозьями деля,
Опять несут меня лошадки
В родные дальние края.

Мороз и снег. Простор и воля.
Дорога ровная долга.
Задорный ветер веет волей,
Блестит зеленая дуга.

И колокольчик подпевает
Веселым звоном ямщику.
И сладко сердце забывает
Свою тревогу и тоску.

Мы все томимся и скучаем
И долю грустную клянем,
Мы ночью звезд не замечаем
И солнца мы не видим днем.

Но стоит только город бросить -
И снова оживаешь ты,
Вновь сердце бьется, сердце просит
Простой и ясной красоты.

Душой овладевает нега
Пустых таинственных полей.
И что тогда милее снега
И ветра вольного милей?

...Плетень разломанный и шаткий
Отбросил голубую тень.
Но резвые - летят лошадки,
И вот - уж далеко плетень.

Леса на горизонте, иней,
Темнеет издали река,
А в небе -- золотой пустыни
Плывут, слетая, облака.

Скрипят полозья, точно лыжи,
И напевает бубенец,
Что с каждым шагом ближе, ближе
Дороги сладостной конец.

Как хорошо проснуться дома
(Еще милей, чем дома лечь!)
Все там любимо и знакомо;
Трещит натопленная печь.

Как хорошо напиться чаю
В столовой низкой, в два окна,
Где, верно сердцу отвечая,
Покоем веет старина.

И сладко знать, что в самом деле
Прийдут волхвы, зажгут звезду,
Что две счастливые недели
Я в этом доме проведу.

1916




МОШЕ КУЛЬБАК
(1896-1937)

       Еврейский поэт, прозаик, драматург, философ. Родился в Белоруссии. В юности жил в Минске, Ковно, Вильно, Берлине. В 1928 вернулся на родину в Советскую Беларусь признанным классиком: «Вильна теряет поэта... пусто станет в Вильне. Как мы восполним этот пробел?» - писала газета «Вильнер тог». В 1937 был арестован как «член контрреволюционной троцкистско - террористической организации» и по сфабрикованному обвинению за «связь с польскими развед органами» приговорён к расстрелу.


ВИЛЬНА
(отрывок)


Ты – темный талисман, вправленный в Литву,
И жизнь едва теплится на зыбком фундаменте:
В далеком просвете – белые лучащиеся гаоны,
Усердием отшлифованные кости – острые, твердые;
Красная жаркая рубаха стального бундиста,
Синий ученик, торопящийся к седому Бергельсону,
И идиш – венок из дубовых листьев
Над празднично повседневными воротами в город.
Сероватый идиш – сияние в зажмурившихся окнах, –
Это я, словно путник в дороге возле колодца,
Присел и вслушиваюсь в грубые голоса.
А может, это кровь так громко клокочет во мне?
Я – город! Тысячи дверей в мир,
В холодную измаранную синеву – кровли
над кровлями.
Я – почерневший огонь, жадно лижущий стены
И на чужбине сверкающий в остром зрачке литвака.
Я – серость! Я – почерневший огонь! Я – город!

Перевод идиш Виталия Асовского



Юлюс ЯНОНИС
(лит. Julius Janonis 1896-1917)

Литовский пролетарский поэт. В первом посмертном сборнике рассказов и стихотворений, характерны мотивы труда и социально-политической борьбы написанные под впечатлениями революции 1905. Невольно стал политическим агитатором - стихотворения стали достоянием литовского пролетариата и распевались революционно настроенными рабочими на сходках в начале ХХ века.


КУЗНЕЦ

Видишь, занят: кую. Не мешай, поди прочь!
Зря нет времени спорить с тобою...
Хорошо те глазеть, коль мошна велика,
А вот доля моя — это труд бедняка, —
Оттого я кую, — и кую день и ночь.
Хочешь ты поглядеть, как страдает наш брат
И подумать, что жизнь так отрадна,
И что молотом двигать уж очень накладно,
Если дома голодныя дети пищат!..
Да, занятно глядеть, как страдает наш брат.
Ха-ха-ха... Что, занятно?.. Но станет занятней:
Переполнится чаша терпенья,
И рабы уничтожат последния звенья
Неволи своей, — чтобы бить безпощадно...
Ха-ха-ха. Вот уж будет занятно!..
ВИДАЛ ЛИ ТЫ

            Видал-ли ты,
Как с фабрики, усталый,
Отец-бедняк домой пришел
И деток, умерших от голода, нашел,
И падших дочерей ? Облокотясь,
Оне с гостями пили и, смеясь,
Скрывали то, что горе знало.
            Видал-ли ты,
            Видал-ли ты? —
Как стражники плетьми и шомполами
Голодную толпу с горящими глазами
Пытались разогнать, и что-же? —
Сердца их дрогнули, чтобы минутой позже
За честь высокую они сочли,
Усеять улицу кровавыми телами.
            Видал-ли ты,
            Видал-ли ты? —
Как обезумевшая мать, уж с давних пор,
В изорванной одежде по утрам
В лесу скитается: меж сосен там
Родимый сын, убитый сын лежит,
И плачет там она и голосит,
И страшным хохотом пугает бор.
Перевод с литовского. И. Вишневского



Сергей НАЛЬЯНЧ
(1898-1979)

           Русский поэт и публицист. С 1934 года жил в Вильно, участвовал в литературной группе «Виленское содружество поэтов» которую возглавил в 1936 году. Стихи опубликованы в варшавском поэтическом сборнике «Антология русской поэзии в Польше» (1937 г.),  виленском поэтическом «Сборнике Виленского сообщества поэтов» (1930 г.)  и «Сборнике Виленского содружества поэтов» (1937 г.).

ВИЛИЯ

На свет появившись в глуши белорусской,
              В тиши белорусской,
То змейкой ты вьешься блестящей и узкой,
              Журчащей и узкой,
То стройной стрелой, что простилась с колчаном,
              Сосновым колчаном,
Стремишься на запад по взгорьям песчаным,
              По склонам песчаным.
Подножья целуя смолистой опушки,
              Иглистой опушки,
Лаская сады и луга деревушки,
              Глухой деревушки,
Туман и росу раздавая обильно,
Спешишь ты увидеть родимое Вильно,
              Любимое Вильно.
Широким потоком, мечтательно-синим,
              Задумчиво-синим,
Склонившись в Кальварии к светлым святыням,
              Нагорным святыням,
Ты бьешься о золото пляжей,
              Смеющихся пляжей,
Где берег желтеет блестящею пряжей,
              Хрустящею пряжей.
И Вильно к ликующей встрече готово,
              К объятьям готово.
На Верки глядит с высоты Трехкрестовой,
              С горы Трехкрестовой
Тот город, чью прелесть так хочется славить,
              Без устали славить,
Где сердце не жалко, не жалко оставить,
              Навеки оставить.
Вот здесь бы тебе навсегда задержаться,
              Навек задержаться!
Ведь трепетно рады в тебе отражаться,
              В воде отражаться
И гор кольцевая волнистая рамка,
              Тенистая рамка,
И хмурый багрянец высокого замка,
              Старинного замка,
И башни, и храмы, и твой собеседник,
              Твой друг-собеседник,
Закретский нетронутый лес-заповедник,
              Старик-заповедник.
Река, оставайся ж восторженно славить,
              Без устали славить
Тот город, где сердце так сладко оставить,
              Навеки оставить!
Но дальше и дальше в литовские пущи,
              В озерные пущи,
Бежишь ты, на голос любовно зовущий,
              Из Ковно зовущий.
Покорная власти знакомого зова,
              Отцовского зова,
Влекущего к далям раздолья морского,
              Приволья морского,
Покинув лесов вековых захолустье,
              Литвы захолустье,
Ты входишь торжественно в тихое устье,
              В просторное устье,
Где Неман-отец у нарядного Ковно,
              У людного Ковно,
В объятия дочь заключая любовно,
              Рокочет любовно.

Вильно, октябрь 1945 г.


Юстас ПАЛЕЦКИС
(лит. Justas Paleckis 1899-1980)

          Литовский журналист, поэт, писатель; советский государственный и общественный деятель. Автор многих сборников стихов, очерков, рассказов, воспоминаний, документального романа «Последний царь» 


ВИЛЬНЮС
1

О, сколько знамен на горе Гедимина сменилось!
Сколько корон и крестов с этих башен свалилось!
У жертвенных капищ наш прадед молился когда -то,
Здесь в плиты могильные врезались давние даты.

Гудели органы под стрельчатой аркой костела,
Сверкали чертоги, хирели холопские села.
От крови народной Нерис разливалась потопом,
Рубились князья и магнаты — на горе холопы.

Здесь русский солдат корсиканца погнал восвояси,
Здесь шел Калиновский на казнь, ничего не боясь,
Здесь в бой за свободу и хлеб выходили впервые
На улицы эти отцы наши, мастеровые.

2
Литва задыхалась без Вильнюса в муке вчерашней,
Сегодня на «ты» говорит с Гедиминовой башней,
Вчера наша песня едва до неё долетала,
Сегодня мы тут! Наша песня прочнее металла.

Но наше наследье-не мощи святые , не кости,
Не к старым костелам пришли помолится мы в гости.
Не скинем мы шапок, склонясь у врат Остробрамы.
Другое, другое нашли в нашем доме вчера мы!

Сказала Литва, что без Вильнюса нет ей простора.
Здесь наша земля и столицу украсим мы скоро.
Мы с именем родины в город вернулись любымий.
И то, что добыто,- останется неколебимо!

Недавно богач обнадеживал виленских нищих:
-Для вас мостовая.Не смейте мечтать о жилищах!-

Но, гневом исполнясь, бастуя и восставая,
Рабочий увидел, что отнята и мостовая,

Хозяин всему, что сработал своими руками,
Он только дрожал и тощал с голодухи веками.
Шли десятилетья. Другая пора наступила.
Хозяин возьмется за молот, взойдет на стропила.

Чьи это дворцы, эти площади в солнце рассветном?
И гул голосов раскатился тотчас же в ответ нам:
-Все наше отныне. Всего мы пришли домогаться.
Все сделаем сами, бесчисленны наши богатства!

1950 г.

Перевод П. Антокольского