Восемнадцать плюс. Эпизод 2. Рок-н-ролл

          После обеда погода испортилась – поднялся ветер, небо заволокло серостью, накрапывал мелкий дождь. Пришлось надеть куртку с капюшоном и взять зонт. Выпросил у родителей, точнее - родителя (деньгами в семье распоряжалась мама) внеочередную порцию карманных денег. Получил предостережение-наставление: допоздна -  не задерживаться!
          - Надеюсь, ты помнишь? Завтра экзамен!
          - Ну, естественно! Ты меня как видишь – напоминаешь! Будто поговорить больше не о чем.
          - Вот и открой учебник, а не шляйся!
          - Ну, мама! Праздник же!
          - Праздник у него… После салюта сразу домой!
          - Без бэ…
          - Что?
          - Обязательно, мамулечка! На метро и в люльку! 
          В девять утра, но только уже десятого мая чья-то высокообразованная голова назначила вступительный экзамен в Универ по иностранному. Ну и флаг в руки, ну и ладно. В способности сдать английский без подготовки я был уверен даже не на сто процентов. На пятьсот. Десять лет в школе каждый день долбили английским в голову.
          - Have you ever been to Moscow?
          - Не забыл ещё.
          Чтобы не выглядеть дилетантом среди «чайфофилов», по дороге на концерт я решил заскочить к двоюродной сестре Кире. Узнать подробности про местный рок, да и так, - выкурить сигаретку, поболтать «за жизнь». О том, что я покуриваю, родители не подозревали. А Кира - могила.
         Она была старше меня на десять лет и во времена своей юности в середине восьмидесятых водила дружбу с начинающим рокером Славой Бутусовым.
         - Ого-го масштаб!
         Неоднократно на концертах в Свердловском рок-клубе бывала… Короче, всё про всех знала.
         Помню, в детстве, на даче, на раздолбанном кассетнике Кира включала марш.
         - Не марш, а «марш марш левой»!
         А мне не нравилось. Не понятно. Песня про военных, но без патриотического пафоса, что меня, убеждённого октябрёнка угнетало. Неправильно! А ранний образ «Науса»! Военная форма, галифе до колена, подведённые чёрным глаза… Как вампир – страшный!
         Кира вкусы свои не навязывала. Мне включала «Технологию» (про кнопку), Малинина (про поручика Голицына) и Варум (городок и человек-свисток). О, да, Анжелика!
          - «Чайф» иногда крутят по радио. Не ужели не слышал?
          - Не помню, - я прикурил от бычка Киры и зажмурился – дым попал в глаз.
          -   А не спеши ты нас хоронить…
          А у нас ещё здесь дела,
          У нас дома детей мал мала,
          Да и просто хотелось пожить!
          Кира закончила музыкальную школу, слух имела отличный, по этому интонации передала очень точно. Узнаваемо.
          - Конечно, слышал. Ничего особенного. Звучание у них… деревенское какое-то что ли.
          - Это губная гармошка, - Кира засмеялась.  – тебя туда насильно тащат, что ли?
          - Обещал, значит иду. Слово пацана,  - и сокрушенно вздохнул.
           Да всем пофиг что ты там кому обещал. Напустил значимости, птица важная. Но любопытство меня прям снедало. Что такое «рок-концерт» и с чем его едят?
           - Вот и посмотрим!
           Концертную площадку соорудили возле памятника Кирову, «лицом» к одноимённой площади и улице Мира. Проезжую часть перекрыли милиционерами и автомобилями ГАИ. Полупьяные горожане, в подавляющем большинстве – студенты и абитуриенты Политеха оккупировали площадь, дорогу, аллеи. Им не было числа. И это небывалое число с каждой минутой росло и было в постоянном движении – как муравьи в разворошенном муравейнике. И все всё знали. Кто, когда, во сколько. Без афиш и рекламы – работало сарафанное радио.
           С целью не потеряться в толпе (не пришло ещё даже время пейджеров), заранее договорились встретиться возле одного из многочисленных корпусов Политеха, на скамейке в сквере – «своей компанией, чтоб посторонних не было». Укромное местечко,  спрятанное в колючих кустах.
           «Чтоб посторонних не было» не про девятое мая. Прохожие сновали туда-сюда-обратно: девушки стайками, ребята по одиночке. В кустах раздавалось характерное журчание. В воздухе - неповторимый аромат аммиака. Укромность «местечка» превратило его в отхожее место.
           - А выбирать не приходится! 
           Скинулись.  Купили пива и сигарет, отстояв километровую очередь в ближайшем ларьке.
           - Закуску? Ты чё, голодный? Ну купи у бабушки стакан семечек.
Пива на все, а сигареты на сдачу.
           - Сегодня курим «Норд Стар», - красная пачка в дизайне «Мальборо».
           - Солома! – кислый вкус дешевого табака наполнил лёгкие, я сплюнул. 
Миша развёл руками:
           - Извеняйте, на что хватило.
           - А сам ты не куришь?
           - Бросил я. Бросил. Вторая неделя пошла.
           Марк засмеялся:
           - Как то зависли на даче на выходные. И в воскресное утро сигареты закончились. Сигареты как то так заканчиваются, - у всех сразу. А курить надо. Магазин за три километра и в воскресенье не факт что откроется.
           - И?
           - И курили чай листовой. А что? На табак похож. И вид и консистенция – один в один. Сделали самокрутки… Затяжка… И легкие чуть не вышли из организма. Так что «Норд Стар» пусть солома, но обрати внимание – пачка уже заканчивается.
           - Уговорил, дай парочку, - я спрятал сигарету за ухо.
           Наша компания разрасталась. Вновь прибывающие: косухи, татухи, серьги и перстни. Черепа и языки пламени во всех проявлениях. Я представил себя в таком виде на родном Уралмаше… Как быстро прилетит в табло? Не выпустят из двора.
Знакомились, радуясь мне, как новому члену- сектанты. Три секунды от рукопожатия до объятия.
           - Эй чувак! Верни личное пространство. И не надо об меня тереться! - будто встретили лучшего друга, пропавшего с горизонта на  несколько лет.
Вежливость по европейски? Грош цена такой вежливости. Заулыбают, зацелуют, заобнимают, но… в драку, на помощь? Да никогда. Будут стоять рядом, хмуро отводя взгляд, вытрясать кирпичи из трусов. Суровые рокеры, мля.
           Как новенький в компании – я больше слушал, толком не вникая в непонятные проблемы незнакомых мне людей. И разглядывал их  – как зверей в зоопарке. «Они не такие как мы». Но нашлась и тема общая – вступительные экзамены. Неформалы – неформалами но без вышки не планировал никто из них оказаться. И метили сплошь в престижные специальности: юристы, экономисты, инъяз.
           - У меня завтра с утра экзамен по английскому.
           - Да тебе повезло, чувак!
           - Артёма из сто сорок четвёртой, ему этот англицкий как родной.
           Какой-то подвыпивший товарищ незамедлительно нашёл во мне родственную душу и прицепился с вопросами.
           - Вот ты объясни, зачем бриттам пять времён? На кой хер нужны неправильные глаголы? И нахера писать букву эф разными способами?
От его назойливости спасли звуки инструментов со сцены: сбивка барабанов и гитарные аккорды.
           - Концерт начинается!
           Похватав «сиськи» с недопитым пивом мы рванули к сцене.
           И эмоции, абсолютно мне до этой минуты неизвестные вдруг колыхнули душу. Встряхнули до отвала башки. Восторг вперемежку с ожиданием чуда. И басы в резонанс с ритмом сердца. И визг электрогитары в унисон с нервными окончаниями. Значит, требовался лишь правильный раздражитель, чтобы вытащить мою неформальную сущность наружу. Люди не меняются годами, но бывает, один миг переворачивает жизнь навсегда. Для меня таким мигом стал живой концерт «Чайфа».
           «Чайф» влюбил в себя с первой ноты. Подхватила и потащила за собой музыка -драйв, ревущий, рвущийся со сцены. И не возможно остановиться. И не хочется останавливаться. В этом драйве можно только раствориться, стать его частью. Это был настоящий экстаз.
           Слова песен не кружевная абстракция «стильных» рокеров:
           – Додумывай сам. Нет. Додумал ты неправильно. Передумывай. 
           А о вполне конкретных и понятных вещах: «бутылка кефира, полбатона», «национальное блюдо – из куры шашлык», «белая ворона». Песни про нас и для нас. Про НАШУ обычную жизнь. И даже слыша их в первый раз, я подпевал. Во всё горло. Я их откуда-то УЖЕ знал. Они жили-были внутри моего естества и «Чайф», с какой-то хирургической чуткостью  их достал на всеобщее обозрение. И проговорил тем языком, которым я дышу. И получилось хорошо. Хорошо!
           Лет через десять в эфире «Нашего радио» уральских музыкантов представят «королями позитивного рока». Уважаемое «Наше радио»! В моменте они были не короли – они были боги. «Чайф» пробуждал души! И делал нас несравненно лучше – добрее, мудрее, великодушнее. Объединял. Хотя бы на те мгновения, что длился концерт.
           Так близко, вживую, настоящих музыкантов я не видел никогда. От нас, простых смертных, отличаются? Наверняка!
           Шахрин: карикатурно-птичье лицо: нос стервятника, густые брови вразлёт, половину лица скрывает губная гармошка на металлических креплениях. Играет одновременно на гармошке, гитаре… и петь успевает! И не задыхается. Как?
           Бегунов с козьей бородкой и ехидным прищуром: пальцы вслепую гуляют по струнам по всему грифу, бэк-вокал с сигаретой во рту. Заядлый курильщик.
           - Что? Так можно было?
           - Минздрав тогда только предупреждал…
           В перерывах между песнями Шахрин общался со зрителями, Бегунов вставлял шутки сальные. Толпа диалогировала. Взрывалась хохотом. Ревела. Была полностью музыкантами контролируема.
           Опоздавшие накатывали волнами – «свежая кровь» рвалась к сцене, сплющивая зрителей, утрамбовывая, как в час пик в автобусе. Меня завертело такой волной, прижало в плотную к передним рядам. Спасибо, что к девчонкам а не к пацанам. Одна из них обернулась. Лицо знакомое. Шмель. Та, что на башню сегодня взбиралась. Как же её зовут… Она улыбалась и что-то говорила, но слов не разобрать -толпа взревела, узнавая мелодию. Со сцены - гитары перебор, и дураку понятно – медляк.
           - Потанцуем? – и я обнял девушку. Что может быть естественней, чем прижиматься друг к другу в толпе? Толпа и прижимает.
           - От старых друзей, весточки нет -грустно…
           И на душе от свежих газет пусто
           И от несвежих невелика потеха,
           Правда вот был армейский дружок- уехал.
           А дальше мы сошли с ума. И кажется, вселенная зависла под общее акапелло в народном исполнении:
           – «Ой, йо!»,  «Ой, йо!», «Ой, йо!».
           Я в центре мировой гармонии, в единении с тысячами таких же «Я». Я – счастлив.
           Наклонился к Насте…
           - Настя, Настя,  - имя само всплыло в памяти.
           А она в ответ неумело ткнулась губами в мои губы… Так неожиданно. И так ожидаемо. И так правильно!
           И я поцеловал её. Впервые в жизни, по настоящему я целовал девушку. И поцелуй наш длился целую вечность. И даже когда песня закончилась – поцелуй не закончился. Он вскружил голову, сбил дыхание. А в животе – те самые бабочки. Порхают. И каждая следующая медленная композиция была важной причиной для следующего поцелуя. Такого же умопомрачительного. Мы целовались. И целовались. И целовались. И тысячи людей вокруг нам не мешали.
           Настя взяла меня за руку и не отпускала до окончания концерта.
           А после…
           После концерта неожиданно пришла мысль:
           - А я ведь совершенно не знаю эту девушку. Я с ней провел последний час в самом тесном контакте, но толком не понимаю как она выглядит. Что за…
Внимательно я рассмотрел её когда усталые, с гудящими ногами спускались к Плотинке по аллеям центральной улицы Ленина. Мы снова одной большой компанией, кого разметало во время концерта - прибились обратно.
           - Вот это шоу!
           - Грандиозно!
           - Шахрин может!
           - Пиво, пиво осталось?
           Миша спрашивал меня, одновременно утверждая:
           - Ну как тебе «Чайфы»? Проникся! Я же вижу- проникся.
           Марк торопил:
           - Салют пропустим! Газу, газу!
           Двигались все в одном направлении. Кто-то переходил на бег. Салют – эка невидаль, но каждый год - главное развлечение. Девятое мая без салюта – как новый год без ёлки. Что праздновали? Непонятно.
           От УПИ до Исторического сквера, по простому -  «Плотинки» пешком около получаса, а значит было время внимательно рассмотреть и оценить девушку, шагающую рядом. Настя тоже на меня посматривала, но быстро, украдкой.
           Значится, Настя: рост выше среднего - для меня, двухметорового важный параметр. Или средний? Где-то сто семьдесят. Светлые волосы чуть ниже плеч… Блондинка? В сумерках не понятно, а при свете дня я не очень то её и разглядывал. Кто ж знал чем закончится вечер…
           - Знал бы прикуп, жил бы в Сочи!
           - У нас сегодня день штампов?
           Лицо простое, без дефектов и, соответственно,  не запоминающееся. Русское лицо. Фигуру осмотрел с тыла, пропустив вперед, обходя лужу. А вот фигура да… четкие линии и округлые формы.
           - Параллепипед, что ли?
           - Сам ты…
           - Иди, обними уже красотку, Дон Жуан с Эльмаша.
           Я догнал Настю и зачем-то пообещал:
           - В следующий раз на башню полезем вместе!
           - В следящий раз без меня. Знаешь, как было страшно? – и она, взяв меня за локоть, прижалась мы встали посреди улицы и…
           - Хароош миловаться, дорогу загораживаете!
           Плотинка была под завязку. Со стороны казалось – не пройти, не протиснуться, но всё новые людские потоки вливались на мост, и в центре бурлила людская река, неспешно растягиваясь в оба направления. Кто-то отчаянный забрался на фонарный столб и свесившись, горлопанил:
           - Уралмаш! Уралмаш!
           - Родственная душа, да, Артём?
           Дети - на шею родителям. Девушки- мужчинам. Я запоздало спросил Настю:
           - Сядешь на плечи? – она помотала головой. Это радует, ноги еле держат.
           Чей-то ребенок схватил меня за рукав:
           - Дядя, можно я сяду?
           - Бляя, - и как в такой ситуации отказать спиногрызу? 
           Держась за Мишу и Настю я присел на корточки:
           - Запрыгивай.
           Рядом причитала женщина:
           - Спасибо вам, ой аккуратно. Держитесь, держитесь?
           - Дядя, а когда салют?
           Романтическое настроение улетучивалось со скоростью света. За меня ответила Настя:
           - Потерпи, уже почти.
           И первые залпы грохнули.  Небо ночного города расцвело вспышками огней, и толпа дружно выдохнула.
           - С праздником, ураааа!
           - УРРРААА!
           - Я подарю тебе цветы небывалой красоты.
           - Знаешь, сколько тут таких «дарителей»?
           Часть ракет случилась в сторону зрителей - они, взрываясь над головой искрами летели прямо на нас, затухая беспорядочным мерцанием в щекочущей нервы близости.
           День Победы заканчивался. А как я не хотел чтоб он заканчивался!
           Что ж, когда большая часть людей рассосалась, спустились к Исети. От  реки шёл густой белый пар, холодало. За неимением свободных скамеек, разместились прямо на влажной траве.
            - Грязно!
            - Отстираются джинсы! – я плюхнулся на задницу, распрямил уставшие ноги. Настя села сверху. Ребята откуда-то принесли ещё пива и про нас забыли.
А я решил, что сегодня мне можно всё! Расстегнул на Насте куртку и погладил её грудь. Через свитер. Она не отстранилась, глубоко вздохнула, и снова меня поцеловала.
           - Артём, Артём, - меня тормошил Марк. – Девчонок надо домой отправить.
           - Что… зачем…
           - Да ты посмотри вокруг!
           А вокруг – зомби апокалипсис. Шатающиеся, еле выговаривающие слова и ничего не соображающие тела. Кто-то полез в реку сам, кого то скинули. Через две скамейки – драка, а в качестве оружия – разбитая стеклотара. И милиция не спешит вмешиваться. Оставаться в центре - опасно. Прилетит ни за что. Если к девчонкам пристанут – неотобъем.
           Наверное именно тогда впервые в душе поселился страх не за себя. За себя я бояться умел. И, периодически от гопоты прячась и убегая, - демонстрировал в лучшем виде. 
           - Двинулись!
           Настю я отпустить так и не решился. Для неё и Наташи поймали машину и я поехал с девчонками на Каменные палатки.
           - Какой это район города хоть приблизительно?
           - Без понятия.
           А в такси мы продолжили  целоваться не стесняясь ни водителя, ни обиженно сопящую на переднем сиденье  Наташу…
           В удивительном доме жила Настя.
           Когда почти насильно Наташа вырвала её из моих рук я пошёл в обратном направлении и не смог найти дорогу… Кружил в потёмках, наверное с полчаса. Дом дважды изгибался буквой «Г», имел несколько арок, а подъезды располагались по обеим его сторонам. Для меня, привыкшего к стандартным панелям, слишком сложными оказались такие архитектурные решения. Входишь в арку - подъезды… Идешь обратно… Те же подъезды!  Что за наваждение! Где выход на улицу? Люди! Ау! Конечно, подъезды были разные, но кто бы рассмотрел в темноте их номера?
           Через несколько лет дом станет в моей судьбе знаковым. В городе где, около четверти миллиона девушек детородного возраста, я умудрился «построить отношения» с пятью жительницами этого конкретного дома!
           - С пятью, Карл!
           - Проехался по соседкам.
           К теории вероятности жирный вопрос. Каковы шансы встретить на улице динозавра?
           - Пятьдесят на пятьдесят.
           - Почему так?
           - Либо встретишь, либо не встретишь!
           Денег на обратную дорогу не осталось, и я… пошагал. Через центр: полтора часа до Сквера, час до железнодорожного  вокзала и ещё два часа на Эльмаш. Другого пути с ЖБИ (по объездной) тогда я не знал. Поймать такси и расплатиться по приезду - не догадался. Дома был в пять утра. Родители почти сошли с ума. Разборок избежал только потому что сразу завалился спать:
          - Завтра, всё завтра. Хоть немного перед экзаменом выспаться дайте…