Порча

Войны среди соседей - самая распространенная забава. Нет такой семьи, которая не хлебнула кислый хлеб подобных баталий.

Раиса Никифорова Безрукова с девичьих времён интересовалась магией, особенно не заморачиваясь, где белая, а где чёрная. Ночами, в полнолуние или при ущербной луне, когда звенит энергией воздух, она выходила в одной ночнушке во двор, подзывала своего чёрного кота и начинала читать заговоры, которые знала наизусть.

Безрукова мстила всем и вся: продавщице-грубиянке, особо болтливому таксисту, любившему матерные шлягеры, школьнице-восьмикласснице, начавшей раннюю половую жизнь, Гришке, бородатому чудаку, однажды обозвавшему её домогательницей, потому что она, Раиса Никифоровна, якобы, подсматривает, когда он справляет нужду... Бабуля считала, что все эти люди заслуживали наказания, а кто если не она будет этим дамокловым мечем.

Средствами порчи были: вода, тухлое яйцо, веревка, остатки самогона, дурно пахнущая трава, кровь, листок бумаги с человеческим образом и Бог весть ещё какие атрибуты инструментария обычной ведьмы.

В этот первый день осени старушка ( ей шёл 79-год от нахождения) была особенно не в духе: её младшую дочь Ольгу выгнали с работы из-за махинаций с серебром-золотом, уволили по позорной статье. Раиса Никифоровна винила во всём завистников-соседей: и посмотрели не так, и от рождения они были лишены тех благ и даров, какими была наделена семья Безруковых. Мол, лезите со своим тарантасом под наш поезд...

Чашу терпения пустили через край соседские куры: и ямы разрывают у забора, а в эти ямы коты да собаки лезут, и петух кукарекает ни свет, ни заря, мешая спать, и вообще, говорят, от них можно подцепить птичий грипп.

Решила баба Рая поработать с духами на счет наказания соседей. План мести за невинно пострадавшей дочки был ужасен и могуч: только смерть, и не пяди назад. Свечи и кровь ждали своего часа и он настал.

В соседскому окне мелькали телевизионные вспышки - будущие жертвы смотрели не иначе как эротическое шоу, ведь баба Рая давно замечала блудливый взгляд Тамары на родственника Раисы Никифоровны, Максима. И куда только смотрит этот Журавлев! Не курами бы занимался (гляди, фермер нашёлся), а за женой следил. Видать, не мужик он в постели, раз она ходит налево.

Безрукова плеснула куриной крови в ритуальную чашу, проводила пассами ножом, произнесла тихо, с выражением нужные сакральные слова. Ну, теперь дело пойдет. Нужно только дождаться результата, а уж тут колдунья верила в могущество темных сил.

Минуло два дня. Дочь Раисы Никифоровны начали мучить головные боли, зять Сергей запил по-черному, да ещё где-то подцепил чесотку, и эта зараза разошлась по всему дому. Баба Рая исчесалась вся просто жуть: подмышки и лобок паха горели адским огнем. Не ночью покоя, не днем.

Журавлевы стали замечать, что соседи как-то совсем не выходят во двор. Тамара сказала мужу, что не плохо бы проверить как там дела у Безруковых.

Раиса Никифоровна встретила старшего Журавлева болью измученной души. Старуха была вся покрыта красными пятнами, волосы всклокочены, от тела несло какой-то вонючей мазью.

- Прости, сосед! Совсем я, старая, из ума выжила: хотела всю вашу семью со свету сжить.

Журавлев погладил старуху по рыжей голове и сказал, с особой глубиной:

- Сходи, Никифоровна, в церковь, авось и простит Бог. А мы на тебя зла не держим.