hostium

ТА (брату)

1.

Мой предок помнит Алтай.
Проливы, Сибирь и смерть.
Озлобленный волчий лай,
Морозную круговерть.

Чукчейцев, Коряков брат,
Тот верхний палеолит.
Та многочисленность дат
Памятью часто болит.

Мой предок приходит во сне,
И, может быть, наяву,
Рассказывая обо мне
То, что не назову.

Моих погибших сестер,
Погребенных в алтарь
Бесчисленно. Этот костер
Кровью пылает, как встарь.

Матери прошлых земель,
Вжимали в обвислую грудь
Воинов колыбель,
Что замертво и отдохнуть.

Их прах кормил колоса,
Последнее - рту живых,
Зверствующих голоса
И снова, и снова в жмых.

Цистерны щедрых вод
Бегущих памятью вспять,
Отделаться хочешь от -
Они приходят опять.

Кочевники древних племен,
Высокие те города,
Перечисление имен -
Сложится в навсегда.

Мой предок держал копье
И вечно присутствовал враг.
Но нынче - время моё
И знаю я что не так.

2.

Пи;джин, яма;, моби;ле,
Войны и охоты прения.
Уже обо всём говорили,
Хором за погребение.

Вокруг стоят гарнизоны.
Сырая земля под ногтями
И топчут и топчут бизоны
Как черти над сыновьями.

В промерзлую, черствую смену,
В период полной луны,
Заметивший злую гиену,
В надрыве предсмертной струны,

Повстречалась потеря,
Род оскудевший шаман,
Могилами падших меря,
Развеял печали дурман :

"Луна, мол, влияние казала,
Гляди на орла и внемли,
Жену Амазонке предала
И сына загробной земли,

Во всём виновата на блюде
Сияние в кромешной тени.
В упряжку и на верблюде!
Себя же не слишком вини,

Предай погребению, боле -
На плат отправляй, "На-дене;",
Сражайся, питаясь от боли!
Злосчастия в полной луне..."

3.

В пути горбатого сёдла,
Мне снились в печали лугийцы.
Насколько и раньше подло
Вершили судом убийцы.

Панама и Гватемала,
Разнузданный круг варяга,
Свободы сколько давала,
Воткнутая в брата коряга.

Чистилища Инков, Ацтеков,
Властительный экссудат,
Зарытых живьем "человеков",
И бледно - мертвенных дат.

Кричащие перешейки,
Пролазы, подкопы и рвы,
Удушливый труп еврейки,
Возможно, мне снились и Вы.

Египетские монументы,
Мне грезились на водопое,
Горючие сантименты,
Скелетов вершины в покое,

Дороги Великих равнин.
И бездна зовущая мыса.
Читающий Тору раввин.
Богиня с косами маиса.

Верблюд грациозно шагал,
Мои провидения храня.
И встречей голодный шакал
Не смел потревожить меня.

4.

Шаман мне заведовал так -
"Отпустит и горе людское
Когда твой воинственный враг
Развеет дурмана покои,

И резко почувствовав вкус,
Спускайся с уютного стремени.
Ты будто почуешь укус
И жжение в области темени."

Меня озарило пространство,
Озёрные валуны,
Отсутствия жизни буянство,
И вид этой полной луны.

Она застилала собою
От неба широт половину,
А песня, подобно, гобою
Беззвучно режет лавину.

Растрескавшись не плодоносит
На сколько готов горизонт,
И если живое заносит -
То ей на снедания фронт.

Везде, где присутствовал ране,
Там гостья, кратера мать,
А в этом пустынном буране
При солнце вольна ночевать.

- Здесь поле, бесцветной агавы,
Сразиться я прибыл на смерть!
Ни толики яви забавы -
Насажена будешь на жердь!

5.

Мне друга того молчаливо
В жертву пришлось приносить.
Он брякал копытом игриво
И мог очень долго пить.

Загривок его - одеяло,
Горбы словно вверенный путь,
Моя на его ночевала
И он не посмел бы лягнуть.

Прильнув к голове и простившись,
По горлу я лязгнул ножом.
Кровь удивилась разлившись
Закупоренным тиражом.

Каннибал, раз уж брата
(Пусть зверя) желудком впитать,
Прости меня, мать Канада,
Ты к предкам духом витать.

Миштеки докажут, Чероки,
Кечуа и Виннебаго,
Что способы их однобоки -
На смерть не стоит эмбарго,

Что свойственно делать прощание
И в дар приносить, как в чанки -
Ближайший в своем отставании
Узрит глаза англичанки,

Поймет эту ласку разлуки
И запах её континента.
Глаза казали мне муки
"Пожить бы еще" депонента...

Но есть очередности ствол
И цель - главенствие благ.
Я внутренности друга колол
Под лунный воинственный флаг.

6.

В расплескавшемся мерцании
Под набат чужой грозы,
Руки в злобном сотрясании
Воли приступом в пазы,

Очерняют смолью тягу
Небосвода, трепеща.
Я до этих пор не лягу
В танце с бубном, вереща,

Разлагать твоим мертвецки,
Бледно жгучее сгнобить.
Ты, Луна, Ты так по детски
Призываешь не любить,

Вынуждаешь, о, врагиня,
По усопшим горевать.
Попустительства богиня,
Нам судьбою - воевать

Друг за другом истощая
Сок из плотских валунов.
Редко-редко навещая
Полуобморочных снов.

Ты малюешь тучи гнезд,
Прячешься за них, стыдишься.
Ты проклятый альбинос,
Ты уже меня боишься,

А я только объявил,
И свидетельством мой рок,
Время битвы двух светил,
Собирай себе венок,

И простись за смогом неба
Со своей роднёй, шиза!
Мне подобным шансом не был...
Затвердевшая слеза.

7.

Ты свила гнездо. Поднятие
Тебя на помост небосвода
Не дарит моё принятие -
Лишь свищ, молоко, воевода.

Ты свет отражаешь, лантерна
У членистоногих и то
Собой создается. Чрезмерна,
На значимость значит вето.

За этим прока свержением,
Гипнозу ночному фацет.
Ты хвасталась людям затмением
И кушала в каждом жильце

Тот страх, что порождала.
Я пальца фалангу рублю.
Тебе оказалось мало
Убила людей, что люблю.

Как минимум наблюдение
Твоё в период стояния
Сыграло большое значение.
Рублю и плоти стенания

Пугают пускай. Это гневно
В ритуал отделения
Пальцев руки ежедневно
Пускаю во вражьи владения.

Летят под звуки гремучие,
Под шелест пустынного зноя.
До смерти луну я замучаю.
И выдержу муки гобоя.

Упал весь в крови, истощении,
И гулом печальный койот
Слезливую песню о мщении
Надрывом мне милый поёт..

(неоконченный)