Собеседник

Она внимала строгости его
Верней не строгости, скорее отречения
От существующей здесь сущности вещей
Но ведь система не боится обличения
Хоть ты коснись закона самого
И сами мы окажемся смешней
И вряд ли и нужней самой системе
Нам сама жизнь, подсказывает темы
Верней пути спасения сердец
И не в тиши духовной забытья
Довольно  с нас  и  катания – мытья
Живой души. И видимо не зря
И каждый суть кравец
Да и «душа обязана трудиться « для себя
И познавать  свой мир,  отчаяние, и слёзы
И боль раскаяния – её метаморфозы

Мирок спокойствия? Как это всё смешно
Хотя   «смеяться над собой и не грешно»
Лишь сильные   себе  тот смех  позволят
А впрочем, кто и что нас здесь неволит?
Не сами ль мы придумали каноны, своды правил
Нам так удобнее держать бразды правления
И что,  по сути, нам в  «минутах умиления»
Самим собой.
Но на дворе давно иные нравы
«О гордость, гордость, и  ты даёшь здесь сбой
И вновь искать, бросать, и  начинать сначала
Ужель для сердца  и души всё это мало?»

Мой милый  Лев,  с тобой  я не согласна
Мучения поисков  довольно тяжкий труд
Что ищем мы, лопатя сотни руд
В глоссарии своём? Свой мир души? – Напрасно

Опасность  мир  таит в себе людской,
под  маской лицемерной, безобразной
«И  зло всегда, человекообразно»
«Согласен. В нём много зла, и мир наш не простой
Но есть и труд добра,  да, добра
Когда порой из под  пера
Выходит мысль, так нужная и слово
И рвётся невод от улова
Всех душ, пытавшихся понять, или принять
Основы бытия
Вот так и я
«Но  Вера не синтез субъектов морали
В ней благо и  помощь в греховном страдании
Вера, как символ духовный огня
Вера – познание, суть прежде себя
В сердцах петрофитов  растёт только рамень
Чьё сердце открыто , в нём вечная пламень»
А грех?  «А грех испытание души и сердец
Страдание  время, а сердце кравец
Душа вся в томлении, кровит иногда
Но Время не лечит, и даже  года
Не властны над сердцем, над памятью дней
И сердце, и ум, как один лицедей
Наш ум своенравен. »Но сколько труда
В душе, в самом сердце, над правдой ума
И сердце заплачет, заплачет не раз
В нём вечная память, и вечный рассказ»


                Одной из ярких страниц наследия Льва Толстого является
его переписка  с Александрой Андреевной Толстой. Именно она чувствовала
душу писателя, лучше всех. А её умение оставаться собой в споре, не отказы-
ваясь от своих убеждений, не обижая при этом оппонента, придавала переписке особую прелесть