Стоило ли?

Три полоски света на ладони. Вдоль предплечья к сгибу локтя, выше.
Режет взор оттенок тёмно-синий. Сердце теряется в глубинах рёберных линий.

Она замирает над пропастью, вдоль острого выступа, у самого края.
Смотрит вперёд, по направлению к горизонту, в точку одну, не моргая.
Дышит разряженным воздухом, размеренно-рвано. Секунда-другая.
Смогла же, вонзила, - всё грезит, по-детски наивно мечтая.

Ногтями по коже, багровою тенью с фаланги капли карминовой крови;
от линии жизни к грудине прижатой ладони, рьяно сердце зашлось в ожиданье удара.
Взор вниз опускает - пусто. Никакого кинжала.

Багряные нити прядей бьют по лицу нещадно; порывами ветра в пропасть толкает бравада.

- Ты никого не любил, - шёпот - камень, в бездну летит, затихая.
Эхом вторит долина, фразу её отражая.

Гордость зверем ревёт, рвёт когтями рёбер каскад.
На плечах - его руки. На ресницах - застыл адамант.

Гамора моргает, стиснув зубы, закусив губы до крови.
Слышит зов предков и видит каменья надгробий.
Родная планета сейчас ей как никогда ближе.
«Там дети играют», не боясь, что их кто-то обидит.

Геноцид - словно милость, ниспослана богом во благо.
Её смерть - очищение, жертва с гордым несением стяга.
Тот, кто спас и убил, всё забрав, и лишил
дома вместе с семьёй, и народа, целого мира, стоит позади, с уже занесённой секирой.

Паденье - полёт, цели достигнуть несложно.
Пожертвовав тем, что сердцу чертовски дороже.

Он знает, что встретит её на стыке миров, в алом море потерянных жизней -
она миражом возникнет без слов, с морщинкой на лбу в немой укоризне.

- Ты собрал их? - её слёзы становятся ливнем.

Души вьются вдоль пальцев, она - здесь хозяйка, и это её обитель.

Она взглянет в лицо, и алые нити его окружат:

- Так стоило ли?

В сердце - боль, но Танос ей рад.

Она знает ответ, бросает безмолвное «и»?
Стоил ли камень потери его души?