Ступени

Ступени
Туринская плащаница

Узреешь лишь огонь потира -
не хладный ток забвенья, но
безлетность в будущей отчизне.
Виденье плоти истин мира
дает духовное вино,
и след огня небесной жизни
хранит святое полотно.

Соломон

Подарен мир живому дому,
что в огнедышащей воде
клонится идолу златому
и завершает бытие.
Премудрость  - Храм Святого Града
вновь сотворит моря и сушу
Спаситель, выведший из ада
царя измученную душу.

Прославлены святые подлой алостью.
Безбожный век по-русски смутен.
Больным наследником и русской жалостью
введен  во двор дворца Распутин
Империя не помнит царских дел.
Семья небесная ведется на расстрел.

***
Поэт Александр - припламенный муж
убит не свинцом — опошлением душ.
Умен Достоевский, но уличный сброд
узреет лишь боль инфернальных ворот.

Пересвет

День от страстей и зла покоен,
и падший инок мирен в Силе, или
огнем мирским сраженный воин -
Самсон, отдавший девственность Далиле.

Патриарх Гермоген

В борьбе за власть столичных мест
исполнен мужества не в меру,
венец делам — цветущий крест -
отказ от клятвы универу.

Новый Иерусалим

В разливах подмосковных светлых рек
на Землю низвести грядущий век
умыслил патриарха гордый дух,
слить в монолог несхожесть царствий двух,
переворот людской природы всей.
Державный Никон - не тишайший Алексей.

Святитель Николай Японский
Владыке Солнца — света край,
а смерть презренна и нага,
по- христиански самурай
пьет харакири от врага.

Нечаянная Радость

Лишь умолчание о Нем
в пространстве личностн6ых имен,
разомкнут круг холодных лет,
ала небесная лоза,
во сне огня вода горит,
величит дух душевный цвет,
слова утонут в тишине,
и беззаконника глаза
всемирный образ умирит.

Неопалимая Купина

В пустыне льва телец времен
ведет к орлу надгорний Храм.
Боговедомый муж умен,
и узрит крест победный там.

Иван русский

Ведя с главою мусульман
русско-священную войну,
пошлет Владыка дней и стран
награду в яблоке ему.

Иоанн Предтеча

Дух пустословье угасил,
а солнце огнь умерит грозный,
и о воде Священных Сил
молчат ему в пустыне звезды.

Иоанн Воин

В тюрьме дает динарий веку
кладущий душу за других.
Не поклоняться человеку
его империи враги.

Икона Божьей матери Иверская

Покров не воздушный понятен для двух,
ведь мир не вмещает таинственный Дух.
Рассвета роса в изумрудной траве,
святых Всецарица в небесной Москве.

***
Ждут наводнений и кометы
во глубине мирских оков.
Творит предание об этом
Илию Моисей веков.
Преображает души цветом
лишь Имануил рыбаков.

Иоанн Лествичник
(желательно в начало книги)

Падений не помня,
сознание это
возводит безмолвье
синайского света.
Минуты точь-в-точь
бестелесные тени,
что двигает ночь
по небесным ступеням.

Фаворский Свет

Богоискатель утомлен,
прохладна сталь мирских оков,
так зрел великий Моисей
священный мрак Царя веков.
Но ужас тайный просветит
преображения огонь
и Иоанна святый слог
во Храме душ, входящих в онь.

***
Ужасна жизнь в лукавом роде,
лишь мимолетный сон она.
Ночное время на исходе,
зашла неверная луна.
Но из-за края поднебесной
подарен солнца светлый шар,
так воскресенья житель,
                тесный
избравший путь,
                приемлет дар.

Арсений Мацеевич

Согреет в холодном темничном углу
Владыка Предвечных, Невидимых Сил,
Святому возносит монах похвалу,
и славу Благому, за то, что смирил.

Арсений Мацеевич

Согреет в холодном темничном углу
Владыка Предвечных, Невидимых Сил,
Святому возносит монах похвалу,
и славу Благому, за то, что смирил.

***
Европе Духа свет не мил,
культуру Богоданных книг
цивилизацией затмил
царь Петр — первый большевик

Лобное место

Поста невеликого кара,
помоста церковного доски,
от ярости, мести, угара
хранитель Макарий Московский.

***
Между зенитом и надиром
с Царем великим во главе
живут восьмое чудо мира
и Семиона храм в Москве.

***
Сонет, поэма, танка — злая тема?
Страстей букет зловонный, или
привел поэзию к пещере Вифлеема
пророк языческий Вергилий?

Девятнадцатый век

Душа творца в словесном иле
молитву силится украсть.
Кавказ, и в павшем Михаиле
горит божественная страсть.
Державный инок не оливой -
храним Амбросием святым,
и Лев мирской под дачной ивой
нектар огня низводит в дым.
За долгожданную свободу
цареубийца на коне,
и Храму в дар приносят воду
раз в год в убийственной вине.

***
Излил дары святых пророчеств
в общенье друженое мужей
Дух, что святил во время ночи
лишь Иоилевой душе.
Но моноум во время оно.
И дух культуры сокруша,
число златое Соломона
желает мертвая душа,
чтоб воздух пасмурного дыма
огнем священным напоил
тот лев с оружьем херувима,
что зрел в виденьи Даниил.
Восстанет прах под новым небом,
исчезнет горькая вода,
Иезекилю срок неведом
во бремя тяжкого труда.

Симеон Новый Богослов

Тяжелый крест усталых плеч
легок в прохладной литие,
архистатига жаркий меч
подвластен грозному Судье,
в ночи грядущему.
                О том
лишь озарен надеждой миг,
при свете солнца золотом
к земле не близок звездный Лик.
Ожесточается палач,
увидев сердца тихий плач,
во свете вышнего огня
велик поэт седьмого дня.

Католичество

Из Августина  протестанты
в догмат ввели противоречье,
и мрак судейский видел Данте,
у Двоеслова выбрав млечный
путь очистительной ошибки.
Дух одинокий — голос скрипки,
свальшивить можно ежечасно,
звук послушания неясный.