Лермонтов. В мнимости тайн

А в море зыбком, там, далёко,
Так неподкупно и светло
Белеет парус одиноко,
Как лебединое крыло…
        Дмитрий Жигулин.

Двухсотлетний юбилей со дня рождения М.Ю. Лермонтова по официально признанной версии 2 (15) октября 1814 г. мировое просвещённое общество отметило в условиях абсолютной сомнительности аргументов положенных в обоснование событий составивших его жизненный путь. Официальная биография Л. зиждется на постулатах верности имеющихся в реальности документов, сохранённых историей текущему времени в государственных и церковных архивах, свидетельствах современников и родственников  Л. запечатлённых в их сохранившихся воспоминаниях. К сожалению, они не многочисленны и больше по смыслу противоречивы, чем согласны.

Характерная неадекватность поведения малыша Л., потакаемая Е., со временем – в условиях сиротского душевного одиночества ожесточалась, трансформировалась в негативные формы выражения: отчуждение, взрывную бесшабашность, отчаянность, беспредельную смелость перед  угрозой опасности, стремлению на грань вознесения в небесную бесконечность или падения в бездонную пропасть. Непредсказуемые вихри душевных возбуждений сопровождались возмущениями щепетильной чести и конфликтами. А при уходе в памятное бессмертие судьбой было уготовано – стать жертвой апологетов, мистификаторов и их публикаторов.
Подчищенная от негативов  трактовка жизненных позиций его в разных обстоятельствах, и напротив, порочность окружающей среды - пример: представление обществу сути стихов «Смерть поэта» и «Опять народные витии», «Молитвы» и «командование сотней головорезов
 Р. Дорохова» - начата его первыми биографами и доведена официозной апологией до абсурда, в котором светила филологии упражняются в восклицаниях уже порядка 170 лет.

Проведению двух векового юбилея со дня рождения Л. предшествовали соответствующие значимости ритуала риторические публикации в многочисленных разного рода источниках. Из них, мне например, в то время посчастливилось узнать, что сохранилось Свидетельство о его рождении. И что копия свидетельства хранится в Тарханском заповедном музее.
И, что  Е.А. Арсеньевой (бабушке поэта) 25 октября 1827 г. было выдано Свидетельство о рождении и крещении
 М.Ю. Лермонтова из Московской духовной консистории, выписанное на основании выписки из метрической книги церкви Трёх святителей у Красных ворот, сделанной 13 лет назад. (Прошу читателя обратить особое внимание на важные по своей сути факты: в последующем объяснённые мной причины выдачи консисторией Свидетельства на основании выписки из Метрической книги, но не с самой книги и сделанной именно 13 лет назад).
И, что в ЦГВИА (фонд 314, оп1, д. 4005, л. 2) – хранится «Справка от 1798 года генваря 16 дня», свидетельствующая дворянский статус «отца» М.Ю Лермонтова. (Заметим: дворянский статус наследовался только по линии рода отца ребёнка). Из смысла Справки следовало: М.Ю. Лермонтов, как сын Лермонтова Юрия Петровича, считавшегося потомственным дворянином – наследовал от него потомственный дворянский статус.  И, как официозом утверждается до времён сиих, - наличие этой справки является абсолютным доказывающим фактом потомственного дворянства Л. с момента его рождения!!!

Казалось бы - сохраняемость таких значимых документов в столь важных государственных учреждениях в течение более полутора веков, объясняется их неоспоримой достоверностью, не единожды  проверенной  и перепроверенной учёными филологами.  Однако, даже беглый взгляд на тексты названных свидетельств немедленно вызывает сомнения в достоверности их смысла. По крайней мере, так стало со мной после прочтения рецензии учёной сотрудницы заповедного Лермонтовского музея в Тарханах на статью
М.А. Вахидовой «К престолу вечного Аллы».  Очевидный смысловой раздрай двух свидетельств о рождении, выданных церковными учреждениями разных инстанций, невразумительный смысл «Справки от 1798 года генваря 16 дня» - стали отправной точкой для написания мной двух первых статей о Лермонтове: «В непреодолимом статусе» и «За мишурой фантазий». Последующие статьи по рассматриваемым в них вопросам были ответными на раздражённо высокомерные рецензионные статьи-комментарии, созданные с эксцитативным умыслом экстравагантного содержания ныне здравствующих филологов.

От непосредственно читателей получено две рецензии и обе на первую статью. Текст одной из них был приведён в статье «Рецензия с претензией», (автор Светлана Кручинина). Здесь повторим только фразу из неё: - «Материалы, которые Вы собрали, для многих станут сенсацией». Во второй – фланирующий по сайтам интернета фрондёр (во 2-м значении) саркастически заметил: - «Ну, ещё один Лермонтовед нашёлся…».
При знакомстве со многими другими материалами по Лермонтовской теме очевидно выявилось великое множество лермонтоведов – уже почивших и ныне здравствующих, активно и неустанно долдонящих одну официозную версию со своеобразными вариациями, акцентирующими их собственное «Я» в изыскании новых с ног сшибательных открытий. По сути, сарказм фрондёра был адресован названной компании, а угодил в мой адрес, как презрительное недоверие к вновь объявившемуся лицемерному лицедею. Надеюсь – он не по злому умыслу выразил саркастический иронизм.  Но, тем самым, своеобразно прозрачно намекнул: с какой компанией официозных апологетов читатель имеет дело. Предположение же  С. Кручининой свидетельствует не столько её удивлённое восприятие сообщений автора статей, сколько факт оболваненности официозом истинных любителей творчества Лермонтова, безусловно интересующихся его биографией.

По аналогии с ранее принятой практикой для сокращения текста и удобства пользования читателям, повторим условные аббревиатуры:

-Л. - Михаил Юрьевич Лермонтов,
-М.М. – Мария Михайловна Лермонтова,
-Ю.П. – Юрий Петрович Лермонтов,
-М.В. - Михаил Васильевич Арсеньев,
-Е. – Елизавета Алексеевна Арсеньева.

Условимся: как и прежде – обращение к аудитории будет производиться от автора статьи совместно с разделяющим моё мнение Читателем.

Впредь заголовки статей и ссылки на них будут показаны по нижеприведённому списку, соответствующему очерёдности публикации.
-В непреодолимом статусе № 1 ………..http://www.stihi.ru/2015/04/25/2068
-За мишурой фантазий № 2 ………..http://www.stihi.ru/2016/12/04/1757
-Рецензия с претензией № 3 ………..http://www.stihi.ru/2017/02/08/5100
-Представления лживые и путанные №4 ……….http://www.stihi.ru/2017/03/17/1777
-Изнанки официоза № 5 ……….http://www.stihi.ru/2017/07/20/1451
-На пути к истине № 6 ……….http://www.stihi.ru/2017/10/03/4076   .

Во избежание схоластических толкований имевших место событий в жизни Л., (имея ввиду - писание биографии подобно писанию истории), принимая во внимание доступные нашему разумению труды  Н.М. Карамзина при создании им «Истории государства российского», примем руководящими принципами предстоящего обобщения ключевых моментов в биографии Л. положения, изложенные Великим историком во введении к своему бессмертному труду.

Извлечения из введения к И.Г.Р.
«Первые опыты наших предков в искусстве грамоты были посвящены вере и дееписанию; омрачённый густой сению невежества, народ с жадностью внимал сказаниям летописцев. И вымыслы нравятся: но для полного удовольствия должно обманывать себя и думать, что они истина. История,  отверзая  гробы, поднимая мёртвых, влагая им жизнь в сердце и слово в уста, из тления вновь созидая царства и представляя воображению ряд веков с их отличными страстями, нравами, деяниями, расширяет пределы нашего собственного бытия; её творческою силою мы живём с людьми всех времён, видим и слышим их, любим и ненавидим; ещё не думая о пользе, уже наслаждаемся созерцанием многообразных  случаев и характеров, которые занимают ум или питают чувствительность.
Есть три рода истории: первая – современная; вторая – основывается на свежих преданиях; третий род есть самый ограниченный для таланта: нельзя прибавить ни одной черты к известному; нельзя ворошить мёртвых. (имеется ввиду - по вековым установлениям противно человеческой морали тревожить прах их); говорим, что передали нам современники; молчим, если они умолчали, - или справедливая критика заградит уста легкомысленному историку, обязанному представлять единственно то, что сохранилось от веков в летописях, в архивах.
Древние имели право вымышлять речи в соответствии с характером людей, с обстоятельствами: право, неоценённое для истинных дарований, и Ливий, пользуясь им, обогатил свои книги силою ума, красноречия, мудрых наставлений.
Но мы, вопреки мнению аббата Мабли не можем ныне витийствовать в истории. Новые успехи разума дали нам яснейшее понятие о свойстве и цели её, здравый смысл уставил неизменные правила и навсегда отлучил дееписание от поэмы, от цветников красноречия, оставив в удел первому быть верным зерцалом минувшего, верным отзывов слов, действительно сказанных героями веков. Самая прекрасная выдуманная речь безобразит историю, посвящённую не славе, писателя, не удовольствию читателей и даже не мудрости нравоучительной, но только истине, которая уже сама собою делается источником удовольствия и пользы. Как отечественная, так и гражданская история не терпит вымыслов, изображает, что есть или было, а не то, что быть могло.
Но история, говорят, наполнена ложью: скажем лучше, что в ней, как и в деле человеческом, есть примесь лжи,
 однако ж характер истины всегда более или менее сохраняется: и сего довольно для нас, чтобы составить себе общее понятие о людях и деяниях.
Тем взыскательная критика; тем непозволительнее историку для выгод его дарования обманывать добросовестных читателей мыслить и говорить за героев, которые давно безмолвствуют в могилах».
История государства российского.
Н.М. Карамзин.

Итак, в «меру удовольствия и пользы», исходя из отнесения биографии Л. к третьему роду историй, в котором нельзя ничего: ни прибавить, ни убавить и, тем более, нельзя абсолютно ничего соврать – продолжим. Биография (по словарям) – описание чьей-н. жизни. Или короче – жизнь. Это очень – обще. Расширим толкование понятия: биография – совокупность событий и явлений индивидуального субъекта (во 2-м и 4-м значениях), возникших вследствие предшествовавших, сопутствовавших (подобного же смысла значений), свершений в каком-либо обществе. Биографии Л. воздано достойное внимание во множестве работ её исследователей в нескольких поколениях. Все они заслуживают соответствующей благодарности читателя за свои скрупулёзные труды. Но, к сожалению, по разным причинам,  в т.ч. и по предубеждениям, в течение длительного времени не найдено согласное понимание и толкование свершившихся в его жизни событий, а некоторые не объяснены вовсе.

С течением времени возникают всё новые версии, аргументированные «новыми», чаще фантазийными, находками. Но твёрдые позиции удерживает версия, в основе которой лежат постулаты заложенные первыми исследователями жизненного пути Л.  К сожалению, ими были упущены бесценные возможности запечатлеть для
потомков следы многих событий и причин их происхождения, в то время ещё не стёртых временем. Эти их упущения, в последующем,  восполнили многочисленные  чиновные апологеты официальной биографии Л.  В итоге,  имеем – нечто официозное.  И, потому – невразумительное.

В состоявшейся в 2015 – 2017 гг. статейной дискуссии между автором этих строк (читателем-любителем поэзии поэта) и оппонентами профессорами (докторами наук), исповедующими официозную версию биографии Л. – затронуты многие разно чтимые вопросы, касающиеся его личности и рода. Поскольку на мою последнюю статью «На пути к истине» в течении длительного времени ответа не последовало, следует считать дискуссию законченной. Мои мнения не опровергнуты.  Смыслом  прежних рецензий
только изощрённо опакощены.

Обсуждаемые вопросы рассредоточены в нескольких статьях (названных в приведённом списке).  Объединить в последовательную цепь содержащийся в них смысл для читателя представляется весьма сложным. К тому же случаются упущения автором в использовании имеющегося фактологического материала по обсуждаемой теме и обнаруживаются (изыскиваются) ранее неизвестные факты и их мотивации. Поэтому нахожу целесообразным обратить внимание читателя только на краеугольные ключевые, аргументированно достоверные факты событий составляющих биографию М.Ю. Лермонтова.

Рождение.

Приведём свидетельства событий предшествовавших дате
02 (15) октября 1814 г. (официально признаваемой днём рождения Л.) и свидетельств последовавших после этого дня. Прежде приведём воспоминание  самого Л.:
- [1830]. «Еще сходство в жизни моей с лордом Байроном... Про меня на Кавказе предсказала то же самое повивальная старуха моей Бабушке».
[Лермонтов. Акад. изд., т. IV, стр. 351. Из VII тетр. автогр. Лерм. муз., л. 2]
Комментарий- реплика М.А. Вахидовой на официальное отрицание  рождения Л. на Кавказе: «То, что повитуху приглашают не к чесоточным, понимал даже мальчик Миша. Поэтому он и любил Кавказ - свою Родину!»

Поясним: по воспоминаниям Л., (со слов Бабушки, не признаваемых официозом соответствующими действительно состоявшемуся факту), ранее – ещё задолго до поездки М,М. на роды в Первопрестольную, его роды на Кавказе «принимала повивальная старуха». И предсказала его судьбу. Это тогда, когда он родился в первый раз…  Непроизвольно, в памяти возникают события 1810 – 1812 годов…. Об этом – ниже.
А во второй раз: мальчик Л. родился в Москве, в частной квартире, в отсутствии врачей – (ради высоко квалифицированных услуг которых, по официальной версии, и была осуществлена трудная для слабой здоровьем М.М., длительная дорогостоящая поездка из Тархан в погорелую, ещё более для жизни дорого стоившую, Москву). Не могли, по естественной для людей нравственности, при акте рождения присутствовать: ни «пономари, ни дьяки». Получается роды Л. в Москве при появлении его на свет божий во второй раз - тоже принимала повивальная старуха, единственный не родственный безызвестный свидетель рождения будущего Великого поэта.
(Свидетельство о рождении М.Ю. Лермонтова - в интерпретации М.З.)

-Восприемником при крещении был господин коллежский асессор Фома Васильев Хотяинцев. Он действительно присутствовал… (но только в церкви – при крещении.)
(Свидетельство о рождении М.Ю. Лермонтова).

ВОСПРИЕМНИКИ (крестные отец и мать), лица, которые при крещении взрослых являются свидетелями и поручителями за серьезность намерения и за правую веру крещаемого, а при крещении младенцев и больных, лишенных дара речи, дают за них крещальные обеты и произносят Символ веры. На В. возлагается обязанность следить за ростом религиозного и нравственного сознания ново крещеного. В случае необходимости В. должны оказывать покровительство своим крестникам или даже брать их на свое попечение.
(М.З.) Из церковных источников.

Факт следующий из Лермонтовской летописи: «Восприемник Лермонтова — господин коллежский асессор Фома Васильевич Хотяинцев - по жизни не известен, как крестный отец поэта».

Научно глубоко просвещённой, но удивительно беспомощной в вопросах лермонтоведения филологией легковерному читателю на «засыпку» казуистически предложена дилемма:
Не поверит факту первого рождения Л.- не поверит самому Л. – тем самым оскорбит память о нём.
Не поверит факту второго рождения – не поверит апологетической версии - не отмоется от своего культурно-нравственного невежества!
С надеждой разобраться в созданной казуистике продолжим свой путь.

-Из Москвы Лермонтовы с бабушкой и грудным ребенком своим вернулись в Тарханы, и Юрий Петрович выезжал из них лишь иногда, по хозяйственным делам, то в Москву, то в Тульское имение». [П.Н. Журавлев в передаче Висковатого, стр. 13-14] П.Е. ЩЕГОЛЕВ.  ЛЕРМОНТОВ; (Захаров. Летопись...)
Время возвращения Ю.П. и М.М. не указано, но оно легко определяется по регистрации прихожан в соответствующем журнале в Тарханской церкви, где в качестве нового прихожанина зарегистрирован  шестимесячный Л. . 
К  дню рождения (фактически - крещения) 2 (15) октября приплюсовываем шесть месяцев – получаем 2 (15) марта 1815 г. Значит они пребывали в Москве  более шести месяцев. Чем же они столько времени занимались?  Ради какой цели столь долгий срок находились там?  И не одни – с поварами, слугами, кормилицами, кучерами, лошадями! И это при нищенстве Ю.П. и экономно - расчётливой Е.!?  Об этом ниже…

Реплика М.А. Вахидовой на рецензию  Д.А. Алексеева  на мою статью № 2.:
- «5 мая 1814. — Отправлено письмо  в Московское дворянское депутатское Российское Благородное собрание от Пензенского предводителя дворянства  Д.А. Колокольцева с приложением реестра, «кто именно получил билеты Пензенской губернии по Чембарсксму уезду». (с. 34).
В списке значатся: «Капитан Юрий Петрович Лермантов –
1 билет 20 рублей.
Капитанша Марья Михайловна Лермантова –
1 билет 10 рублей».  [ЦИАМ, ф. 381, он. 1, д. 12, лл. 53, 54].
(В. Захаров. Там же.)

(Выделенные жирным шрифтом суммы соответствуют ценам годовых билетов.)

-14 июля 1814. — Письмо Пензенского предводителя дворянства   Д.А. Колокольцева  с приложением реестра, «кто именно получил билеты Пензенской губернии по Городищскому и Мокшанскому уездам», в Московское благородное собрание. В списке Городищского уезда значатся: «Адмирал Николай Семенович Мордвинов Супруга Его, Обер прокурор Аркадий Алексеевич Столыпин Супруга Его. Кригцалмейстер Григорий Данилович Столыпин Супруга Его».
[ЦИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 12, лл. 62, 64].

Оказывается, куча родственников выехала в Москву в то же время, и поразвлечься в Собрании были не против,  а вот рядом с Арсеньевой в такой момент никто из них не оказался, кроме попов, дьячков, пономарей и случайного дяди для роли восприемника.
(Из комментария М.А. Вахидовой на статью-комментарий Д.А. Алексеева на мою статью № 3.)

Из сообщения М. А. Вахидовой со ссылкой на получение сведений из публикаций  В. Захарова,  ясно что:
- Билеты на посещение Российского благородного Собрания на 1814 г. распространялись и через губернии.
- Стоимость годового билета в 1814 г. составляла: мужского – 20,0 руб. женского 10 руб.
- Билеты на 1814 г. Ю.П. и М.М. фактически получены.
Из чего следует (если период действия билетов считать со дня их продажи) – что с 15 мая 1814 г. до 15 мая 1815 г. они могут беспрепятственно посещать Российское благородное Собрание в Москве.
- И что 14 июля 1814 г. из соседних уездов с билетами в Москву отправилась толпа родственников и друзей, подходящих на роль восприемников для Л..

Здесь время осведомить читателя, что в собрании имелись две книги для регистрации:
- Книга для членов Собрания – годовых посетителей.
- Книга разовых посетителей.
- Изменились цены на посещение Собрания на 1815 г.: Муж. - 50,0 р. Жен. - 25,0 р.

Но вот противно  В.Захарову в своей статье «Новые материалы к Летописи жизни и биографии Лермонтова»: Д.А. Алексеев сообщает о сделанной «ими» выборке из архивных материалов и из этих выборочных материалов следует что:
- «25 августа 1814 г. Юрий Петрович и Мария Михайловна ездили покупать билеты с московскими знакомыми и в соседстве с ними мы можем ожидать их спутников. Рядом с Юрием Петровичем Лермонтовым значится под № 178 князь  Д.А. Волконский и т.д. Мария Михайловна ( № 104 ) оказалась в окружении К.А. Волконской ( № 103 ), графинь А.П. и П.П. Кутайсовых ( № 105 106 ) и т.д… ( Это при должном быть у них наличии годовых билетов в Собрание, о получении ими которых сообщал А.Д. Колокольцев 5 мая 1814 г.?!  Зачем?  Не будем заморачиваться – наверно они те билеты потеряли….)
- 11 декабря 1814 г.  «Юрий Петрович и Мария Михайловна приобрели билеты для посещения Российского благородного  Собрания в 1814 г. и записаны в «Книге приёмной членов за 1815» под  №179 и № 104».
(ЦИАМ, ф. 381, оп. 1, № 15, лл. 3 об., 12 об., см. так же ЦИАМ, ф. 381, оп. 1, № 10, лл. 53 об. 54; ф.381,оп.№ 15, л. 12 об ).Заплатили за билеты уже 50 + 25 =75 руб.
- «Лермонтовы приобрели годовые билеты для посещения Собрания в 1814 и 1815 гг. и потому можно предположить, что они посещали балы, маскарады и концерты в Собрании в зиму 1814 – 1815 годов …».

Для анализа ситуации сложившейся в связи с посещением Ю.П. и М,М,  Собрания - интересно будет знать реальную стоимость годовых билетов в эквивалентном вещественном выражении. В 1814 году цены были: мёд – 20,0 руб. за
1 пуд (16 кг.); масло коровье – 1,0 руб. за 1кг.; мясо говяжье – 0,4 руб. за 1 кг. (Нумизматический магазин «Статус». Российские и зарубежные монеты. Курс 19 век).
Стоимость пары годовых билетов (мужского и женского) на 1814 г. составляла 30,00 руб. ; на 1815 г.– 75,00 руб. В пересчёте, например  на эквивалент мяса, это составляло: в 1814 г. – 75 кг., в 1815 г. – 187,5 кг. !!!

При покупке годовых билетов для посещения Собрания за такую стоимость должна была быть твёрдая уверенность в долгом пребывании в Москве и в «карманной» возможности позволить себе подобные расходы. Особенно при тощем кошельке  Ю.П..  Но не это главное. Главное – мотаясь по балам и маскарадам, где нужны немалые усилия для выдерживания заданных темпов, ритмов, подскоков и  т.п. – как они ухитрились (при слабом здоровье М.М. и списанном по худосочию из армии Ю.П.) родить в то же время ребёнка?

В статье д.ф.н. профессора Тамары Владимировны Дадиановой  «Тайны Лермонтова (Кавказский аспект»
 (2013 г.) приведены некоторые факты из жизни Л., требующие  рассмотрения в совокупности с другой имевшей место фактурой:
- «В 1860 г. Аким Павлович Шан-Гирей написал воспоминания о своём двоюродном (уточним - троюродном) брате Мишеле. Год своего рождения, как сам он отмечал (1815). Тут обнаруживается загадка или тайна, означающие, что Михаил Лермонтов родился в 1811 году, а не в 1814!  Отчего бабушка допустила это?».

Бабушка Л. и её сестра Екатерина Хастатова, в утверждении времени рождения самих себя и своих чад, допускали просто сказочные чудеса!
А Акиму Павловичу во время написания своих воспоминаний о Л. было только 45 лет. Он был в добром здоровье и крепкой памяти. И в предварительном обращении к потомкам заявил, что он может что-то спутать по существу, но ручается за последовательность событий. По важности времени его рождения были проверены сообщения об этом разных исследователей и получены разные ответы: 1816 – 1818 – 1819 годы.  По разновременности сообщений о годе рождения Акима Шан-Гирея можно утверждать, что все они, полученные из разных источников разные годы рождения, по существу вопроса – ничтожны.

Тут к месту вспомнить: С.А.Раевский (лучший друг Л.), узнав о намерении Шан-Гирея написать мемуары о Лермонтове, откликнулся на инициативу словами: «Ты был его другом, преданным с детства, и почти не расставался с ним; по крайней мере, все значительные изменения в его жизни совершились при тебе, при тёплом твоем участии, и редкая твоя память порукою, что никто, вернее тебя не может передать обществу многое замечательное об этом человеке». На что Аким Шан-Гирей ответил:
«Будучи моложе его четырьмя годами, не могу ничего положительного сказать о его первом детстве; знаю только, что он остался после матери нескольких месяцев на руках у бабушки. Сам начинаю его хорошо помнить с осени 1825 года».

С доверием воспринимая признания и сообщения Акима, следует отметить и объяснить сделанное им в то же время заявление: о рождении Л. в Тарханах в 1814 г.!!!

Это объяснимо просто: он помнил Мишеля со своего 10-летнего возраста. Мишелю в это время уже – 14 лет. В Тарханах за 14 лет давно все забыли, когда и где он появился на свет, об этом и речи между людьми нет.
А бабушка Е. к случаю и без случая, на кухне и за праздничным столом вспоминает (напоминает), что Мишель родился в 1814 году!!! И всем запоминается эта дата. И Акиму
(с 1825 г.) - тоже запоминается. А про рождение Мишеля якобы в Москве - ему и не сочли нужным сообщить. И он мог быть уверен, что рождение Мишеля произошло в Тарханах. И сообщает эту свою уверенность интересующемуся читателю своих воспоминаний.

Исходя из характеристики даваемой Акиму  Павловичу его близкими друзьями создалось уверенное мнение: самым верным является его личное сообщение – он родился в 1815 году. Это подтверждается и характером взаимоотношений между братьями и восприятием возникавших ситуаций. (Например – с замужеством  В. А. Лопухиной). (М.З.)
Но это значит верно и то, что Л. родился в 1811 году!

Примечание:
Внимательный читатель заметит: заявлениями о своём рождении в 1815 году и старшинстве Л. относительно его на 4 года, Аким Павлович  противоречит  сам себе. Не отрицание, но объяснение этому вынужденному его противоречию дано в главе "Социальный статус" настоящей статьи (об исключительной заинтересованности Л. и всех родственников в его официальном рождении в 1814 году!!!)

Вернёмся к Т.В. Дадиановой:
-  «Марию Михайловну, вполне вероятно, могли взять в заложницы в 1811 году, когда она прибыла в Горячеводск!!! "
 (Уточним: в то время Горячеводск не был населённым пунктом. Он стал населяться в 1816 году. В свой дом в Горячеводске Екатерина Хастатова вселилась в 1821 году. Поэтому скажем так, как было:- М.М. с матерью прибыли в 1810 г. на Кавказ – в Шелкозаводск).

«В 1809 г.  А.В. Хастатов уже умер.  А  Екатерина Алексеевна не могла, как ранее  (сказанное понимается в смысле: -  как ранее её влиятельный в военной среде муж-генерал, легко отражать набеги на её имение чеченцев). По преданиям - горцы не разбойничали на дорогах. Но делали набеги на поселения инородцев - уводили молодых женщин и скот.  М.М. действительно могли насильно увести в горский аул, но, вероятно,  с целью образовать новую семью. Исходя из преданий старожилов местного населения собранных первыми Лермонтоведами - Аким Васильевич Хастатов и отец Бейбулата Таймиева  (Бейболта Тайми) - предводителя местных отрядов горцев - были кунаками. Логично полагать дружественное знакомство Екатерины Хастатовой  с Бейбулатом Таймиевым и его негласное покровительство семье кунака его отца. В случае похищения  М.М. горцами - Екатерине и Е. разумно было не афишировать этот случай, (во избежание неизбежных оскорбительных прилипчивых пересудов), а просто негласно обратиться за помощью к Бейбулату. Таким образом, естественно просто и неизбежно объясняется его знакомство с М.М. и отсутствие нежелательных слухов о её похищении…

Заявление Т. Дадиановой:  «… когда она (М,М,) прибыла в (Шелкозаводск!!!» –
(в сопровождении трёх восклицательных знаков), говорит об очень серьёзном убеждении в фактическом свершении обсуждаемого и такого значительного для установления биографии Л. факта!!!  Он противостоит официозу и множеству мистификационных версий, стержневым аргументом которых утверждается невозможность поездки Е. с дочерью на Кавказ, в тот период времени в сложившихся для них обстоятельствах.
В доказательство пребывания их в 1810 – 1812 г. в Тарханах приводятся смехотворные аргументы – от необходимости Е. присутствовать на судах по разделению имущества с Арсеньевыми, до необходимости расписываться в амбарных книгах своего Тарханского хозяйства, опровергнутые мной в статье  № 4.

Информационно приведём справку о близких родственных связях людей причастных к тайне рождения и жизни Л. помимо его родителей:
- Хастатова Екатерина Алексеевна – родная сестра Е, вдова генерал-майора Хастатова Акима Васильевича – армянина. Владела большим имением на «Кордонной линии» (Кавказ), на левом берегу  реки Терек – Шелкозаводск.
- Шан-Гирей (Хастатова) Мария Акимовна – дочь Хастатовых, двоюродная сестра Лермонтовой М.М. моложе её на 4 года, тётка Л.
- Шан-Гирей Павел Петрович - муж Марии Акимовны.
- Шан-Гирей Аким Павлович – сын Павла и Марии, троюродный брат Л.  (14) 26 июня 1815) –
8 (20) декабря 1883 года.)
- Шан-Гирей (Клингенберг) Эмилия Александровна (1815 – 1891,) - падчерица генерал-майора Верзилина Петра Семёновича, жена Акима Павловича Шан-Гирея, псевдоним «Роза Кавказа». Женились в 1851 году. Дети: Аким Акимович (1852 – 1912), Евгения Акимовна (1856- 1943) троюродная племянница Л. Для дальнейшего понимания сюжетной линии биографии Л., следует знать: Мать Эмилии Клингенберг Полина Ивановна, во втором браке Верзилина, полька по происхождению из дворянского рода Вишневецких.
Л. придумал Эмилии новый «псевдоним» - Эмилия – Верзилия и написал строфу: «Зачем о счастии мечтая, Её зовём мы гурия? Она, как дева – дева рая, Как женщина же – фурия». (Здесь: Гурия – дева, услаждающая праведников в раю. Фурия – Злая сварливая женщина. Мстительница.)
В последующем повествовании мы коснёмся роли Эмилии в трагической судьбе Л.

Для решения первого и наиважнейшего вопроса поставленной цели следует твёрдо знать доказательства местопребывания  Е. с дочерью в 1810 – 1812 гг. Об этом мной было подробно сказано в статьях №1 и №6. Здесь ещё повторно приведём контекст из публикации
 М.А. Вахидовой  «М. Лермонтов – Таймиев или Тайна рождения поэта» - «Ужасная судьба отца и сына». С.135 – 136., где Марьям Адыевной аргументированно убедительно объясняется:  когда и где в указанный период могли находиться вместе сёстры: Мария Михайловна и Мария Акимовна. Какие причинные события свели их судьбы именно в этот период времени и именно на Кавказе. И - что по доказанности события является 100% утверждением нахождения  М.М. в имении Хастатовых и рождения Л. , связанного с фактом этого пребывания:

«В ЛЭ в справке о Марии Акимовне Шан-Гирей  (урожд. Хастатовой) мы узнаем, что оказывается, она «была дружна с М.М. Лермонтовой, которой принадлежат девять записей в альбоме Марии Акимовны, и, возможно, с ней воспитывалась» (С.618).  Но! «Девять записей» в 1814 году – конечно, явное преувеличение: летом этого года 19-летняя Мария Лермонтова выезжает, как принято считать, из Тархан в Москву, где должен, якобы, родиться ее сын, а из Петербурга, (а не из Москвы!) 15-летнюю Марию Хастатову «досрочно» забирают из института и увозят на Кавказ. Посмотрим, когда они могли «воспитываться» вместе, если между сестрами 4 года разницы, а это в их возрасте очень существенно. В 1810 г., когда Марии Арсеньевой шел
15-й год, Хастатовой не было и 11-ти. Это еще более разительно, даже чисто визуально. Если в той же энциклопедии о Марии Лермонтовой сказано, что она «воспитывалась дома», т.е. в Тарханах, а Мария Хастатова «воспитание получила в дворянском институте в Петербурге», то методом исключения вычислим годы, когда сестры могли оказаться одновременно в одном месте? В ЛЭ о Марии Хастатовой есть запись: «в 1814 досрочно взята родными из института». (с.618).  Если досрочно, значит, она успела отучиться какое-то время!
 В каком именно дворянском институте и какое время Мария воспитывалась - не уточняется, но можно допустить, что, как дочь покойного генерал-майора русской армии, очень состоятельного, но не имевшего отношения к российскому дворянству (разве что по линии жены), Марию могли принять только в Патриотический институт (учрежденный Женским патриотическим обществом в 1813г.!) и, выходит, только на 14-м году жизни. Тогда понятно, почему мать досрочно забирает свою дочь из этого нового института. Как и во всех петербургских институтах для девочек, здесь царил жесточайший режим. Воспитанная в Чечне в абсолютной свободе, даже без светских условностей, ограничивавших свободу ее столичных сверстниц дворянским этикетом, что тоже примиряет постепенно с жесткой дисциплиной, Мария не смогла бы выдержать никакой диктат над своей личностью. Известна еще одна дата: в 1816 году Мария Акимовна уже замужем и до 1825 года жила «в семье своей матери, в Шелкозаводске и Горячеводске». (ЛЭ, с.618).
 Получается, что сестры могли воспитываться вместе только в 1810-1811 гг., когда Арсеньева могла привезти свою дочь на Кавказ к своей сестре Екатерине!!! Тогда понятно, почему альбом завела девочка Мария Хастатова, подражая взрослым, а записи в нем делает девушка Мария Арсеньева, у которой он и остался до конца ее жизни. Это «в настоящее время установлено, что альбом принадлежал не матери поэта,  а М.А. Шан-Гирей», - уточняет очередная сноска, (ЛЭ, с.242) ставшая неотъемлемой частью биографии поэта. Получается, что сын М.А. Шан-Гирей видел этот альбом всего один раз и то, спустя целую жизнь! А сама М.А. Шан-Гирей, которая на четыре года переживет поэта, еще в 17-м году (в год смерти матери Михаила) не вернула себе то, что принадлежало ей. Или в 1841 году. Что помешало ей вернуть свою собственность? Не потому ли она больше не интересовалась своим альбомом, что еще ребенком подарила его своей двоюродной сестре?»

На начальной странице этой статьи мной был обещан возврат к вопросу о двух Свидетельствах о рождении Л., выданных: первого - церковью у Красных ворот, второго – Московской духовной консисторией. Это потребует приведения тут значительного контекста из статьи № 1. Учитывая важность материала, необходимость неоднократного обращения к нему – позволим себе иметь его «под  рукой». Обратимся к различиям в редакциях Консистории и Музея заповедника:

Редакция Консистории: - 25 октября 1827 г. Е.А. Арсеньевой выдано свидетельство о рождении и крещении Л.. Бумага составлена на основании выписки из метрической книги, сделанной тринадцать лет назад. (Этот параграф понимается не иначе, как – Бумага составлена на основании записи в метрическую книгу, сделанную тринадцать лет назад).
Для возможных рассуждений суть важны факты свидетельствования:
- «октября 2-го родился ребёнок»,
- «крещён того же октября 11 дня».
Нам предстоит «вдуматься» в некоторые моменты этой интерпретации и моменты, неприятные для профессиональных лермонтоведов и апологетов официальной биографии Л.:
- почему Консистория уклонилась от внесения в «Бумагу» конкретной даты регистрации крещения, как это было указано в метрической книге церкви в октябре 1814 г.?
 Как удалось лермонтоведам это вопиюще-очевидное, полутора вековое попрание истины не заметить???
- Искажением истинного смысла в выражении «Бумага составлена на основании выписки, при производстве «выписки» можно допустить неточности, от чего может быть неверным факт свидетельствования. В выписке можно исказить суть записи, можно её умышленно изменить, (как это сделано в обсуждаемом случае, или подменить.)  Из метрической книги, вместо - «Бумага составлена на основании записи в метрическую книгу, сделанной тринадцать лет назад, читатель уведён от скандальной дискуссии по поводу фактически существующей в метрической книге записи о крещении ребёнка 02.10. 1814 г., т. е. на девять дней раньше дня крещения!!!  Применением выражения «тринадцать лет назад» вкупе с умолчанием о дате регистрации дня крещения – читатель дезинформирован в части бытовавшей при регистрации произвольности, позволил её свидетельствам и впредь пребывать в сознании прихожан в качестве неоспоримых истин, а церкви – пребывать и далее в чистом мундире.
В конечном счёте, названные действия способствовали укреплению официальной версии происхождения Л. у большого числа людей, вызывающей не без основанные сомнения.

Свидетельство, исповедуемое Музеем-заповедником «Тарханы»:
Основанием для этой версии стала выписка (опять выписка, а не сама запись,) из записи в метрической книге церкви «Трёх Святителей у Красных ворот (Москва) в 1-й части под № 25 от 02.10. 1814 г.  Акцентируем внимание на этой выписке. Она свидетельствует рождение ребёнка, свершившееся в ночь с 2 на 3 октября 1814 г».
Но рождение могло быть зарегистрированным не ранее 03 октября, (не в самой же церкви он родился и немедленно зарегистрирован), внесением записи в книгу именно:  (если событие произошло до полуночи с 2 на 3 октября – оно произошло 02 октября 1814 г., если после полуночи - оно произошло 03.октября 1814 г.!). В обоих случаях запись в метрическую книгу не могла быть внесена ранее 03 октября!

Согласимся – для основного вопроса дискуссии  это не принципиально важно. Однако факт отступления от логики исполнения процедуры говорит о произвольности её исполнения!  Процедура обнажила произвольность фактом несоответствия между временем свершения события и временем его регистрации.
Это то, что очень важно!
А вопиющая крайность произвольности заключена в регистрации времени факта крещения:
Произвольность являлась постоянной практикой не только в церкви Трёх Святителей в Москве. Подтверждением этому являются многочисленные примеры исполнения регистрации прихожан в церкви села «Тарханы».
Продолжим «вдумываться» в смысл и форму «бумаги», выдаваемой Музеем-заповедником за Свидетельство о рождении Л.

Запись в метрическую книгу о разновременно происшедших событиях заключена в одни кавычки, что не вызывает сомнения в её одноразовом исполнении и только после свершения последнего из регистрируемых событий – т.е.11.10. 1814 г. или позднее. Это свидетельствует: показанное в «бумаге» время произведённой записи не соответствует действительности. Может возникнуть сомнение по смыслу применения кавычек. Но и в ссылке на составление «бумаги»  (т.е. - свидетельства о рождении)  сказано, что она составлена на основании «выписки», сделанной тринадцать лет назад – (02.10. 14 г.), а не из выписок: за 02.10. 1814 г. и за 11.10. 1814 г.
Соединение разновременно свершившихся событий в одной записи, однозначно утверждает произвольный способ регистрации, допускающий умышленную фальсификацию – на чём особенно заостряется заинтересованное внимание!

Вернёмся к сути поставленного вопроса:
1 - Является ли «выписка» из метрической книги церкви Трёх святителей Свидетельством о рождении?
- Нет, не является. Свидетельство должно быть удостоверено свершением факта события.
2 – Чем объясняется сомнение в свершении факта события?
- Неубедительной достоверностью истинности свершения факта события, заключённой в произвольной (по сути, и времени) форме внесения записей в регистрационную книгу, допускающей грубые нарушения её в приведённых ниже примерах (в том числе в Тарханской церкви, что говорит о нарушениях во всей церковной системе), не исключающей записи «заинтересованного смысла».
3 – Как можно понимать в правовом смысле и воспринимать «Бумагу» о дне рождения М.Ю. Лермонтова?
- Понимать, как апологетический юмор.
- Воспринимать – не более, как справку о недостоверности регистрации событий в церкви Трёх святителей у Красных ворот в Москве в 1814 году.

Оставим вне внимания и комментариев, показанных в «свидетельстве» служителей церкви. присутствовавших при крещении, как субъектов – не представляющих доказательного значения. Они могли действительно присутствовать: и при регистрации рождения, и при крещении, и исполнять соответствующие событиям процедуры и обряды. Но они не могли лично присутствовать при событии рождения! Дети, между прочим, рождаются разными по весу и росту. При практиковавшейся произвольности регистрации событий рождения и крещения и (при не исключаемой из практики коррумпированности  церковнослужителей  погорелой Москвы), при «интересе», можно было зарегистрировать рождение, произвести крещение ребёнка, рождённого значительно раньше текущего момента. Доставить ребёнка к нужному месту явления на свет божий (в Москву) – дело, решаемое без проблем. И в Москве совершить это действо в ту пору было проще и тише, чем в шумно процветающей Пензе…, битком набитой любознательными родственниками.
Для естественности появления ребёнка в Тарханах, следовало пожить в Москве, (или изобразить «проживание» в ней), чтобы чадо соответствовало возрасту, например шести месяцев… 
И зарегистрировать его появление в нужном месте со слов, например, бабушки.

По приведённым выше фактам и рассуждениям есть резон иметь ввиду мнение по работе лермонтоведов, почти два века топчущихся на одном месте, повторяющих один другого, упрекающих в неиспользовании в своё время возможностей накопления биографического материала своих ушедших из жизни коллег и т.п. Случались и ошибочные упрёки.
Например, существует упрёк Вырыпаеву Петру Андреевичу за не выписку из церковных книг Тарханской церкви о времени рождения, представленного ей шестимесячного Л., что он мог бы и обязан был сделать, но не сделал. Здесь резонно признать – не мог он сделать выписку из того, чего в церкви Тархан не могло быть. А не было в метрической книге Тарханской церкви регистрации, свидетельствующей рождение и крещение Л. в 1814 году. В какой-то книге учёта прихожан отмечено появление нового прихожанина Л. в возрасте (со слов бабушки) – шести месяцев.  И – только…
А Свидетельство о рождении и крещении, как таковое, в варианте копии-выписки, охраняемой Музеем-заповедником Л. села Тархан, несомненно,  у Е. было. При её обстоятельности – не могла она такой документ, ради получения которого была осуществлена дорогостоящая экспедиция в погорелую Москву, доверить полоротым молодым супругам…  Вследствие очевидной фальшивости, (только что показанной приведённым анализом), оно могло, на случай, свидетельствовать только факт крещения ребёнка, но не его рождения. Поэтому 25 октября
1827 г. Е.А. Арсеньевой, по её просьбе, выдано свидетельство о рождении и крещении Л. из Московской духовной консистории.

Для полного ответа на исследуемые вопросы и целесообразности иметь под рукой аргументирующие материалы приведём ещё несколько контекстов из статьи
№ 6. Содержащиеся в них сведения упростят новому читателю ориентировку в зигзагах авторского изложения сути давно минувшего прошлого.
«В конце года священники переносили записи о рождении, смерти и бракосочетании с отдельных листочков в Метрическую книгу и заверяли своей и причта подписями, что под страхом сурового наказания все внесено правильно. Копию с  Метрической книги (моё примечание по ходу прочтения: – не копию с Метрической книги, а «выписку» из этой книги за минувший год!)  священник каждой церкви,  в начале следующего года, отсылал в Духовную Консисторию своей епархии, где эти так называемые  «тетради», переплетали в книги по уездам, а в Москве - по сорокам церквей.  Консистория выдавала по запросу ведомств и частных лиц свидетельства о рождении и крещении. Только такие свидетельства принимались дворянскими депутатскими собраниями для утверждения в потомственном дворянстве. Метрические книги в церквях хранились небрежно и в большинстве своем (особенно, в провинции) утрачены после войн и исторических катаклизмов. Случалось, что священники (особенно сельские) по небрежности не вносили запись о рождении (бракосочетании или смерти) в метрическую книгу».

Примечание:
- По причине делопутства нижних инстанций в исполнении систематического учёта вменённых им функций и представлению отчётности по ним, не исполнению и искажению их, на что имеется множество примеров, Сенат постоянно своими постановлениями ужесточал контрольные меры по этим вопросам. В силу таких постановлений Московская духовная консистория требовала от церквей ежегодные отчёты по исполнению функций по линии ЗАГС. - выписки из этих книг за минувший год.

Вот поэтому Свидетельство о рождении М.Ю. Лермонтова, выданное Московской Консисторией  25 октября 1827 года, написанное с выписки из метрической книги, полученной Консисторией 13 лет назад (в год регистрации рождения поэта), а не с самой книги, и именно этим вызвавшего недоумение Читателя – породило сомнение в его подлинности. Вместо поиска и представления этого простого объяснения подлинности Свидетельства о рождении, Читателю на его недоумение явлена язвительная клевета на автора недоумения (М.З.), в виде его утверждения о получении свидетельства за взятку. Выше сказанное объясняет: почему в Свидетельстве о рождении, выданном Консисторией, отсутствует дата крещения Лермонтова, как это есть в Метрической книге. При отправлении выписки из книги – в церкви сообразили: фальшивость записи, в которой показано, что она сделана  на 9 дней раньше акта крещения в Консистории будет выявлена и сделан вывод, - что за это не похвалят… Разумеется, дату крещения в «выписку» не внесли. Поэтому в Свидетельстве о рождении Лермонтова, выданном Консисторией и нет этой даты!!!

Церковные процедуры могли и действительно исполнены в указанное в Свидетельстве время. (Заметим – это не свидетельствует время рождения ребёнка). И опытная и рациональная Е.А. Арсеньева не могла при крещении внука не получить в церкви Свидетельство о рождении и крещении.  И не могла 13 лет воспитывать его без этого документа. Но она вполне могла не обратить внимание на нелепость, показанных в Свидетельстве дат рождения и крещения, но разобралась в этом значительно позднее. Или это произошло по подсказке опытного в этих вопросах человека (например – священника Толузакова Алексея Афанасьевича,  с которым была дружна). Через него же могла получить информацию об отправлении отчётных данных в консисторию в форме выписок из Метрической книги. Такой опытный и просвещённый священник, конечно, легко понял,  что правдивая выписка по Лермонтову могла стоить её отправителям многих неприятностей и, что она (дата крещения), в выписке не была показана и рекомендовал Арсеньевой взять Свидетельство в Консистории, потому что в церкви  у Красных Ворот она получила бы такое же Свидетельство, какое у неё уже было.
По поводу такого варианта события не следует паясничать. Это версия. – но единственно реальная.  Реальная – потому что логично, по факту, отвечает на свершение события.

Напомним:
- В этой связи в статье «Лермонтов. В непреодолимом статусе» - высказано недоумение по части выдачи Московской духовной консисторией  Е.А. Арсеньевой  Свидетельства  от 25 октября 1827 года о рождении М.Ю. Лермонтова. При этом нет упоминаний о проведении каких-л. действий, об установлении каких-л. фактов по этому вопросу, но конкретно сказано «Бумага составлена на основании «выписки» из метрической книги церкви Трёх Святителей что у Красных Ворот, сделанной 13 лет назад». Уточним: крещение состоялось в 1814 г.. Свидетельство Консисторией выдано в 1827 г. – тогда же из церкви в Консерваторию (в качестве отчёта за минувший год) выслана выписка из Метрической книги.  (1827 – 1814 = 13 лет !)
- Кстати по высказанному недоумению, кроме саркастических ухмылок со стороны официоза вразумительной реакции не последовало…

Из-за столь объёмного отступления от объяснения убедительности факта пребывания Е. и М.М. в 1810 – 1811 г. на Кавказе к хитросплетениям событий двукратного рождения Л. и его крещения – читатель, вероятно, отвлечён от понимания стремления автора акцентировать его внимание на важности нахождения М.М, именно на Кавказе и именно в указанный период времени.
Возвращаясь к теме отложенного изложения по версии статьи – (уезда Е. с дочерью после смерти М.В. Арсеньева к сестре Екатерине. в Шелкозаводск), связывая вероятность произошедших там событий со сведениями о явно сомнительных событиях при осуществлении экспедиции для «родов» М.М. в Москву, осмысливая последствия от свершившихся событий - возникает основание констатировать существование причинных фактов событий, связанных с происхождением Л.  По беспристрастному суждению представленные вниманию читателя материалы: факты, события, мнения, комментарии, изложенные здесь и содержащиеся в дискуссионных статьях автора с противного толка оппонентами в 2015 – 2017 гг., прямо или косвенно касающиеся рождения Л. –  позволяют утверждать:
- Е. и М.М. в 1811г. и в смежные с этим годом периоды 1810 и 1812 годов – находились на Кавказе. Конкретно - в Шелкозаводске у сестры Е. - Екатерины Хастатовой.
Её отсутствие в Тарханах показано в статье № 4. Неопровержимый факт совместного пребывания на Кавказе в одно время (1810 – 1811 гг.) представлен М.А. Вахидовой её анализом событий касающихся сестёр Марии Михайловны Арсеньевой и Марии Акимовны Хастатовой.

- М.Ю. Лермонтов родился в 1811 году. Календарное время (в течении текущего года не известно.) Конкретное место рождения не установлено. Как следует из «организации» обеспечения процедуры родов в Москве, её прохождения (в смысле смыслового наполнения). сообщения самой  Е. внуку (запечатлённого им в своей записи 1830 г.), в его многих стихотворениях, в бесспорных воспоминаниях его современников: Сушковой, Акима Шан-Гирея,  Герцена, Тарана и др. – рождение Л. произошло не в гор. Москве, не в Тарханах. Вероятнее всего - в Шелкозаводске – на Кавказе.

Заметим: и участник международной научной Лермонтовской конференции 28 – 30 мая 2014 г. В.Н. Яранцев в статье «Лермонтовские мотивы в творчестве сибирских романтиков» фразой - «Таким образом, говорить о «механическом» заимствовании Минкеевым у такого трагического поэта, как Лермонтов, погибшего примерно в том же возрасте (около 30 лет), было бы, как минимум поверхностно». Приведённое заявление В.Н. Яранцева имеет утвердительное, но не предположительное значение – есть убедительный смысл считать его не плодом досужей фантазии. Конкретно: тоже заявлено – Л. родился в 1811 году!
(Сборник материалов конференции 28 – 30 мая 1814 г. С. 369.)

Признание факта рождения Л. в 1811 году согласуется (в периодном значении времени),  с сообщением  Т. Дадиановой о взятии М.М., по приезду на Кавказ,  в заложницы.  Объясняет: - почему Е. не «запорола» и даже не «выпорола» своего кучера и не сдала его на 25 лет в рекруты в армию, почему доктор Леви с миром унёс свои мощи в край родной и т.п…

-Крещён 11 (25) октября 1814 г. в церкви Трёх Святителей у Красных Ворот гор. Москва.

Пояснения по поездке целой экспедиции, по случаю «родов» М.М. в Москву и времяпровождению членов экспедиции в Первопрестольной в течении шести месяцев приведены здесь выше. Поездка фактически, как свидетельствуют материалы о ней, состоялась. И, как явствует из тех же материалов – в тот же период времени проведена процедура крещения Л..  Крещение было, (как с уверенностью можно полагать) одной из задач «экспедиции» и прикрытием главной её цели – узаконение происхождения Л. в роду Георга Лермонта…

Социальный статус

Статус человека характеризуется высотой его положения на социальной лестнице.  Уровень этой высоты определяется множеством факторов, зависимых и независимых от него самого, личных и общественных, наследственных, приобретённых и т.п.
В этом разделе предстоит выяснить, просветить, уточнить некоторые вопросы биографии Л., оставившего человечеству высокое литературное наследие и интригующе спорные следы своего пребывания на земле. Это касается и его появления в нашем чудном Мире, и печально трагический уход из него, и состоявшегося общественно социального положения. Память о литературном гении со временем не потускнела. Интерес к его трагической короткой жизни усиливается мифическими тайнами, прочно закупоренными официозной апологией и фантазийными мистификациями. Всякое существо когда-то, как-то рождается и, волей судьбы, обретает свою родовую наследственность. Разнообразную… В том числе социально статусную – родительскую. Нас сейчас, после рождения и крещения, интересует – последняя.

Отцом новорождённого при крещении показан по существу «юридический отец» - Лермонтов Юрий Петрович. Его социальный статус в Свидетельстве  о рождении (правильно считать – о крещении) не показан по причине отсутствия у него какого нибудь удостоверения (иначе объяснить нечем), подтверждающего хоть какой-н. статус. Показано воинское звание, дающее на тот момент времени право на потомственный дворянский статус, но не являющееся доказывающим документом на имение такового.
Ничтожность многочисленных толкований о получении и имения им потомственного дворянского статуса по линии военного ведомства показана мной в статье №6.
Ничтожность толкований об имении Л. наследственного статуса столбового дворянства была предопределена заумностью деда по юридическому отцу и самого «отца», проигнорировавших законодательные требования «Жалованной Грамоты на права, вольности и преимущества российского дворянства» от 21 апреля 1785 г. – о своевременном обязательном внесении своего рода в губернскую «дворянскую родословную книгу».

В конечном итоге, хлопотами  двоюродного деда Л.,  Г.В. Арсеньева [без сомнения  с использованием своих «связей», - ( т.к. Ю.П. ранее это не удалось)] – род Лермонтовых был в 1832 г. внесён в Тульскую губернскую ДРК в 6-ю часть и была получена удостоверяющая этот факт - копия с протокола от 29 мая 1832 г. Статья № 5.
Тут к месту поинтересоваться, потрясающей беззаконием внесения родов в ДРК, выборкой из материалов к истории ДДС…Статья № 6.

Кстати, к моим констатациям в статье № 5 о праве (не праве) Ю.П. на выслуженное военное дворянство – к месту уточнить: «На должности по учебно воспитательной части в дворянских военных училищах офицеры принимались по выслуге 4-х лет в строю. Причём в первые два года на учебных должностях они считались в командировке от своих частей и лишь, затем переводились в ведомство военных учебных заведений».
(Военная история.  Путь в офицеры.  Гл. 2.)

Обратимся к послужному военному пути Ю.П.:
1804 г. – выпущен из Кадетского корпуса прапорщиком.
1805 г. – начало 6-ти лет служения воспитателем в корпусе, то есть сразу после 1- го года службы в строю!!!
1811 г. –27 ноября уволен в запас по болезни в чине капитана.  Прокомментируем:
Несмотря на безысходную бедноту, по добровольному увольнению из армии по состоянию здоровья, - Ю.П. был уволен без пенсионного обеспечения.  А при добровольном досрочном увольнении, с учётом причинности – (по Повелению Государя) увольняемый повышался в звании на одну ступень. Это повышение записывалось в увольнительных документах. Ю.П. уволен в звании капитана с правом ношения соответствующего мундира, (но не корпус-капитана, что истолковывается соответствием званию майора и что утверждается официозом).  Из этого следует. что:
- В общевойсковой службе он имел звание подпоручика.
И будучи в Корпусе в командировке – первые два года числился в составе армии и имел, соответственно службе в строю, звание подпоручика.
- При переводе в Кадетский корпус после срока командировки получил ( по общему Повелению Государя), звание поручика и в этом звании служил воспитателем 4 года. (Всего служил воспитателем 6 лет, из которых – первые 2 года (как уже сказано) считался в командировке в корпусе от армии.) - При увольнении без пенсионного обеспечения получил звание капитана – (не майора, как утверждают совремённые официозные оппоненты дискуссий.) Здесь они демонстрируют очевидное лукавство. Получив повышение в звании в период зачисления в Школу (Корпус) её (его) офицеры уже получили повышение в звании на одну ступень,  уже находятся в звании, относительно офицеров в «строю» на одну ступень выше. Дальнейшее повышение звания производилось от уже ранее повышенного звания. Повышение в звании Ю.П. до капитана являлось предельным. Истолкование его «по сути, как бы равным майору» - ложное – официозное», увеличивающее его военные псевдо заслуги, почитаемого апологетами, как биологического отца поэта.

Ю.П. служил в Кадетском корпусе воспитателем (противно действующим положениям) в звании поручика – незаконно. Не видя перспективы  роста  по должности – (как позднее из-за «жутких» морозов в Витебской области, а ещё позднее вогнав слабую здоровьем жену в гроб,) добровольно ретировался в спасительную Кропотовку по «болезни»… По сути, как показано в статье № 5, через госпиталь дезертировал из армии, воюющей за мирную жизнь в своем Отечестве.
При описанном усердии на благо государства, Ю.П. не мог получить и не получил патент на военное дворянство (статьи № 5, № 6). При получении патента имел бы его в наличии и мог, и должен был предъявить его при выписке Свидетельства о рождении Л.. Столбовое дворянство, право на которое де-факто было, как было сообщено выше, профукал,  как будет показано ниже со своим отцом. Поэтому, при крещении Л., предъявлены только капитанские погоны юридического «отца»…
В конечном счёте, Ю.П. не истребовал необходимую для получения Л. высшего образования по желаемой профессии – копию с протокола о внесении рода Лермонтовых в губернскую ДРК. Полученная в 1832 г. (усилиями Г.В. Арсеньева уже после смерти Ю.П.) копия, позволяла поступление на нравственно-политическое отделение университета (с которого в Москве Л. перевели на словесное, где учились и разночинцы).  Но такая возможность значительно отдаляла срок его окончания. И  Л. ограничил своё образование окончанием военного училища, что, в частности, в немалой мере определило положение в обществе.
Размышляя, рассуждая о социальном положении индивидуума лермонтовского времени, приоритетным значением в вопросе являлось его правовое положение в рамках норм и возможностей, определённых Жалованной грамотой Екатерины 2-й и последующими право устанавливающими документами. Эти нормы не были едиными для всех. Шесть разрядов правовых уровней дворянства, установленных  Грамотой, уже устанавливали социальное неравенство внутри привилегированного общества. За пределами шестиразрядной группы дворян осталась группа «личных» дворян – не наделённых важнейшим правом – правом наследственности на недвижимость и крестьян.
Читателю, в большинстве привыкшему отождествлять различные понятия подразумеваемые под одним термином  (в данном случае «дворянским»), может показаться излишним (в нашем изложения термина) – сообщение о группах дворян. Однако, в судьбе Л. такое отождествление сыграло очень важное, если не решающее значение, при приёме  его в Школу юнкеров. Подробно о поступлении – в статье № 6 – «о решении Военного инспекторского департамента о происхождении Л. – «из дворян».

Обращаясь к решению Военного инспекторского департамента (по вопросу подлинности дворянского происхождения Л.), выраженному фразой «из дворян» - возвратимся к моему комментарию на это решение  (Статья № 6): Настоящим подтверждается моё мнение о не логичности и двусмысленности рассуждений, положенных в основу принятого решения: - «Лермонтов - из дворян». В связи с однозначностью моего мнения считаю необходимым напомнить читателю мою позицию, заявленную в статье № 5 о признании дворянства рода Лермонтовых де-факто,  утвердившегося в окружении дворян по давности пребывании его в дворянской среде с давних времён.  Сомнение в фактическом праве отношения рода Л. к потомственному дворянству основывалось на несовершенстве правоотношений в период трансформации  поместной формы хозяйствования на земле в вотчинно распорядительную.
Обратимся к Манифесту о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству
1762 г., где в пункте № 6. сказано: -  Дарованы «Имущественные права – полное и неограниченное право собственности, на наследование любого имущества, в том числе и на крестьян».  Необходимость акцентирования внимания читателя на владении Лермонтовыми пожалованными поместьями по нормам поместной формы землевладения отпала!!!
С получением права распоряжения землёй, изначально пожалованной «на прокорм», помещикам дарован статус благородных дворян. На этом основании и в связи с де-факто вжития рода Лермонтовых в дворянскую среду с давних времён, мной в статье № 5 было заявлено о признании у Лермонтовых статуса дворян, позднее дарованного им Манифестом 1762 г.

Однако, государственная власть не скоро, но осознала, что наладить конструктивные деловые отношения  с дворянством по нормам действующей «Табели о рангах» Петра 1 невозможно. И в 1785 году российскому дворянству дана Жалованная грамота.  В её исполнение дворяне вместе с получением дополнительных льгот обязывались создать губернские дворянские родословные книги (ДРК) и внести в них свои роды. Не внесённые в ДРК дворянские роды – лишались права на дворянские привилегии (по сути, лишались дворянского статуса в губернии и оставались просто помещиками). Губернские ДРК сводились в общероссийскую. Не внесённый род в губернскую ДРК, естественно, не мог быть внесён в российскую ДРК – практически лишался российского дворянского статуса!!!
Напомним и конкретно уточним: Жалованная грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства вышла 21 апреля 1785 года. Деду Л. Петру Юрьевичу (1767 – 1811) в это время было 18 лет. «Отец» Ю.П. (1787 – 1831) – родился через два года после выхода «Грамоты» и жил после её выхода 46 лет. Как видно у обоих было достаточно времени для исполнения требования изложенного в Жалованной грамоте в части внесения рода в ДРК. Но они (Пётр Юрьевич и Ю.П.)  это требование пренебрегли и своим пренебрежением должный у них быть статус дворян поставили вне закона!!!  Вникнем в причины пренебрежения.

- Дворянские столбовые списки сожжены в 1682 году.
- Манифест о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству дан в 1762 году.
- Жалованная грамота Екатерины 2-й дана в 1785 году.
Период времени с сожжения столбовых списков до выхода Жалованной грамоты составил 1785 – 1682 = 103 года!!! Только на 23 года ранее Жалованной грамоты дан Манифест. То есть российское право на владение и распоряжение землёй, более чем на целый век было предоставлено фантазиям всяких проходимцев (типа наёмников) и авантюристам. И они, без зазрения, само состоялись,  само утверждались, само провозглашались (баронами, графами, князьями - кем кто хотел), особенно до выхода «Табели о рангах»  Петра 1, рисовали и создавали своим родам аксельбанты и гербы (обязательно с иностранными атрибутами)
и т.п.

Тут впору молвить о гербах, наличие одного из них в роду у Лермонтовых превозносится официозом, как неопровержимое доказательство дворянства рода всех его ветвей.  Вся  эта бредь, усиливается фактом просьбы Л. к Острожниковскому тёзке  М.Н. Лермонтову (адмиралу) – выслать ему копию печати герба, на что тот отреагировал доброжелательно.
Для пущего само вразумления уточним кое-что.

Гербы в России появились в Х1 веке. (Из нижеследующего следует -«появились» по указу или с персонального разрешения царя).
По сведениям самых именитых лермонтоведов род Лермонтовых увенчался гербом в 1709 году (обращаю внимание читателя на применённый мной термин «увенчался», но не «увенчан»), - как должно бы быть при присвоении роду права иметь таковой. (Об этом ниже). Но…
- Герольдийская контора в России образована только в 1722 году (см. Табель о рангах Петра 1!). Общий гербовник образован по указу Павла 1 от 20 января 1797 года!
(Шепелев Л.Е. Дворянские титулы, гербы и мундиры).

Вернёмся к 1709 году – году увенчания рода Лермонтовых гербом. Проследим, кто в Измайловской ветви мог бы выполнить эту операцию. Начнём с Евтихия Петровича и его потомков:
- Евтихий (Юрий) Петрович (1633 – 1708) – не мог, умер на 1 год раньше (якобы увенчания в 1709 г.) рода гербом!
- Пётр Евтихиевич (1698 – 1743) – к 1709 году ему было 11 лет – то же не мог по малолетству.
- Все, кто в родовой ветви «до» или «после» - не в счёт.
-Значит Измайловская ветвь к само увенчанию рода в 1709 г. гербом не причастна.
- Значит этот акт, свершён кем-то из Острожниковской ветви, что подтверждается наличием гербовой печати  у М.Н Лермонтова.
Не будем прослеживать Острожниковскую ветвь по простым причинам:
Во первых – 1709 год приходится на период, указанный нами раньше 1682 – 1785 гг. (103 года),  т.е.  с момента сожжения «столбовых списков» до выхода «Жалованной грамоты Екатерины 2» (1785 г.) – когда освобождённые от родовой пофамильной регистрации в столбовых списках и ещё не зарегистрированные в губернских ДРК, распоясанные дворяне и все прочие жулики, как уже было сказано: само состоялись, само утверждались, само провозглашались, рисовали своим родам гербы и пр., пр., пр. Именно про таких, само провозглашавшихся - в 16-м пункте Табели о рангах  Пётр 1 сказал: 16. "И понеже никому, кроме нас и других коронованных глав принадлежит, кого в дворянское достоинство гербом и печатью пожаловать, и насупротив того многократно оказалось,  что некоторые себя дворянами сами называют, а подлинно не суть дворяня, иные же своевольно герб приняли, котораго предки их не имели ниже от предков наших, или от иностранных коронованных глав им дан, и при том смелость приемлют иногда такой герб изобрать, которой владеющие государи и иные знатнейшые фамилии действительно имеют. Того ради мы тем, до которых сие касается, чрез сие милостиво напоминаем, чтоб каждый от такого непристойнаго поступка, и от того возпоследующаго безчестья и штрафования впредь остерегался. Каждому объявляется, что для сего дела определили мы геролдмейстера. И тако надлежит всем для того дела к нему приходить, и доношении подавать, и решения требовать, как следует: кто имеет дворянство, и на оное гербы, дабы доказывали, что они или предки их от какого наддания имели, или чрез предков наших или нашею милостию во оную честь приведены…."
Во вторых – О преемственном наследовании титулов и гербов. Из-за малочисленного слоя дворян относительно всего населения России, межродовое кровосмешение по причине браков по статусному признаку было очень велико, связывало все слои дворян и с обладателями высших государственных титулов. В качестве примера можно представить внуков А.С. Пушкина от его дочери Натальи во втором браке (графини Меренберг):
1. Софья Николаевна Меренберг (1868—1927), графиня де Торби. Получила титул  графини де Торби от Великого герцога Люксембург в 1867 году. Муж — (морганатический брак, 1891) князь Михаил Михайлович Романов (1861—1929).
2. Александра Николаевна фон Меренберг(1869—1950, Буэнос-Айрес).  Муж — аргентинец Максимо де Эли.
3. Георг-Николай фон Меренберг (1871—1948). Жена — Ольга Александровна Юрьевская (1873—1925), дочь императора Александра II.
С ссылкой на того же Леонида Ефимовича Шепелева (труд которого «Дворянство в России.  Дворянские титулы,  гербы и мундиры») опирается на государственные акты, постановления, исторически сложившиеся традиции, неопровержимо временем доказанные факты – примем для дальнейших рассуждений, как доказывающие аргументы:
- Кровные родственные связи слабо ощущаются уже в четвёртом поколении.
- Разные ветви, известного своими заслугами основателя рода, часто имеют разные социальные статусы (одни дворяне, другие – нет).
- Основатель потомственного рода при своей личной жизни имел (за свои заслуги) передаваемый потомкам по наследству потомственный статус (титул, герб).

Ибо никогда, никакой закон не имел и не имеет обратной силы. (Из последнего положения следует – Адам и Ева, прапращуры рода человеческого, никогда не могли и в будущем не будут провозглашены королями и царями со своими гербовыми знаками и печатями.)
А из предыдущего «последнего» следует:
Георг Лермонт не был основателем потомственного Лермонтовского рода. [Его можно назвать пращуром (основателем) российского помещичьего рода Лермонтовых],  поскольку при жизни не имел потомственного (наследственного) дворянского статуса. Поэтому не мог иметь родовой герб.
И, следовательно, ему нечего было передать Измайловской ветви, кроме как перешедшее во владение (напомним – не в собственность, а за обязанность служить в войске царя, поместье.)
По прямой Острожниковской родовой ветви легко установить, кто именно стал основателем потомственного дворянского статуса этой ветви, кто именно внёс род в общероссийский гербовник и при каких обстоятельствах это случилось. Нам это совершенно не нужно.

Вернёмся к Измайловской ветви. В статье № 2 показано, что Георг Лермонт получил только поместье  Кузнецово. Пожалование вотчинами производилось только за «Осадное Московское сиденье 1608 – 1610 гг. Но в это время Георг ещё «героически» служил Польше.  В плен «героически» сдался русским (под крепостью Белой в 1613 году). Предания говорят, Лермонтоведы толкуют – в 1618 году героически сражался в Москве у Красных ворот. Может быть. Только фамилия его в числе защитников Москвы в это время не находится. Правда, старатель-искатель А.Н. Крюков толковал (статья № 2) читателю о 28 вотчинниках, получивших пожалованные им вотчины по указу царя (без номера, времени и даты и места нахождения), но читатель, конечно, принял эту находку счастливой случайностью для самого искателя, нашедшего способ попутно причислить свою фамилию к благородному дворянству. Нам же эта находка – «до лампочки», поскольку мы твёрдо знаем: не в пример «Московскому сиденью» - за защиту Москвы в 1618 году групповые вотчинные пожалования не производились.

Выходит – до смерти Евтихия в 1708 году, когда по хитроумному его плану «якобы купленная» у Порешиных вотчина Измалково стала для сына Евтихия Петра (1698 – 1743) родовой – у Измайловской ветви не было вотчины, да и сама ветвь была безымянной, поскольку таковой  с этого времени только и стала называться. Но Петру Евтихиевичу в ту пору было только порядка 10 лет, а до образования Герольдийской конторы (1722г.) было ещё 14 лет, то вопрос о родовом гербе насущной заботы не представлял.
И следует заметить: именно Пётр Евтихиевич по праву стал первородным главой Измайловской потомственной ветви Лермонтовых, потому что с него, а не с Георга Лермонта начался потомственный (наследственный) теперь уже Измайловский род Лермонтовых, законодательно имевший право на дворянский статус. Вот этот статус и профукали дед Л. – Пётр Юрьевич и его юридический «отец» - Ю.П.

А герба у рода не было. Ссылка на него, как на факт, свидетельствующий потомственный дворянский статус Л. по юридическому «отцу» - не более, чем официозная фикция для оболванивания легковерных простачков.  Для пущего само вразумления противников этого утверждения обратимся ещё раз к 16-му пункту «Табели о рангах».
В нём сказано: - «…, иные же своевольно герб приняли, которого предки их не имели ниже от предков наших, или от иностранных коронованных глав им дан…».
Мысль заключённая в приведённом выражении в совремённом речевом стиле содержит смысл:
- Некоторые самовольно гербом увенчались, которого у предков их, данного предками коронованных российских особ или иностранных коронованных глав, не было.
Табель о рангах, установленными правовыми рамками, немного упорядочила пределы фантазий, но не выкорчевала их корни. Пощекотала нервы, охладила, но не потушила стремления к вожделённому благородству.
И вот Жалованная грамота 1785 года. Она своими правовыми нормами исключила фантазии, определила «всем и вся» - что можно, что не можно. И что главное – повелела учредить губернские родословные дворянские книги (ДРК). И всем, кто может доказать своё благородное достоинство – вписаться в эти книги!  И, что чрезвычайно важно – указала принципиально конкретные требования доказательств потомственного дворянства!!!
Тут есть смысл напомнить трансформацию бывших царских слуг в благородный слой российского общества. Этот процесс был долгим и по этой причине эффектно не броским. Несмотря на очевидную простоту, толкования его результатов на разных этапах по сию пору не приведены к общему знаменателю.
В статье № 2 показан событийный переход поместной формы землевладения в вотчинно распорядительную (собственническую, наследственную), без акцентирования социального статуса собственника на этапах трансформации.

Повторно уточним:
Первыми дворянами, как стал позднее именоваться благородный слой россиян (по объёму прав и льгот Жалованной грамоты 1785 года) с привилегией приближенности к царскому двору, были бояре, добровольно пришедшие на царскую службу. Равны им, но без боярского приближения, были жалованные «царским двором» земельными вотчинами с крепостными крестьянами: государственной важности деятели, знаменитости, известности, полезности - люди. Собственно, дворянами (от слова двор) стали называться дворовые подневольные слуги, перемещённые на свободные, жалованные им во владение «на прокорм», (но не в распоряжение) поместья с крестьянами, с условием пожизненного служения в российской армии.
Не все рискнули отважиться на доказательство своего права на благородную чистоту души и помыслов… Не смелым – пришлось посторониться. И не только не смелым – но и абсолютным дуракам… Неуязвимой оказалась прослойка хитроумных.  Они сообразили:  по ряду очень серьёзных причин - жить без дворянских привилегий, обещанных внёсшим свои роды в ДРК и тем самым доступным подушным обложениям многочисленных местных и государственных ведомств – менее накладно, чем недоступным и от чести внестись в ДРК скромно уклонились.

В ряду Лермонтовых Измайловской ветви такую «скромность» проявить выпало деду Л. Петру Юрьевичу. Сын его - Ю.П. , «отец» Л. – удался в отца своего Петра Юрьевича и продолжил  родительскую «мудрость» почти до конца дней своих. С таким итогом наше повествование дошло до 1832 года.

Тут мы вынуждены остановиться на одном интересном для нас и важном эпизоде, суть которого имеет чрезвычайное значение  в биографии Л.. Дело в том, что Ю.П. не так сразу стал «отцом» Л.  С начала он был маленьким. Потом подрос. И дорос до того состояния, когда ему пришло время поступать в Кадетский корпус, чтобы стать настоящим военным.  А в этот корпус (дворянский), естественно принимали  только дворян. Удостоверяющим дворянство документом являлась копия с протокола о внесении рода в  губернскую  ДРК. А губерния, в ДРК которой в своё время нужно было вписаться, была Костромской.
 А когда потребовалась копия с протокола о «внесении» - дед Л. с будущим «отцом» Л., ( для поступления в Кадетский корпус, которому, требовалась «копия с протокола») жили уже в Тульской губернии. И хитроумно-мудрый дед Л. сообразил, что поскольку в Костромскую ДРК, как и в Тульскую он не вписан и, значит, «копию» снять не с чего – можно сочинить справку с содержанием, свидетельствующим его дворянское происхождение.
В Костромской губернии род Лермонтовых, к тому времени, уже призабыли.  А в Тульской были и понимающие, и отзывчивые, и родственные души.  И Миру явлена была бессмертная «Справка» от 1798 года генваря 16 дня» о явлении на свет Юрия Петровича Лермонтова, произошедшего «точно из дворян»! И подписана была сия «Справка» единодушно досточтимыми «Крюков и К…» без священника…

Наш прежний упрёк за невнесение рода в ДРК в адрес предков, вышесказанным уточнён до двух конкретных лиц. Но первым был дед  Л. – Пётр Юрьевич, подвизавшийся в верхах губернской власти. Это по его вине, которую в течение своей жизни усугублял по своей ограниченности Ю.П. , поставили и держали вне закона дворянский статус своих предков с момента выхода Жалованной грамоты (1785г.) до 1832 года, когда 29 мая с протокола о внесении рода в Тульскую ДРК была  Г.В. Арсеньевым получена, нужная для Л.,  копия.
Подводя черту под вопросом внесения рода Лермонтовых в ДРК Тульской губернии - помним:
- Полученная копия с протокола от 29 мая 1832 г. явилась удостоверением дворянского статуса Лермонтовых только для поступления Л. в Школу юнкеров.
- Сам Л. был и остался, уверен, что «копия» есть плод использования Г.В. Арсеньевым родовых Арсеньевых и Столыпинских связей.  (См. «Выборку из материалов истории ДДС» Статья № 6)

-Только твёрдая уверенность в подлинном смысле способа получения «копии» могла быть причиной заявлений Л. о своей безродности во многих его сочинениях, многократно по этому поводу названных (и потому не повторяемых здесь). Совершенно немыслимо, чтобы он не осознавал своего реального положения. Немыслимо, чтобы  Г.В. Арсеньев, подсуетясь ради поступления внука в Школу юнкеров, не сообщил ему о действительном его положении, создавшемся по заумности его деда и юридического «отца».

В Лермонтоведении утверждающим аргументом биологического отцовства Ю.П. в отношении к Л. исповедуется факт пристального интереса поэта к роду Лермонтовых. Причиной этого интереса подразумевается кровное стремление глубже заглянуть в корни своего происхождения. По сути, такое стремление логично и естественно. Было бы резонно (стороной официоза) ещё привести примеры его поездок: в 1825 г. с Е. на Кавказ и в 1827 г. в Кропотово, с соответствующей официальной версии биографии Л. интерпретацией свершившихся там событий, а именно:
- из записки Л. от 8 июля 1830 г. следует, что в 1825 году он, будучи со своей бабушкой Е. на Кавказе у Хастатовых встречался с девочкой примерно 9-ти лет, оставшейся в его памяти без имени и фамилии, и даже, без образа её лица. Девочка произвела на него сильнейшее впечатление, названное им первой любовью. По этому поводу Л. удивлённо восторженно восклицает – это произошло с ним в возрасте около 10 лет! Из чего следует его личное не просто сообщение – но утверждение, что он родился в 1814 году!!!
Примечание:
Предположительно (потому что в этом не все уверены) – этой девочкой была Эмилия Клингерберг - Эмилия Шан-Гирей – «Роза Кавказа» (1815 – 1891) - уже упоминавшаяся жена Акима Павловича Шан-Гирея, о которой ещё вспомним в последующем повествовании.
- Тоже – конец лета 1827 г. . 12 – летний Л. гостит в Кропотово. (12-ти летний из хронологической канвы жизни и творчества Л.,) Но из официальных источников – возраст Мишеля во время этого посещения Кропотова был 13 лет.
Из этого также следует – Л. родился в 1814 году.

Мне неизвестно, чтобы кто-то приводил эти факты в подтверждении версии рождения в указанном году. А между тем есть контраргументы против такой версии, которые должны быть представлены читателю для истинного понимания сути дела:
Утверждение рождения ребёнка в 1811 г. исходит из предположительно состоявшейся близости М.М. с неким субъектом до её замужества, что при невозможности заключения законного брака, бесчестит её род. Реально такой брак по объективным причинам оказывается абсолютно невозможным. Проблема сохранения чести рода решена Е. так, как она для читателя многократно изложена ранее. При этом возникла необходимость представления Свидетельства о рождения ребёнка в 1814 году. В сохранении тайны рождения ребёнка в 1811 году и в утверждении его рождения в 1814 году заинтересованы: весь её род и юридический «отец» (по соображению мужней чести) - тоже.

Вспомним события до… и  непосредственно1830 года:
- 1 сентября 1828 г. Л. зачислен полупансионером в Московский университетский благородный пансион, (полупансионером – значит посещающим занятия в пансионе, но проживающим в домашних условиях).
- 11 марта 1830 г. пансион посетил Николай 1. Недовольный увиденным Государь повелел (кому следовало) перепроверить благородство его воспитанников и образовать при университете истинно дворянскую гимназию. В неё Л. не был зачислен по причине отсутствия доказанного дворянства.
К этому времени были написаны ряд значительных стихотворений и драма «Люди и страсти», т.е. то, что позволило Л. почувствовать себя озарённым талантом литературного искусства.
На опыте поступления в пансион и отказа в поступлении в гимназию в сознании созрело чёткое понимание необходимости иметь благородный дворянский статус, получить который можно только по линии юридического «отца». Это значило, что окружающее общество должно быть уверено в факте его рождения не ранее 1813 года или позднее этой даты. Не случайно поэтому, именно в 1830 году, а не ранее, в его записях появилась записка о встречах с девочкой у Хастатовых в возрасте 9-ти лет и любви к ней Л. в десятилетнем возрасте в 1825 году. Тоже следует из его признания (судя по персонажам драмы «Люди и страсти») в любви к кузине возрастом на 5 лет его старше. (Агафья Столыпина – прототип Любови рождения 1809 г.. Л. -  (прототип Юрия Волина) – при рождении в 1814 г.– разница в возрасте, как раз в 5 лет.
 В тот период времени Л. ещё не вполне прозрел, как пишет философ Соловьёв: - «Ощутил в себе силу Гения…», но достаточно убедительно прочувствовал притягательность причисления себя к высшему светскому обществу. Ещё не имея выхода на широкую читательскую публику, но уже имея значительную популярность в дворянской среде (у него всё-таки была возможность обнародовать своё мнение. хоть бы «сарафанным» методом). А это, за неимением другой возможности, уже представляло что-то. Представляется – записка Л. о первой любви в 10-ти летнем возрасте в 1825 году и влюблённость в кузину на 5 лет старше его с указанием даты событий (1827 г.) – имели целью ненароком удостоверить своё рождение в 1814 году, тем самым само засвидетельствовать биологическое отцовство Ю.П. и наследование от него дворянского статуса. (В реальности Ю.П. в то время его уже не имел – профукал его со своим отцом. Но Л. об этом мог не знать.) Признать своё рождение в 1811 г., значило признать себя сыном врага России или крепостного «кучера» - было немыслимо. Короче – Л. (в осознанном им собственном положении) более всего и всех мог хотеть быть официально рождённым в 1814 году!!!
Напомним и заметим, кстати: если первая любовь на Кавказе случилась в 1825 году; вторая любовь в Кропотово в 1827 году – то по какой причине в 1830 году, когда Л. страдал безответной любовью к Екатерине Сушковой, он одновремённо, ностальгически и вдруг, вспомнил о девушках – одну из которых совсем не знал, и вторую – кратковременно видел и в драме «Люди и страсти» о ней чувственно насоображал религиозную коллизию?
 И эти воспоминания и соображения по времени так совпали с возникшим стремлением - значиться быть рождённым в 1814 году?!

Тоже - постоянно муссируется вопрос – почему Л. не мог жениться на девушке из высшего света,  от рождения постоянно обитая, вращаясь в этой среде? Даже при взаимно разделяемом чувстве, уверенной перспективе предстоящего будущего – в критический момент уходил, как ныне говорится, в аут…Тут, во первых, имеется ввиду бесчеловечный поступок с Е.А. Сушковой, ничем (ни словом, ни делом), не обязанной ему, в последующем времени ради его, мало сказать жестокого обмана, отказавшейся от молодого очень богатого, любимого ею жениха – Алексея Лопухина, фактически  написавшую биографию Л. юношеского периода.

Будь он уверен в своём дворянском статусе – разве мог бы так безумно жестоко поступить с главной своей пожизненной любовью – Варенькой Лопухиной?  По воспоминаниям Акима Шан-Гирея, прочитав сообщение о предстоящем событии (её свадьбе): - «Л. – позеленел…». Это характеризует только критический момент. Но в предшествующей жизни он, несмотря на сжигающее его чувство, старался не обнаруживать его и только позволял читателю прикоснуться к нему в своих стихах – например, в «Оставь напрасные заботы»…Термином «безумно» выражено осуждение его не справедливых, не осознанных последующих действий;  «жестоко» - моральная (нравственно этическая сущность) этих действий, возможных, но недопустимых ни при каких обстоятельствах. В упомянутой ситуации они могли произойти от сознания Л. безысходности своего положения, что ни в коей мере не является ему оправданием.
Сказанное касается несостоявшихся близких отношений с двумя женщинами. Но Л. немногим отличался от великих своих коллег по искусству, в смысле соответствия своих поступков общепризнанным принципам и установившимся правилам общественного поведения.
Приведённые в статье № 3 контексты из статей   А.В. Бурьяка «Михаил Лермонтов tnffnrterribe русской словесности» и  М.Л. Вольпе «Тяжёлые люди или проведение и «поэт» - верно выражают сущности названных ими великих гениев искусства и причины их неадекватного отношения к обществу и их поведения в нём: - «Проведение занесло их в чуждую, враждебно организованную среду»; « Писатель, так или иначе, перпендикулярен своей совремённости,- потому что он, собственно, человек, в идеальном понимании этой категории, который ненароком попал в сумасшедший дом. Или наоборот: если человек есть всё-таки восхитительная аномалия, в своём роде помешательство природы, то писатель – это юродивый, полоумный, томящийся в царстве здравого смысла». Из этой логики вытекает, что писатель – это немножко Христос, принесённый Проведением в жертву ради поддержания человечного в человечестве, а крёстными муками ему служат: не отпускающая мысль, озлобленность против совремённости и алкоголь». Представляется, перечисленные свойства являются характерными для всех гениев, сопровождают их таланты пожизненно, как роковая неизбежность. Михаил Юрьевич в ряду их не исключение и потому вопрос его неадекватности можно считать исчерпанным и впредь, для него, считать само собой разумеющимся.

Творчество .

Не распространяясь по сути вопроса, скажем только – тема творчества Л., представляется, проработана филологической наукой весьма обстоятельно. Осталось лишь выразить согласительную констатацию величия имени автора произведений, составивших её палитру!!!

Мнимый рок

Казалось бы, пора прекратить морочить внимание читателя умопомрачительными изысками мистических причин ссоры двух дворянских отпрысков и способов отправления одного из них в «лучший мир».
Щадя читателя, не будем изобретать велосипед. Коснёмся только нескольких мнений, прозвучавших 28 – 30 мая 2014 г. в городе Грозном на Международной научной Лермонтовской конференции. При этом будем исходить из твёрдого убеждения, что авторами, принесшими на алтарь Лермонтоведения плоды своих стараний, учтены материалы филологических исследований по обсуждаемому вопросу всех предшественников.

Позволим себе сократить множество вопросов, задаваемых по факту трагической гибели Л., до одного: - действительно ли поведение его 13 июля 1841 г. у Верзилиных стало изначальной причиной ссоры, казалось бы, двух давних приятелей?  Ведь поведение Л. в отношении к Мартынову и ранее (в силу его характера), не могло быть восхитительным, что подтверждается его взаимоотношениями со всеми другими. Неужели произношение слова «кинжал» (в прямом или ином смысле) – фактически входящим в атрибуты его горского наряда – имело такое оскорбительное значение? Тогда почему бы он кинжал этот носил?  Чтобы дать повод для его оскорблений!?  Нелогично!  Вникнем в некоторые смыслы изречённых откровений.

В.А. Хачиков – (краевед – Ессентуки, Пятигорск):
в статье «Лермонтов и Эмилия Клингерберг» ограничивается одним вопросом: «Что послужило причиной ссоры Лермонтова с Мартыновым в доме Верзилиных в Пятигорске 13 июля 1841 года?». Считает логической неизбежностью постановку уточняющего вопроса – «почему это событие произошло в том месте, где оно произошло и именно в то время, в которое оно случилось?» 
По нашему мнению ответ на оба вопроса представлен скрытой компонентой заголовка статьи, содержащей однозначный ответ. И именно его однозначность интригующе интересно изложена её автором. Но – так ли доказательно?

При представлении читателю справки о близких родственных связях людей, причастных к тайне рождения и жизни Л. уже было упомянуто имя Эмилии Клингенберг. Обещано читателю вспомнить о носительнице этого имени в связи с исключительно важной ролью – в её исполнении.
Мало сказать – хитросплетение, но – чудосплетение судеб Л. и его родственников с родом Эмилии тут в полной мере, но кратко, передать сложно. По необходимости понимания сути, о которой пойдёт речь – делаем это в тезисном варианте.
Эмилией Клингерберг (Розой Кавказа), волей небес оказалась та девочка, о которой в 1830 году Л. оставил памятную записку в своей черновой тетради о первой своей любви к неизвестной ему девочке, в 1825 году приходившей со своей матерью в гости к Хастатовым. (Екатерина Алексеевна Хастатова была родной сестрой Е. – бабушки Л.)
О намеренной цели этой записки мы делились мнением с читателем. Но этим мнением факт  встречи  с незнакомкой у Хастатовых сомнению не подвергается. И тут не в сомнении суть. И – Л. об этой случайности никогда не узнал. И Эмилия только через сорок лет после гибели Л. случайно узнала, кем был мальчик, вбегавший в комнату, где она с другими девочками играла в куклы. И мальчик, молча, конфузился – и звали его Мишель.

Опустим подробности о возможных в 1837 г. встречах Эмилии и Л., изложенных до нас и, может, лучше всех подробно описанных В.А. Хачиковым.
Отметим только, что в июле 1841 г. Эмилия была в расцвете выдающейся своей красоты, но уже перешедшей за пик, с которого в силу утраты прежнего обаяния, к имени ещё блистающей в свете красавицы злыми языками, через дефис, добавляется нехорошее слово – кокетка. Смысл этих, через дефис сочетающихся значений, заметно охлаждает страстный пыл любой «божественности» и грешная плоть её ищет умиротворения пыла своего в любом земном уюте. В качестве примера можно назвать брак  Сушковой с графом Хвостовым.  К чести Екатерины Александровны (за неимением памятных слухов, или моего незнания о них) – брак этот представляется безукоризненно чистым.  А в данном случае умиротворение пыла виделось в браке с тоже некрасивым, но уже знаменитым поэтом.

В случае двух недельных отношений Эмилии и Л., когда она -  «охотно давала поймать себя «в охапку», а он, случайно», ловил не Агрипину или Надежду, её сестёр, а именно её» – был повод сообразить, что отношения их были несколько теснее, чем мог бы представить,  девственный в отношении  «ловли в охапку», официозник…
Извинимся за возможную фамильярность предположения, но существовавший уровень близости позволял Эмилии удерживать Л. в кругу своих интересов на худшую перспективу. Однако, пристальному взору кокетки, вдруг соблазнительно предстал  красавец Мартынов, излучающий признаки сердечного воспылания к ней, облачённый в горский наряд, содержащий непременным своим атрибутом кинжал, носимый на видном месте его молодецкой стати - как символ боевой мужской значимости.  И, как-то ненароком случилось: всеми было замечено и отмечено – символ его был заметно длиннее прочих, что неоднозначно расценивалось противоречивыми характеристиками его достоинств…

Позднее, через много лет после гибели Л., Эмилия, будучи женой Акима Павловича Шан-Гирея ставшая после смерти поэта его родственницей,  характеризовала Мартынова красивым, но - глупым. Вспомним:  Екатерина Григорьевна Быховец тоже отзывалась о нём, как о человеке небольшого ума. Такой отзыв Быховец связывают с её апологетным отношением к Л.  Действительно важно: кто, кого, когда и куда, с каким умыслом относит.  Мнение Эмилии публично прозвучало уже в пору широкой известности Л., когда к имени его стало целесообразным примазываться, а не отмазываться. Нас в этом вопросе больше интересуют не умственные способности  Мартынова, но – причины побудившие предать публичности личные мнения его современников.
Если Катенька Быховец (так её иногда называли именитые Лермонтоведы) – тоже известная красавица, называемая: то – прекрасной кузиной Лермонтова, то – очаровательной смуглянкой, интересовавшейся и самим Л., и его поэзией, снискавшей себе память доброй, умной, хорошо воспитанной женщины, характеризовала Мартынова в то время: неуклюжим в обращении и глупым в общении, то эти определения и через многие лета воспринимаются свидетельствами, естественной для Катеньки, искренней откровенности.

Другое дело дефиниция (истолкование) характерных свойств (черт) присущих Мартынову Розой Кавказа. В  доконфликтное время покоритель сердца красавицы представлялся ей вовсе не глупым.  И, видимо, поэтому тоже, позднее – она искала с ним встречи сначала в Киеве, потом в Петербурге. Правда, его взаимности не нашла. Но это было потом. И на второй день после похорон Л. (как свидетельствуют источники) она лихо отплясывала на празднике устроенном пятигорцами в честь дня рождения князя Голицина.  С чего бы – так лихо! С возникновением широкого интереса к поэзии и биографии личности Л. – «Роза» снова переменила фронт.  И тоже, с чего бы – так круто?!

Эти вопросы возникли не по пустому любопытству.  Но по нашему интересу – приблизиться к реально существовавшей причине ссоры 13 июля 1841 г. в доме Верзилиных в Пятигорске и конкретной в ней роли Эмилии Клингерберг.
В этой связи едва ли не решающее значение придаётся моменту восхищения Эмилии перед Л., подарённым ей кем-то маленьким кинжальчиком: - «Не правда ли, хороший кинжальчик?» и его ответом: - «Да, очень хорош, - им особенно ловко колоть детей». (Источником подлинности выражения в статье  В.А. Хачикова указывается  Я. Костенецкий.)  К сожалению, дата происхождения события с кинжальчиком не показана.
Это был, чрезвычайно неприятный намёк на  столь же неприятный слух, бытовавший в Пятигорском свете  о её аморальном избавлении от следствия своего увлечения…
В.А. Хачиков  объективной ссылкой на характер предшествовавших отношений Л. с  Эмилией,  в которых, среди прочих многих его колкостей в её адрес, полагает – колкость с «кинжальчиком» должна была быть воспринята исключительно оскорбительной любой женской особью, неизбежно порождающей мстительный ответ. И Эмилией, разумеется, тоже. С этим трудно не согласиться.

Связать непосредственно ссорный случай  с «кинжальчиком» со ссорой произошедшей 13 июля из-за «длинного кинжала», можно только через отношения Эмилии с Мартыновым, возникшим после 29 июня 1841 г.  Исходим из следующих обстоятельств:
- сценке (с оскорбительным «уколом» в моральную честь Эмилии) не имело смысла произойти ранее момента «перемены ею фронта» 29 июня,  т.е. в период их игры с Л.  в «кошки-мышки»,
- «перемена фронта», как действие, произошла не сама по себе, а по переориентации Эмилии на другую перспективу, когда у оскорблённого другим предпочтением Эмилии – Л. не осталось смысла продолжать играть в джентльменскую корректность.
Справедливость требует отметить: «укол» был циничным, грубым, публичным.  Л. должен был понимать, что такое оскорбление женщины непростительно и мстительно ответно.  А то, что он сознательно нанёс  Эмилии именно оскорбление, для него было ясно, как день – он же не был свидетелем кощунства, в котором её обвинял. И он не мог не сознавать, что без бесспорного свидетельства унизил не главного оскорбителя его мужского достоинства, но только женщину, имевшую к недружественному поступку Мартынова, вклинившегося в отношения Л. с Эмилией ради удовлетворения своей похоти – весьма опосредованное отношение.

Обращаю внимание: - это моё мнение не вполне оправдывает поведение Эмилии в преддуэльном времени, но представляется для оскорблённой женщины инстинктивно естественным. Эмилия  могла реализовать свойственное  женщине немедленное возмездие только путём воздействия на ревнивые струны Мартынова, в соперническом своём состоянии взвинченными до предела. Чем, по логике, и воспользовалась.
Изложенное не даёт основания утверждать, что действия Эмилии, в трагических событиях,  приведших к гибели поэта, содеяли перво причинную роль.
Да, её участие в причинности его гибели полностью отрицать не логично. Но её действия в отношении к Л. были обусловлены непосредственно самим Л. – поэтому не являются первопричиной ссоры 13 июля 1814 г..
Мартынов беспардонно очевидно втиснувшись в отношения Л. и Эмилии должен представляться первопричиной ссоры 13 июля…

Но… А каким образом всегда происходило и происходит соперничество за обладание, например, козой или курицей? Известно и очезримо: побитый претендент покорно отходит в сторону, тем самым самосохраняется на удачную перспективу. Экспрессивность Л., в возникшей коллизии, выразилась обострением язвительности. Это противоестественно природе. Но, по существу– вторично!

Обратим внимание – возникшая ситуация сложилась у дворян. Их взаимоотношения определялись «Дворянским кодексом», главным девизом которого являлась «Дворянская Честь».
С окончательным разложением в дворянской среде присущих человеку его человеческих достоинств, воображаемая «дворянская Честь» трансформировалась в реальный её антипод,  с базисными опорами на антипатию, антимонию, псевдочесть, ложь, самолюбивый эгоизм – (см. характеристику, например, Мартынова.)
Так как характеристика Л. в лучшую сторону не отличалась (тоже см. его характеристику), а схожесть их формировалась  ранней, затем многолетней «дружбой», то общим для них мерилом чести – стал её антипод.
Он, и стал изначальным причинным условием обоюдно неправедной ссоры 13 июля 1841 г.

Н.М. Серафимов. (Краевед. Санкт-Петербург.) «Ещё раз о последней дуэли Лермонтова».
Автор статьи сразу уверенно заявил – цитируем:  «Известно, что на вечеринке в доме Верзилиных Лермонтов в присутствии дам обидел насмешкой Мартынова. Насмешка послужила серьёзным поводом для разгорающегося между друзьями конфликта. Выслушивать после вечеринки нотацию от Мартынова не позволило Л. его уязвлённое самолюбие и в состоянии нервного возбуждения, им было неосторожно брошено Мартынову предложение вызова его на дуэль.
В запальчивости прозвучавшие слова Л. и стали катализатором той реакции Мартынова, приведшей к обоюдно опасной акции».

Доверчивому читателю, не посвящённому в детали возникшей, обоюдно напряжённой для Л. и Мартынова ситуации, на основании приведённого в статье заявления – Л. должен представляться зачинщиком конфликта – возмутителем благостной умиротворенности на вечеринке  у Верзилиных. Однако, вдумаемся в высказанный автором в заявлении смысл: - Известно – тут звучит в значении – доказано!!! - Набивший оскомину официозный приём.
- Обидел насмешкой – тут – в обмене остротами с Львом Пушкиным, которые при громко звучавшей музыке, толком никто не расслышал,  но при неожиданно вдруг умолкшей -   ясно прозвучало произнесённое Л. слово кинжал.
Задумаемся… Удивимся… А почему произношение слова «кинжал» могло обидеть именно Мартынова и никого другого? Почему Мартынов принял его за насмешку по отношению к себе? Ведь, можно думать, «кинжал» - атрибут горского обряда -  олицетворял  его недавнее Гребенское достоинство, а в гражданской жизни был не иначе, как символом его личного мужества!  Может,  Л. произнёс это слово с завистью? Мол, выйду в отставку – приобрету такой же (или ещё длиннее)  буду носить не только по праздникам в знак памяти о совместной военной героической, боевой, неразлучной дружбе с Николаем Соломоновичем! А тогда там, в доме Верзилиных, звучала музыка. И, вдруг, умолкла. И в наступившей тишине и прозвучало сказанное Л. слово «кинжал»…
И присутствующие, как-то все разом, поняли, что это издёвка, и относится она к Мартынову.

Интересно…  Если никто ничего, кроме одного этого слова не слышал, а Лев Пушкин сидевший рядом с Л. и вёл с ним разговор, подробности которого присутствующим не продублировал, то как толпа сообразила, что Л. обидел давнего «приятеля» именно насмешкой?  Более того –
Н.М. Серафимов тут же сообщает: - «Насмешка послужила серьёзным поводом для разгорающегося между друзьями конфликта». (Видимо автор статьи имел намерение между слов «для» и «разгорающегося» написать слово «обострения» - иначе предложение не имеет ясного смысла.) Но и с нашим (непозволительным, разумеется, вставлением в чужое предложение своего слова) сообщение Серафимова не вполне выражает его главную мысль. Для её формирования учтём сказанное автором несколькими строками позднее: - «… в состоянии нервного возбуждения им (Л.) было неосторожно брошено Мартынову предложение вызова его на дуэль.
 В запальчивости прозвучавшие слова Л. и стали катализатором той реакции Мартынова, приведшей к обоюдно опасной акции». . .
Ага!!! Значит:
- Во первых: из приведённых контекстных выемок (по Серафимову) следует:
- «Насмешка» не явилась причиной ссоры 13 июля  1841 года.  Она стала только поводом для обострения разгорающегося конфликта.
- Во вторых - предложение Л. вызвать его на дуэль не загоняло Мартынова в безвыходный «угол» бесчестья. Оно должно было быть отвергнуто – именно в недопущение падения чести по причине раздражённости Л.. То есть по пустяку!
Монго (А.А. Столыпин), в своё время, подобное предложение, по неразумной его горячности, отверг и тем самым только возвысил своё личное достоинство, а не угодил в «угол бесчестья».
- Если предложение Л. о вызове его на дуэль стало катализатором реакции на это предложение, то такое заявление бессмысленно (получается: предложение стало катализатором самого предложения…)

Главное, заслуживающее внимания читателя в статье  Н.М. Серафимова:
-констатация существования хронического конфликта между Мартыновым и Л., обострённого бесцеремонным вмешательством Мартынова в существовавшие отношения Л. с Эмилией,
-  уверенное отрицание «насмешки», как причины их ссоры 13 июля 1841 г.,
- смыслом всей статьи – подразумеваемая констатация опосредованного влияния Эмилии Клингерберг на Мартынова в июле 1841 года.

Особое внимание читателя обращается на применённый в статье эпиграф: «Не следует умножать сущностей без необходимости». (Уильям Оккам).
Смысл эпиграфа представляет собой постулат, увенчанный неоднозначным, разноречивым выражением:  «… без необходимости», позволяющий любому чиновному  (надзорному, следственному, медицинскому, пожарному, судебному и пр., и пр.) прохиндею не исполнять возложенные на него функции, не принимать  предупредительные против грабежа, разгильдяйства,  мошенничества и т.п. меры и, тем самым, лично соучаствовать в правонарушениях и причинять, содержащему его на своей шее, народу существенный вред.
Спрашивается: кто может установить меру необходимости или избыточности во всей неисчислимо непредсказуемой сфере человеческой деятельности и взаимоотношений? Установить предельные меры увеличения или ограничения сущностей качественных и количественных значений  с обозначенными предельными допусками может только чётко сформулированный закон, но не бессмысленный постулат.

Так называемая «Бритва Оккама», в искажение выражения мысли её автора, современным мошенническим мастерством крючкотворства – дедукциирована на профанацию заложенного в выражение положительного смысла и одобрение противоположного ему значения.
Поэтому у нас «без необходимости» знания элементарной порядочности и обязательной в цивилизованном обществе ответственности, творится  головотяпство,  чиновный и судебный беспредел, искажаются истории, биографии, не исполняются законы. Без вразумительной необходимости, по тупо ущербной сущности – потом заработанные народом средства  хранятся в чужом кармане,  с условием возврата их по усмотрению хозяина кармана.
За «пирровы победы» (при кратном, против противника, количестве  своих трупов) - воздаются слава и честь. Элита «без необходимости» исходить из скромности - устремлена в беспредел открытого преступного показного торжества роскоши.
 В качестве свидетельствующих фактических примеров пренебрежения безопасно  охранными «сущностями» - нужно вспомнить массовую гибель людей в 2009 г. в ресторане «Хромая лошадь» в г. Перми, в 2018 г. – в торговом центре «Зимняя вишня» в г. Кемерове, уже не говоря о страшных трагедиях на Чернобыльской АЭС и Саяно-Шушенской ГЭС.
В качестве беспредела логической безмозглости следует назвать пожизненную несменяемость судей РФ, апелляцию на неправедное решение которых можно подать только с их согласия. Как в таких случаях не вспомнить и не «восхититься» восклицанием Вицина: - «Да, здравствует наш самый гуманный в Мире суд!».

Если девизом лермонтоведения принять выражение Оккама, преддворяющую статью  Серафимова в его трактовке официозом – подлинной биографии Л. не быть никогда!

Постулат «Бритва Оккама» вошедший в обойму философских утверждений в Х1V веке, представляет собой древний примитивизм, именно в примитивнейшем его толковании, воплощаемый в современное просвещённое сознание.  Сомнительно полагать, что Оккам в своём изречении мог допустить тот смысл, из которого следуют сумбурные толкования Серафимова – например: - «Бритва Оккама своим острым лезвием прекрасно выполняет свою очистительную миссию от умопомрачительных мистификаций, появившихся в последнее время в Лермонтоведении, касающихся происхождения Лермонтова. «Бритва Оккама» надёжно защищает дворянское происхождение Лермонтова, честь его матери Марии Михайловны и отца Юрия Петровича от фантастических рассказней о мужицком, чеченском или еврейском происхождении поэта».  Автор статьи «Ещё раз о последней дуэли Лермонтова», собственно, о самой дуэли ничего толком не говорит. Только повторяет сомнительные догмы официоза. И в этом смысле заслуживает искренней благодарности Лермонтоведения - когда-нибудь оно, наконец, переполнится каноническими догмами, вырыгнет их и протрезвеет…

Профессор А.В. Очман в статье «Всё это было бы…»,  резюмируя на содержание книги
А.В. Карпенко и В.И. Прищепа «Оправдание Лермонтову» акцентированно утверждает, что изначальной причиной ссоры была «оскорблённая дворянская честь».  Что это по своему существу есть – не объясняет, но сожалеет, что в книге Карпенко – Прищепа ни слова нет о «Кодексе дворянской чести». А в Кодексе том - всё о ней сказано и оба спорщика, воспитанные на изложенных в ней принципах – одинаково не могли попуститься этими священными принципами, потому и пошли на смертоубийство.
Принципы, составившие Кодекс дворянской чести, в непосредственной их сути мы могли бы найти и предоставить читателю, но ему проще вспомнить содержание «Кодекса строителей коммунизма», на принципах которого воспитывались наши теперешние олигархи… и всё станет понятно. Всё повторяется по аналогии. 

Становление дворянского класса в России, поэтапная трансформация общества из гарёмно крепостного в относительно независимое состояние, происходило не из благородных побуждений господ-дворян, а в силу необходимости социально экономического выживания государства в нашем диком (до сих времён) мире. Если без скидок на гениальность, известность, опекаемость со стороны влиятельного старшего поколения, вникнуть в сущность деяний фигурантов «рокового поединка», - трудно в более сомнительном виде представить их подлинную сущность и, следовательно, их особенную дворянскую честь.  В данном случае более напрашивается определение – беспредельный дворянский эгоизм и самомнительные амбиции!!!

Мартынов Николай Соломонович. (К представлению о дворянской чести):
- Просьбу об отставке с военной службы мотивировал ссылкой на смерть отца и необходимость поправить расстроенное семейное хозяйство.
- Выйдя в отставку, сразу или после короткого пребывания в имении родителей, наплевав на всё хозяйство, вернулся и остался пребывать на Кавказе, чем удостоверил свой обман об истинной цели отставки – незаконное повышение своего воинского звания на одну ступень, (что практиковалось при условии выхода в отставку без пенсии.)
- Подачей рапорта (заявления) о желании вернуться на службу в армии в военное министерство, (минуя штабные инстанции, ещё не закончившие канцелярские формальности по отставке) – подтвердил факт обмана о цели выхода в отставку, обнаружил свой лукавый маневр – незаслуженное досрочное повышение своего воинского звания. Тем самым, (по тому же поводу) – совершил следующий обман. Продемонстрировал ещё и личное тщеславие, корысть и неразборчивость в средствах к достижению цели. Оставшись бравировать в многолюдной курортной зоне, в выпендрежном (для русского барина) наряде, что никак не соответствовало дворянской чести – не случайно стал объектом нелестных суждений и насмешек.
- Будучи внешне красивым и обаятельным, относительно тех же качеств Л., в ситуации, возникшей в среде завсегдатаев Верзилинского дома после 27 - 29 июня 1841 года, (когда после двухнедельной игры в «кошки-мышки» с Л. - Роза Кавказа резко переменила фронт…) – Мартынов откровенно показательной демонстрацией своих превосходящих соперника кавалерских достоинств, (соблазнивших Эмилию переменить фронт) – беспардонно провоцировал  униженного его «успешным соперничеством «приятеля» на публичное выражение оскорбительной грубости.

Заметим: Мартынов раздражал Л. - не по признаку дворянской чести или ущемлённому сердечному трепету, но на почве обычной банальной сопернической ревности. О чувственном  состоянии души  Л. говорят его произведения, (в которые не укладывается любовь к Розе Кавказа.)  А о том, что она и есть та девочка, приходившая в дом Хастатовых в 1825 году – он так и не узнал.

Лермонтов Михаил Юрьевич. (К представлению о дворянской чести):
-  О достоинствах особой дворянской чести Л. читателю едва ли можно что-л. добавить к тому, что ему хорошо известно. Напомним о ней несколькими штрихами:
-  отмстительные акты любимым женщинам (в поэзии и в прозе);
-  постоянное упование на милость Монарха при отбывании наказания за свои «геройства»;
-  использование протекций по родословным линиям.

Подводя черту под рассуждениями  А.В. Очмана о «специфике русской культуры первой половины Х1Х века», средоточием которой являлся «Кодекс дворянской чести», с учётом характеристик, вытекающих из характерных отличий участников поединка, исповедовавших понятие чести не в категории высоко нравственного достоинства порядочного человека и гражданина, но как урождённое потомственное индивидуальное право на превосходительство личного достоинства над достоинствами холопов и всяких прочих нелюдинов - не приходится удивляться поведению Глебова и Васильчикова, в одночасье превратившихся из друзей в заклятых заговорщиков, жаждущих смерти Л….  Можно сомневаться, что таковыми действительно они оказались. Но вследствие их воспитания под эгидой «Кодекса дворянской чести» - подобная метаморфоза не была исключена…  И, тем более, не вызывает интереса, (А.В. Очман): - «долгое созревание у Мартынова накала его мстительного чувства, ведь почти два дня прошло с момента ссоры на вечеринке в Верзилинском доме. Неужто он всё время копил злобу, чтобы выплеснуть её вечером 15 июля…».

Тут к месту и пора вспомнить: - положения «Кодекса дворянской чести» требовали знать не только светский этикет (установленный порядок поведения, форм обхождения), но и (как следствие от общих требований) - субординацию (систему строгого служебного подчинения младших старшим!)
Все, (или почти все), действовавшие в около дуэльных событиях, в своё время, закончили дворянскую  Школу юнкеров в Петербурге. И никак не могли забыть твёрдокаменно действовавшую в Школе субординацию – беспрекословную подчинённость любого первокурсника любому второкурснику.  Второй  (к примеру) мог распорядиться, чтобы первый приседал во всех углах помещения, в которое входил  н-ное количество раз (для тренировки мышц ног!). Эта «юнкерская» субординация – была предтечей нынешней дедовщины (в широком смысле её распространения).
Там – в Школе, в то время, для Л. было отрадой, в течении целого года (он поступил в Школу на год раньше Мартыша») - тренировать его ноги… Ему такое занятие было не внове – бабушка Е., в своё время, организовала и обмундировала в Тарханах для внука «потешные полки» , чтобы он научился их вразумлять. Можно себе представить, с каким «удовольствием» «Мартыш» вспоминал с 13 по 15 июля 1841 года свои «дружеские» отношения с Л.?!   А проницательному лермонтоведческому мнению интересно – по какой причине он накалял мстительные чувства?

По свойственному характеру Л. язвительному поведению – Глебов и Васильчиков, как многие другие, могли испытать на себе его уничижительные экспромты  и, в соответствие своей «особой дворянской чести», до времени не проявляли своё дворянское иезуитство… .
То что они, вослед свершившимся событиям, сожалеюще стонали, писали – ничего не значит. Очищались, как умели,  как позволяли обстоятельства.

По версии  А.В. Очмана более,  чем как причинности оскорблёния «дворянской чести» для объяснения произошедшей ссоры и дальнейшего развития конфликта (вплоть до свершившегося смертоубийства), по виртуальности его предположений и упований на нечто фактически необоснованное – никаких предпосылок не существовало. Так ли это было на самом деле?

В период последнего совместного до конфликтного пребывания в Пятигорске  Мартынов, памятуя прежние насмешки Л., не мог не понимать ущемление сознания Л. и, соответственно - его завистливое озлобление от того, что он (выпускник последующего за ним курса в Школе юнкеров) – перерос старшего выпускника в воинском  звании на две ступени. Представлен к ордену (и на тот момент ещё не вычеркнут императором из списка награждаемых за Валерикский бой), а с появлением в Верзилинском доме оказался в фаворитном, относительно с Л., положении.  Оба, по большой вероятности, намеревались, подобно В. Барятинскому, - сорвать «цветок», но Мартынов использовал  «преимущество момента» и ничуть не испытывал от этого мучительных угрызений. Скорее испытывал  удовлетворение по поводу огорчений «друга» вследствие его соперничества за благосклонность Эмилии, что ещё более осложняло отношения «приятелей».
Тут появляется логическая обоснованность  утверждать первопричинность ссоры, произошедшей 13 июля, в неблаговидных действиях Мартынова, вклинившегося в уже существовавшие отношения между (допустим – влюблённой парой) - всего только из похотливого намерения «сорвать очередной цветок». 
Л. - оставалось, при случае, упражняться в язвительности по отношению к Мартынову.
Интрижные маневры Эмилии присовокупленные к очевидно намеренному беспардонному поведению Мартынова (есть основания считать)  не столько раздражали Л., сколько подвигали его язык на язвительное злословие. Осюда причина преддуэльной ссоры перемещается с произнесения слова «кинжал» к действиям, вызвавшим это произношение – т.е. к первопричине вызвавшей роковую по последствиям ссору.

Заметим: исходя из недвусмысленных субъективных посылов, ясно выраженных в его произведениях,  (в том числе в недавно написанных стихотворениях:  «Валерик», «Сон», «Нет, не тебя так пылко я люблю» и др.) они (маневры) происходили на фоне хронически скрытой взаимной неприязни «приятелей», возникшей и укоренившейся событиями прошлого времени.  Здесь:  и неприятие матерью  Мартыновых внимания Л. к  её дочерям, и, по факту, неправдоподобное объяснение потери письма отправленного с ним Николаю, и слухи об использовании Л.  Мартыновых в качестве прототипов его произведений, и претензии Николая Соломоновича на равное с Л. владение поэтическим искусством,  и ранее отмеченные ущемления по традиционно установившеёся субординации в отношениях между учащимися разных курсов Школы юнкеров.

Мы надолго увлеклись смыслом компоненты, заключённой в отточии заголовка статьи – «Всё это было бы…». Её автор, заклеймив авторов статьи «Оправдание Лермонтову» псевдонимом «сыскари» (в дальнейшем- Авторы), поставивших  себе задачу исследовать «Дело о дуэли между Л. и Мартыновым» с точки зрения гражданско-уголовного права, на основании риторических рассуждений и двух воображаемых фрагментов об убийстве Л. – А.В. Очман сделал итоговый вывод об абсурдности не только возникновения подобных ситуаций, но и самой версии убийства поэта.
Представляется: версия убийства Л. изложена Авторами (по уголовно правовому разумению) – фактично,  логично, достойно высокопрофессионального уровня. Заслуживает признательной благодарности. Требует такого же квалифицированного подтверждения или отрицания, но не риторического «фу…» и повторения ранее, многократно опубликованных, мистификаций и фальсификаций официоза. Тот факт, что предположение о насильственном лишении жизни Л. не нов, говорит только о том, что такая версия доказанно не была опровергнута – значит, имеет право быть! Значит, требует ответа!

Вторая статья  А.В. Очмана, включённая в сборник материалов конференции 28 – 30 мая 2014 г. в  г. Грозном «Лермонтов в творчестве Беллы Ахмадулиной»  причастна к теме нашей статьи итоговым заключением о причинности гибели  Л.  Профессионально  пройдясь по истокам Ахмадулинского традициолизма,  присущей её импрессионистической манере и прочим литературным определениям стилей, форм и содержания произведений на различных этапах творчества поэтессы,  автор  статьи делает вывод - (контекст из названной статьи):
 - «Безусловна правота Ахмадулиной,  разглядевшей бытийную подоплёку катастрофического инцидента под Машуком. Никуда не денешься, но Лермонтов, носитель иных, не сопрягающихся с обыденностью миров, инициировал и запустил маховик грядущей трагедии, набирающей обороты, необратимый, в силу фаталистической настроенности главного его субъекта, спокойно ожидающего и выжидающего развязки. Лермонтов «завлёк в свою сильную предрешённую судьбу постороннего человека, чей путь лежал мимо. Но его позвали – подошел, показали бездну- и она его втянула. Повитуха, проводившая младенца на свет, цыганка, отпрянувшая от ладони, петербургская ворожея, прозванная «Александром Македонским», и знаменитые не менее полководца иные люди, умеющие не предвидеть, а видеть, обещали Лермонтову раннюю и не свою смерть. Но ему мало было предопределения – он вольничал с небом, накликал на себя его раздражённое внимание, сам напоминал провидению о своей скорой гибели. В тесных отношениях Лермонтова с роком не осталось места ни для кого другого, но образованный ими вихрь воздуха вкрутил в себя тех, кто не осторожно стоял поблизости, и в первую очередь Мартынова».

Этот гипотетический букет иносказательных смыслов содержит, в объединяющей их гипотезе, бездны пропастей и необъёмных разумом пространств - несопрягающихся, по разным таинственным пока, свойствам миров. А носитель (догадываемся) свойств миров - Л., (представляем) – запустил над вселенским раздраем маховик грядущей трагедии…
Утверждая безусловную правоту Ахмадулиной  Очман тем самым провозглашает и своё мнение о бытийной подоплёке катастрофического инцидента под Машуком. А в бытийной подоплёке – обычно бывает мало места для чести (в смысле содержания в ней возвышающих человека качеств) – тем более, как это утверждает Александр Владимирович  и, как мы убеждаемся на приведённых характеристиках  обсуждаемых дуэлянтов.
По обсуждаемой теме в приведённом контексте принципиально значимо: признание
А,В, Очманом безусловной правоты Беллы Ахмадулиной, разглядевшей бытийную подоплёку катастрофического инцидента под Машуком, что свидетельствует:
-  его  отказ от гипертрофированного значения «дворянской чести» в возникновении спора Л. и Мартынова 13 июля 1841 г. и в произошедших затем событиях;
- признание именно «бытийности» подоплёки трагического события объясняется мудрым выражением – «бытиё определяет сознание». А «маховик грядущей трагедии» - тут ни причём;
- термин «подоплёка» - содержит смысл некой скрытой тайны чего-н. Но так как Белла разглядела (не посмотрела, не заглянула, а именно разглядела) смысл этой тайны и уверенно убедилась, что эта подоплёка – просто рядовая бытовая ситуация, - она эту ситуацию и квалифицировала «бытийной».
А для читателя смысл этого термина означает - никакой тайны не было.
По всему сему, чем усерднее вникали мы в смыслы обеих статей Очмана, тем более убеждались - честь не стала перво причиной ссоры 13 июля 1841 г. Честь была только мистической мнимостью причины ссоры, хоровым усердием официоза возведённая в канонический символ чести фигурантов (дуэльного?) поединка.
                …………………………
В заключение – внимание читателя обращается на официозом мистифицированное представление тайн событий, имевших место в жизни Л., отвергнутое нами в смысле - заключённом в заголовке к этой статье. На ключевые  вопросы:  рождения, социального происхождения, мирового значения  литературного творчества, преждевременной  гибели поэта автор стремился найти ответы в настоящей и в ранее опубликованных статьях. Ссылки на них приведены в тексте.
В связи с подготовкой названных публикаций по материалам, имеющимся в поле интернета, замечены незначительные неточности в указании времени свершения некоторых событий – не имеющие принципиального значения.
В статье № 5 (Изнанка официоза) – по вине автора допущена машинальная ошибка (описка): Ю.П.,  в своё время, закончил не Школу юнкеров, а Кадетский корпус в Петербурге. Это так же не имеет принципиального значения по сути рассматривавшегося вопроса, т. к. оба учебные заведения были дворянского назначения. Входили в одно военное ведомство, по сути рассматриваемого нами вопроса имели сходные цели и задачи. Использовали для обучения и воспитания обязательные одинаковые методики и принципы. Могли иметь общие воспитательно информационные ведомственные материалы.
30.05. 2018 г.

Литература:
М.Ю. Лермонтов. Сочинения  т. 1 – 2.
«Художественная литература».  г.. Москва. 1990 г.
С.И. Недумов. «Лермонтовский  Пятигорск».
Гор. Грозный. 2011 г.
М.А. Вахидова. «Ужасная судьба отца и сына».
Гор. Нальчик. 2013 г.
А.В. Карпенко. В.И. Прищеп. «Оправдание Лермонтову». Гор. Нальчик. 2014 г.
Лермонтов, Россия, Кавказ. «Движение во времени». Материалы международной научной Лермонтовской конференции 28 – 30 мая 2014 г. Гор. Грозный.
Гор. Нальчик: ООО «Тетраграф» 2014 – 648 с.