Живут чудовища не где-нибудь за гранью...

 



Живут чудовища не где-нибудь за гранью,
не в недоступных зрению мирах,
они чужды заоблачным исканьям,
и заклинаниям таинственным впотьмах.

Они обычны, и в обыкновенной
чудовищной сокрыты простоте.
Их зло не затмевает свет Вселенной,
и канет во  вселенской пустоте.

И мир не опасаясь их, не ищет
спасения и нового угла...
Пребудь же с миром, понимая высший
бессмысленный смысл данного в нем зла.



            * * *

Постой над пропастью мгновение и век,
ты будешь самозванный человек.
Не в этом счастье ли - страдать и понимать,
что зря страдаешь и страдать опять?

Твоя душа невидима никем,
и никому на свете не нужна.
Так береги ее, и тот прекрасный плен,
в котором погибать она должна.

Она живет, тогда когда горит.
А ты, когда она болит, - живешь.
Ты так привык, что счастье - только стыд,
и благодать надолго - просто ложь.

Душа твоя не плача, замолчит.
Другую не услышишь, не найдешь.



               * * *


Никогда ничего до конца не поймешь,
даже если еще проживешь ту же жизнь.
Все равно основную не высмотришь ложь,
и все то что терял, от тебя убежит.

И себя осчастливить в счастливых мирах
не сумеешь, поняв, что они в мире есть.
По-другому в них все, и другой ты сам,
но настолько, насколько другой ты здесь.




               * * *


Я в зеркале глухом и сумасшедшем
оставить захотел того себя,
который, притворяясь сумасшедшим,
на зеркала разменивал себя.

А зеркала все множились и гасли,
собою заполняя полумрак.
И в зеркалах мои надежды гасли,
и жизни смысл кривлялся, как дурак.

И выбрал я одно из них, ликуя
от слабости осознанной своей,
и свет, - что был, - собрался в нем, бликуя,
и пустотой стал, посвященной Ей.

И в пустоте всеобщей я увидел
ее лицо, и зеркала на дно
вдруг с треском рухнули. И больше я не видел
зеркал других, а видел лишь одно-

ее лицо, и в каждое мгновенье
она была со мною и во мне.
И отражалась в каждом отраженье,
и  сущее ненужным стало мне.

Когда же во плоти  она предстала,
чужими оставались зеркала-
мы вместе были, но нас разделяла
стена неодолимого стекла.

И я разбил стекло, и на осколки
распался мир, что отражался в нем.
И я остался - просто быть без толку,
и отражений не искать ни в чем.


                * * *



стояли фигурки
на твердой доске
стояли фигурки
в нетвердой тоске

и знали фигурки
что нет ничего
вокруг их фигурной
доски игровой

и знали фигурки
у края доски
что их как фигурки
снимают с доски

и знали фигурки
нельзя лишь стоять
стремились фигурки
к движенью опять

и знали фигурки
что нет никого
кто движет фигурной
тоской как рукой

и знали фигурки
в веселой тоске
что те кто влекут их
стоят на доске



             * * *

Повторяется ветер, летящий из ада,
повторяется глупая нам награда -
повторяешься ты, и другого не надо.

И когда бы сумел ты не повториться,
и рассечь все узлы, разобраться в лицах,
и себя сотворить из воды и пшеницы,-
ты бы мир увидал, что способен светиться.

Увидал, и взошел на престол, и ответил
всем стихиям, всем качествам, свойствам на свете,
и тебе бы букеты носили дети,
и воздвиг бы ты каменный дом на рассвете,
дом, который стоял бы пять тысяч закатов,
и тебе в каждом доме сказали б, что рады...

...а потом бы твой прах подхватил прежний ветер



             * * *

 Сколько воды и песка просочилось
 в мире другом, когда  он был другим, -
 нам не узнать уже, - все отразилось,
 перевернулось и стало пустым.

 Мы еще спросим о мере страданий,
 сколько страданий вернется и слез.
 Только вот тем, кто идет перед нами,
 неинтересен подобный вопрос


             * * *


 посмотри в свою прошлую жизнь,-
 не увидишь ли  там меня?
 это я посвятил ее лжи
 и твоей и своей. это я

 посмотри повнимательней. в ней
 никого, кто похож на тебя.
 это я шел упрямо вверх
 и себя возносил. это я

 

 это я осознал всю суть
 в ловкой силе своей простоты,
 расправляя счастливую грудь,
 и мой смех был глубок и тих.


 а теперь повернулся мир,
 но остался таким как есть, -
 я не умер, а изменил
 только видимость, став тобой здесь.


              * * *

 говорят, мы все спаслись от божеской пяты,
 и по нам белокрылая ворона прокричала.
 говорят, что за краем мучительной пустоты
 мы лукавим, и знаем, что это на самом деле начало

 говорят, остывает солнце, и словно войска,
 сугробы вступят в города в середине июля
 говорят, что бог от любви к нам устал.
 но уже понимает,  что это были не мы,
 а те, кто его обманули
 
         
              * * *



 он не придал значения шепоту -
 "беги поскорее из этих мест...
 будешь ты здесь повторять себе шепотом
 что счастье встретил, и сбросил крест,
 ты будешь прав, только счастье недолгое
 жизнь твою слабую вскоре разъест..."
 
 он не придал значения холоду
 что из ее простирался глаз.
 в мире холодном уча себя холоду,
 он говорил себе, что не предаст
 свой своего, и такой такового же.
 и в  парадоксах подобных увяз.

 он понимал, что любовь это странное
 соединение скрытых черт,
 и возлелеял любовь свою странную,
 словно стучась сам открыл себе дверь,
 словно поверив в высокое, тайное
 и оставаясь ненужным ей
 шел по пути, словно с предначертанием,
 а впереди была месть или смерть.


         * * *

 мы останемся детьми хаоса и сил,
 из природных выходя сетей и до светил
 поднимаясь, не поймем, что светила - ложь.
 что божок наш даже и на зверя не похож.

 не поймем, каких зверей он в нас открыл и пробудил.

 будем сеять и ломать, пахать и возносить,
 будем строить пирамиды и себя любить.
 будем жить по памяти двух дней прошедших для
 двух-трех лет грядущих, и опять любить себя.
 будем находить и понимать, как много мы нашли.
 будем поднимать и рваться вверх из сил, и вер, и жил.
 из всех совестей, из всех сердец идти вперед и жить.
 будем понимать как мало, снова находить.
 будем возлюблять себя, ломать бежать и жи...


         * * *


 и снова поверишь. Обманут.
 поверь же в себя, человек.
 поверишь, - но крылья притянут
 тебя к той же самой земле

 и снова увязнешь, все зная.
 возьми же, и перешагни.
 рванешься, - но радость дурная
 не даст разорвать цепь границ.

 и снова подумаешь, - все же
 самим остаешься собой.
 не стал на другого похожим,
 но он стал похожим с тобой



        * * *


 и мы предстанем, словно часть неописуемого мрака
 и повторим себе для храбрости, что он тысячекрыл
 за гранью той где нет и снов и слов, завоет черная собака
 и вой исчезнет растворившись в небе без луны
 
 и мы поймем, что мир ушел, но близится начало
 и осознаем вдруг, что повторение не ведает творца
 и что сейчас все станет тем, чем было и бывало.
 и вот тогда возможно сами захотим конца


         * * *

Все обманут и все предадут
утешенье найди тогда
в том, что знал мол, какие тут
да и там могут  обитать

ты все знал, и новей ничего
не придумано и уже
не придумается, а с темных гор
сон спускается на вираже

этот сон благодать и  свет.
ты увидишь в нем благодать
ты увидишь в нем тех планет
обитателей, коих нет.
что не могут лгать и предать
оттого и грустны... как знать


         * * *


 из  песка сотворенные мы, из песка,
 поднимаемся выше облака
 и бредем навстречу волне, и войска
 небесные движутся около

 мы идем, а над нами горит огонь,
 и вращается мир механический.
 а внизу отражает все это наш сон
 словно зеркалом обезличенным

 и во сне этом, в зеркале, нету лиц.
 а которые есть, лишь кажутся.
 но зато есть душа, и движенье столиц,
 из песка состоящие так же все