Князь Всеволод Большое Гнездо Глава II часть 3

Византия. Итальянский поход.

Дед в столице объявился,
Был в восточных областях.
К императору явился,
Как архонт, не как в гостях.

Константин отец Ирины
Комнин он, как василевс.
Хоть в копне волос седины,
Телом словно Геркулес.

С появлением Константина
Весь дворец, как вновь ожил.
Смех – привычная картина,
Он внимание заслужил.

А Ирина вся сияла,
Счастье полное в глазах.
Каждый жест отца взирала,
Даже путаясь в азах.

Увидав родного внука,
Константин аж закричал:
- «Эдак вымахал! Порука,
Кто тебя не замечал».

Обнял Всеволода крепко,
Как дитя, расцеловал:
- «Весь в меня и вид не щепка,
Род наш словно взбунтовал».

Обратился вдруг к Ирине:
- «Мать, невеста парню есть?»
- «Нет пока их и в помине,
Без меня не мог иметь.

Девушки конечно вьются,
Иногда отбоя нет.
Сомневаюсь, что добьются,
Он для них пока валет»,

- «Это так внучок, скажи мне» -
Константин взгляд перевёл:
- «Может быть чуть повзаимней?
Ты ж, как юноша, расцвёл!»

Всеволод пожал плечами
И ни слова не сказал.
- «Мне опять не спать ночами?
Разберусь, раз заказал».

- «Дед, ты лучше спи ночами,
Девушку-то я завёл.
Почему пожал плечами?
А не думал, что расцвёл!»

Мать Ирина истерично:
- «Почему молчал, юрод!»
- «Такой хвастать неприлично,
У неё не знатный род.

Вы таких не признаёте
И не можете их знать.
Всё от Бога милость ждёте,
Им же можно и не ждать».

- «Уж не с улицы ли девку
Ты, мой глупый, подхватил!
Упаси Бог малолетку …» -
И Ирину тик хватил.

Константин тогда серьёзно:
- «Ты не просто русский князь!
Отпрыск Комнин не курьёзно!
С императором есть связь!!!

Потому вестись с безродной,
Перед родом страшный грех».
- «Он же сам назвал народной …»
- «Пошутил сейчас при всех.

Это точно была шутка?»
- «Точно дед, я пошутил!
Моей дерзости – минутка,
А внимание ощутил».

- «Так не надо волноваться» -
К дочке тут же подошёл:
- «Собой больше заниматься …»
А у той и тик прошёл.

- «Есть вопросы, посерьёзней …» -
Он удобней в кресло сел.
Взгляд теперь стал жёстче, грозней,
Архонт вновь в него осел.

- «К императору вначале
Я по вызову пришёл.
Нотки снова зазвучали
О войне, я их нашёл.

Прибывает утром завтра
Из Венеции посол.
Итальянская ондатра
Далеко не хлебосол.

Спят и видят эти кадры,
Как Италию сожрать.
Их галерные эскадры
Не заставят долго ждать.

Вот тогда мне стало ясно,
Что войны не миновать.
Но у нас не всё прекрасно,
Чтоб Италию прибрать.

Не желает он смириться
С тем, что Рим уже не наш.
Всё былое может сниться,
Но вернуть? Увы, мираж.

Наша главная угроза
Вижу я, совсем не там.
Нам сельджуки, как заноза,
Скажет скоро: «Я воздам!»
 
Я же только что с востока,
На границе видел мощь.
Их политика жестока,
Нас к себе пленить непрочь.

Ведь они у нас забрали
Каппадокию, армян …
Галатию тоже взяли,
А мы что? Восток багрян …

Их отряды у столицы,
Мануил как будто спит
И не видит, что творится.
Вот о чём душа болит».

Долго шла эта беседа,
Всё хотелось рассказать.
Про себя, своих, соседа …
Разошлись в покои спать.

Утром Всеволод проснулся,
Дед уже давно не спал:
- «Что внучок! Никак очнулся?
Завтрак твой холодным стал».

Через час они все вместе:
Константин, Ирина, внук
Были вовремя на месте,
Где посла ждал целый круг.

Сам посол остановился
Во дворце, но не в Большом.
И эскорт за ним явился,
Каждый в шлеме золотом.

Императорская стража
На арабских скакунах,
С явной долей антуража
В аксельбантах, галунах.
 
Вид посла был необычный.
Укороченный кафтан
В Византии не типичный,
Плащ поверх, как сарафан.

На ногах смешные гетры,
Башмаки под их же цвет.
Бородёнка цвета цедры
И немолод, много лет.

Двое слуг, как с султаната,
Словно евнухи в чалмах.
Почитают азиата,
Коль к послу приставлен шах.

Конь с изысканной попоной
Тут же к гостю подведён.
Под уздцы вели колонной,
Так порядок был введён.

Стратиг ждал их всех у входа,
Радом с ним стоял толмач.
В зал прошли, как цель исхода.
Встали в центре, где кумач.

Все сановники здесь были,
Смысла нет перечислять.
Важно! Нужных не забыли,
Кто мог как-то повлиять.

Императора и трона
Нет, пока и зал был пуст.
- «Где наследники Мирона?
Где, ваш гений, Златоуст?» -

Произнёс посол тревожно:
- «Может кто-то задержал?
Или это невозможно?
Если так, то зря брюзжал?»

В монолог вмешались трубы
Словно встал Иерихон.
Гимны те, что людям любы,
Создавали мощный фон.

Трон внесли в зал будто кресло,
В нём сидел сам Мануил.
- «Божество кажись, воскресло …
Красоту всю извратил» -

Константин шепнул кому-то,
Только Всеволод слыхал.
- «Дед!» - сказал на ухо: «Круто!»
- «Ты подслушивал? Нахал!»
 
Трон на место водрузили.
Это был не трон – шедевр.
Всё из Индии возили …
Ювелиров, например.

И резьбу слоновой кости,
Перламутр из речки Ганг.
Жемчуг весь Бенгальский в гости,
По оценке высший ранг.

От сапфиров шло сияние.
Словно в них родной Босфор.
Или как напоминание,
Трон хранит морей простор.

И сверхпрочные топазы,
И Уральский аметист,
Как сапфиры, синеглазы,
В то же время золотист.

Мантия с парчи заморской
Ослепила всех, кто был.
Явью Средиземноморской
Стала странам, как посыл.

Император, как светило,
Весь от золота блистал.
Там искрилось всё, что было,
Над короной нимб витал.

Когда трон лишь опустили,
В зале вдруг все пали ниц.
С детских лет их так учили,
Император без границ.

Там уже по этикету
Подошёл к нему посол.
Трижды кланялся при этом …
До такого снизошёл.

Дал, с улыбкой глуповатой,
Документ. Стал речь держать.
Столь была витиеватой,
Стала даже раздражать:

- «Дож – правитель наш бессменный,
Догаресса, как жена,
Шлют привет свой неразменный
И удачу, чтоб сполна.

Ты всегда наша поддержка,
Хоть в Республике живём.
Может мы для вас издержка,
Всё же братьями зовём».

Мануил ответил сразу:
- «Я желаю, чтоб мой сын,
Как правитель, бил заразу
И не только сарацин.

Векового процветания,
Чтобы власть имела вес.
Пусть исполнятся желания
Всем врагам в противовес».

Мануилу, царь персидский
И халиф багдадский – брат.
Европейский и семитский
Только сын, отнюдь не сват.

Император выждал время
И желание изложил:
- «Вот посол и бросил семя
В наши связи, … не блажил.

Я доволен, что так вышло.
Что приехал к нам посол.
Пуст пока не очень пышно,
Дож узнает хлебосол.

Мы уже через неделю
О делах начнём судить.
Нынче в трапезну и к хмелю,
Разрешаю покутить».

Всеволод вполне спокойно.
Все пиры переносил.
Вёл себя всегда достойно,
Мало пил и не просил.

Друг Андрей теперь в Элладе,
Так провинцию зовут.
При таком, как есть, раскладе
Он один, дед, правда, тут.

Отобедавши, как прежде,
Погулять пошёл во двор.
В нескрываемой надежде,
Что минует всякий вздор.

Вот те раз! А там принцесса,
Мануила дочка ждёт:
- «Князь постой! Не жди эксцесса,
Точно не произойдёт.

Я совсем тебя не вижу …
Избегаешь или как?»
- «Но Мария! Я завишу
От насущных дел, вот так».

В самом деле, встреч с Марией
Он не очень-то желал.
Заболеть идиотией
В планах нет, и не мечтал.

- «Не бросай, …  я так скучаю …
Золотая клетка – дом.
Чаще видеться мечтаю!
Не бросай меня, мой «гном».

- «Слушаюсь, моя принцесса!» -
Князь издевку не скрывал.
Рассмеявшись, как от стресса,
Руку ей поцеловал.

С удовольствием расстался,
Он Марию не любил.
Временами опасался,
Всё ж принцесса, … так и жил.

Вскоре новые заботы
Захлестнули тихий быт.
Константин озвучил квоты,
Всеволод не был им забыт.

- «Дело в том» - сказал он прямо:
- «Быть войне! Вопрос решён.
Император наш упрямо
Хочет в Рим, хоть искушён.

Так что против Королевства
Будут Генуя, Милан …
У Венеции есть средства
С моря затянуть капкан.

Византия вместе с ними
С моря высадит десант.
Так что с чувствами благими
Рим возьмём. Как вариант?»

Просто из-за уважения
Деду слова не сказал.
Зная все их отношения,
Что сказать,  вообще не знал.

Константин продолжил дальше:
- «Мне даётся сводный полк.
Десять тысяч было раньше …
Если так, то будет толк.

Думаю, настало время
И тебя к войне привлечь.
Может быть бригада бремя?
Вот отряд сумей увлечь …

Скоро в твоё подчинение
Придёт триста человек.
Это будет, как знамение,
Будешь помнить весь свой век.

Так что внук давай, готовься,
Через месяц поплывём.
Море тёплое, … не бойся,
Будет шторм – переживём».

Так на Всеволода сразу
Навалилась масса дел.
Он пока ещё ни разу
На людей так не глядел.

Проверял их снаряжение,
Хорошо ль вооружён.
Как взаимоуважение,
Нет его, быстрей сражён.

От отца наказ остался,
Он всегда так говорил.
Долгоруким и считался,
Что добро для всех творил.

Контролировал сам лично
Все продукты, весь запас.
Чтобы было всё отлично,
У купцов смотрел лабаз.

Приглашал специалиста,
Чтоб коней проверить всех
Сбрую, сёдла их штук триста,
Браковали без помех.
 
Константин пришёл однажды:
- «Едем в порт, пришёл твой друг.
Приглашать не буду дважды,
Даже если ты мой внук».

- «Что за друг? Кто он не знаю …» -
Всеволод оторопел.
Подмигнул архонт: «Узнаю!
Мол, один я, … песни пел».

Князь в порту увидел чудо
Под названием дромонд.
Это ж просто барракуда,
Демон моря, свой архонт.

Вёсла в два ряда побортно,
Длина метров пятьдесят.
И само высокобортно,
На бортах щиты висят.

На корме, в носу площадки,
Огнемёты там, как бронь.
Из которых взятки – гладки …
Мечут «греческий огонь».

На носу таран, как пика,
Почему-то назван ростр.
На таран идёт без крика,
Метод жив и очень прост.

Парус просто грандиозный,
Полдворца готов закрыть.
На двух мачтах, вид серьёзный …
Впечатление – может взмыть.

И вмещает, … тоже чудо,
Двести - триста человек.
Весь отряд почти, … не худо,
Их же триста? Каждый грек.

- «Ну, и как?» - дед улыбался:
- «Разве он тебе не друг?
То уж я засомневался,
Что не примешь их услуг».

- «Дед! Да это ж дар волшебный,
Разве мог такое ждать …
Он теперь всегда потребный
Но и время ж надо дать,

Чтоб понять его устройство
И команду обучить».
- «Месяц на благоустройство,
Там других начнём учить» -

Константин дал указание.
Лично весь дромонд пролез.
- «Здесь нужны отвага, знание,
Так что действуй, если влез» -

Выдал князю на прощанье: …
- «Император попросил
Прибыть в час на совещанье,
Не опаздывать просил».

А у Всеволода снова
Завертелось всё кругом.
Обучить отряд – основа.
Быть в сознании другом.

И стрельба верхом из лука,
Когда в мыле мчится конь.
Знать подробно, что за штука,
Этот «греческий огонь».

Обучал всему усердно,
Что когда-то изучал.
Рукопашный бой наверно
Был началом всех начал.

Он с отрядом очень сжился,
Бегал кроссы по холмам.
С ритмом этим так сдружился,
Что в восторге был и сам.

И в отряде полюбили,
Что был прост, хотя и князь.
Что он русский, оценили
И хвалили не таясь.
 
Как-то вечером у моря,
Отдыхая от всех дел,
Он сидел, с собою споря,
Всё ли сделать он успел.

Вечерело с тихой грустью,
Звёзды начали мерцать ...
Лёгкий бриз блаженной сутью
Помогал всё созерцать.

Вдруг услышал шелест тихий,
Кто-то скрытно подходил.
Чтоб следили, случай дикий …
Ну, не зверь же здесь бродил.

Днём всегда здесь многолюдно.
Рядом пирсы, дальше порт.
Для зверья тут неуютно
И ландшафт не лучший сорт.

Всеволод встал, не испугался,
Он с рождения был не трус.
В драках бил, а не ругался …
Явно вновь услышал хруст.

И тогда-то стало ясно,
Человек шёл, а не зверь.
Князь себе сказал: «Прекрасно!
Заодно себя проверь».

И ещё через секунду
Он увидел, … свет померк!
Нет! Совсем не анаконду …
Он был жалок, словно клерк.

Всё забылось за два года
Безвозвратно, так считал.
Жизнь менялась, как погода,
Часто так, как не мечтал.

И сейчас ошеломлённый
Он дар речи потерял.
Словно громом оглушённый,
Ошарашенный стоял.
 
Перед ним была Вилая!
Ощущение, … как сон.
Позабытая, живая
В яркой тунике, как он.

Всё поплыло, как видение,
Ночь, Андрей, горит костёр,
Их дурное поведение …
Он вдруг взял, глаза протёр.

- «Это ты?» - спросил он глупо.
- «Это я, как видишь, князь!»
Он смотрел всё так же тупо
И понять всю суть, стремясь.

- «Князь?! Ты это как узнала?» -
Тут же понял, что сглупил.
А она, как будто ждала: …
- «Ты себя сам утопил!»

Всеволод начал возвращаться
В ту реальность, где он был.
А внутри всё трепыхаться,
Как фазан в силках. Забыл?

Нет! Он помнил все те встречи.
Снова стыд его душил.
О прощении нет и речи,
Всё ж он подлость совершил.

А она опять здесь близко.
Чувства вновь затмили ум.
И оправдываться низко,
И бубнить, как тугодум.

Подошла к нему с улыбкой:
- «Вижу, … вижу, что смущён.
Не случайно здесь я! Зыбкой
Мысль была, что обольщён.

Я не ставила задачу
Обольстить тебя, увлечь.
А сейчас с досады плачу,
Не смогла тебя сберечь.

Поняла я с первой встречи,
Ты не тот, кем выдаёшь.
Ювелиру твои плечи
Вряд ли где ещё найдёшь.

А валун тот, как игрушку,
Ты поднял и подмигнул.
Поняла – на всю катушку
Ты темнил, куда-то гнул.

Даниил это не имя,
Это ты придумал сам.
Увлеклась тобой в то время,
Дольше-больше, … то не срам.

У меня взыграли чувства,
Когда ты поцеловал.
Первый раз, … такого буйства
Я не знала, это шквал.

Разговор про ложь, обманы
Вехой стал, можно сказать.
У меня созрели планы,
Кто ты есть вообще узнать.

Когда я тебе сказала,
Что не лгу, противна ложь,
С удивлением увидала,
Как тебя пробила дрожь.

Это совесть говорила
Поняла я в тот же миг.
Как тогда себя хулила
За противный свой язык.

Ты ушёл, а я ревела,
Не могла себе простить,
Что любовь почти созрела,
А тут взять и упустить.

Друг Ефим и подключился.
Тот, к кому ты ревновал.
Где такому научился?
Много сведений доставал.

Он узнал, что ты сам русский
И к тому же русский князь.
Именит, но очень грустный,
Поняла, что есть тут связь.

Понимаю – я не пара,
Но хотелось увидать.
Нет во мне такого дара,
Да и род мой не под стать».

Всеволод вдруг, как проснулся:
- «Я тебя не потерял?» -
Как-то робко улыбнулся:
- «Эту мысль я повторял …

Не судьба с тобой встречаться,
За враньё ты не простишь.
Над собой не дашь кривляться,
Жизнь свою сама скроишь.

Вот в себе я и замкнулся,
С головой в дела ушёл.
А сейчас, как встрепенулся,
Неужели вновь нашёл?»

Подошёл и аккуратно
Взял за руки и … прижал.
Не рвалась назад обратно
Да и он не возражал.

Вечность, молча, так стояли …
- «Боже мой!» - вздохнул вдруг он:
- «Мы друг друга не поняли,
Нанесли себе урон»,

- «Значит, будем исправляться!» -
И Вилая, как в ответ:
- «Нам не надо вновь влюбляться
И не нужен нам совет».

- «Все советы - лист опавший,
Я тебе, как свежий лист» -
Смех потряс залив дремавший.
Как слеза ребёнка, чист.

Ещё малость помолчали.
Каждый думал о своём.
- «С дедом встретишься вначале,
Побеседуем втроём» -

Молвил Всеволод в раздумье:
- «Он про нас всё должен знать.
Игнорировать безумье …
Вот ему не стоит врать».
 
- «Дед твой кто, раз так боишься?»
- «Я люблю, а не боюсь.
Когда к истине стремишься,
Не кричат, что я женюсь.

Дед архонт и Комнин тоже,
Родственник наш, Мануил.
К императору мы вхожи,
Он же с ним не раз кутил.

Мы с ним очень откровенны,
Но про нас я не сказал.
Его взгляды современны,
Потому и промолчал».

- «В каком смысле современны?»
- «Чтобы всё чин чинарём,
Чтобы сваты неприменны,
Да и род чтоб был при сём».

- «Да-а-а!» - расстроенно Вилая:
- «Я ему не тот товар.
Не принцесса, не княжна я,
А гончар. Какой навар …»

- «Не скажи …» - и Всеволод резко:
- «А моя любовь не счёт?
Вот и скажем ему веско
Наши планы, наш расчёт.

Я тебя теперь не брошу,
Мне не нужен царский трон.
Этим я и огорошу …
Дед не глупый, … умный он».

И Вилая очень нежно
Потрепала ему чуб.
- «Буду я вести прилежно …» -
Прошептала: «Ты мне люб!»

- «Скоро мы в поход уходим»
- «Я слыхала, буду ждать!»
- «Как вернусь, так к деду сходим,
Так что надо подождать»,

Попрощались очень нежно,
Всеволод страстно целовал.
Но расстаться неизбежно
Им пришлось. Долг князя звал.
 
И вот выход состоялся.
Золотой Рог был забит.
Византийский флот весь снялся,
Он был очень знаменит.

Сотни дромондов, диремы,
Чуть поменьше галион,
Шли триеры и биремы …
Гомон, шум и перезвон.

Головной дромонд по штату
Император возглавлял.
Рядом, родственник Пилату,
Грек архонт себя являл.

Он командующий флота
Отвечал за экипаж;
Рулевых, владельцев лота,
Паруса, гребцов, дренаж.

Константин свою армаду
Вёл в кильватерном строю.
А геллеры, как в награду,
Дож прислал - любовь свою.

На всём Средиземноморье
У него мощнейший флот.
Генуэзский, как подспорье,
Тоже флот, … увы, не тот.

А с галерой Константина
Шёл дромонд, где правил внук.
Сногсшибательна картина,
Слух ласкал привычный звук.

Вёсел мощные удары,
Ритм их просто возбуждал.
Кто на вёслах, то для кары,
Их надсмотрщик принуждал.
 
Вышли в Мраморное море,
Солнце жжёт и полный штиль.
Для кого-то это горе,
А кому-то кайф, как быль.

Горе тем, кто в жарком трюме
Изнывает и гребёт.
Ситуаций нет угрюмей,
Темп литавра задаёт.

И надсмотрщики зверея,
Бьют плетьми, чтоб бодрым стал.
Хлещут, спины не жалея,
Кто-то может и предстал.

А кайфуют лишь до драки
И ципуро можно пить.
Скоро будет всё во мраке,
А кому-то и не жить.

После Мраморного моря
Ждал Эгейского простор.
Ветерок, с соседом споря,
Гнал волну ему в укор.

Паруса подняли тут же,
Все гребцы повально спать.
Адский труд их стал не нужен,
Есть возможность отдыхать.

Где волна, там сразу качка
И «морской болезни» след.
Кто впервой, тот на карачках
Чайкам свой несут обед.

У других, как в наказание,
Сразу зверский аппетит.
Но есть вволю при желании
Здесь не принято – лимит.

Всеволод уже бывалый,
В Чёрном море шторм видал.
Опыт, с качкой жить, не малый,
Что-то нового не ждал.

Он любил глядеть часами
На простор, морскую гладь.
И раздумья лезли сами:
- «Вот она где благодать!

Мы уйдём, а это вечно …» -
Думал он и не грустил:
- «Длиться будет бесконечно
Это всё, что посетил»

Чаек крик неугомонный,
Просто требовал мечтать
Но из трюма дух зловонный
Не давал счастливым стать.

И Андрей теперь, как раньше,
Постоянно с ним бывал.
Про Вилаю знал, а дальше
Не судил и не вникал.

Из провинции Эллада
Он уехал и забыл.
Так отцовская «награда»,
Стала скучной, год пробыл.

Здесь войнушка назревала,
Вот он к князь и пристал.
Тяга к Всеволоду звала
И желанный час настал.

На дромонде они вместе,
Константин не возражал.
И Андрей, коль драку лезти,
Как и князь, всегда желал.

Вечерами часто стоя
У борта и глядя вдаль,
Сокрушались, вслух не ноя,
Красота уходит. Жаль!

А Италия всё ближе …
Стал серьёзней даже вид.
От Италии чуть ниже
Там в Сицилии бандит.

И Андрей вдруг без прелюдий
Так вот князя и спросил:
- «Кто такие эти люди?
Кто сюда их пригласил?

Они не южане, вроде,
Что им надо было здесь?
Козлы в нашем огороде …
Гнать отсель и сказ мой весь.

И вот Всеволод помедля:
- «Всё начал восьмой аж век.
Скандинавы вдруг немедля
Объявили – мы навек!

Они были не болваны,
Знали все на что идут.
Звали их тогда норманны
И до сих пор так зовут.

И вот мощные гиганты
Наводнили океан.
Появились оккупанты,
Что коснулось многих стран.

До Фарерских дотянулся,
До Британских островов,
Этот монстр, считай, проснулся,
Был везде на всё готов.

Грабежи, разбой, пиратство
Стало смыслом жизни их.
Продавали пленных в рабство
На Восток из стран своих.

Вглубь Германии проникли
Саксов вынудив бежать.
К поражениям не привыкли,
Стали Риму угрожать.

В устье Сены заложили
Город, … область, так сказать.
Франков к ногтю и решили
Край Нормандией назвать.

Под ударами Вильгельма
Гарольд был им умерщвлён.
Этот «герцог» просто шельма,
Став английским королём,

Вышли вскоре к Гибралтару,
Всем разбой там учинив.
Юг Италии, … напару
Сицилийцев подчинив

Там создали Королевство,
Рожер стал у них король.
Лично Их Преосвященство
Дал пирату эту роль.

Королём став, Рожер тут же
Без раздумий взял Тунис.
В Византию ещё глубже
Проникать стал, хитрый лис.

Остров Корфу для начала
Между делом взял всерьёз.
Знать имперская молчала,
Посчитала за курьёз.

Ну, а дальше были Фивы,
Кефалони и Коринф.
Сдались вскоре и Афины …
Впереди теперь халиф.

Он с добычей грандиозной
Возвращался каждый раз.
Был фигурой одиозной
И кривой на левый глаз.

Без каких либо условий
Греков он переселял.
Без разбора, всех сословий,
Так на общество влиял».

И Андрей был поражённый,
Даже рот забыл закрыть:
- «Знанием ты вооружённый,
Где успел это «нарыть»?

Сразу видно воспитание,
Поди, много прочитал.
Мне б иметь такие знания,
Я бы фоллы не считал».

Мануила план не сложный;
Первым высадить десант.
Он в Италии возможный,
Берег низкий, как гарант.

Разгромив норманнов, дальше
Путь на Мессинский пролив.
И эскадрой, как и раньше,
На Сицилию прорыв.

Там разбойничью всю свору
Окончательно и «слить»,
А согласно договору
С дожем всё и разделить.

Вот такой план откровенный,
Разгромить и разделить.
Сам подход высокомерный …
Пить вино и не разлить.
 
Подошли они с востока.
Брундизий – это оплот.
Город тот не взять с наскока,
Даже если это флот.

С моря Всеволоду видно
Неприступность мощных стен.
Всё добротно и солидно …
Лезть на них – душевный крен.

За стеною жизнь кипела,
Просто скопище домов.
И до нас нет просто дела
У людей, у их умов.

Виден порт, а в нём десятки
Разных по длине судов.
Убегать всем без оглядки?
Бесполезно! Нету слов …

На холмах сады разбиты;
Абрикосы, виноград.
И оливы не забыты,
Всё растёт и каждый рад.

- «Подлежит всё разграблению?» -
И у Всеволода дрожь.
Не с испуга к сожалению,
От стыда, что в это вхож.

Думал: «Край же жил в достатке,
Всё веками здесь растил.
А теперь по чьей-то хватке
Всё пойдёт в расход, в распил?»

Быть похожим на пирата
В перспективе не желал.
Шёл «размазать» супостата,
А пришёл сам, как шакал.

Подошёл Андрей с улыбкой:
- «Ты чего, как старый гриб?
Кислый вон с осанкой хлипкой.
Заболел? Куда-то влип?»

- «Ты разуй глаза, Андрюша!
С кем собрался воевать?
Где норманны? Ты, как клуша!
Раз сказали, ты орать.

Люди жили, нас не знали …
Ты скажи, зачем мы здесь?
Защищать их? Нас не звали!
Я же помню слово честь.

Рожер нужен нам, возможно,
Он в Сицилии живёт.
А её найти не сложно …
Доблесть наша здесь умрёт».

И Андрей встал рядом, глядя
На Брундизий, как объект.
- «А ты прав!» - сказал: «Я судя
Омерзительный субъект.

Мой отец, всю жизнь викарий,
Мне внушал про Божий Суд.
Не убий! А здесь сценарий
Убивать за мирный труд?

Император благосклонно
Предложил пиратом стать.
Превращаемся покорно,
Как по вашему-то? В тать!»

Как-то нервно, сплюнув в воду,
Он продолжил: «Как же быть?
Протии ветра в непогоду …»
- «Помню, знаю, … как забыть?»

Князь по-новому на друга
Как-то сразу посмотрел:
- «Рад, что это не услуга!
Я позицию узрел.

А ведь право сомневался,
Думал – этот лишь бы гвалт.
Как попасть сюда старался …
Знал, что в драках ты талант.

Вижу, крепко ошибался!
Ты действительно мой друг.
Как придворный не стебался
С предложением услуг.

Что же дальше? Ждём гаранта,
Там посмотрим, как пойдёт.
Дед архонт всего десанта,
Дай-то Бог, не подведёт».

Дромонд Всеволода первый
Ткнулся в берег и застыл.
Порт был рядом, признак верный,
Что норманнов след простыл.

Тишина, кругом ни звука,
Даже Брундизий затих.
- «Мы пришли, считай, без стука» -
Князь так вскользь: «Смутили их.

А вообще здесь всё нечисто …
Почему норманнов нет?
Западня? То мои триста
Лишь приманка и сюжет».

Дал команду выгружаться
И принять походный вид.
Разрешил пока размяться,
После моря всех «штормит».

На дромонде ждать остались
Лишь гребцы и экипаж.
С кандалами не расстались,
Жизнь такая, а не блажь.

Вслед за Всеволодом стали
И другие подходить.
Рядом три диремы встали,
Люди стали выходить …

На душе повеселело,
Всё же чувствовалась мощь
Вся эскадра шла, всецело
Константин совсем не тощ.

С Мануилом основные,
Там с союзниками он.
Силы собраны большие,
Вот бы, Рожера в полон ...

Но норманны жали встречу,
Знали, к ним идёт гигант.
Вмиг не кинулись навстречу,
Как никчемный вариант.

У них тоже есть стратеги,
Те, что мыслят наперёд.
Византийцам не коллеги,
Но им всё ж пока везёт.

Из-за мыса, как видение,
Вышло сотни две галер.
Это было, как знамение,
Как предтеча, например.
 
И галеры Константина,
Генуэзский образец,
Словно ждали, как лавина,
Взяли в клещи, как овец.

Началось тогда такое …
Трудно, словом передать.
Скрежет, крики, всё другое …
Словно в море билась рать.

Жгли норманнские галеры
Мощным «греческим огнём».
Это были полумеры,
Их топили всех живьём.

Часть норманн бежать сумели,
Скрывшись в городе гуртом.
В бой в открытую не смели,
Осознавши всё потом.

Так норманнская эскадра
Вся пошла муренам в корм.
Город стал преградой, правда
Он теперь лишён был норм.

Встав на сторону норманнов,
Фессалийцы, как народ,
Выбор сделали баранов,
На убой, как голь и сброд.

Константин разгорячённый
Подскакал на жеребце.
- «Город будет обречённый!» -
Крикнул: «Враг в любом жильце!

Эти греки-фессалийцы
Басурманам продались.
Там в садах живут убийцы.
Не жалеть! Бей, веселись!

Всеволод! Твоя задача
Эту башню одолеть.
Так что действуй не судача
И противиться, не сметь!»

- «Где я лестницы достану?»
- «Лес кругом, ты что ослеп?
Комментировать не стану,
Но вопрос твой глуп, нелеп!»
 
Было вскоре всё готово,
Всеволода взял азарт.
Жалость сгинула, былого
Не осталось без досад.

С моря начались обстрелы.
Бочки с «греческим огнём»
Полетели словно стрелы
В город, чтобы сжечь всё в нём.

Это было грандиозно!
Город вдруг большой костёр.
И стреляли виртуозно,
Супостату нос утёр.

Подбежал Андрей, сияя …
- «Ты смотри, чего творят!» -
Словно доложить желая,
Что на штурм готов отряд.

- «Ты чего такой счастливый?
Завтра могут и убить» -
Князь с ухмылкой: «Ишь спесивый …
Или так тому и быть?»

- «Почему сказал, что завтра?
Мы готовы хоть сейчас».
- «Здесь не надо мне театра!
Лезть на стену в поздний час?

Утро вечера мудрее,
На Руси так говорят.
Отдохнуть сейчас вернее
И проверить весь отряд».

Как-то быстро и стемнело,
Зажглись тысячи костров.
А пожар остервенело
Жрал дома до остовов.

Всеволод смотрел на это,
Думал: «Меркнет белый свет.
Их Фессалия, пусть где-то,
Будет помнить или нет.

Как заблудшие ягнята,
Греки, здешний же народ
Поддержали супостата …
Что теперь? Порушен род!

Было вроде бы и жалко,
В то же время, это враг.
В этом мире шатко-валко
Не прожить в кругу вояк.

Вот норманн, другое дело,
Из сюда никто не звал.
Этих бить, причём умело,
Чтобы каждый место знал».

Утром всё пришло в движение.
Завтрак грели на кострах,
Проверяли снаряжение,
Чтоб не быть там в дураках.

Константин объехал трижды
Все костры, не торопил.
Избежать хотелось тризны …
Это деспот этим жил.

Белый конь встал на пригорке.
А архонт пока молчал.
Если верить поговорке,
Прежде чем, … он изучал.

Наконец пропели горны!
Штурм пошёл со всех сторон.
Мощный, как морские волны,
Просто яростный был он.

Одержимые, в порыве
Это был, точней, бросок.
Панорамы нет красивей,
Хоть и смерть на волосок.

Крики, шум, людское море,
Лестниц масса, каждый нёс.
И оружие, ведь вскоре
Оно станет морем слёз.

Вот стена, она преграда.
Выбор был, его здесь нет.
Только вверх, а там награда
Тем, кто вновь увидит свет.

Встреча в полной мере, ждала.
Камни, стрелы, кипяток …
А смола бедою стала,
Плоть горела. Мир жесток!

Вниз кипящее шло масло,
Брёвнам тоже дали ход.
Хруст костей, молить напрасно …
Адский, жуткий хоровод.
 
Люди падали снопами,
Башня сбрасывала вниз.
И у князя они сами
Вверх просились, как каприз.

Вскоре башня запылала,
Кто-то всё-таки зажёг.
Мощь отпора не спадала,
Весь отряд стал, как стожок.

И тогда князь, крикнув что-то,
Лично бросился на штурм.
Лез наверх, был залит потом,
Но совсем не наобум.

Всё что лилось и летело,
Отбивал своим щитом.
Хладнокровно, бойко, смело …
Всё поймёт это потом.

А пока меч в изготовке,
До вершины только шаг.
Три амбала полукровки
На него, да ещё как …

Пики встретили, мгновенно
Он одну из ни отбил.
Две других одновременно
В щит воткнулись что есть сил.

Началось единоборство
Кто кого здесь победит.
Князь собрал своё упорство,
Мышцы крепки, как гранит.

Им вверху конечно легче,
Но поджилки затряслись.
Натиск тех сильней, нет речи,
Мысли мигом пронеслись …

И когда уже собрался
Грешным делом помирать.
Голос сверху вдруг раздался:
- «Вылезай! Здесь благодать!»

А в проёме улыбался
Лучший друг его, как брат.
- «Как Андрюша оказался!?» -
Князь поднявшись: «Ну, ты хват!»

Всё усыпано врагами,
Были даже без голов.
Словно это поле брани …
Глядя, князь лишился слов.

- «Мы поднялись все чуть ниже,
Там никто атак не ждал.
В тыл зашли, к врагу поближе,
Остальное ты видал» -

И Андрей перекрестился:
- «Слава Богу! Поддержал!
Всё ж не зря всю ночь молился.
Будем жить!» И вдруг заржал!!!

И над крепостью раздался
Громовой, здоровый смех.
Каждый пел, орал, смеялся …
Все, кто праздновал успех.

Тут и там в толпе кричали:
- «Крепость взята! Город наш!»
Незнакомых вдруг качали …
Вот такой вот ералаш.

Князь с Андреем вниз спустился,
Город попросту сгорел.
Всюду трупы, дым клубился …
Победитель одурел.

Грабежи пошли повально,
Каждый что-то да тащил.
Брали всё, что есть буквально,
Всё к трофею приобщил.

Били скот и свежевали.
Над кострами сотни туш.
В пьяном виде бушевали,
Так три дня кромсали куш.

А потом опять дорога
Вглубь отрогов Апеннин.
Флот же весь по воле Бога
Шёл вдоль берега один.

Всеволод просто любовался,
Край неведомый пленил.
Ароматом упивался,
Этот мир к себе манил.

Попадались деревеньки,
А кругом фруктовый сад.
Сливы, груши, как кудельки,
И конечно виноград.
 
Просто рощи абрикоса
Диким образом растут.
Вволю ешь, бери без спроса,
Невозможно съесть всё тут.

Люди ели до отвала,
Набирали фрукты впрок.
Были сложности, … взывала …
Добежать когда не мог.
 
Люди там не запустелы,
Италийцы в основном.
Хлебопашцы, виноделы
Жили только лишь трудом.

И живут с умом, добротно,
Каждый свой имеет дом.
Держат скот, причём охотно.
Живность любят, дело в том.
 
Все постройки двухэтажны,
Скот на первом этаже.
Роскошь всякая не важны,
Важна радость на душе.

Одеваются опрятно,
Очень любят яркий цвет.
Видеть их всегда приятно,
Ну, а женщины – букет.

И питаются не броско;
Сыр, оливы, хлеб, фасоль.
Вот с вином совсем не просто,
Винам здесь другая роль.

Принадлежность рациона
Оно в каждом доме есть.
Всё зависит от сезона,
Летом с Мерло к ним не лезть.

А вообще хозяин дома
Сам решает что растить.
Потому всегда весома
И подсказка чем запить.

Неббиоло, Ормиеско,
Шардоне, Мерло, Пьемонт.
Каберне и Сан-Лоренцо,
Всё найдёшь и даже мёд.

Только Всеволод всех больше
Был всем этим поражён.
Простодушием, о Боже,
Просто напросто сражён.

Уходя всё дальше в горы,
Жара стала донимать.
Возникали даже споры,
Днём в пещерах отдыхать.

Ветер, звать его сирокко,
Не блаженство нёс, а пыль.
Это джинн пустынь Марокко
Вёл себя ну, как упырь.

И песок, как из жаровни,
Был везде, где только мог.
В нос, за шиворот, как ровне,
Лез, как шкодник под шумок.

Император вёл всё войско,
Дав союзникам приказ.
Исключить, чтоб беспокойство
Флот прикроет от проказ.

Тут разведка прискакала,
Доложили: «Враг нас ждёт.
На холме у перевала,
Войско их привет нам шлёт.

Вот стрелой что нам послали».
Мануил записку взял.
Кто был рядом, все поняли,
Рожер всех их оскорблял.

- «Где они?» - спросил разведку».
- «Что-то километров пять».
- «Как пират, послал мне метку?
Что же? … Будем отвечать!

Быть всем тотчас на совете!» -
Нервно, громко объявил:
- «Проиграем – все в ответе!
Без вопросов! Я решил!»

Первым выдал своё мнение
Дуна, звали Михаил.
Полк – его подразделение,
Здесь неплохо проявил.

Император его дядя,
Михаил родной племяш.
Комнин он, на древо глядя,
Есть какой-то антураж.

Кстати в будущем, позднее,
За основу взяв Эпир,
Государство, так важнее,
Там создаст, наступит мир.

А пока он, взявши слово
С расстановкой произнёс:
- «Прямо лезти – бестолково,
Не беру это всерьёз.

Нас по численности больше,
Вот и надо всё учесть.
В клещи взять, верней и тоньше,
С трёх сторон, как надо, «съесть».

Мы их в море посмотрели …
Где же их норманнский дух?
Часть из них мы пожалели …
Дух тех викингов протух.

Константин одобрил, свой же …
Но встал Всеволод в ответ:
- «Предложение расхоже
И конкретных действий нет.

Нам опять на холм взбираться?
Кто вверху ценней троих.
И с холма удобней драться,
Преимущество у них».

- «Ай, да внук! Умно, не спорю!» -
Константин разгладил ус:
- «Помоги советом «горю»,
Знаю, знаю, что не трус».

- «Если крепость с ходу взяли …»
Чуть вспылил вдруг Михаил:
- «Натиск выдержат едва ли,
Я б полон, не исключил».

- «Вы же знаете, норманны
Презирают слово смерть.
Ждать в полон – самообманы,
Им раз плюнуть, умереть».

- «Каково же ваше мнение?» -
Мануил с издевкой, так; …
- «Говорите предложение,
Мы обсудим ваш трактат».

Всеволод несколько смутился.
Тон василевса смутил.
Константин вдруг оживился:
- «Язык что ли проглотил?

Говори и не тушуйся,
Он племяннику фортит.
Молодец! Советуй, суйся …
Ничего, что не мастит».

- «Сделать ложную атаку,
На себя бы это взял.
У меня все любят драку,
Сложно, чтобы кто унял.

То, что будем на вершине,
У меня сомнений нет.
Дать понять, что мы отныне
Их добыча, а не бред.

Что мы мощь не основная,
А всего лишь авангард.
Уничтожить нас желая,
Бросят всё. Таков расклад.

Знают.  Те что в авангарде,
Это цвет не только войск.
Остальные в арьергарде,
Пена, мелочь, просто воск.

Под напором и всё зная,
Будем пятиться назад,
За собой их увлекая
И используя азарт.

Это будет не прогулка
И урон им нанесём.
Там бежать до закоулка,
Заодно себя спасём.

А тогда уж вы вершите,
Из засады бейте в тыл.
Без сомнений завершите
Их разгромом, всех в распыл».

Тихо стало. Замолчали.
Император кашлянул.
Даже птицы не кричали …
В неизвестность окунул.

- «Выманить врага? Забавно …
Замечательная мысль!
Был пацан совсем недавно …
Молодец! Так и держись.

Разрешите сомневаться.
Клюнет? Он же не дурак.
Битвы хочет он дождаться,
А не мелочных атак.

Так что  я один решаю.
Завтра будем выступать.
В три колонны разрешаю,
А с клещами вам решать».

Утром начали движение,
Кавалерия вперёд.
Боевое снаряжение
Лошадей, с ума сведёт.

В латах, словно черепахи,
Весь в броне кавалерист.
Конь хрипит, с под шлема ахи ...
Нипочём стрел грозных свист.

Дальше лучники, их много,
Тысяч пять, а может семь.
Цепью шли, там с этим строго,
Обязателен строй всем.

Всеволод вёл коня в колонне.
Страха нет, был лишь азарт.
Остановка лишь на склоне,
Нет пути теперь назад.

Туча стрел взметнулась в небо
В направлении норманн.
Как дождём, как будто снегом …
Но, увы, самообман.

Их щиты весьма надёжно
Отразили этот «дождь».
Достичь цели невозможно,
Всё добротно, как их вождь.

И тогда кавалеристы
Цепью двинулись вперёд.
Вроде и не дофенисты,
Но уныние берёт.

Ночью дождь был и все склоны
Стали скользкими, как лёд.
Благо, но для обороны,
Наступающим не мёд.

Кони в панцире скользили,
Бились из последних сил.
Ржали, отдыха просили,
Но шли вверх, седок просил.

А норманны, молча, ждали
Все щиты, поставив в ряд,
Только пики в руки взяли,
В два ряда, глаза горят.

Первый ряд заметно ниже,
На него нарвётся конь.
А второй мощней и выше,
Он пробьёт любую бронь.

Весь холм как бы затаился,
Ощетинившись, как ёж.
Первый  всадник просто взвился,
Словно было невтерпёж.

Тут же рухнул конь пробитый,
Зря броню, похоже, нёс.
Всадник тоже пикой сбитый
Даже ОХ не произнёс.

Началась сплошная рубка,
Если можно так назвать.
Строй норманн, какая шутка,
Было просто не узнать.

Строй стоял и огрызался,
Византийцев бил всерьёз.
Как он дружно не старался,
Нес потери, жаль до слёз.

Всеволод в гуще, … бесполезно …
Конь удары получал.
Ржал от боли не любезно,
Меч его не отвечал.

Невозможно подступиться,
Словно лезти на рожон.
И пришлось всем вниз спуститься,
Хоть вопрос и не решён.

Дважды конница ходила …
Безуспешно, только смерть.
Холм стал общая могила
Тысяч всадников теперь.

Император не сдавался.
Приказал атаковать
Пешим строем, он считался
Лучший способ воевать.

И вот князь по вязкой глине,
Как и все по кручу лез.
Меч в руке, как друг отныне,
Словно знал, покой исчез.

Схватка вылилась жестокой,
Строй норманнов стал трещать.
Ненадолго, … тыл глубокий
Был обязан возмещать.

И они их возмещали!
Как и не было потерь.
С той же злостью защищали,
Бились насмерть, словно зверь.

Выдыхались византийцы,
Слишком много пало здесь.
Вроде рядом их убийцы,
Но нет сил и сбита спесь.

Император, видя это
Чуть привстав на стременах,
Вынул меч, метр с лишним где-то,
И воскликнул: «Там их прах!»

И повёл в свой бой последний,
И народ чуть-чуть воспрял …
Не осталось без последствий,
Что цвет войска потерял.

А норманны ждали время
И вот этот час настал.
Византийцам битвы бремя
Не по силам, … он устал.

Тут же бросились в атаку,
Отступавших стали бить.
Мануил не бросил драку,
Дал команду отходить.

Свою гвардию он лично
Сам поставил в арьергард.
Чтоб прикрыть отход, публично
Обещал всем меч-булат.

Всеволод бился страстно, жёстко.
Натиск с гвардией держал.
Нелегко это, не просто …
Он гвардейцев уважал.

А когда увидел очно
В отступлении аврал,
Он понял, теперь уж точно -
Император проиграл.

Вновь Брундизий место сбора,
Подошёл туда и флот.
Расположились без спора,
Но настрой уже не тот.

Кто был ранен, тем отдельно
Персональный дан дромонд.
К ним священник не бесцельно,
Кто не выживет – за борт.

Уже с Мраморного моря
Их конвой сопровождал.
В Византии столько горя,
Слёз никто не ожидал.

Пристань Золотого Рога
Вся запружена. Народ
Ждёт своих и молит Бога,
На удачный их исход.

Так закончился бесславно
Мануила дерзкий шаг.
Хоть совсем ещё недавно
Он для всех был просто маг.