Взгляд со стороны

"Хорошо быть музыкантом.
Поиграл себе немного,
Вечно чистый и умытый
и одет всегда неплохо.

Им цветы, аплодисменты.
Вот устроились ребята!
Ни мозолей и ни грязи.
Работенка - то, что надо."

Так возмем же без боязни
в свои руки мы гитары,
скрипки, трубы, флейты, альты,
подойдем к фортепьяно.

И приложим пальцы к струнам,
к белым клавишам холодным,
губы поднесем к металлу
с видом важным, благородным.

Только что же? Струны режут.
Пальцам больно. Легким трудно.
А растяжки. Черт попутал!
Гаммы... Боже, как же нудно.

Кто повскакивал тотчас же,
кто остался ненадолго,
кто бросал и вновь садился,
вспоминая черта, бога.

Лишь потертости, мозоли
время принесло с собою,
ну, а музыка скрывалась,
все скрывалась за стеною.

И не смейтесь вы над теми,
кто не смог пробить ту стену.
Вы их лучше пожалейте,
проявите снисхожденье.

Окажите уваженье
вы хотя бы к их мозолям,
к их недолгому терпенью,
к их преодоленью боли.

Ну, а если сбита стенка
и у музыки свобода.
Хорошо живут ребята.
Рушить стены - их работа.

ХХХ

Рассеянный свет не спасет от тумана.
Опутанный тайной спит город спокойно.
Почти что на ощупь
                машины случайные,
ослепнув,
                беспомощно ищут дорогу.
Туман переполненным ползает облаком.
Опоен им мозг,
                словно опием сонным.
Внезапно застлал он бельмом оба ока,
но ветром грядущим,
                ему быть разогнанным.

ХХХ

Как редко небо украшает землю
ночной порой.
                Оно темно.
Не одевалось в ожерелье
давным-давно.
Как будто трудно рассыпать чудо
ему за так.
                Какая плата?
Чтоб сохранилась в нем
чистота.

ХХХ

Первый снег слетает с высоты далёкой.
Он дождём и градом долго проходил,
но теперь наряды одевает тонкие
и кружится, словно стая балерин.
Голый город прячет наготу под снегом.
Крыши стали, словно гладкий, чистый лист
И слова бессонные этой ночью светлой
в честь его слагает миниатюрист.

XXХ

Перед пределом детства
на старте в неизвестность
теряют ясность действия,
меняется весь мир.
Как стебелёк весенний,
предчувствием томимый,
стремятся дети к свету
в предчувствии листвы.
И проводить их в юность
проводники найдутся.
Чем лучше они будут,
тем строже станет спрос,
Меня Шекспир бедовый,
как вездесущий кормчий,
на корабле поэзии
из детства перенес.

XXX

Я проезжаю мимо Черных гор.
Их купола опутаны туманом.
В пушистом инее деревья,Как кораллы,
покрыли горы кружевным чехлом.
В широких руслах узки ленты рек,
забыты до весны разливы ими.
Прозрачны, праздничны они и молчаливы,
хотя и не замедлили свой бег.
Раздуты и размыты склоны, где
породы желтые, как хлеб, покрыты коркой
и в этой корке корни,те которые
связали крепко землю, воздух, свет.
Все связано. Все связано до боли.
Но человек в безумстве связь живого
подставил под наточенный топор.
Я проезжаю мимо Черных гор...

ХХХ

Беспомощна молодость,
В обмане и споре
уступит она
седому напору
и опыту жизни
уступит дорогу,
и стул и условья
отдаст спокойно.
Но только наступит
такое время:
устроит суд
и объявит решенье,
в котором
осудит обман
и в споре
одержит победу
над старым и новым
вчерашняя молодость.

XXX

Гармония природы. Как ее увидеть,
Как ее почувствовать и потом понять!
Есть глаза и уши, руки есть и ноги,
Кожа, нос и сердце, мозг. Какая рать!

В нас найти не можем, растеряли видно,
А еше, возможно, просто не нашли.
Где она гармония? Что дает для жизни?
Что дает для сердца, мозга, для души?

Ничего не знаем, ничего не видим,
Словно камни в мире красок, звуков, чувств.
По доржке мчимся с делом и без дела,
Лишь от пыли, зноя прячемся за куст.

Ну, а куст тот пыльный красотою хрупкой
Наделен, быть может, - нам не разобрать.
В мире, где все дышит, звуками пленяет
Как не растеряться, как не пробежать?

Где туман весь в цвете, тишина вся в звуках,
В шелесте и в вздохах листьев и травы.
Где земля и лужи, грязь - и то богаты
Где живет гармония, где мы рождены.

МЕЧТА

Над ней смеялись, насмехались
и ей завидовали втайне.
Она воздушная, но в тягость,
и ненавистна, и желанна.
Она беспомощно-всесильна,
она "ничто" и мир без края.
Она удержит у обрыва
или столкнет - смотря какая.

О ДРУЖБЕ С ЗЕЛЕНЫМ ЗМИЕМ

Друг у него один —
преданный.
О нем не забыть -
дорог.
Что хочет друг,
то и делает.
Пути перекрыл
дорог.
Как бред оставил
былое.
В потемках
все наугад.
Время заклинило
что ли?
Ни вперед -
ни назад.

ХХХ

- Лучше синица в руках,
чем журавль...
Рад будь хоть этому.
- Вот уж награда!
- Это ж доступно, реально.
- Не надо.
К небу стремлюсь я.
В небе журавль.

XXX

Вот и все.
Ничего впереди.
Взгляд застыл.
Губы сжаты и стонут.
Сто морщин, появившихся новых
в этот день.
Ничего впереди.
И людьми окружен -
незаметен,
вроде тени прижатой к стене,
он признался сегодня себе,
что сгорел и внутри только пепел.
Все прошло.
Утомляют повторы.
/Из метро выжат в тесный трамвай./
И ни слова, ни вздоха.
Пускай.
Не кричать же об этом народу.
Ночь прошла.
Он сидит за столом.
Мысли - некуда хуже -
прельщают.
"Вот и все. Вот и все..."-
повторяют,
заполняя собою весь дом.
Вот и все.
Ничего впереди.
Он, решившись, подходит к окну
и без силы прижавшись к стеклу,
видит - солнце растет из земли.
Видит небо светлеет над ним.
Видит как горизонт появляется.
Видит просто, как утро рождаетя,
отражается в глянце машин.

И пока есть восход у тебя –
этот лучший повтор из повторов –
жизнь свою огради от проколов
"Вот и все. Все прошло..."-
говоря.

XXX
1
Когда человек перестает мечтать-
очень грустно и жалко его,
потому что когда не мечтают
не хотят и не ждут ничего.
И активность тогда и стремленья
просто чистый самообман.
Цель бессмысленна без перспективы,
а мечта не всегда ведь туман.
2
Когда человек только мечтает –
очень грустно и жалко его,
потому что мечты как наркотик
эйфория - потом ничего.
И надежды, и счастье, и муки –
сладкий, нежный самообман.
И реальность становится миром,
где царит беспросветный туман.

Очень трудно найти середину.
Очень трудно в единое слить
дело крепое с хрупкой мечтою
для того, чтобы жить.
Чтобы ЖИТЬ.

XXX

Страх и слабость.
Бессилие, беспомощнось и страх.
Страх перед жизнью, перед смертью.
Жизнь еще что-то сулит,
но в муках и в страхе.
Смерть не сулит ничего.
Но с ней исчезнут страх и муки.

Страх перед болезнями,
войной, людьми.
Страх перед природой
и за природу.
Постоянный страх.
И слабость,
и бессилие, и беспомощность.

Это страшно.
Но когда полное безверие и безнадежность -
это конец.

Есть у Шекспира:
"Когда бы страх чего-то после смерти –
волю не смущал."
Так я не верю в это вот "чего-то".
Четыре сотни лет немалый срок,
чтобы понять, что ничего там нету.

Меня спасает вера в доброту.
Меня спасает вера в человечность.
И в чистоту,. и в искренности,
и в счастье.
И в любовь.
Меня спасает вера в то,
что, может быть, когда-то
я встречу их.

Вот этим и живу.