Джереми Хоррокс, или возлюбленный Венеры

Венера, время кончилось. Прости -
мой взгляд теперь замучен. Мозг неточен.
Вся численность связующих нас точек
выходит за пределы математик.
Медовый свет, что значился в горсти,
увы, погас. Но мы - как мать и мальчик,
чья близость осязательней вне света.
Венера, я хотел тебя свести
с прекрасной песнью Солнца, что не спета.

Но был далёк. И был предельно мал
для, безусловно, тягостных свершений.
Во времена, когда я, как священник,
сводил в одно - действительность и мифы,
я чувствовал: как нежно смотрит мать.
Внутри меня раскачивались миги,
которые по значимости больше
десятков прочих. Выпады ума
относят к адским промыслам и к божьим.

По-божьи я воспел твои черты.
Сын фермера, заядлый пуританин.
Я предсказал тот день, где пролетаешь...
Не пролетаешь. Нет! Скорей, проходишь
по солнечному диску. Только ты
вселяешь эти разности. Плохое
теряет свои качества. Вне света
нет, право, восхитительней четы,
чем ты и я, стремящийся планетой

стать столько лет. Не хочется стареть.
Не хочется терять свои причуды.
Из всех горящих в памяти предчувствий,
я выделю лишь несколько. Их святость
описана в трактате. Он - в столе.
Почти не сплю. Мне кажется, я спятил:
сейчас взлечу, торжественно зависну.
Пройдёт, мой бог, как минимум, сто лет,
но ты вернёшься к новому софисту.