тётя Зина и другие умершие

кажется, мы для Бога - игрушки.
а иначе зачем это всё?
тяжесть нимба – мучительный груз,
что маяком вкруг макушки светит,
но кому? ангелы выше этажом - этот мир пуст,
сиянье его - гибель,
пламя обжигает кожу любимых,
и любящих,
поглаживая небрежно,
но не больше
чем погибших
в кинотеатрах закрытых залах,
будто души – товар,
и Зина в ларьке доедает просрочку.
 
а крылья волочатся по обетованной,
лохмотья уж не поднять с матушки-земли,
я на ней – гость незваный,
напевая песни «весёленькой» мотив,
готовлю петлю.
а у ног тем временем цепь
вопросов нерешенных,
незамоленных грехов,
а мечтали
решать все вопросы монеткой,
облететь всю планету,
меж облаков улыбаясь
вместе,
а где-то,
пересекая горизонт,
падают самолёты
от хохота из ущелий,
разочарованный в Нём выбросил крестик.
 
плачу,
рву струны на лире
голос мой превратился в вой зверя,
а песня - колыбельная
жизни нашей,
надевай парадную рубашку,
открывай с деньгами конверт,
ведь это последний концерт,
на который ты не успеешь.
пробка из людей
умерших.
та заначка была на чёрный день.
 
девочка поняла утром ранним:
стрелы окажутся бумерангами
арбалетами колких слов,
её потрясло:
не спасут доспехи,
не спасут близкие,
в шелесте листьев
слышатся крики замученных
в крематориях концлагерей,
огонь не станет тусклей,
пеплом поднимаются ввысь
души неупокоенных,
к исходной точке вернись.
помолчи минутку.
это «многое изменит».
 
а вот переломаны
стрелки часов,
не нужно лишних слов,
не под силу и Ему поднять неподъёмный камень,
остановить время,
и года поэта махнуть на секунды счастья,
о них не напишет после в поэмах.
 
опрокидывается кружка
и захлёбывается жёнушка
слезами.
кто же знал,
что это последняя бутылка
с глупой ухмылкой
мужа,
что сегодня не вернётся домой,
и не будет в этом месте покоя.
 
закашлявшись,
сбивается метроном,
но думается об ином.
хорошие танцоры успели восстановиться,
только вот
сердце остановилось.
 
неторопливо рассыпается окно,
пока на улице темно,
книг страницы летят по ветру,
но смелости наберусь,
брошу калькулятор себе лет оставшихся
в воду,
дело худо, ведь так
заканчивают самоубийцы.
 
нет. нет. нет. нет.
 
слово к богу,
какое же?
я мечтаю о дружбе
и прошу единения.
 
я мечтаю о цветах,
о вольном ветре в небесах,
и засыпаю в пещере,
абсолютно потерянная.
 
я мечтаю о семье,
о заботе друзей,
одиноким волком убегая в дебри,
закрывая на ключ все двери.
 
я мечтаю о тебе
и принимаю смерть в гости.