Ода осознанности

«Ответь, отец, отчего остается обезумевшая обида, откуда отрицание ответственности, одно обреченное ожидание…
Обернусь обозначить облик, обнаженный оскал отражается, оторопь охватывает. Образ обиды оказался оборотнем обезумевшего огня.
Обжегшись однажды, обижаясь, одновременно оберегаем обитель обиды. Обдуваем огонь одержимости.
Однажды останусь одна, обдумаю, осознаю. Обжигают осколки одиночества, обмана, омуты осуждения».
Ответил отец: «Обернись, остынь, оставь осуждение, оценки, оставь остроумие, обретай опыт. Опыт обогащает, отвечает определенно однозначно. Отважься. Обнаружишь отгадку. Отболят, отгорят осипшие отголоски – отзвуки отчаяния, обжигающие обрывки озлобленности, отплачь, откричи, отдышись, отодвинься, отойди. Обернись ограненным ониксом.
Обнажи окровавленное обличье, остуди осиновый отвар, оботрись охапкой осота, омойся, очистись, оздоровись.
Обостряй органы ощущений, обоняй, осязай окружающее. Океан ощущений обернется озером осмысления, озеро осмысления окажется островком осознанности… Оберегай островок осознанности. Осознание обезболивает, обезвреживает.
Отгорит, оттлеет отчаяние окровавленным обезглавленным орлом. Обезображенные останки орла обернутся орленком. Оперится, окрылится орленок, олицетворение освобождения, оставит остров обиды, обласкает обнаженные облака, отважится объять очевидно объятное, обозреть обозримое.
Обернись, обними осторожно орленка, обещай оберегать оперенье.
Одень одуванчиковое ожерелье оранжевым ореолом. Окрась одухотворенный образ осмысленности отблеском опала, оживешь ослепительной орхидеей!
Отдышись!»