И вот она, правда

И вот она, правда, прямая, как палка,
Острее, чем сабля, чернее, чем галка.
Чураются власти, боится гадалка.
Где те, с кем ей жить довелось?
В смирительной долго ль ходила рубашке?
Её приютили  на время монашки,
Но огнь разве спрячешь – сжигает насквозь.

Завидев её, проскользнуть бы как мимо,
Суха и горда, неудобоварима,
В запасе – блокадный паёк,
За милостынею к ней тянутся люди,
Хоть много посланий о благе и чуде,
Как дальше им жить – невдомёк.

И сколько же нынче до правды охочих,
Загнали донельзя ищеек и гончих.
Кто встретится – сам на себя не похож:
Круги под глазами и синий, как тряпка,
Ещё наболтает про всякое бабка, 
Пуская портреты под нож.

Взмахнула, взлетела, крылом прошуршала,
То ль ярость иссякла, то ль кончились жала,
Но вновь беспросветная муть.
И как пассажирам большого вокзала
Спокойно средь распрей заснуть?

Но плазменный шар вдруг свалился ребёнку,
Шарахнулись люди, кричали вдогонку,
С улыбкой он сел на крыльцо,
А пламень чистейший не обжигает,
Целует дитя и тихонько ласкает.
Омойте лучами лицо!