Фото-фокус

Отрывок
из полушутейного поэтического
сериала «Три дня» о жизни
плотницкой артели

От автора

Всем загадочка
загадка –
наша русская душа.
Есть в ней явно
неполадка,
есть в ней что-то
от ерша.
Есть в ней слово
«понимаешь»,
удаль, дурь
и красота.
Чем сильней
в нее вникаешь,
тем страшнее
маята.
От убогого калики
есть в ней
жалость и покорность.
Правят ею
Мат и крики,
скука, водочка.
топорность.
Жить ей хочется
честнее,
чтобы сказка
явью стала,
чтоб в законах
поумнее
все сбылось,
о чем мечтала.

      ***
Дивный вечер
подкатился.
Всяк из нас
намолотился.
Дружно бросили
работу.
Кум Фома
Прикинул квоту.
И мы весело
погнали
молодца
за  «самогнали».
Две газетки
расстелили,
лук, огурчики            
помыли.
Сало, яйца
покромсали…
Шутки сыпалися
сами.

      ***
С тем продолжу
эту повесть,
что была
в посуде совесть…

      ***
Дым цигарочный
клубился.
Каждый на бок
привалился,
дабы в этой
сладкой неге
пребывать
почти  до снега.
Глядь и с губ
летит услада –
анекдотец,
как награда.
Слушай, смейся
и учись
у того,
кто вдруг речист.
Коль компания
запнется,
кум Фома
враз встрепенется,
всем по кругу
поднесет
и настрой
опять спасет…
Но, как водится
всегда,
киснет даже
и вода.
Весь остаток
возлиянья
не дал должного
влиянья.
Сладить дело
под венец
смог бы лишь
второй гонец.
Шито-крыто:
отрядили,
да наукою
снабдили –
зелье брать
такое ж точно,
чтоб вошло
легко и прочно…
Время стали
коротать.
Кум Фома
взялся болтать.
О-о-о!
Умеет
старый хрыч.
Посулили магарыч.

     ***
Стал быть,
после объявленъя
грозной, первой
мировой.
Появились
в семьях фото
на бумаге
«световой».
Их домой
солдаты слали –
(чаще-больше
для красы) –
и для дива,
и для славы.
Мол, мы трем
тут всем носы.
Эти фото
как иконы
люди свято
берегли.
И, конечно же,
законно
о своем мечтать
могли.
Ан, к несчастью,
по округе
возле лавок
и шинка
время милой
той услуге
не пришло
для мужика.
Пропадала
конъюнктура -
ни за что
и ни про что,
с нею в массе
всей – натура.
Аль не знал
о том никто?

То ли бес
чего услышал,
то ли сроду
на Руси
у народа
едет крыша,
только новью
ороси…
И однажды
в воскресенье
(праздник был
как раз
престольный)
поднагрянуло
спасенье
в виде двух
самодовольных.

Первый ловко
на треноге
аппарат пустой
вертел,
а второй,
жалея ноги,
на скамеечке
потел.
Не от мысленного
страха –
просто деньги
любят счет:
что ни парень,
то рубаха,
что ни девка –
рупь исчо.
Только к вечеру
улегся –
стих, замолк
ажиотаж.
До того народ
увлекся,
избы вздыбилися
аж.

Дни, недели
ровной стружкой
шли и шли
неторопливо.
Люд почесывал
макушку,
глядя вдаль
нетерпеливо…
Кто умнее
шум подняли.
Суть дошла
и до властей.
А потом все
вместе ждали
от исправника
вестей.

Чуть попозже
слух раздался,
что хотелось,
то сбылось:
фото-фокус
оборвался
шустрой парочке
на злость.
Их поймали
и скрутили
верст отсель,
считай, за триста.
Долго-долго
молотили
новоявленных
артистов.
«Шило» выявил
мальчишка –
лет одиннадцати,
вроде.
Сам – прохвостистый,
воришка,
по фамилии –
Мавроди…
                2000 г.