Цикл греческие мифы интертрепация

ПЕРСЕЙ

От судьбы негоже зарекаться,
Лишь в кино, бывает, повезет.
Даже в землю можешь закопаться –
Все равно она тебя найдет.

Например, жил царь один в Аргосе,
Ночью плакал и придворных звал.
Знали все вокруг, кого ни спросишь,
Что ему оракул предсказал.

Что падет он не на поле брани
И умрет без боли и без мук.
Не от рюмки водки после бани,
А убьет его любимый внук.

Как-то ночью царь, без сна страдая,
Чтоб судьбу-злодейку обхитрить.
Свою дочь – прекрасную Данаю –
От людей решил навеки скрыть.

И рассудку, слышь, не часто внемля,
От судьбы навряд ли что спасет.
Он спустил несчастную под землю,
Где построил ей опрятный грот.

Будто встарь, он ночью спит без мата,
Как дитя, не видя вещих снов.
Думал царь, что дочь надежно спрятал,
Обведя всевидящих богов.

Но у Зевса глаз уже набитый:
Сто процентов зрения бог дал.
Сквозь завесу грязного гранита
Он алмаз бесценный увидал.

На Элладе красота не редкость,
Чует – влип, заведомо пропал.
А когда он увеличил резкость,
Чуть с Олимпа, бедный, не упал.

Злился, что Даная одинока,
С дрожью вспоминая ее стан.
И родился тайно, раньше срока,
В божьей голове коварный план.

Молодость бредет, не видя цели,
Опыт никогда не подведет.
Золотым дождем он хлынул в щели,
Что вода всегда себе найдет.

Бог пролился, каплями сверкая,
Золотыми блестками горя.
Так сынок родился у Данаи –
Дочери аргосского царя.

Что же дед? Живет, тревог не зная,
Курс леченья завершив тайком.
Между тем красавица Даная
В заточенье мается с сынком.

Грот был расположен под горою,
А малютке хочется в леса.
Рос он, как положено герою,
По минутам, а не по часам.

Бил он в крышу, ради скуки, колом,
Да так шибко, что разрушил свод.
Царь услышал звуки из-под пола,
И прошиб его холодный пот.

Не в обиде: жнешь всегда, что сеял.
Царь в погоню – прямо в погребец.
Но увидев юного Персея
Сразу понял – кто его отец!

- Что за мука? Как тут быть? – Не знаю!
Охранял! Блюдил! Не спал ночей!
Жалко внука, жалко дочь Данаю,
Но себя любимого жальчей!

Царь тужил, придумав наказанье,
И хулой осыпав небосклон,
Он решил отправить их в изгнанье:
С глаз долой, но не из сердца вон!

Провожая, по старинке сели,
Царь же прятал свой щенячий взгляд.
И Данаю с маленьким Персеем
Посадили в ящик, как котят.

Плыть по-царски в море-океане,
Рыба – всюду, сушки на обед.
Словно в сказке о царе Салтане –
Вот откуда Пушкин взял сюжет.

Но судьба решила по другому:
Скоро вдруг задул приличный норд.
Их прибило к берегу крутому
В незнакомый, заграничный порт.

Бог, к примеру, видит все на свете.
Он сказал: «Дарю вам новый кров».
Браконьеры вытянули сети
И снесли царю чудной улов.

Местный царь, в обиде мер не зная,
Не терпел непрошенных гостей.
Но едва увидел он Данаю,
Рухнул, как подкошенный, в бассейн.

Не остыл он даже от бассейна,
Непонятной страстью воспылал.
Только взгляд отважного Персея
Неприятной властью обладал!

Ночью царь то злится, то страдает,
Все мерцает грустный огонек.
Хочется женится на Данае,
Да мешает шустрый паренек.

Важно, чтоб для трона без урона –
Размышлял коварный Полидект.
И однажды вровень под короной
Родился кошмарнейший проект!

- Не ленись, – прокашлял царь Персею,
Чтобы эти узы разрубить.
- Потрудись для нашего музея
Голову медузы раздобыть!

И герой ушел, не хлопнув дверью,
Поднял якоря и был таков.
Прямо, как большой – самоуверен,
Все же – внук царя и сын богов!

- Вот и все, - подумал царь, – прекрасно!
Пряча покрасневшие глаза.
Но о том, как эта тварь опасна,
Он ему, конечно, не сказал!

- Жаль, что не зашел проститься к маме,
Он своим придворным говорит.
- Потому что превратится в камень,
Кто в глаза Горгоны поглядит!

Тут мгновенно весь Олимп подняли,
Объяснив народу про поход.
И юнца посменно страховали
Все, кто был свободен от работ.

Сразу наш повеса слыл рисковым,
С целью – оградить его от бед.
По приказу Зевса был основан
Целый "Олимпийский комитет".

Меч Гермеса, легкий, как пушинка,
Правда, самопальный, говорит.
От Аида – шапка-невидимка,
От Афины был зеркальный щит.

Боги, чем богаты, то и дали
Своему кумиру на поход:
На ноги крылатые сандали,
Вроде бы от фирмы «Скороход».

Лично, как Рэмбо, экипирован,
Сутками пылил вперед герой.
Был до неприличия раскован:
Шутка ль: весь Олимп за ним-горой!

Знала бы сварливая медуза,
Что вокруг творилась кутерьма.
Где-нибудь в проливе Лаперуза
Лучше б утопилася сама.

Но Горгона ни о чем не знала,
Спору нет – не слышала молвы.
Как ворона, все ворон считала
И в момент лишилась головы.

А герой, довольный сам собою,
Уж сандалии к дому навострил.
Но, ведомый странною судьбою,
Он нейтральный остров навестил.

Удалившись от горячих точек,
Сел у рощи, чтоб набраться сил.
Вдруг услышал нежный голосочек,
Что его  о помощи просил.

Думал он: так точно не доеду,
На виденье, чуть дыша, взглянув.
Но не бросил ночью Андромеду
На съеденье чудищу одну.

Не забыл надеть венок из лавра,
Прежде чем отправиться на бой.
Зарубил злодея-динозавра
И увез красавицу с собой.

Так Персей исполнил обещанье
И царя законно наказал.
Он ему с семейством на прощанье
Голову Горгоны показал.

Только дед узнал о возвращенье,
Дочь с сынком жива – хвала богам!
Он у них не стал просить прощенья,
А тайком ударился в бега.

А Персей сидел себе в Аргосе,
Пожиная славу и успех.
Равных не имел в борьбе и кроссе
И метал булаву дальше всех.

Деда долго мучила разлука,
И, переодетый, как шпион,
До смерти соскучившись по внуку,
Он с толпой идет на стадион.

Сел старик не далеко, не близко,
Чтобы видеть всех, кто выступал.
Парни на пари метали диски,
И один из них в него попал.

Как узнал Персей, так долго плакал,
Он давно простил уже царя.
Прибежал совсем седой оракул,
В оправданье что-то говоря.

Не дожил старой и до обеда.
Спор решился: быть или не быть!
Так убил герой родного деда,
И свершился приговор судьбы!