Золотой окаем

По серой, безжизненно-ровной ледяной пустыне носится со свистом обжигающий холодом ветер. До самого горизонта простирается лес из зеркал. В потупленной растерянности, изнуренный долгой дорогой, блуждаю я среди ростовых серебряных рам... Где же ты, где? Ранее я видел тебя в каждом из отражений, ты была в каждом сюжете, в каждом блике, каждом моем шаге. Почему же сейчас я вижу в зеркалах лишь бесконечную белую пустоту вместо морского отсвета глаз с золотым окаемом вокруг зрачков? Незримое, отдаленное присутствие твое чувствуется теперь лишь в звучании ровного и теплого дыхания, едва различимого в леденящем душу свисте метели - но я совершенно далек от того, чтобы понять, откуда оно доносится. Быть может, ты все еще пытаешься вести меня куда-то..?

Все мое сознание заполнено немыми возгласами отчаяния. Ощущение времени давно уже исчезло, оставив мне лишь короткие секунды прошлого, - и вечность. Но наконец мое тело перестает бороться с пронзающими его остриями холода и я опускаюсь на заснеженный лед. Пустота зеркальных рам расплывается перед глазами. В этот самый миг ветер, словно по щелчку пальцев, затихает. В наступившей вслед за этим тишине как никогда громко слышно мерные вдохи и выдохи, с абсолютной точностью - как я теперь понял - повторяющие мои собственные, однако - я ясно слышу, что они исходят извне меня и теперь, к отчаянной своей радости, я с точностью могу определить направление.

Совершив тяжелейшее из усилий, я вскакиваю и бегу. Ноги с трудом слушаются меня, то и дело уводя тело в сторону. По пути я задеваю холодные металлические рамы и стекла с дребезгом разбиваются о лед, я же, едва упав, вновь встаю и бегу дальше. Наконец увиденное вынуждает меня остановиться - источник звучания оказался прямо передо мной. Из-за туч еле-еле пробивается молодой луч солнца. Я стою напротив зеркала с отполированной платиновой рамой. Вся его поверхность изрезана паутинами трещин и покрыта тонким слоем примерзшего снега, однако за всеми этими преградами едва различим мужской силуэт. В благоговейном трепете я касаюсь рукой наиболее целого фрагмента, где-то на уровне головы. Остатки тепла, что гнездились еще в моих пальцах, освобождают зеркальную гладь от оков холода. Медленно двигаюсь ближе и всматриваюсь в новообретенное сокровище. Ответом мне оказывается строгий, полный решимости, взгляд стеклянно-серых глаз.