Судьба Эдельвейса

В отдельном уютном стойле жила корова
Породы московской дойной обыкновенной,
И бюстом корова вышла таким здоровым
что местная вся шпана исходила пеной.

Корове хотелось летать, но жизнь сурова,
в ларьке возле дома работала продавщицей,
Ресницами хлопала, как и положено ей, корове,
Но в зеркалах себе отражалась львицей.

Бычара, что на районе был самым первым
надеждой пылая, торчал у дверей красотки,
Забыл корешей и пиво, но эта стерва
считала, что он для нее не такой уж тонкий.

Однажды устала корова пастись на поле,
На этом проклятом поле сорняк и мусор,
Да телки простые с быками, - ее ли доля, -
Отправилась в оранжерею за новым вкусом.

Надела бюстгальтер с блеском, шузы-копытца
Жвачку привычно выплюнула в канаву.
"Пастись мне судьба в монте-карлах, а может, в ниццах
Найти б дурака, что вывезет на халяву".

Дурак- он нашелся, в той самой оранжерее -
Породистый Эдельвейс там сидел на ставке.
Два высших, профессор, и родственники евреи,
Один, вроде, в Лондоне чуть не премьер в отставке.

Корову учить не надо как делать пассы,
За ней покатился как товарняк по рельсам,
Ведь если надавишь на слабое место массой,
Не справиться ни мужчине, ни эдельвейсу.

Но толку на грош не вышло из той затеи,
рыдает профессорская жена и злится.
Не может растение жить без оранжереи,
Не едет ее супруг ни в Париж, ни в Ниццу.

Ну что ж, не взлететь, хотя бы поесть на славу.
на вкус коровий был Эдельвейс не слишком
Жвачку она как обычно выплюнула в канаву
Взмахнула ресницами и проводила отрыжкой.

Вернулась, а возле стойла бычара в тачке.
и жизнь двоих с тех пор - молоком залейся.
Поплачем же о судьбе коровьей жвачки,
о бедном, таком доверчивом эдельвейсе.