Пантомима отрешенности

Мы ехали друг напротив друга всю дорогу в потрепанном пылью,
со всех шоссе и перекрестков этого безумного города, качающемся автобусе.
Уклончивый взгляд, словно юной монахини из церковно-приходской школы,
ядовито извивается, спускаясь по ярко-розовой кофте к ладоням.
Назовите это светопреломлением или фата-моргана, но ее указательный
палец, стесняющийся щенячьей неуверенностью, прикрывает обручальное кольцо.
Кто-то еще желает строить жизнь, когда каждый вокруг топит ее в граненном стакане.
Чума воображения, оспа фантазий, радиоактивное тепло поэтического просветления
наполняет мою черепную коробку передач (телевизионных, тем кому за семьдесят).
В окне, за твоей спиной, что водитель протирал, по всей видимости, мочой,
я разглядел аэропорт. При всей твоей напускной отрешенности от происходящего,
твои глаза выдают в тебе желание смыться отсюда, или скорее, что бы кто-нибудь
насильно забрал тебя из этого автобуса, этого города, этой жизни (похожей на это окно).
В этом, наверное, и есть спасение господне: забирать нас из этой жизни
похожей на окно, протертое мочой, старого автобуса (списанного десять лет назад).

Праведный соло-проигрыш:
«Кто полюбил однажды – не полюбит дважды, не полюбит трижды.
Но на четвертый раз их протертый глаз возненавидит каждых
из всех тех, кто ради потех забирает время, приближая к смерти,
у тех, для кого блуд - грех, для кого жизнь – дети.»

Я выхожу на своей остановке (вот это номер!) и все возвращается на круги своя.
Только ветер играет печальную симфонию только что распустившимися листьями,
что предвещает собой еще одно погружение в бескрайние улицы-шпили города-дождя
пустившего корни посреди обычного города-света с его улицами, фонтанами
и перекрестками человеческих судеб прямо посреди мощенной желтым кирпичом
дороги в пугающую неизвестность.

(24.05.2018)