Рак в ручье - о музыке Иоганна Людвига Кребса

РАК В РУЧЬЕ


                Посвящается Алексею Семёнову


                "Er ist ein Krebs in meinem Bach"
                "Он - единственный рак в моём ручье" –
                Иоганн Себастьян Бах
                об Иоганне Людвиге Кребсе


1

В камине музыки немецкой
Трещат старательно поленья,
Янтарные сгорают слёзы,
В морщинах пепла тает соль.
Сколь утомительно ненастье,
Дождя шершавое шатанье
По крышам, с ветром черепичным -
Столь утешителен очаг.
Огонь германский музыкален:
Смычком разбуженные угли
То разжигают тьму, то светят
Уютом жизни и ума.
Чего же ты боишься, мальчик?
Озябшие продрогли руки,
Ты целый век бродил без цели,
А здесь - играющий пожар:
Беззвучные сверкают звуки -
Так, словно зреют зёрна в маке -
И щедро осыпают небо.

... А Гретхен лагер нам несёт.

2

Средь баховских детей забытый ученик,
Кребс до сих пор хранитель странной тайны,
Что фуга - путь души, открытой звуку раны,
Что звук вселяет боль и сам её целит.

Как страшно он цветёт, подобный Божеству:
В одно мгновенье вечность сожигает,
И в точку смерти радость собирает.
Так солнце в линзе круговертит тьму.

Забудь дыханье, слушатель органа!
В педали вжата мысли тишина,
А мануала шквал - рождение ума,
Кипенье тишины в разумном океане...
Нет ничего: всё отдано органу.

3

На пальцы этой ночи робкой
Пролиты серебристые чернила,
Да хрупкий грифель чертит и шуршит.
Под утро тени в иней отступают,
И ранний свет тогда сочится...
Чуткий слух!
Испуганное сердце породнится
С неслышной птицей, уходящей в корни
Запутанного древа - так земля растёт
И тяжелеет звёздами. Вот звуки -
Всегда они, как в раковине, длинны -
Теряются в прозрачных лабиринтах
И вьются нежно, розово, свежо -
Целуешь будто ушко у любимой...
Она ж, глаза, закрыв, услышит сладость.

4

Здесь осторожно пьют органный угль глотками,
Как будто райских капель обжигаясь
Иль будто звуки обнажают хаос
И бессловесные инстинкты будят.
Нет, в меру наслаждается безумьем
Безмерный разум. Здесь ручьи кипят
Органно радостно. И рак созвездьем станет.

5

Пьют ли пиво органисты?
Иль они настолько строги,
Что гудящие их трубы
Заменяют целый мир?
И соломенная пена
Не целует горько губы,
А в висках не бьётся жилкой
Дымчатый ячменный хмель?

Постели нам скатерть, Гретхен,
Хрупко белую, с цветами,
И на глиняное блюдо
Положи тяжёлый хлеб.
Окружённые друзьями,
Мы поём; о, пьяный Ляйпцих,
Разметалось в пене пламя
Вольной музыки твоей!

6

Бюргер скупо и точно
Мерит по циферблату
И нарезает кусками
Важную жизнь свою.
Но что его тянет в кирху,
В каменный погреб органа,
Где рафинадным светом
Солнце упёрлось в алтарь?
Цифры немецких хоралов -
Стрекозы на грифельных латах -
Их шелест ложится на щёки,
Румянцем политая гладь.
Тут Лютера толстые жилы,
Узлами увязано время,
И якорь на дне океана
Надёжно - как надо! - лежит.

7 - ТОМАС-ШУЛЕ

Кто ловит зайчиков с лимонных витражей,
А кто баранкой округляет губы -
Дыханье детское веками веет здесь
Но памятью не может надышаться
Седой и звонкий камень - пьёт и пьёт...
Сухое горло как пустое русло:
Есть форма, есть уменье - жизни нет.
Вводи детей под каменные своды:
Пусть топотом по полу простучат
Под каблуками клавиши-педали,
И лепет их косноязычно чуткий -
Здесь музыке обучит Баха эхо.

8

Отчего имена, как вино, погружаются в тьму?
Это месть однодневок иль тайный закон созреванья?
Но кому созревать, если мастера верное зренье
Да его золотая рука – вдохновенны,
И огранка предельно точна?
Вспоминайте рассказ мудреца
Про евангелье зёрен: паденье
Зрелой жизни на выбитый тракт,
По которому мчатся мгновенья.
Путь зерна – простоять на коленях,
Быть зерном и дождаться дождя.

9

Что будет всё на свете хорошо,
Что будет всё на свете хорошо –

Шептал орган, шептал.
И было всё на свете хорошо.
Что ж, будет всё на свете хорошо –
Как он об этом знал?
И как вы верите: орган играл.
Но сам-то как про это он узнал?

Что будет всё на свете хорошо,
Что будет всё на свете хорошо…

ОПУБЛИКОВАНО: Швейцарские тетради. Выпуск 9 – Нижний Новгород: Нижегородский
государственный лингвистический университет им. Н. А. Добролюбова,
2019 – с. 70-74.