Цепеш

Углём чернеют грозные Карпаты
В дремучих сумерках таинственных лесов,
Утёсы вереницею горбатой
Тоскливо нежатся под лунным колесом.

В туманной мгле клыкастые отроги
Стоят над пропастью необычайной тьмы,
Где перекаты, волны и пороги
Всё глубже стелются ко дну своей тюрьмы.

А на краю бездонного обрыва
Старинный замок выплывает из теней.
И только волки воют боязливо.
И только сумерки сгущаются сильней.

Здесь, над извилистым ущельем Борго,
В конце дороги, что петляет, как удав,
Веками пребывает одиноко
Бессрочно запертый во тьме зловещий граф.

Он - воплощенье суеверных бредней
И нечестивый повелитель этих мест,
Секлеров нежелательный наследник,
Возненавидевший животворящий крест.

Магнат и господин людского страха,
Предвестник ужаса для брошенных племён,
Колосажатель и гроза валлахов -
Был заклинанием решительно пленён.

Он может окружить себя туманом,
В мгновенье ока распадается, как снег,
Владеет гипнотическим обманом
И обладает силой сотни человек.

Он - nosferatu, что громил ломбардцев,
Сражался с турками при битве за Дунай,
Сумел хитрее смерти оказаться
И собирал в боях кровавый урожай.

Под барабана гулкие удары
По мёрзлым склонам окровавленных Карпат
Бежали побеждённые мадьяры,
Бросая в пропасть обезглавленных солдат...

И всё острей затачивались зубы
И превращались в кровожадные клыки,
А в дни покоя графа-душегуба
Не брали времени калёные штыки.

Существовал, растягивая годы,
Что раз за разом тайно собирались в век,
И становился выродком природы.
Он - кто угодно, но отнюдь не человек.

Ордог и вролок, дьявола возница -
Проклятье имени, подобное клейму.
И горе тем, кто смеет усомниться,
Что Трансильвания принадлежит ему!

Питаясь душами и белыми телами,
Он с каждой трапезой заметно молодел.
Но, как и прежде, мёртвыми глазами
Бездушной твари обескровленной глядел.

Он - властелин ночного полумира
И он по-прежнему скучает у зеркал:
Из них все отражения вампира
Когда-то демон обезумевший украл.

Граф и сегодня чрезвычайно молод,
Пока иконам поклоняются рабы,
Пока в святом союзе кол и молот
Не перебьют стальную нить его судьбы.

И по ночам надменный кровопийца
Приумножает под Луной мирское зло,
Среди могил на кладбище гнездится,
Где коротает дней великое число.

А по утрам серебряные волки,
Учуяв повелителя дневной приют,
Незримо тают в предрассветном шёлке
И колыбельные для Дракулы поют.