Поэма о Кольце Всевластия в 4-х книгах. Книга 3

Своевольное изложение в рифме по произведениям Джона Роналда Руэла Толкина

                К Н И Г А    Т Р Е ТЬ Я

                ДВЕ  ТВЕРДЫНИ

                ЧАСТЬ 1

                ГЛАВА 1

                Гибель Боромира

Арагорн крутой тропой
В пост вбежал Сторожевой,
И среди обломков скал
Хоббита следы сыскал.
Осмотрелся он вокруг,
И услышал криков звук.

Это орки голосили,
Грубо, яростно вопили.
Рог чуть позже протрубил,
Склоны горные пронзил
Гордой яростью своей –
Боромир зовет друзей.

Арагорн на клич помчался,
Отзвук битвы удалялся.
Рок осёкся, замолчал.
Миг безмолвия настал.
Силы Арагорн собрал,
Сквозь чащобу побежал.

На поляне, среди буков
Три десятка орков трупов.
У могучего ствола,
И дыша едва – едва
Тихо Боромир сидел.
В грудь вонзилось много стрел,
Меч обломанный сжимал,
Умирая так сказал:
«Извини, что от тревог,
Хоббитов не уберёг.
И прости меня опять –
Я Кольцо хотел забрать.
Не убили их – связали.
Орки их с собой забрали.
Сам в Минас – Тирит ступай,
Там моих друзей спасай.
До свидания, друзья.
Победила Тьма меня».

Арагорн за руку взял,
В лоб его поцеловал,
И сказал: «Ты победил!
Ты потратил много сил.
Велика твоя Победа.
Спи спокойно. Зла не ведай,
Знай, что твой Минас – Тирит
Выстоит и победит».

Воин тихо покачнулся,
Напоследок улыбнулся.
Смежились, закрылись веки.
Боромир замолк навеки.
И сказать он не успел,
То, что Фродо уцелел.

В этот скорбный, грустный час
Появился Леголас.
Он в своей руке держал
Окровавленный кинжал.
Вместе с эльфом Гимли был
Орков топором рубил.

Порешили – в путь опять.
Надо орков догонять.
Почесть прежде совершить –
Боромира схоронить.

Тело в лодку возложили,
С ним трофеи уложили,
И предали Андуину
Довершить его судьбину.

Поле битвы обыскали –
Все оружие собрали.
Арагорн без остановки
Место осмотрел ночёвки:
«Нету лодки, двух мешков,
Значит Фродо был таков.
Вместе с Сэмом убежали,
Никого с собой не взяли.
Сердце мне дает совет:
В Мордор нам дороги нет.
Мы за орками пойдём,
Мерри  с Пином отобъём».


                ГЛАВА 2

                Конники Ристании

Трое суток сна не зная,
Ноги до крови сбивая,
И перекусив чуть – чуть
Продолжали трое путь.
По оврагам и лощинам,
По горам и по низинам,
По ручьям и по лугам,
Вдаль по орочьим следам.

Следопытом Арагорн
Был не даром наречён.
Он среди обломков скал
Знак хоббитский отыскал.
Это – маленькая брошка –
От плаща была застёжка.

Тут заметил Леголас:
«Знак зовёт в дорогу нас.
С ними мы пока не вместе
Мое сердце не на месте».

Вновь погоня продолжалась.
Сзади много лиг осталось.
Бег на быстрый шаг сменяли,
Путлибы в пути жевали.
Арагорн остановился,
И на землю опустился.
Надолго к земле припал,
Долго слушал и молчал.
А потом сказал вставая,
Всей тревоги не скрывая:
«Еле слышен шум шагов.
Это топот ног врагов.
И на север кони мчатся,
В этом я могу ручаться.
Что за вещи здесь творятся,
Не могу я разобраться.
Буд – то злоба здесь витает,
Наши силы уменьшает.
А врагам наоборот –
Больше силы предаёт».

Эту мысль без прикрас
Подтверждает Леголас:
«Как спустились мы с Привражья
В нас вцепилась воля вражья.
Не назад нас тянут гады,
Ставя спереди преграды.
Путь в Ристанию накрыла
Чья – то злая Вражья сила.
Козни строит Саруман –
Хочет нас поймать в капкан.
Только пусть он не пыхтит,
Нас назад не обратит».

Тучи месяц поглотили.
Тут друзья постановили
Что придется ночевать –
На рассвете в путь опять.

Солнце утром восходило,
Всю равнину осветило.
Лес Фангорн вдали темнел,
У опушки дым чернел.
Присмотрелся Леголас,
И сказал: «Вдали сейчас
Вижу всадников отряд,
Копья золотом горят.
В нашу сторону идут
Пол – часа и будут тут».

Мудро Арагорн сказал:
«Подождём их, я устал.
Не догнали мы врагов,
Значит наш удел таков.
Их нагнали раньше нас
Те, кто скачет к нам сейчас.
Отдыхаем, поджидаем,
Может новости узнаем.
Мне знакомы коневоды:
Своевольны от породы,
И в заносчивости ушлы,
Но тверды, великодушны.
В битве – жёстки, не жестоки.
Слово с делом – не далёки.
Простоваты, но умны.
В песнопеньях – нет цены.
В дружбе с Гондором живут.
Орков режут, бьют и жгут».

Вскоре стук копыт раздался.
И отряд весь показался.
Вереницей серебристой,
Как ручей водицы чистой
Мчались витязи в кольчугах,
Привставая на подпругах.
Горделивый, крепкий вид,
Меч у пояса висит,
Расписной щит за спиной,
И копьё в руке большой.

Арагорн навстречу встал,
Их приветствуя сказал
Как приветствуют друзей:
«Нет ли с севера вестей?»

Коневоды осадили,
Вкруговую обступили
С копьями наперевес,
Проявляют интерес.
Вышел рослый воин знатный,
Произнес вопрос понятный:
«Говорите, кто такие?
Вы в Ристании чужие.
Для чего пришли сюда?
Надо ль ждать от вас вреда»?

«Звать Бродяжником меня.
Был в погоне я три дня.
Я, со мною эльф и гном,
Долго с севера идём.
Орков надо нам догнать
И друзей у них отнять.
Как, скажи, тебя зовут?
И что делаете тут?
Саурон вам враг ужасный,
Или может друг прекрасный?»

«Эомер меня зовут.
Конокрадов ищем тут.
Теоден – конунг, властитель,
Ристанийский покровитель.
Служим одному ему,
И не будем никому.
С Сауроном не воюем,
И без дружбы не тоскуем.
А теперь хочу я знать:
Как тебя по правде звать?
Сам – то служишь ты кому?
И поведай, почему
Ты за орками спешишь,
По чужой земле бежишь?».

Арагорн сказал ему:
«Не служу я ни кому.
Всю прислужню Саурона
Я считаю вне закона.
И границ не разбирая
Буду гнать их, убивая.
Там, в плену мои друзья.
Бросить их никак нельзя».
Вынул свой клинок Андрил
И воскликнул: «Элендил!
Исилдур – моя родня.
Арагорн зовут меня.
Этот меч давно был сломан,
Ныне вновь он перекован.
Вы мне помощь или нет?
Жду немедленный ответ».

Эомер назал ступил,
Взгляд свой гордый опустил,
И с почтением сказал:
«Как же ты сюда попал?
Чую, речь твоя верна,
Но сурова и темна.
Боромир – великий воин
Вещим сном был удостоин.
И еще минувшим летом
Он поехал за советом.
Но ответа нет пока,
Прибыл конь без седока.
Вестник севера, ответь:
Как нам быть сейчас и впредь?
И ещё скажи тогда,
Как нам быть велит судьба?»

Арагорн им отвечает:
«Выбирать – судьба решает.
Вы должны сейчас понять,
Что войны не миновать.
Жить по прежнему нельзя.
Помощь мне нужна твоя –
Орков пакостных разбить,
И друзей освободить.
Хоббитов – моих друзей
Я хочу отбить скорей».

Эомер сказал в ответ:
«Этих орков больше нет.
Всех словили, изрубили,
После падаль запалили.
Трупы все пересчитали,
Хоббитов не повстречали.
Говоришь ты правду, ясно.
Обмануть меня – напрасно,
Только всё не говоришь,
И чего – то всё таишь.
Чтобы знал я, как мне быть,
Должен ты договорить».

И Бродяжник рассказал
Из Раздола как шагал.
И что Гэндальф с ними шёл,
И смерть в Мории нашёл,
И как в Лориэне были,
Как по Андуину плыли,
 И что Боромир убит,
Не дошел в Минас – Тирит,
И за орками как гнались,
Здесь пока не повстречались.

Эомер был удивлён,
Озадачен, потрясён.
Сам тот час же рассказал
Все дела, какие знал:
«К нам повадились посланцы
Сауроновы поганцы –
Вороных коней словить,
По большой цене скупить.
Мы им в этом отказали.
Конокрадов те заслали,
И за несколько ночей
Много угнано коней.
Это орки навредили.
Их немало мы побили.
Орки – так. Большой обман
Доставляет Саруман.
Объявил – он наш правитель
Ристанийский повелитель.
Защищаем мы страну,
С ним сейчас ведём войну.
Это – хитроумный враг
И могущественный маг.
Тут и там себя являет,
И обличия меняет.
Чаще – старый странник он
В плащ одет и капюшон.
А лазутчики везде –
В небе, на земле, воде.
Да в хоромы Теодена
Затесались несомненно.
Вот чего я опасаюсь
(А я редко ошибаюсь)
Саурон и Саруман
Против нас имеют план.
Знать война не за горами.
Арагорн, поедем с нами.
Дело для меча найдём
 И для лука с топором».

Арагорн сказал: «Постой!
Сердце рвётся за тобой,
Но с тобой нам не идти,
Мы друзей должны спасти».

Эомер сказал в ответ:
«Зря, надежды больше нет.
Орков мы вчера нагнали,
И на копья утром взяли.
В два кольца их окружили
Всех на месте положили».

Арагорн сказал с волненьем:
«Может перед окруженьем
Орки в лес их увели.
Знать вы это не могли.
Есть еще одна надежда,
Что эльфийская одежда
Помогла им убежать,
Лютой смерти избежать».

Эомер сказал: «Ступайте,
И дела свои решайте.
Я коней вам дам своих,
Ты потом отпустишь их.
Пусть здоровье вам пребудет,
Пусть удачным поиск будет.
Прощевайте! Вас мы ждём
Встанем под одним щитом».

Распрощались, помолчали.
Ристанийцы ускакали.
Трое по следам помчались,
В вечер к лесу подобрались.

Теплый пепел не остыл,
Землю чёрную покрыл.
Рядом груда из разбитых
Шлемов, лат, кольчуг избитых,
И высокий кол большой
С мерзкой гоблинской башкой.

Ночевать остановились –
Под каштаном уложились.
Леголас друзьям сказал:
«Сэлерберн остерегал:
Лес Фангорн – древнейший лес.
Полон разных он чудес.
С Вековечным лесом он
Общим корнем наделён.
Эльфы Онтам песнь поют,
Это те, кто жили тут
До эпохи Предначальной.
Скрыто всё глубокой тайной.
Здесь сучка нельзя сломить,
Здесь с огнём нельзя ходить!»

Гимли хвороста нашёл,
Небольшой костёр развёл.
Он дежурным первым был
С топором в руке ходил.
Вдруг он голову поднял
И дар речи потерял.
Чуть вдали старик стоит,
Молча на него глядит.
Сам на посох опирался,
Серый плащ земли касался.
Полы шляпы обвисают,
Всё лицо его скрывают.
Гном на месте подскочил,
Арагорна разбудил.
Старика к костру зовут,
И вдвоем к нему идут.
Старец будто провалился,
Больше к ним не появился.
А вот кони сорвались,
В степь ночную унеслись.
Гимли мрачно заключил:
«Саруман похоже был.
Толи он коней угнал,
Толи просто распугал.
Это не одна беда,
От него хлебнем вреда».

Арагорн сказал: «Ты прав,
Это лиходейский нрав.
Старец этот в шляпе был.
Эомер же говорил –
В капюшоне Саруман
Появлялся как туман.
Впрочем, надо отдыхать.
Вы вдвоём ложитесь спать.
Я пока что не усну,
Чуть попозже отдохну».

Ночь прошла и солнце встало,
Утро стылое настало.
Лошади не прибежали,
Старикана не видали.

                ГЛАВА 3

                В плену у орков

Пин окован дрёмой был
И как будто голосил.
«Фродо, Фродо» - друга звал,
Только тот не отвечал.
Орки вдруг откуда взялись,
Гоготали, ухмылялись.
Лапы чёрные тянули,
После в мраке утонули.
А очнувшись, понял он,
Что не лучше яви сон.
И плохи его дела,
Явь страшнее сна была.
Был веревкой связан сам
По рукам и по ногам.
Рядом Мерри в забытье –
Кровь спеклась на голове.
Орки зад – назад сновали,
Что-то громко обсуждали.
Пин лежал и вспоминал,
Как за Мерри в лес бежал.
Как орали, да свистели,
И на орков налетели.

Орки биться не желали,
Только за руки хватали.
А как Боромир примчался,
Настоящий бой начался.
Он крошил их и рубил,
В рог огромный протрубил.
Орки тактику сменили,
В близь к нему не подходили,
Луки в действие пустили,
Десять стрел в него всадили.
И еще припомнил Пин:
Боромир сидит один.
Рукоять меча сжимает,
И похоже, умирает.

А потом всё почернело,
И сознанье улетело.
«Саданули видно мне
Чем – нибудь по голове…
Было б ран у Мерри мало…
Что же с Боромиром стало?..
Что ж нас орки не убили?..
И куда нас потащили?»

Вновь вопросы появлялись,
Без ответа оставались.
И решил Пин постараться
Из беды самим спасаться.

Орки злобно гоготали,
Что-то громко обсуждали.
Свара грызлась и ругалась.
Обстановка накалялась.

Понял Пин, они решают,
А куда бежать не знают.
Как же с хоббитами быть?
Предложил один – убить!
Бас в ответ гремит, как таз:
«Получили мы приказ:
Невысокликов схватить,
Остальных всех перебить».

«Мне приказ такой же дали,
Чтобы их живыми взяли.
Ничего не отнимать,
И в пути не обижать».

Третий голос прогремел:
«Это кто-то вам велел.
С гор спустил свою я рать,
Чтобы только убивать.
Мы за наших отомстим,
И в пещеры убежим».

Снова слышен первый звук:
«Здесь начальник я, Углук.
В Изенгард свой путь направим,
Пленников туда доставим».

Но второй своё всё гнёт:
«Саруман твой подождёт.
Надо в Мордор путь вести,
К Саурону привести.
Нас крылатый назгул ждёт,
Андуин пересечёт».

Прорычал Углук: «Нет, шиш.
Ты с назгулом улетишь.
Будешь дома, молодец,
Нам же здесь придет конец.
Здесь опасные места.
Коневоды неспроста
Объезжают эти дали.
Мы разведку их видали.
Мы – железный Урукхай,
Мы – бойцы, ты это знай.
Боромира – мы убили,
Хоббитяток – мы пленили.
Саруман – наш повелитель.
Изенгард – для нас обитель.
Вы сюда за нами шли
И поэтому дошли.
И отсюда мы уйдём
Вместе этим же путём».

Зарычал второй: «Углук,
Ты тупее, чем каблук.
Могут в Мордоре решить,
Что с башкой тебе не быть.
Саруман же твой – дерьмо.
Обезглавят заодно.
Я – Грышнак, предупреждаю,
Пленных в Мордор отправляю.
Вы – паскудные глупцы,
Сарумана подлецы».

Тут же драка началась,
Кровь на землю полилась.
Орки выли и орали,
Смерть друг – другу посылали.

Пина сверху труп прижал,
Мертвой хваткой сжав кинжал.
Орки меж собой дрались
И от Пина отвлеклись.
Так, пока орк орка резал,
Пин веревку перерезал.
Вновь потом двойной петлей
Затянул перед собой.

Орков Мордора прогнали,
Пленным ноги развязали,
Рану Мерри подлечили,
И бальзамом напоили.
Приказал Углук: «Всем встать.
Будем день и ночь бежать.
До холмов бежим в низине,
А до леса по равнине».

Орки с места повскакали,
Словно звери побежали.
Сутки круглые бежали,
Полчаса не отдыхали.
Много сил бальзам придал,
Головную боль прогнал.

Было утро. Пин рискнул –
Резко в сторону свернул,
От плаща брошь отцепил
И на землю уронил.

Через миг его догнали,
Плеткой больно отхлестали,
Но, не даром он старался,
След не тронутым остался.
Всё потом перемешалось.
Пин не помнит, как бежалось,
А как сила оставляла,
Тут же плётка подгоняла.

Лишь от трудностей дороги
Перестали двигать ноги,
Их на плечи поднимали
И бежали, и бежали.
Снова Пину худо стало,
Сила снадобья пропала.
Он и впал от утомленья
В безысходность сновиденья.

Наконец мрак отступил,
Снова в теле жар бродил,
Спазмы голову мутили –
Знать опять снадобье влили.

С солнцем утро наступило,
Беготню остановило.
Пин присел и осмотрелся:
В отдаленье лес виднелся,
Речка бурная журчала,
Из Пригорья вытекала.
Орки яростно галдели,
Дрались и мечи звенели.

Северяне отделились,
К горным кряжам припустились.
Их (пока они стояли),
Орки Мордора нагнали.
Снова ругань, снова крик.
Общий всё ж нашли язык.
Грышнаку Углук поведал,
Что недавно сам проведал:
«Мы в степи, как на ладони,
И за нами скачут кони.
Всадники на них сидят,
Копья золотом блестят.
Если к лесу доберёмся,
Знать от всадников спасёмся».

Снова хоббитов схватили,
На горбы себе взвалили.
Так до вечера бежали,
Орков северных нагнали.

Солнце за горою скрылось –
Положенье изменилось:
К лесу конники домчали,
В окруженье орков взяли,
Но пока не нападали,
Очевидно утро ждали.

Орки хоббитов связали,
И усердно охраняли.
Ночью к ним Грышнак подкрался,
Обыскать друзей пытался,
Их в своих подмышках сжал
В лес украдкой побежал.
Красться тихо он старался,
Но на конников нарвался.
Прыгнул с их пути долой,
Обнажив свой меч кривой.
Под луной меч заблестел,
Привлекая много стрел.
Очень меткая стрела
В руку правую вошла,
Тут Грынчак меч уронил
В злобной боли завопил,
Подскочил и побежал.
Всадник вмиг его догнал:
Тут копье пророкотало,
И Грышнака прободало.

Тихо хоббиты лежали,
И себя не выдавали.
Как от пут освободились,
К лесу уползти решились.
Мерри Пина похвалил:
«Ловко ты сообразил,
Лихо дело провернул,
Что свободу нам вернул.
В Книге Бильбо о тебе
Точно быть одной главе,
Но сейчас давай решать:
Стоит в лес нам убежать?
Лучше спрятаться в лесу,
Так как битва на носу».

Темный лес стоит стеной
В дрёме многовековой.
Принял он пришельцев смелых
В сень деревьев обомшелых.
Ветви мощные склонились
По сырой земле возились.
Бородой висит на них
Плеть лишайников седых.

За Великою рекой
Свет пробил ночной покой.
Алым пламенем светило
Средиземье осветило.
Тут рога заголосили,
Новый день провозгласили.
Клич раздался боевой –
Конники рванули в бой.

В лес хоббиты забежали
И поэтому не знали,
Чем сраженье завершилось,
И как это всё случилось,
И что орочий поход
Ждал безрадостный исход.
Потому к Мордорской дали
Вести так и не попали.
Да и в Изенгард отчёт
Потому не попадёт.

Дым костра столбом взметнулся,
Края облака коснулся.
Зорких глаз в тот день не мало
Дым кострища наблюдало.

                ГЛАВА 4

                Встреча с Древенем

Хоббиты как в лес забрались –
Бестолково продирались
Берегом реки лесной,
По чащобе вековой.
Вскоре стали замечать –
Стало судоржно дышать.

Из реки воды попили,
Ноги в речке остудили,
Сразу стало легче жить
Мерри начал говорить:
«Помнишь, в книге про Поход
Лихолесье предстаёт
Чёрным, гадким, всюду грязь,
И везде ютится мразь.
Здесь же глухо, тьма пугает,
И дыханье затрудняет.
Жизнь такая здесь течёт,
Что зверьё не привлечёт.
Вон, лишайник, всё обвил,
Словно руки распустил,
И висит себе, играет,
Бородой кусты ласкает.
Что же будем делать, Пин?
Знаю, выход не один:
Через лес – сто миль пути.
А назад – куда идти?
Вон, смотри, вдали просвет,
Или это солнца свет.
Доберемся до него,
Разузнаем что – чего».

Путь не близким оказался,
Свет всё больше разливался.

Склон закончив, каменистый,
Вышли под откос скалистый.
На его огромном склоне,
Голо всё, как на ладони.
Камни бликами искрились
Травы шёлковы лоснились.
Вверх уступы уходили,
Словно лестницею были,
Только грубой и неровной,
Знать природой сотворённой.
Тут, на самой верхотуре,
В человеческой фигуре
Дерево, склонившись вяло,
Одинокое стояло.

Хоббиты наверх спешили,
Потому не ощутили,
Как их раны заживлялись,
Как болячки удалялись,
А забравшись, порешили,
Что прошли четыре мили.

Дым с опушки поднимался,
И крутясь, над лесом стлался.
Дул с востока, сна не зная,
Ветер, холод нагоняя.
Пин сказал: «Вот солнце сядет,
И всё в серое обрядет.
Но пока же лес сверкает,
С солнцем ветками играет,
Так что (это ясно мне)
Лес понравился вполне».

«Что ж такое подсказало,
Что в лесу по нраву стало» -
Прогудел какой – то бас,
Низкий, словно контрабас.
«А вот вы мне не по нраву,
Но не скор я на расправу.
Посмотреть на вас спешу,
А как быть – потом решу».

Хоббитов ручищи взяли,
Повернули, приподняли.

Человек ли деревянный,
Или тролль был окаянный –
Двадцать футов высотой,
С очень длинной головой.
В торс корявый, голова
Крепко – накрепко вросла.
Был в обличьи неизвестный,
Словно из коры древесной,
Но морщин и складок нет,
Буд – то в кожу был одет.
Заросло лицо густой
Кучерявой бородой.
Из глазищ огромных взор,
Их рассматривал в упор.

Позже Пин припоминал:
«Лишь глаза я увидал,
Как в колодец заглянул –
В этой бездне утонул.
Памяти веков свершений
И спокойных размышлений.
А, снаружи, блеск искристый,
Как листочек золотистый,
Буд-то рябь в реке играет,
И под солнышком сверкает.
Проросла земля чудесным
Порождением древесным.
И пока оно стояло,
Мысли в дрёме собирало,
Ничего не упуская,
По крупице собирая.
Вот теперь оно не спит,
И внимательно глядит».

Незнакомец прогудел:
«Долго я на вас глядел.
Вы - чудные малыши,
Говорю вам от души.
Торопиться мы не будем,
В спешке что–нибудь забудем.
Если б я вас увидал
До того, как услыхал,
То наверно, что есть сил,
Вас обоих раздавил,
Принял бы за орков вас –
Сильно злят поганцы нас.
А вот голос услыхав,
Понял, что сейчас не прав.
Что-то мне напомнил он
С незапамятных времён».

Пин бояться перестал,
Сразу свой вопрос задал:
«Кто ты? Делаешь что тут?
Как, скажи, тебя зовут?»
А в ответ ему: «Ну что же.
Онт я, Главный Онт к тому же.
Имя – Древень у меня,
А Фангорн – то тоже я.
Вы меня не торопите.
Кто такие, расскажите.
Как зовут, и где живёте?
И куда теперь идёте?
Что в окрестностях творится?
Новость всякая сгодится:
И какой у орков план?
В Изенгарде ль Саруман?
И вообще, что происходит?
Что-то Гэндальф не заходит».

Мери Онту отвечал
Имена свои назвал,
А потом его спросил:
«С нами делать что решил?
И на чьей ты стороне,
Если завтра быть войне?
Ты о Гэндальфе вещаешь,
Расскажи, его ты знаешь?»

«Как же, как же знаю, знаю,
Очень мага уважаю.
Он один деревья знает,
К ним заботу проявляет.
А насчет «сторон», простите,
Я, ничейный, извините.
Сторона моя – ничья,
А точнее, не моя.
Вы ответьте, как давно,
Знать вам Гэндальфа дано?»

Отвечает Пин в печали:
«Мы его давненько знали.
Наш вожатый, друг большой,
Но сейчас он не живой.
Поподробней хочешь знать?
Мы готовы рассказать».

«Вот беда, ну и дела» -
Сокрушалась голова.
«Мы сейчас ко мне пойдём,
Отобедаем втроём.
Потолкуем, посидим,
И чего-нибудь решим».

Их на плечи усадил
Древень чинно в лес вступил.

Дерева вокруг стояли,
Многие из них дремали,
А иные, отступали.
Ветви радостно вздымали.
Древень дальше шёл и шёл,
Разговор с собою вёл.
Звуки странные рождались,
И потоком разливались.

Пин, не выдержав, спросил:
«Сэлерберн нам говорил,
Что соваться в лес опасно,
Почему же? Нам не ясно».

«Я бы тоже так сказал» -
Древень гулко продолжал –
«И хочу предупредить:
В Лориэн нельзя ходить.
Прежде край их звался дивной
Златозвончатой Долиной,
Но минули сотни лет –
Он зовется Дремоцвет.
Надо б эльфам постараться,
Чтоб цвести да разрастаться,
Он же чахнет и скудеет,
Уменьшается, хиреет.
Вы оттуда удалились,
А зачем туда явились?
Я подобного не знаю,
Это странно, я считаю.
Эльфы жизнь в лесу проводят,
За границы не выходят.
В юности своей застряли,
Перемен не увидали.

Здесь без всякого сомненья
Происходят измененья.
Онты многие живут
По положенному тут,
А другие в сон засели,
Будто одеревенели.
Вот деревья – не такие.
Стали некие – живые,
Досконально пробудились,
Словно Онтом объявились.

Скажем, дерево растёт,
Зеленеет и цветёт,
А гнилая сердцевина,
Хоть добротна древесина.

Ивы у Онтавы были
Жалко годы их сгубили.
Гнили в них распространялись
И едва – едва держались.
Сами ж от корня до почки,
Как весенние листочки,
Были тихи и просты,
Полны мягкой доброты.

Вот теперь пример другой:
За Онтавой, под горой,
Все деревья, как из стали.
На поверку – дрянью стали.

Да, ходить по лесу страшно,
Забредать сюда опасно.
Есть здесь чёрные низины,
Есть угрюмые лощины.
В них, с Эпохи Изначальной,
Мрак лежит во тьме печальной.
Те места мы охраняем,
Чужаков не подпускаем,
Чистим, учим, умудряем,
От заразы очищаем.

Нам издревле суждено
Поручение одно,
Потому нас там и тут
Древопасами зовут.
Мы века деревья знаем,
Рядом вместе обвыкаем.
Мы в себе не любопытны,
Этим с эльфами мы слитны.
Люди ж больше нам сродни,
Зрят не только изнутри,
Но ни эльф, ни человек,
Онту не чета вовек.
Онты всё же твёрже ходят,
Взгляд по далее уводят».

День померк, и темень пала,
Вышли звезды, ночь настала.
Древень весело шагал,
Вдруг в горе возник прогал.
Ветви вход переграждали –
Перед Онтом задрожали,
Приподнялись, разомкнулись,
И в приветствии всплеснулись,
Буд-то двери открывая,
Вглубь чертога приглашая.

Стены – скалы. Пол – трава.
Ручеёк журчит едва.
А за дальнею стеной
Вход во внутренний покой.

Древень хоббитов ссадил,
Вглубь покоя пригласил.
Здесь стоял высокий, длинный 
Из гранита стол массивный.
Чаши Онт на стол поставил,
Засветиться их заставил.

Светит золотом одна,
Выдавая свет со дна.
Свет зеленый у другой,
Словно малахит живой.
И покои озарились,
Стены бликами светились,
Точно древнее светило
Юную листву пронзило.

А затем и все деревья,
Как большие ожерелья,
Ярким светом загорелись,
Ореолами оделись.

Опустив черпак в корчагу,
Древень в кубки налил брагу.
Мерри с Пином усадил,
 Выпить браги предложил.
В кубках будто бы вода,
Как из речки иль пруда.
Только привкус был другой,
Запах – словно лес большой,
Точно ветерок повеял,
Свежесть ночи им навеял.
Бодрость в мускулах разлилась,
Свежесть в мыслях появилась.

Древень наконец сказал:
«Что – то нынче подустал.
Я прилягу на кровать,
Вы ж начните излагать:
Были где, куда спешите,
Всё подробно доложите.
Торопиться ни к чему,
Чтоб я понял, что к чему».

И друзья заговорили,
В Хоббитании как жили,
Как у Тома гостевали,
В Вековечный Лес попали,
Как от Назгулов бежали,
Как в Раздоле отдыхали,
Как по Мории бродили,
Как в Кветлориэне жили,
Как их орки в плен забрали,
Как потом от них сбежали.
А зачем в поход собрались,
Цель, к которой направлялись,
Это Древнюю не сказали,
Малым словом не назвали.

Древень много выспрашал,
Долго слушал и сказал:
«Понаслушался вестей,
Понабрался новостей.
Всё, конечно, не сказали,
Очень много пропускали,
Видно Гэндальф так велел,
Из – за очень важных дел.
Я пока про то не знаю,
В своё время разузнаю,
Только бы не опоздать,
Чтоб беду не привлекать».

Тут же Пин его спросил:
«Ты то с кем? С какой из сил?»
Онт подумал, помолчал,
И спокойно отвечал:
«До войны нам нету дел.
Лес беречь для нас удел.
Люди, эльфы разберутся.
Меж собою пусть дерутся.
Маги, с ними колдуны,
Онт не создан для войны.
Если выбор предстоит –
Онт за эльфами стоит.
Ведь они нас излечили,
Говорить нас научили.
Ну и надо полагать,
С мразью будем враждовать.
Рядом с орком – никогда.
С ним извечная вражда.

Помню как – то в давней дали,
Лихолесье орки взяли.
Мы встревожились сначала,
Но потом спокойно стало.
Орки в Мордор удалились
И для нас совсем забылись.
Знаю, Мордор хоть далёко,
Но нагрянет тьма с Востока,
Лес погибнет. Как мне быть?
Вместе с ним про жизнь забыть?

Я никак не ждал обмана
От соседа – Сарумана.
Прежде славным магом был,
Средиземье избродил.
Все дела его касались,
Люди, эльфы с ним общались.
И везде в почёте был,
Стал главою светлых сил.
Толковать любил со мной,
Посещая мой покой.
Много я ему сказал,
То, что сам бы не узнал.
Он же слов не говорил,
Знать тогда уже мудрил,
План вынашивая свой –
Полной власти над страной.

Так предатель оказался,
Надо ж – с орками связался,
Чародействует, мудрит,
Дело чёрное творит.
Он людей ли изувечил,
Орков ли обчеловечил?
Мерзость новую развёл,
Нежить к жизни произвёл.
Наглость орки переняли,
Днём в лесу шататься стали.
Сколь деревьев погубили,
Все опушки изрубили,
В Изенгард перетаскали,
Печи ими растопляли.

Я ведь те деревья знал,
Их с росточка воспитал.
Часто с ними говорил,
Голоса их не забыл.

Чаща звонкая стояла,
Древню сердце согревала,
Там теперь стоят пеньки,
Да вокруг лежат сучки.
Хватит! Время упустил,
Все дела я запустил.
Надо что – то предпринять,
Разобраться и решать».

Стало тихо. Онт молчал.
Что – то в мыслях отмечал,
А потом заговорил,
И печаль свою излил:
«Трое лишь осталось нас:
Я, Фладриф, ещё Финглас.
Вскорень, Листвень можно звать,
Легче так запоминать.
Нынче Листвень не у дел,
Напрочь задеревенел.
По колено весь в траве,
Лист сухой на голове.
Летом спит – не шелохнётся,
И зимой не встрепенётся.

Вскорень жил на склонах гор,
Но попал он под топор.
Орки склоны осадили,
Все деревья погубили.
Он к березкам вверх ушёл,
Там покой себе нашёл.

Я по лесу похожу,
Спящих Онтов разбужу.
Было нас и раньше мало,
А теперь того не стало.
Наши онтицы пропали,
Так мы их не отыскали.
Впрочем это надо знать,
Я вам должен рассказать.

Изначальною порой
Лес шумел над всей страной.
Мы его глухие дали
Изначально заселяли.
Жили Онты, Онтики,
Онтицы и Онтинки.
В годы юности предавней,
Я не встретил краше, славней
Легконогой Фимбретили.
С ней по лесу мы бродили,
Вместе жизнью наслаждались,
С ней жилищем занимались.
Часто вспоминаю я –
Где Приветочка моя?

Всё же разными мы были.
Онты – горы полюбили,
Речки, рощи и лощины,
Сосны, ясени, осины.
Дружбу с эльфами держали,
И деревья обучали.
А у Онтиц взгляд другой –
Изобилие, покой.
Им порядок нужен был:
Чтобы сад плодоносил,
Чтобы травы колыхались,
И цветочки распускались.

Время Тьмы потом настало.
Стали видеться мы мало.
Онтицы за Андуин подались,
Мы ж в своем лесу остались.
Там они сады сажали,
Земли новые пахали,
Собирали урожай.
Расцветал их новый край.

Люди в гости к ним сходились,
Их умениям учились.
Мы же лес не покидали,
Позабытой сказкой стали,
Темной тайною лесной,
Как пещера под сосной.
Там потом была война,
Нас не тронула она.
Захотелось нам опять,
Наших Онтиц повидать.

Андуин мы миновали,
И пустыню увидали.
Нет земли – пески и глины,
Только Бурые Равнины.
Нет подруг. Мы их искали,
Средиземье прочесали.
Каждый год искать ходили.
Звали, но не находили.

Эльфы песни сочиняли
Онты Онтиц как искали.
Эти песни часто пели
И успех они имели.
Мы ж от цели не уйдём,
И подруг своих найдём,
Потому, как нам дано
Предсказание одно:
Онты вновь объединятся,
Чтоб в дальнейшем не теряться,
Лишь когда всё потеряют,
Чем сейчас располагают.
Всё к тому идет сейчас,
Чтобы лес отнять у нас.
Но, однако, время спать,
Завтра нам Совет держать.
Разговор вести придётся,
Может в путь идти придётся».

Утром хоббиты проснулись,
В том бассейне окунулись.
Вскоре Древень подошёл:
«Я пол-леса обошёл.
Многих Онтов отыскал,
В Тайнадол прийти сказал.
Мы всегда туда приходим,
Онтомолвище проводим».

Древень хоббитов схватил,
На предплечья посадил,
В лес неспешно зашагал,
Громогласный клич издал.
И в ответ со всех сторон
Доносилось «гон – гумм – гон».

Вскоре чаща расступилась
И долина появилась.
На поляне Онты ждали.
Больше, больше прибывали.
Мерри с Пином озирались,
Их явленью изумлялись:
Друг на друга не похожи,
Разный рост, цвет разный кожи.
Ноги: толстые – худые.
Руки: длинные – кривые.
Были просто пожилые,
Были многовековые.
Лишь глаза у всех одни –
С мудрой думою они.

Онты к Древнюю подступались,
И учтиво поклонялись,
Чужестранцев изучали,
Что-то в мыслях помечали.

Древень хоббитов спустил,
Им толково пояснил:
«Онтам надо пару дней,
И никак нельзя быстрей
Положенье обсудить,
Чтоб неспешно всё решить.
Вот дружок мой – Брегалад.
Он занять вас будет рад.
Здесь живёт недалеко,
С ним поладите легко».

Целый день в лесу гуляли,
Песни хором распевали,
Дружно, весело смеялись,
Смеху Онта удивлялись.
Онт так радостно смеялся,
От всего, чего касался.
Пел, увидевши рябину,
Руки заведя за спину.
После хоббитам сказал:
«Дом рябинник обступал,
Вместе с ним и я взрастал,
Счёт столетьям потерял.
Ради Онтиц их садили,
Чтоб от нас не уходили,
Но лишь те их увидали,
Нам с усмешкой отвечали,
Что у них цветы белей,
Да и ягоды крупней.
Были ж мне они, как дети.
Нет прекрасней их на свете.

Летом тень они давали,
Мы под ними отдыхали,
А как осень наступала
Птицам радость прибывала.
Гроздья ягод нависали,
Птицы вдоволь пировали.

Радость орки омрачили,
Все рябины порубили.
Я потом ходил, их звал,
Поименно называл,
Но они не отвечали,
Тихо мертвые лежали».

Отномолвище гудело,
Хоть уже давно стемнело.
Минул день, второй прошёл,
Третий вечер подошёл.
Вдруг в лесу раздался ясный,
Дружный возглас многогласный:
«В Изенгард войной спешим,
Справедливый суд свершим».

Онты по двое шагали,
Громко песню распевали.
Древень впереди шагал,
Хоббитам порассказал:
«Мы давно так не сердились,
Но сегодня разъярились.
А все орки – душегубы
С топорами – древорубы.
Должен тут помочь сосед,
От него же только вред.
Был бы человек простой,
Был бы спрос с него другой.
Одного проклятья мало,
Надо, чтоб его не стало».

Древня хоббиты спросили:
«Вы действительно решили
Изенгарду отомстить,
Стены толстые сломить?»

«Вы б такого не сказали,
Если б силу Онтов знали.
Горных троллей мы древнее,
И умнее и смелее.

Троллей не было сначала,
Сила Чёрных их создала.
Вывел Троллей Чёрный бес,
Онтам всем в противовес.
Он и орков породил,
Против эльфов обратил.

Кости мы Земли самой,
Камень расшибём любой.
Можно нас и порубить,
Можно чарами сгубить.
Может впереди капкан
Нам готовит Саруман.
Может быть судьба обманет –
Знать поход последним станет.
Мы же правильно решили,
Что из дома поспешили.
Может головы мы сложим,
Но зато другим поможем.
Песню сложит кто-нибудь,
Про последний Онтов путь.
Жалко, если не придётся
(В старых песнях как поётся),
Нам подружек увидать,
С ними встретиться опять.

Песни, правда, с жизнью схожи,
И с деревьями похожи.
То сто жизней в них играют,
То без время засыхают».

Древень смолк. Взошла луна.
Наступила тишина.
Онты чащу миновали,
Вниз по склону зашагали.
Изенгард вдали светился,
К небу чёрный дым клубился.
Древень только и сказал:
«Изенгард во мрак попал».

                ГЛАВА 5


                Неожиданная встреча

Гимли и друзья не спали,
Ход событий обсуждали.
Гном упорно говорил:
«Саруманов призрак был.
Он следов не оставляет,
Сам за нами наблюдает».
Арагорн в ответ сказал:
«Я бы так не утверждал.
Ночью, все когда уснули,
Ты сказал: «Коней спугнули».
Леголас! Как кони ржали,
В темноту когда сбежали?»
«Это чётко я слыхал» -
Леголас в ответ сказал –
«Ржали кони не с испуга,
А как будто встретив друга».
«Я бы тоже так сказал» -
Речь Бродяжник продолжал –
«С этим позже разберёмся,
Поиском следов займёмся».

Пядь за пядью бороздили,
Всю опушку исходили,
Так и сяк поистоптали,
Но нашли, чего искали –
У подкопанного дёрна
Лист эльфийского меллорна.
Лист пылает весь огнём,
Крошки путлибов на нём.
Рядом гоблинский клинок
И изрезанный шнурок.

Леголас сказал: «Задача!
Небывалая удача.
Хоббит связанный бежит,
Притаившийся лежит.
Оркский ножик добывает,
Путы им перерезает.
Среди поля путлиб съел,
А потом что? Улетел?»

Арагорн проговорил:
«Я иначе рассудил:
Верно – хоббит пленник был,
Руки сам освободил.
Орк сюда его доставил,
Вон – следы свои оставил.
Крови чёрное пятно
Я заметил не одно.
Тут же и следы копыт –
Значит орк был здесь убит.
Друг не тронутым остался,
Он плащом маскировался.
Позже ножик подобрал,
И верёвку искромсал.
Убежал хотя б один.
Кто же: Мерри или Пин?
Мы сейчас же в лес идём,
Там в лесу его найдём».

Гном напомнил: «Как же быть?
В лес не велено входить»,
Но ответил Леголас:
«Не опасен лес сейчас.
Что-то нынче в нём творится,
Аж листок не шевелится.
Знаю, злобы рядом нет.
Я ручаюсь за ответ».

Шёл Бродяжник впереди,
Нет следов, хоть как гляди.
Сталь чутьём он понимать –
У воды следы искать.

Вдоль Онтавы пробирались,
Тут следы и повстречались.
Изучили их, узнали –
Оба хоббита сбежали.
Вскоре снова след пропал,
Как Бродяжник ни искал,
И они, как и хоббиты,
Вышли к лестнице разбитой.
Наверх долго поднимались,
Леголас сказал: «Попались!»,
Указал назад рукой –

Шёл вдали старик седой.
В сером грязном балахоне
Появился он на склоне.
Хоть и двигался с трудом,
Мощь большая скрыта в нём.
Леголас стрелу наводит,
Старец медленно подходит.
«С добрым утром» - изрекает,
К разговору приглашает:
«Гном, секиры не хватай.
Эльф, спокойно, не стреляй.
С добрым утром, повторяю,
Кое-что про вас я знаю.
Человек, и эльф, и гном,
Оставляют тёплый дом,
И во имя цели ясной
По тропе идут опасной.
А теперь в Фангорне рыщут,
След хоббитов юных ищут.
Здесь второго дня стояли,
И кого-то повстречали.
Знаю я, куда девались,
Хоть со мной не повстречались.
Вы меня не торопите,
Ведь не очень же спешите.
С вами вместе посижу,
Всё, что знаю, расскажу».

Старец резво повернулся,
Балахон и распахнулся.
Прыснул самым ярким мелом,
В одеянии был белом.
Крикнул Гимли: «Саруман!
Не заманишь нас в капкан».
Сам секиру развернул,
Тетиву эльф натянул,
Меч Бродяжник обнажил,
Но старик опередил.
К небу посох свой воздел,
Балахон с него слетел.

Пышно волосы блистали,
Словно горные хрустали.
Яркий свет в глазах сиял,
Посох мощь саму являл.
Ужас, радость, изумленье,
Издавало то явленье.
Все дар речи потеряли –
Старика тот час узнали.
«Гэндальф» - крикнул Леголас-
«Ты вернул надежду в нас».
«Гэндальф» - крикнул следопыт –
«Ты живой, ты не убит!
В час отчаянья явился,
К светлой цели возвратился».

Старец что-то вспоминал,
Так потом друзьям сказал:
«Имя Гэндальф помню я,
Раньше звали так меня.
Только был я Гэндальф серый,
А теперь я Гэндальф белый.
Я не тот, который был.
Сжёг меня багровый пыл,
Захлебнулся я водой
Подземельной, ледяной.
Я забыл, что раньше знал,
Но забытое познал.
Вот сейчас я вижу дали,
А ближайшее едва ли.
Ну давайте, не спешите,
Все подробно расскажите.
Как бежали, шли и плыли
Мы пока в разлуке были».

Арагорн повествовал,
Гэндальф не перебивал.
Молча слушал и вздыхал,
В заключении сказал:
«Значит так покинул мир
Славной воин Боромир.
Жизнь заставила в пути
Испытание пройти.
Он старался, что есть сил
И себя он победил.
Мы же верно просчитали,
Хоббитов в дорогу взяли.
Орки хоббитов схватили,
До Фангорна дотащили.
Камень маленький упал,
А в горах сошёл обвал.
Он уже сейчас гремит –
Саруман не победит».

Гимли к магу обратился:
«Ты совсем не изменился,
Всё загадками твердишь,
Прямиком не говоришь.
Ты попробуй разъяснять,
Мы попробуем понять».

«Ладно» - Гэндальф отвечал,-
«Враг давно уже узнал:
Из Раздола мы идём,
И Кольцо с собой несём.
Знает, сколько нас идёт,
Хоббит, то Кольцо несёт.
Только нашу цель не знает,
Потому, как полагает,
Что Хранитель норовит,
Вещь укрыть в Минас – Тирит,
Ибо так бы поступил,
Если б вместо нас он был.
Сам же в страхе проживает,
Появленья ожидает,
Кто Кольцо его наденет,
Тот во всём его заменит.
Чёрный не предполагает,
Даже мысль не допускает,
Мы хотим его низложить,
И Колечко уничтожить.
В этом, и никак иначе,
Быть надежде, быть удаче.
Он поскольку так решил,
То с войною поспешил.
Нет, чтоб Мордор охранять,
И Кольцо бы поискать.

Взор его войной горит,
В Гондор и в Минас – Тирит.
Орков высылает тать,
Чтоб Хранителя поймать,
Но разведчики пропали,
И Кольцо не отыскали.
Так врага нарушил план
Нам на радость Саруман.
Сам Кольца не получил,
Хоббитов не изловил,
Дал подарок, как с небес –
Двух друзей доставил в лес.
Впрочем, Мордор известили:
Орки хоббитов словили,
В Изенгард поволокли
Саурону вопреки.

То, что орков порубали,
То, что хоббиты сбежали –
Это в Мордоре не знают,
И, надеюсь, не прознают.
Саруман добычу ждал,
Только в спешке маху дал.
Дома он не усидел,
К ним навстречу полетел,
Только все же опоздал,
Пепел орков его ждал.
Он решил: всех перебили,
Всех потом и запалили.
Были хоббиты, иль нет,
Труден для него ответ.

И не знает Саруман –
Понял Мордор про обман?
В мыслях лишь Кольцо одно.
Что вдруг найдено оно?
И сейчас у Теодена,
Вот, какая перемена!
В Мустангрим направил пыл,
А про Древня он забыл.
Древень – это Древопас,
Главный Онт в лесу сейчас.
Я его немного знаю,
Иногда здесь с ним гуляю.
Так вот, тут, где мы сидим
Хоббиты столкнулись с ним.

Всё у них он расспросил,
Здравомудро рассудил:
Шли года, обиды длились,
Так с веками накопились.
Через край их гнев потёк,
Срок терпения истёк.
Онты смирные воспряли,
Силу дикую познали.
Пал их гнев на Сарумана,
Не простят ему обмана,
Древорубов перебьют,
Крепость в щебень разнесут.

Им сейчас мы не нужны,
Хоть и те дела важны.
В путь пора, война зовёт,
Может гибель принесёт.
Там, в Привражье, в скорбный час,
Каждый путь избрал из вас.
Тропка правильной была,
Зря погоня не прошла.
Как награда – встреча наша,
В том повинна дружба ваша.
Время нет – пора спешить.
Каждый должен вновь решить.
Мустангрим горит войной,
Арагорн идёт со мной,
Ибо немощь Теодена,
Хуже смерти, хуже плена.
Эльф и гном, решайте сами:
В лес, в пещеру, или с нами?»

Отвечает Леголас:
«Едем с Гимли в Эдорас».
Гэндальф молча согласился.
Арагорн сказать решился:
«Гэндальф, ты наш предводитель,
И спаситель, и учитель.
Пусть прислужники велики
В свите Чёрного Владыки,
Но властительней втройне
Белый Гэндальф на коне.
Под огнём ли, под дождём,
За тобою вслед пойдём.
Ты поведуй нам о том,
Было что с тобой потом,
В Мории когда расстались,
Здесь пока не повстречались».

Гэндальф вздрогнул, помолчал,
Головою покачал.
Словно набираясь сил,
Нехотя заговорил:
«Очень долго падал я,
Он огнём палил меня.
В воды чёрные упали -
Замогильный мрак познали.
Здесь огня лишился он,
Став огромным, как питон.
Ни один из нас не сдался,
Бой меж нами продолжался.

Долго вслед за ним бежал,
Так на лестницу попал.
Очень долго поднимались,
В Башню Дарина забрались.
На вершине драться стали –
Молнии вокруг блистали.

Супостата одолел –
Головнёю он зардел,
С круч заоблачных упал.
Я ж в объятья тьмы попал,
И блуждал путем я тайным,
Безвременьем безначальным.

Вновь, однако, в мир вернулся.
На вершине я очнулся:
Обожжённые каменья,
И не чаял я спасенья.

Звёзды двигались кругами,
Дни казались мне веками.
Слитный ропот слышал я
Внеземного бытия.
Крики смерти раздавались,
Воплем рожениц сменялись.

Плач могильный, погребальный,
Тост застольный, тост венчальный.
В это время над горой
Появился Ветробой.

Так закончился мой плен –
 Я попал в Кветлориэн,
Только вы уже уплыли.
Эльфы быстро излечили.
Я советчиком бывал,
И советы принимал.
В общем там я оживился,
Белым цветом облачился.
Разговоров хватит с нас.
В путь скорее, в Эдорас».

Быстро с лестницы спустились,
До Онтавы возвратились,
Вышли в степь и убедились –
Лошади не возвратились.

Гэндальф голову поднял,
Громко трижды просвистал,
И в какой-то дальней дали
Кони посвист услыхали,
Громким ржаньем отозвались,
И тот час на зов примчались.
Три красавца горделивых,
Длинноногих, пышногривых.
Гэндальф с ними говорил,
Как людей благодарил:
«Мы спешим, и просим вас
Нас доставить в Эдорас.
Просим нас на спины взять,
И галопом поскакать».

Кони головы склонили,
Просьбу мага разрешили,
Вброд Онтаву миновали,
По равнине поскакали.

                ГЛАВА  6

                Очищение Теодена

Целый день не отдыхая,
Мчались, троп не выбирая.
Звёзды уж давно светились,
Лишь тогда остановились.

Но не долго отдых длился,
Лишь восток чуть осветился,
Быстро на коней забрались,
И галопом вновь помчались.
Вскоре алые лучи
Породили свет в ночи.
Так в степи рассвет настал,
Яркий, чистый, как кристалл.

Вдруг внезапно кони встали,
И встревожено заржали.
Путь река переграждала,
За рекой гора стояла.
Мощный вал, забор, стена –
Ей гора обнесена.
Золотой дворец сверкает
Ту вершину украшает.

Гэндальф всем напоминает:
«Каждый пусть запоминает:
Языки не распускать,
И оружье не хватать.
Мы с добром вперёд идём,
Так мы в замок попадём».

Реку быстро миновали,
По дороге поскакали.
Вверх дорога устремлялась,
Серпантином извивалась,
Привела их наконец
К Теодену во дворец.

Стража у ворот стояла,
Чужестранцев не впускала,
Требуя себя назвать,
Цель визита указать.

Стражу Арагорн сказал:
«Эомер коней нам дал.
Мы вернуть их обещали,
Потому и прискакали.
К Теодену есть у нас
Дело важное сейчас.
Ты Конунгу доложи,
Наши имена скажи».

Страж не долго пропадал,
Вскоре прибыл и сказал:
«Видеть вас Конунг желает,
Во дворец всех приглашает».

Здесь терраса находилась.
Вниз вода ручьём струилась.
Вверх камней ступени шли,
Ко дворцу они вели.
Стража и вверху стояла,
Дверь входную охраняла,
Для того, чтоб враг не смог,
К Теодену влезть в чертог.
Старший страж привет воздал,
Сдать оружие сказал:
«Это не мое решенье –
Теодена повеленье».

Делать нечего. Ворчали,
Но оружие отдали.
Гэндальф стража «уломал» –
Посох свой с собою взял.
Двери стражники открыли,
Внутрь путников впустили.

Зал был длинный и широкий,
В зале потолок высокий,
Аркой кверху выгибался,
На колонны опирался.
Пол мозаикой увит,
Из цветных камней покрыт.
Занавешивали стены
Расписные гобелены.
На помосте трон стоял,
Тусклым золотом сиял.
Человек сидел на нём,
Старый, сгорбленный, как гном.
Космы белые свисают,
Плечи густо покрывают,
Борода, как снег, бела
На колени прилегла,
Но в глазах огонь играл,
Лишь вошедших увидал.
Рядом, с троном из металла,
В белом женщина стояла.
На полу сидит старик,
Бледный сам, но мудрый лик.

Гэндальф шаг вперед ступил,
Не спеша заговорил:
«Теодену мой привет.
Я вернулся в этот свет.
Буря в двери к нам стучится,
Знать пора объединиться.
Чёрный Враг войной идёт,
Одинокий пропадёт».

Теоден неспешно встал –
«Вас приветствую» - сказал.
«Только честно говоря,
Гэндальф, ты явился зря.
Вестник горя. За тобой
Беды следуют горой.
Вот сейчас вас привело,
К нам очередное зло».

Сел Конунг, и замолчал.
Гнилоуст тот час сказал:
«Верно Теоден твердит.
Старший сын его убит.
Эомеру волю дать –
Уведёт с собой всю рать,
И охраны не оставит,
И столицу обезглавит.

Враг из Мордора идёт,
В Мустангрим войну несёт,
И на северных границах
Предстаёт враг в разных лицах.
Вот в такой тревожный час,
Появился ты у нас,
И уверен я всерьёз
Вести злые нам принёс».

Гэндальф мягко замечает:
«Ваша мудрость впечатляет.
Злую новость принести –
Есть на это два пути:
Самому её создать,
И другому передать,
Или в трудный час прибыть –
Руку дружбы предложить».

«Верно» - Гнилоуст сказал,
И ехидно продолжал:
«Есть ещё и третий путь:
Где есть горести чуть-чуть,
Этот тип туда стремится,
Чтоб хоть чем-то поживиться.
Так какую вы сейчас,
Помощь сделали для нас?
Может привели людей?
Может быть табун коней?
Или копья со щитами?
Или шлемы есть с мечами?
Вижу с вами трех бродяг,
Сирых, нищих доходяг.
Кто такие доходяги?
Как и ты, поди, бродяги?»

Гэндальф резко отвечал:
«Разве стражник не сказал
Имена друзей моих?
Каждый рад принять таких.
Их оружие сильнее
Всяких смертных и мощнее.
Серый плащ на них не ярок,
Так эльфийский то подарок.
Много раз в пути помог,
Жизнь для подвигов сберёг».

Гэндальф вдруг преобразился,
Скинул плащ и распрямился.
Ясным, властным голос стал.
Гэндальф резко продолжал:
«Ты замолкни, Гнилоуст,
Мозг твой мудростью стал пуст.
Принял ты змеиный лик,
Спрячь раздвоенный язык.
Я горел, тонул, страдал,
Чудом смерти избежал,
И сейчас мне не годится
С червяком, как ты, браниться».

Гэндальф посохом потряс.
Гром раздался, свет погас.
Стало тихо и темно,
Даже свет не шёл в окно.
Уголь в очаге дымил,
Гнилоуст лежал, скулил.

Голос Гэндальфа гремит:
«Теоден, мой долг велит
Руку дружбы предложить.
Ты готов её просить?
Моему совету внять?
Я готов его отдать.
Но совет чтоб огласить,
Должен я тебя просить
Выйти из своих дверей –
Много здесь дурных ушей.
Ты во мраке пребывал,
Гнилоусту доверял.
Выходи, на мир взгляни,
Вволю воздуха вдохни.
Возраст сил не убавляет –
Враг так думать заставляет».

Встал король, дворец покинул,
Взглядом край родной окинул,
Грудью воздуха набрал,
Распрямился и сказал:
«В тёмных снах я находился,
Но сегодня пробудился.
Чтобы время не терять,
Что, скажи мне предпринять?»

«Время нет пересказать,
Что обязаны вы знать.
Час великих дел настал» -
Маг Конунгу отвечал.
«Для начала поспешите,
Эомера приведите,
Ведь опасность подступает.
Только враг пока не знает,
Что мы войско соберём,
В Изенгард войной пойдём.

Если будет в ней удача,
Следом новая задача:
С Гондором объединиться,
Силой с Мордором сразиться.
Больше время не теряй,
Нынче войско собирай,
А вечернею порой
Путь лежит на запад твой.
Дети, жёны, старики,
Пусть уходят от реки,
И укроются в горах,
Чтоб не ведать плена страх».

Быстро Теоден решает:
«Войско нынче выступает,
Времени тянуть нельзя.
Принесите меч Вождя!
Стража, во дворец идите –
Гнилоуста приведите.
Целый год меня хмурил,
Яд в меня змеиный лил,
Чуть в могилу не извёл –
Гэндальф во время пришёл.

Стражник Гайма поспешил,
Гнилоуста притащил,
Древний меч вождя подал.
Теоден при всех сказал:
«Нынче мы в поход идём.
Гнилоуст, тебя зовём.
Сеча будет горяча –
Снимешь ржавчину с меча.
Силу в битве всем покажешь,
Верность мне свою докажешь».

«Но» - взмолился Гнилоуст –
«Чтобы город не был пуст,
Я останусь, послужу,
За порядком пригляжу».

Эомер тут рассмеялся:
«Ты всегда от битв скрывался,
Иль с народом ты уйдёшь,
Женщин в горы поведёшь?»

«Нет, мой храбрый Эомер,
Гнилоуст не нам в пример.
Храбрый, хитрый, и отважный,
Но душою стал продажный» -
Гэндальф в разговор вступил, -
«Саруман его купил,
Чтобы Рохан развалить,
А за это получить
Часть сокровищ и картин,
В жены леди Эовин.
Он давно о ней мечтал,
Только план его пропал.
Может быть его убить,
Навсегда о нём забыть?
Всё ж он долго с вами жил,
Верой – правдою служил.
Грех на душу не берите.
Дайте лошадь и гоните».

Теоден сказал: «Ступай.
На глаза не попадай.
Если встретится придётся,
На тебя топор найдётся».

Гнилоуст преобразился,
Весь от злобы исказился,
Смачно сплюнул, завизжал,
За ворота побежал.

В зал Конунг всех приглашает.
Всех гостей за стол сажает,
А пока отряд обедал,
Маг Конунгу так поведал:
«Был вам другом Саруман,
Но давно задумал план:
Уничтожить Мустангрим,
Гондор далее за ним.
Гнилоуст об этом знал,
Планы ваши выдавал.
Стал вам гадости шептать,
Ваши мысли отравлять.
Так вот сердце охладело,
Стало немощное тело.
Стал советы вам давать,
Как войсками управлять.
Эомер в последний раз
Игнорировал приказ.
Свору орков погубил,
Саруману навредил».

Теоден сказал: «Друг мой.
Выбери подарок свой.
В арсенал, за мной идите,
Что понравится – берите».

Арагорн кольчугу взял,
Щит со шлемом подобрал.
То же выбрал Леголас.
Гимли шлем и щит припас.
Маг оружия не брал,
Теодену так сказал:
«В прошлый раз Вы для меня
Дали доброго коня.
Быстроног, могуч, силён,
И вынослив, и умён.
Конь по кличке «Светозар»,
Я его бы принял в дар».

В зал заходит Эовин,
Принесла вина кувшин.
Кубки верхом наливает,
И гостям их предлагает.
«Кубок Теоден возьми,
За здоровие прими.
Пусть в счастливый этот час,
Ждёт в делах удача нас»,
К Арагорну подошла,
На мгновенье замерла,
Полный кубок протянула,
Искорка в глазах блеснула.
Ей Бродяжник улыбнулся,
Кубок брав, руки коснулся,
И заметил, что слегка,
Дрогнула её рука.

Быстро кубки осушили,
Прочь из зала поспешили.
Войско ждало у дворца.
Теоден сказал с крыльца:
«В путь выходим. Битва ждёт.
Эомер со мной идёт.
Вдруг судьба распорядится –
Нам назад не возвратиться,
Волю, люди, проявите,
И Конунга изберите.
Ухожу. Кого оставить,
Чтоб людьми моими править?»

Стражник Гайма говорит:
«Эовин нас всех сплотит.
Уважаема, любима
Населеньем Мустангрима.
Нами пусть повелевает,
Вас же битва поджидает».

«Быть сему» - Конунг сказал.
Эовин к себе позвал,
Меч с кольчугой отдал ей,
Объявил для всех людей:
«Что ж, племянница, прощай.
Мы в чужой уходим край.
Уводи людей с собой,
В Пади Хельмовой укрой.
Кто в сраженьях уцелеет,
К вам на помощь подоспеет».

Попрощались, в сёдла сели,
Зычно трубы загремели.
Войско с шумом поднялось,
И на Запад подалось.

                ГЛАВА 7

                Битва у Хельмовой Пади

Резво конники скакали,
Очень редко отдыхали.
Только сумерки сгустились,
На ночлег остановились.
Ночь промчалась без тревог,
Прозвучал с рассветом рог.
Солнце медленно вздымалось,
Тьма за солнцем поднималась,
И от западной низины
Наползала тень в долины.

Тяжесть в воздухе скопилась.
Солнце в туче в полдень скрылось.
Тут с посланьем во дворец,
Повстречался им гонец.
Щит изрублен, шлем измят,
Пыльный с головы до пят.
Взглядом всех насквозь пронзил,
Сам с трудом заговорил:
«Слишком поздно вы пришли,
Мало силы привели.
Нас загнали за Изен,
Чудо, что не взяли в плен.
Саруман бойцов набрал,
Нечисть всю свою послал.
Нас они числом побили,
Крепь защитную разбили.
Уцелевшие собрались –
К Пади Хельмовой подались.
В довершении всех бед
Волколаки взяли след,
Надо быстро отступать,
Чтоб столицу защищать».
Эомер сказал: «Сейчас
Возвращенье не для нас,
Ждёт сраженье впереди.
Теоден! На бой веди!»

Разговор покуда длился,
Гэндальф в горы отдалился.
Местность быстро осмотрел,
К Теодену подлетел:
«Повелитель, собирайтесь,
Из равнины удаляйтесь.
К Пади Хельмовой спешите.
К броду Изен не ходите.
Я покинуть должен вас –
Дело срочное сейчас.
Не надолго расстаёмся,
В Пади Хельмовой сойдёмся».
Сам серебряной стрелой
Тут же скрылся за горой.

Войско к югу повернуло,
В степь ковыльную шагнуло.
Ночь пришла. Они устали,
Но движенье продолжали.
На другом конце равнины,
У Вестфальдской логовины,
Луг большой располагался,
Клином в горный кряж вдавался.
Люди, что здесь обитали,
Падью Хельмовой назвали,
В честь героя старины,
Охранителя страны.
Вскоре крепость основали.
Горнбург ей названье дали.
Звук трубы здесь долго длился,
Зычным эхом разносился.

Много лет с тех пор уплыло,
Время крепость развалило.
В стенах бреши зазияли,
И они едва стояли.
Местный мудрый воевода,
Эркенбранд, в теченье года,
Не жалея время, сил,
Крепость всю восстановил.
И сейчас в неё пробился,
С воинством своим укрылся.

Тут разведка возвратилась –
Положенье прояснилось:
«Орки рыщут по равнине,
Волколаки в луговине,
А от брода в Падь течёт
Орков полчище не счёт.
Мага видели в долине,
Он помчался к луговине.
И врагов отряд большой
Гнилоуст вёл за собой».

Порешили – торопиться,
В Пади Хельмовой укрыться,
Побыстрей людей собрать,
Чтобы крепь оборонять.

Сзади грохот нарастал,
Постепенно нагонял.
Вся долина заискрилась,
Светом факелов светилась.
Наконец из тьмы глубокой,
Вал предстал стеной высокой.
И завидя сей конвой,
Их окликнул часовой.
Лишь узнав, кто к ним явился,
Страх на радость изменился,
Но не долго ликовали –
В оборону сразу встали.

Было душно. Тьма морила.
Небо молния пронзила,
Миг – освещена долина,
Но ужасная картина
Перед взором осветилась.
Снова темень навалилась.

Словно в страшной карусели
Орки там кишма - кишели,
А из тёмной дальней дали,
Толпы новых прибывали.

Зычно трубы загремели,
Орки громко загалдели.
Туча ливнем пролилась,
Тут атака началась.

Сотни стрел и камнепад,
Орков бросили назад.
Раз за разом возвращались,
Шаг за шагом приближались.
Вновь на приступ поспешили,
Два бревна с собой тащили.
На торце – стальной баран –
Для ворот несли таран.
Камни гуще полетели,
Стрелы чаще засвистели.
Орки клином собрались,
Так к воротам прорвались.
«Бум» - ворота содрогнулись.
«Бум» - ворота покачнулись,
«Бум» - тараны ударяли.
«Бум» - ворота затрещали.

Видя тяжесть положенья,
Арагорн без промедленья
К Эомеру подбежал,
Небольшой отряд собрал.

В башне лесенка была,
В тайный ход она вела.
Тропкой вдоль стены прокрались,
Так к воротам подобрались.
Меч сверкнул и клич «Андрил!»
Бой таранов прекратил.
Нападенья враг не ждал
И поспешно побежал.
Но ворота повредили,
Даже брусья расщепили.

Петли сорваны, разбиты,
Бревна толстые пробиты.
Эомер сказал: «Уйдём.
Здесь ворота не спасём.
Надо изнутри подбить,
Да камнями завалить».

Только в крепость заскочили,
Орки снова привалили:
Вверх крюки с верёвкой взвились,
В парапет защитный впились.
Их рубить не успевали,
Много новых залетали.
Сотни лестниц поднимались,
Сотни новых появлялись.
Орки будто муравьи,
Вверх по лестницам ползли.

Люди Рохана устали,
Стрел запасы исстреляли.
Трижды в рейды выходили,
От стены врагов теснили.

Сильный грохот вдруг раздался,
Дым с огнём столбом поднялся.
Брешь в стене образовалась,
Свора орков внутрь прорвалась.
Арагорн сказал: «Обман
Подготовил Саруман.
Колдовство Ортханка в деле
Применить они сумели».

Всё перед собой сметая,
Лилось войско Урук – Хая.
Часть людей в пещерах скрылось,
Часть до крепости пробилось.
Орки крепость осадили,
Сходу штурмовать решили,
Ход подземный прокопали,
Стену толстую взорвали.

Их восторг не долго длился,
Сзади ропот прокатился.
В этот час, что было сил,
Рог ущелье огласил.

Поле битвы замолчало,
Войско орков задрожало,
Мордой вниз они упали,
Уши в страхе зажимали.
Хэлма рог трубил, трубил,
С луга зов ответный был.

Ристанийцы клином встали,
Лошади врагов топтали.
Урук – Хай бежал, петляя,
Спины копьям подставляя,
И визжал. Рассвет настал,
Страшен он для орков стал.

Луг внезапно изменился,
Весь деревьями покрылся.
Молча ряд стоял за рядом,
Мощным мстительным отрядом,
Со скреплёнными ветвями,
Расседыми головами.
Свет дневной не пропускают,
Корни в травах утопают.

Орки в страхе заметались –
В мышеловке оказались.
Лес отрезал путь в долину,
Ристанийцы колят в спину,
Справа горный кряж стоит,
Лишь на запад путь открыт.
Орки сходу повернули,
Но надежды утонули:
Словно лебедь в небо взвился –
Белый всадник появился,
А за ним мечи сверкали –
Пехотинцы наступали.
Изенгардцы испугались,
По ущелью заметались,
Белый всадник ужас лил –
До безумья беленил.
Орки с воплем в лес ворвались,
И навеки в нём остались.

                ГЛАВА 8

                Падение Изенгарда

Так, лишь новый день начался
Маг с Конунгом повстречался,
Воины вокруг собрались.
Все победой наслаждались.
Всё же был итог сраженья
Меньше силы удивленья.
Все от радости галдели,
Но глаза на лес глядели.
Взгляд отводят, поморгают,
Дерева не исчезают.
Теоден  в упор спросил:
«Кто деревья сотворил?
Раз не Гэндальфа созданье,
Чьё ж тогда сие деянье»?

Маг с улыбкой пояснил:
«Колдовских здесь нету сил.
Власть, однако, здесь сильна,
Очень древняя она.
Появилась до драконов,
Раньше эльфов, раньше гномов.
Ткань, колец, колёс не знали,
И металлы не ковали,
А они уже здесь жили,
Тихо по лесам бродили».

Теоден в ответ сказал:
«Так ответа ты не дал.
Всё загадками твердишь,
А ответ не говоришь».

Теодену маг в ответ:
«Здесь секрета вовсе нет.
Если знать ответ хотите
В Изенгард со мной идите,
Много странного найдёте,
Много мудрого поймёте.
Саруман своей войной
Вам нанес ущерб большой.
Вам там очень надо быть,
С ним об этом говорить».

Теоден ему в ответ:
«Принимаю твой совет.
Небольшой отряд возьмём,
Не на битву же идём.
До обеда отдыхаем,
Ближе к ночи выступаем».

Только тени удлинились,
Сразу сумерки сгустились.
Небольшой отряд поднялся,
В путь на Изенгард подался.
По долине проскакали,
Но у леса кони стали.
В лес боялись заходить,
Лес боялись рассердить.
Лес зловещим показался:
Ветками корней касался,
Меж стволов туман сереет
Всё провалами чернеет.

Не страшась враждебных сил,
Первым Гэндальф в лес вступил.
Вдруг просвет образовался,
Он дорогой оказался,
Только с двух сторон стеной
Рос деревьев мрачный строй.
Словно дальний рёв зверей,
Слышен треск и стон ветвей.
Тени мрачные бросают,
Гнев великий разливают.
Путь тревожный долго длился,
Но спокойно завершился.

На долине очутились
Взоры к лесу обратились,
И такое увидали,
Аж дар речи потеряли.

Словно мощные Атланты,
Вышли из лесу гиганты.
Выше троллей, светлооки,
Долгоноги, длинноруки.
Пышно волосы кудрились,
Мшисто бороды лоснились.
Руки раструбом сложили,
Местность звуком огласили.

Мелодичный клич раздался,
И ответный отозвался.
К лесу шаг чеканя длинный
Приближались исполины.
Мимо конников шагнули,
Краем глаза не взглянули,
Вверх легко по склону влезли,
И в лесу густом исчезли.

Громкий возглас, изумленье,
Страх, восторг, недоуменье
По отряду прокатились,
К магу все оборотились.

Теоден вопрос задал:
«Гэндальф, ты вот этих знал?
Что за существа такие,
Словно дерева живые».

«Это Онтов ты видал» -
Маг конунгу отвечал –
«Из Фангорна к нам явились,
С Саруманом насмерть бились.
Лес Фангорн все люди знают,
Но иначе нарекают.
Онтвальд – называют лес,
Не по прихоти чудес.
Век людской – для Онтов – миг,
Что в истории возник.
Все эпохи Средиземья,
Им как пара дней рожденья.
Люди их не занимают,
Вас они не замечают».

«Онты» - Теоден сказал,
Ненадолго замолчал,
«Мы века поля пахали,
Косы и мечи ковали,
Разводили лошадей.
Это жизнь была людей.
Мы законно полагали,
Знать другого не желали,
Что огромный мир сейчас,
Только вертится для нас.
Все предания забыли,
А они, гляди, ожили.
Среди бела дня живут,
К нам пришли и ходят тут.
Хорошо, что в сложный час,
Есть союзники у нас.
Плохо, если так случится,
То, что жизнь их прекратится».

Гэндальф снова продолжал:
«Много Мордор зла создал.
Беды от войны безбрежны,
И потери неизбежны.
Жаль, что кто-то древний сгинет,
Средиземье вдруг покинет».

Вот отряд подъехал к броду –
Ожидали видеть воду,
И журчанья голосок.
Но увидели песок.
Эомер проговорил:
«Саруман перепрудил.
Здесь всегда была вода,
Нынче нету и следа.
Что еще он испохабил,
Сжег, сломал, спилил, разграбил?»

Быстро русло миновали,
На холме заночевали.
Вдалеке была видна
Логовина колдуна.

Дымный пар столбом вздымался,
В звёздном небе расползался.
Отблеск огненный сверкает
Словно что-то полыхает.

Спать легли под волчий вой.
Ночью вскрикнул часовой.
Ужаснулись неспроста –
Рядом  кралась чернота.
Из ночи навытекала,
И стеной высокой встала.
Слышен голос, вздох и шёпот,
Стон протяжный, тихий ропот.
Тьма разлила много зла,
Утром в Мордор уползла.

Горнбург в этот миг проснулся,
Весь от шума содрогнулся.
Утром люди увидали –
Трупы орочьи пропали.
И волшебный лес пропал,
Буд-то здесь и не бывал.

Вдалеке, средь травных волн,
Возвышался странный холм.
Ристанийцы порешили –
Орков здесь захоронили.
Раскопать его пугались,
Близко подойти боялись.
И узнать не получилось,
Что же с орками случилось.
Те, что с битвы удалились,
В том лесу волшебном скрылись.
Лес, как ночью появился,
Так же ночью удалился.
Страшно оркам отомстил,
И в Фангорн свой заспешил.

Голым странный холм стоял.
Он травой не поростал.
Люди сторониться стали,
Смертной Запастью назвали.

Воинам с тех пор не спалось,
Ночь казалось, не кончалась.
Поутру река воспряла,
Ожила, заклокотала.
Бледно-серый встал рассвет,
Мглу с трудом развеял свет.
Опустился тракт в низину,
Колдовскую логовину.

Прежде дол был заселённым,
Плодородным и зелёным.
А теперь одни пеньки,
Валуны да сорняки.
Дым клоками налетал,
Впереди стеной стоял.
Много – много тысяч лет,
Точный не найти ответ
Крепость мощную сваяли.
Люди Изенгард назвали.

Недра грозно содрогнулись,
И скалою отрыгнулись.
Древний люд не поленился,
Годы долгие трудился.
Саруман пока здесь жил,
Много силы приложил –
Стал охвачен кольцевой
Толстой каменной стеной.

Был в стене один проход.
Это выход был и вход.
Под стеной туннель пробит,
На стальную дверь закрыт.
За стеной столбы рядами,
Цепи виснут меж столбами.
Эта толстая стена
Изнутри источена:
Залы, камеры, проходы,
Потайные переходы,
Кладовые, тайники,
Погреба и чердаки.
Здесь оружие хранили,
Здесь мастеровые жили,
И рабы, и волколаки,
Сарумановы вояки.

Луговина вся изрыта,
Подземельями прорыта.
Цехи, шахты, мастерские,
Арсеналы, кладовые.
В кузнях молоты стучали,
В них оружие ковали.
Меж цепей проходы были,
Четко к центру приводили,
Где искусством удивляя
Башня высится большая.
Остовом ее была
Очень твердая скала.
Вверх колонны поднимались.
В вышине соединялись
Узкой каменной площадкой,
Разрисованной и гладкой.

Вот таким Ортханк предстал –
Неприступность изливал,
Словно древняя богиня
Саруманова твердыня.

Мощью с древности силён,
Красотой не обделён.
Всем посланцам светлых сил
Изенгард оплотом был.
Саруман дела верша
Перестроил всё спеша.
Всё уменье проявил,
Порастратил много сил,
Но, чудак не догадался,
Это Мордор постарался.
Охмурил, завербовал,
Сам негласно управлял.

В Изенгард отряд въезжает –
Обстановка поражает:
Ямы полные воды,
Как весенние пруды.
Ветки, брёвна, щебень скал,
Из камней сплошной навал.
 Вот ворота сметены,
Развалились вдоль стены.
Пыль и дым столбом витают,
Стены брешами зияют,
А внутри разбитых скал
Водяной поток плескал.

Искривленные столбы
Поднимались из воды,
Лишь один Ортханк не сдался,
Разрушеньям не поддался.

Поражался Теоден:
«Сарумана стёрли в тлен.
Кто так постараться смог?»
Догадаться он не мог.

Вдруг среди больших камней
Он заметил малышей.
Двое на камнях лежали,
И, похоже, отдыхали.
Плошка кушевом полна,
И большой кувшин вина.
Спал один, другой лежал,
Дым колечками пускал.

Ристанийцы изумились –
Будто люди им приснились.
Тут один малыш вскочил,
Руку к сердцу возложил,
Теодену поклонился,
И с почтеньем обратился:
«О, Король, о авангард!
Шлёт поклон вам Изенгард.
Древень стражами поставил.
Нас для встречи вас направил.
Сам увёл на север рать,
Чтобы крепость доломать.
Просит Гэндальфа и Вас
До него дойти тот час.
Саруман перепугался,
В свой Ортханк ретировался.
Онты башню стерегут,
Выйти гаду не дадут».

Ристанийцы рассмеялись,
И конечно, догадались,
Хоть впервые их видали –
Это хоббиты встречали.

                ГЛАВА 9

                Встреча друзей

Гэндальф и Конунг умчались,
Эльф, Бродяжник, гном остались.
Стол накрыли, пиво пили,
Целый день проговорили.
За неполных девять дней
Было много новостей.

Крепкий табачок курили,
Говорили, говорили.
Хоббиты пересказали,
Как позорно в плен попали,
Как до леса добрались,
Как по случаю спаслись.
После с Древнем повстречались,
В Изенгард потом добрались.
Крепость Онты как крушили,
Изен вспять оборотили.
Саруман от Онтов скрылся,
С Гримой в крепости укрылся.
Всё в своей сказали речи
От разлуки и до встречи.

Леголас пересказал,
Как за орками бежал.
А затем клинки отдали
Те, что орки отобрали,
И вернули брошку Пину,
Что в дороге тайно кинул.

                ГЛАВА 10

                Красноречие Сарумана

Разговоры завершили,
Город осмотреть решили.
Всюду тина, грязь, вода –
Нет величия следа.
Тут- то Гэндальф подошёл,
Вот такую речь повёл:
«К Саруману мы идём,
Разговор с ним поведём.
Он могучий и коварный,
Словно газ печной угарный.
И, учтите, Саруман
Может напустить дурман.
Бойтесь голоса его,
Он опаснее всего».

Вот и чёрная стена.
Внутрь дверь всего одна.
К ней ступеней двадцать семь.
Там, над ней, балкона тень.
Громко Гэндальф в дверь стучал,
Громко Сарумана звал.

Голос низкий вдруг раздался,
Мягче бархата казался.
Уговорчиво шептал,
Чары звуком разливал.
Тот, кто голос слышал тот,
Слов потом не подберёт.
Напрочь всё потом забыл,
Только помнил – счастлив был.
Голос будто напевал.
Силу воли отнимал.
С ним хотелось согласиться,
Власти голоса склониться.

«Кто нарушил мой покой?
Кто прервал мой сон дневной? –
На балконе, у перил,
Старец мягко говорил
С чувством недоразуменья
От такого оскорбленья.
«Теоден, мой друг, сосед.
От тебя не ждал я бед.
Всё же зла я не имею,
А помочь тебе сумею.
Теоден! Мой план такой:
Мы заключим мир с тобой.
Применю свои познанья
Для совместного деянья.
Наши земли отстоим,
И врагов всех победим».

Теоден не шевелился.
Эомер к нему взмолился:
«Государь, мы воевали,
И победу одержали,
Не затем, чтоб здесь стоять,
Вновь позволить охмурять.
Лживы все слова его,
Нет подмоги от него.
От расправы он таится,
И спуститься к нам боится».

Обозлился Саруман –
Эомер нарушил план.
В злобе гневно прокричал:
«Ты змеёныш и нахал»,
Но осекся. И опять
Начал мягко охмурять:
«Ты великий, знатный воин,
В битвах побеждать достоин.
Бей врагов, топчи их в грязь,
Но в политику не влазь,
Ведь на жизненном пути
Может всё произойти.
Если на престол взойдёшь,
Где друзей тогда найдёшь?
Их сегодня подбирай,
Изенгард не отвергай.

Вы суровый бой держали,
В нём победу одержали.
Выйгран бой, а не война,
И мала его цена.
Ну а те, кто были с вами,
Завтра могут быть с врагами.
Вот теперь, конунг, решай.
Руку дружбы принимай.
В нашей власти всё забыть,
Снова мир восстановить».

Теоден ответил: «Да.
Мира мы хотим всегда.
Несомненно – мир настанет,
Лишь когда тебя не станет,
И низвергнутся в помин –
Мордор, Черный Властелин.
Твою душу съела ложь.
Ты мне руку подаёшь?
Эта чёрная рука
Тянется издалека.
Мордор руку предлагает,
Когти чёрные впивает.
Так, что будет мир возможен,
Будешь ты когда низложен,
Станешь пищей для ворон
В петле, у своих окон».

Саруман преобразился.
Дико голос исказился.
Он с присвистом запищал,
Дрожь невольную вселял:
«Вы союз отвергли мой.
Вы избрали путь иной.
Поражение ждет вас,
Убирайтесь в Эдорас.
Гэндальф, ты меня подвёл,
Что за мразь ко мне привёл?
Ты умён и горделив,
Проницателен, учтив.
В разум двери отвори,
И со мной поговори».

Гэндальф хмуро посмотрел:
«Что ты мне сказать хотел?
Или вымолить прощенье,
За последнее общенье?»

Удивился Саруман:
«Разве был какой обман?
Я тебе помочь пытался.
Всё советами старался.
Ты неправильно решил,
Что тебе я изложил,
И так сильно разозлился,
Что слегка погорячился.
 Твердо знаю я одно –
Нам с тобою не дано
В ссоре быть и враждовать,
Мир войною заменять.
Отметём пустой раздор,
Будет долгим разговор.
Усмири свою гордыню,
Поднимись ко мне в твердыню».

Рассмеялся Гэндальф вслух:
«Саруман, ты все же глух.
Вижу я насквозь тебя,
Не исправишь ты себя.
Но тебя я защищаю,
Сделать выбор предлагаю:
Ключ от замка, жезл – отдай
И свободно убегай.
Чтоб назад всё получить,
Надо будет заслужить».

Саруман перекосился,
В диком гневе исказился,
И собрав остаток сил
Он истошно завопил:
«Глупый Гэндальф, уходи.
Буду нужен – приходи.
Отрезвевший прибегай.
Ухожу. Пора. Прощай».

Крикнул Гэндальф: «Саруман.
Ты загнал себя в капкан.
Нет тебе пути из замка.
Будешь жить внутри Ортханка.
Ты врагам меня предал,
Но теперь я белым стал.
И за адовые муки
Смертью выдан на поруки.
Жезла я тебя лишаю,
Из Совета изгоняю».

Поднял руку – жезл сломился.
Набалдашник откатился.
Саруман не ожидал.
Вскрикнул – и ничком упал.
Тут же, сверху, шар слетел.
Мага чудом не задел.
Черный шар, большой, стеклянный,
Изнутри огонь багряный.
Гэндальф в плащ укутал шар,
И сказал: «Бесценный дар.
Больше дел здесь нет у нас,
Мы уходим в Эдорас».

Тут же Древня повстречали,
Порученье Онтам дали:
Сарумана охранять,
Никуда не выпускать.

                ГЛАВА 11

                Палантир

Путь отряда продолжался.
Изенгард в ночи остался.
До полуночи скакали,
Лишь тогда заночевали.

Пин ворочался, не спал.
Шар покоя не давал.
Он по хоббитски поднялся,
Тихо к Гэндальфу подкрался,
Осторожно свёрток взял,
И за холмик отбежал.
А в душе кипел раздрай:
«Шар верни, назад отдай.
Нос не суй в чужое дело,
С головой жить надоело?»

Место Пин в траве устроил,
На колени шар пристроил.
Плащ отвёл, к нему склонился -
Изнутри шар засветился,
Стал в глаза ему впиваться.
Пин не может оторваться.
Всё сильней его сжимает,
Ближе, ближе проникает.
Члены все  оцепенели,
Губы сжались, посинели.
Ужасающе вскричал,
И в бесчувствии упал.

Лагерь мигом пробудился,
Маг над хоббитом склонился:
«Что ты видел, отвечай,
Всё подробно передай».

«Башня, ночь, стена с зубцами.
Машут чудища крылами.
Эти твари, как дракон.
А потом явился Он.
Ничего не говорил,
Взгляд его меня сверлил.
Все вопросы понимал,
Как под пыткой отвечал.
Он сказал: «Недолго ждать.
Скоро свидимся опять.
Сам смеётся негодяй –
Саруману передай,
Этот шар не для него,
Забираю я его.
Тот час шлю гонца за ним».
И развеялся, как дым».

Пин дрожал, Глаза прикрыл.
Гэндальф хоббита простил.
Хлопотал с ним, как с больным.
Обратился к остальным:
«С ним, похоже, обойдётся.
Шар от Пина скрыть придётся.
То не просьба – повеленье.
Кто возьмет на сохраненье?»

«Я» - Бродяжник отвечал, -
Этот камень я узнал.
Им владел сам Элендил.
Камень этот – Палантир».

Гэндальф снова продолжал:
«Чуть я промаха не дал.
Думал камнем сам заняться,
И пришлось бы состязаться
В чародействе с колдуном,
Величайшим знатоком.
Он меня бы раскусил,
Наши планы погубил.
А пока вражина знает –
Шар в Ортханке пребывает.
Хоббит там в плену сидит.
Враг с пути прямого сбит.
Всё, теперь ночлег кончаем,
В путь сейчас же выступаем.
Пин со мной, довольно спать.
В горы все, скачите в Падь».

В этот миг всех тень накрыла,
Тварь крылатая кружила.
Воины к земле припали,
Нападенья сверху ждали.
Мёртвый ужас обуял,
Цепенящий мрак обнял.
Тварь, кружа, в луне блеснула,
И на север повернула.
Знает Гэндальф, кто летал.
«Это Назгул» - прокричал, -
«Буревестник Саурона.
Андуин им не препона.
Собирайтесь все, скачите.
К Пади Хельмовой спешите».

Гэндальф Пина подхватил,
Пред собою усадил,
Резво тронул конь большой,
И исчез в степи ночной.
Пин пригрелся, сон пропал,
Свежий ветер обдувал.
Он крепился, что есть сил,
Но не выдержав, спросил:
«Гэндальф, ты весь знаешь мир.
Что такое Палантир?»

Гэндальф Пину отвечает:
«Дальнозоркий означает.
В Средиземье их не знали.
Эльфы Нолдора сваяли.
Из-за моря, из-за год
Их завёз сам Феанор.
Семь таких камней создали,
Чтобы Гондор охраняли.
Всё незримое открыть,
И беззвучно говорить.
Палантиры отзывались
И друг другу открывались.
Всё в такой далёкой дали,
Что векам счёт потеряли.

Время шло, цари менялись,
Палантиры растерялись.
Но Ортханк свой сохранил,
Саруман об этом скрыл.
Где-то Саурон достал.
Утащил ли, отобрал.
В Камень Саруман вникал,
Камень в душу проникал.
Так, неспешностью времён,
Стал он Мордором пленён.
Ежедневно Камень звал,
Приказания давал,
И вопросы задавал,
И отчеты принимал.
Камень сильно притягает,
Что меня и подмывает
Внутрь Камня заглянуть,
Силу Чёрную стряхнуть.
Увидать в дали времён
Славный город Тирион.
Древо Белое узреть,
Золотое посмотреть.
Как они благоухают,
Как приятно расцветают.
Что тебе еще сказать?
Что ещё ты хочешь знать?»

Пин спросил: «Что это было?
Чёрной тенью нас накрыло?
Мордор ты упомянул».
Гэндальф отвечал: «Назгул.
Он теперь крылатым стал,
За тобою прилетал.
После выходки ночной
Прилетит вдогон другой.
И вот тут-то Саруман
Влез в свой собственный капкан.
Мордор сразу же поймёт –
Саруман игру ведёт.
В шар стеклянный не глядит.
Хоббит взаперти сидит.
Может с толку будет сбит,
Гнев на время ослепит.
Может вызнает – я жив,
И утроит свой порыв.
Это я и опасаюсь,
Потому-то и стараюсь
Минас-Тирит посетить,
Чтоб большой вопрос решить». 


                ЧАСТЬ 2

                Г Л А В А  1

                Приручение Смеагорла

Сэм и Фродо закружили,
Третьи сутки зря бродили.
Край Привражья обрывался.
Сверху в тучи упирался,
Снизу в топкие равнины.
Гниль болот и зыбь трясины.

Ветер смрадом обдувал,
Сильно холод донимал.
Ночь с востока надвигалась,
И грозой сопровождалась.
Там, меж небом и землёй,
Огонёк мерцал лихой.
Прокатился сверху гром,
Свет от молнии кругом.
Дунул ветер штормовой.
С ним мешался дикий вой.
Цепенящий вой пронзил,
Жало ужаса вонзил.
Сердце в страхе так трепалось,
Что дыхание прервалось.
Хоббиты ничком упали,
Уши в ужасе зажали.

Тучи на закат умчались,
Хоббиты посовещались,
И решили – вниз спуститься,
Чтоб на скалах не светиться.

По верёвке вниз спустились,
На ночлег остановились.
Под огромный камень сели,
Взгляд подняли – обомлели:
На утёсе вертикальном,
Гладком, скользком склоне скальном,
Незнакомец показался,
Осторожно вниз спускался.
Лапки чёрные цеплял,
По паучьи расставлял
В выступ, трещину, карниз.
Головой спускался вниз.
В лунном свете еле-еле,
Глазки бледные блестели.
Что-то тихо бормотал,
Сиплым голосом шептал.
Хоббиты за ним следили,
Лишь спустился вниз – схватили.
Убивать его не стали,
На верёвку привязали.

Горлума верёвка жгла –
Лориэнская была.
Умолял верёвку снять,
Обещал не убегать,
По болотам провести,
Тайно в Мордор довести.
Умолял друзей, старался,
В том на «Прелести» поклялся,
Ползал, ноги обнимал,
Сэм верёвку отвязал.

Только звёзды засветились,
Снова в путь они пустились.

                Г Л А В А 2

                Тропа через топи

До рассвета продвигались,
Днём в расселинах скрывались.
Чуть темнело – в путь вставали.
Целый день в укрытьях спали.

Влево, вправо, впереди,
Сколь глазами не води,
Топи, хляби и трясины
Заболоченной низины.
Их зловоние стояло,
Воздух ядом отравляло.

Далеко на юге вал –
Чёрной стенкой Мордор встал.
Тропка по болоту вилась,
Пропадала, находилась,
Иногда и возвращались.
Всё же к цели продвигались.

Мрак и темень навалились,
Огонёчки засветились.
Пляшут там и пляшут тут,
В воду за собой зовут.
Сэм с испуга прошептал:
«Что за свет на нас напал?»
Горлум шёпотом в ответ:
«Не смотри, заманит свет.
Под водой могилы тут,
Мертвецы в воде живут.
Как-то битва здесь была,
Много жизней унесла.
Павших после схоронили.
Топи землю поглотили.
После здесь болота стали,
Их Мертвецкими назвали.
Осторожно наступайте,
Точно вслед за мной вставайте».

Через топь по кочкам крались,
Оскользались, оступались,
Перемазавшись от тины,
В полночь вышли из трясины.
Горлум вдруг насторожился,
Беспокойней становился.
Тут все трое где-то в дали
Вой протяжный услыхали.
Шквальный ветер налетел,
На болотах стужей сел.
Тучи и туман пропали,
Звёзды в небе заблистали.

Тень с проклятых гор помчалась,
Жуткой тварью оказалась.
Смертным воем слух терзая,
Мчалась ветер обгоняя.

Хоббиты ничком упали,
Корчась в страхе, землю рвали.
Замогильный мрак кружился,
Ниже, ниже проносился,
Чёрным облаком собрался,
После в Мордор свой умчался.

Горлум шёпотом стонал:
«Назгул знать крылатым стал.
Что ужаснее всего,
Скрыться сложно от него.
Нам не даст спокойно жить,
Будет каждый день кружить».

Что-то с той поры случилось,
Что-то в Горлуме сменилось,
Всё старался угодить,
И поближе к Фродо быть.
Что тревожило сильнее –
Фродо делался слабее.
Чаще отдохнуть стремился,
Согнутым едва тащился,
Хоть и вида не давал.
Сильно Сэм переживал.

Между тем, Кольцо на шее
Становилось тяжелее.
Ближе Мордор становился,
Больше Фродо тяготился,
Но мучительней всего,
Око мучило его.
Так он чувство называл –
Вражьей воли мощный шквал.
Чувство силы забирает,
Разум жутью наливает.
Нет преград ему ни где,
В небе, на земле, воде.
Фродо знал, что происходит,
Кто смертельный луч наводит.
Луч ему лицо палил,
Вот он голову клонил.

                Г Л А В А   3

                У запертых ворот

Топь с пустыней позади,
Страшный Мордор впереди,
Но ворота на пути.
Надо как-то в них войти.
Стража у ворот стояла,
Все подходы охраняла.
На стене дозор стоит,
Во все стороны глядит.
Сэм заметил: «Как войти?
Нас не пригласят зайти,
А заметят, что мы тут,
Смыться тоже не дадут».

Фродо говорит в ответ:
«Но пути другого нет.
Будь что будет. Ухожу.
Вас я больше не держу».

Горлум взвыл: «Нельзя туда.
Фродо схватят без труда.
Чёрный «Прелесть» отберёт,
Средиземие сожрёт.
Горлум хочет вас спасти,
Тайной тропкой провести.
Я её давно нашёл,
Раз успешно ей прошёл».

Фродо думал, и решился,
К Смеагорлу обратился:
«Видно надобно судьбе
Мне довериться тебе.
Ты уже мне помощь дал,
Я того не ожидал.
Значит должен помогать.
Зло, что сделал, искупать.
А захочешь вдруг решить
«Прелесть» у меня стащить,
Приказать придётся мне,
Чтобы ты сгорел в огне.
Вот сейчас же расскажи,
Словом хоть, но докажи,
В чём надёжней путь иной,
Чем лежит передо мной».

Горлум, всхлипывая, выл,
Ползал по земле, скулил.
Долго умолял простить.
После начал говорить:
«От ворот на запад путь.
После к югу повернуть.
В роще перекрёсток есть,
Здесь налево – в горы лезть.
К верху горного отрога
Старая ведёт дорога.
Дальше тёмный перевал,
И стены кирпичной вал.
Крепость слева обвивая,
Ввысь ведёт тропа кривая.
Дальше лестницы идут,
Их враги не стерегут.
Наконец проход в горе.
Тёмный-тёмный, как в норе.
Из норы ведёт лощинка,
И последняя тропинка».

Сэм с вопросом тут как тут:
«Эту тропку стерегут?»
Горлум просипел в ответ:
«Может да, а может нет.
Под надзором все пути,
Но иначе не пройти».

Это всё, что он сказал.
Больше, якобы не знал.
Как зовётся перевал,
Горлум тоже не сказал.

Страшным перевал считался,
Кирит-Унгол назывался.
Арагорн бы объяснил,
Гэндальф бы остановил.
Но они в Ортханке были,
С Саруманом говорили.
Гэндальф правда, день и ночь,
Мыслил хоббитам помочь.
Даже ел когда и спал,
В мыслях хоббитов искал.

Фродо этого не знает,
Но решенье принимает,
Мага чувствуя опору,
Что пришла в такую пору:
«Смеагорл, в обход веди,
Да смотри, не подведи».


                Г Л А В А   4

                Кролик, тушеный с приправами

До заката отдыхали,
Тёмной ночью побежали.
Утром снова остановка,
И в укромном месте днёвка.

Эта местность изначала
Гондору принадлежала.
Лишь недавно Саурон
Взял Итилию в полон,
И её, как ни хотел,
Он изгадить не успел.

Здесь смолой до дальней дали,
Рощи хвойные дышали.
Здесь во всю весна царила,
Первые цветы дарила.
Повсеместно птицы пели,
Лиственницы зеленели.
Распустился мирт, маслины,
Зацвели кусты малины.
Красно-синим цвёл шалфей,
Здесь душица и алтей.
Туберозы потянулись,
Все лилейные проснулись.
Водоемы обживались,
В них кувшинки колыхались.

Путники в кустах укрылись,
В сон тревожный погрузились.
Горлум, хоть уже светлело,
Очень действовал умело,
И стараясь, что есть сил,
Пару кроликов добыл.
Сэм кролей освежевал,
Травок-листиков нарвал.
В костерок, чтоб не дымил,
Сушника он наложил.

Фродо спал. Кроли тушились.
Через полчаса сварились.
Первый раз за две недели
Мясо хоббиты поели.
Сэм костер не загасил,
И пока кастрюли мыл
Занялась трава сухая,
Дым до неба поднимая.
Сэм метнулся, затоптал,
Но, однако, опоздал.
Голоса вдали раздались,
Окружая, приближались.
Хоббиты мечи достали,
Спинами друг к другу стали.

Люди в заросли вломились
И тот час остановились.
Двое копья наставляли,
Двое луки поднимали.
Меч у каждого свисает,
Плащ доспехи закрывает.
Воин сам себя спросил:
«Я кого же изловил?»
«Но не орков, Друг ты мой» -
Отвечал ему другой.
Третий воин возразил:
«Может эльфов изловил?»
«Нет, не прав похоже ты.
Эльфы дивной красоты».
«Эльф следов не оставляет» -
Им четвертый возражает.

Сэм ответил: «Мы устали.
Здесь лежали, отдыхали.
Обсуждать нас прекратите,
Имена свои скажите».

Статный воин отвечает:
«Здесь прохожих не бывает.
Все на службе беззаветной
Чёрной Силе или Светлой.
Гондор наш – за Светлый мир.
Моё имя – Фарамир.
Ваше имя назовите,
И куда, зачем спешите.
Тут ещё один был путник,
Где теперь ваш третий спутник?»

Фродо молвил: «Я не знаю.
За него не отвечаю.
Он случайно к нам прибился,
А сейчас, похоже, скрылся.
Если сможете поймать,
То не надо убивать.
Он заблудший, пощадите,
И до нас его пришлите.
Хоббит Фродо Торбинс я.
Это Сэм – родня моя.
От Раздола мы идём,
Лишь от Рэроса вдвоём.
Девять было нас сначала,
Друга Мория украла.
Двое хоббитов шагали,
Эльф и гном им помогали.
Арагорн – бродяга славный,
Боромир – ваш воин главный».

Фарамир суровым стал,
Напрямик вопрос задал:
«Что вообще произошло,
Вас в один отряд свело».

Фродо всё прекрасно знает,
Фарамиру отвечает:
«Боромир в Раздоле был,
За ответом приходил,
Так как видел странный сон.
Оказался вещим он.
Поработал эльф – умелец -
Арагорн меча владелец.
Невысоклик – это я».

«А Проклятье у тебя»?
«Вот про то не говорится,
Но наверно прояснится».
Фарамир сказал: «Сейчас
К сожаленью не до вас.
После толком допрошу,
А сейчас на бой спешу.
Хородримцы объявились,
С Тёмной силою ужились,
Мы дадим им смертный бой,
И исчезнем за рекой.
Вот охрана. Отдыхайте.
Сами в битву не вступайте.
Если в схватке победим,
Вот тогда поговорим».

                Г Л А В А    5

                Закатное окно

Сэм узнал, когда проснулся,
С битвы Фарамир вернулся.
Фродо перед ним стоял,
Что-то тихо объяснял.
До конца не говорил,
Что, и для чего хранил.
Фарамира это злило,
Да и время торопило.
Словом, явно раскусил –
Фродо много утаил.
Для чего в Раздол пришёл,
На Восток зачем пошёл.
Как в походе продвигались,
С Боромиром как расстались,
И куда теперь идут,
Ведь враги повсюду тут.
Где Проклятье обитает,
Что собою представляет.
Что об этом Фродо знает,
Может он Его скрывает.

Отвечает Фродо: «Знаю,
Но не я его скрываю.
На Совете мне дано
Порученное одно.
Я его осуществляю,
Потому здесь пребываю.
Эта тайна не моя,
И её не выдам я.
Не задерживай, прошу.
Отпусти меня, спешу
Боромира повстречаешь,
У него всё разузнаешь».

Фарамир не унимался:
«Боромир не появлялся.
Он мой кровный брат родной,
Я тревожусь всей душой.
Мне вчера виденье было:
В лодке чьё-то тело плыло.
Мёртвый витязь в ней лежал,
Меч изломанный держал.
Весь израненный стрелой –
Это был мой брат родной.
Я в лицо его узнал,
Только пояс не признал».

Фродо грустно отвечает:
«Твой рассказ меня пугает.
Вдруг твое виденье верно,
Это значит дело скверно.
Если Боромир убит,
Может весь отряд побит.
Значит надо поспешить,
Чтобы нечто совершить.
Ты во мне не сомневайся,
Сам скорее возвращайся.
У меня тропа иная,
И судьба моя другая».

Фарамир ответил: «Нет.
Затуманен твой ответ.
Будет важным разговор,
Чем вели до этих пор.
Мне по службе надлежит
Вас вести в Минас – Тирит.
Прежде надо отдохнуть,
Так что все немедля в путь.
Здесь тайник недалеко,
Там укроемся легко.
Но тайник надежно скрыт,
Путь чужим туда закрыт.
Всё же вы пойдёте с нами,
Но с покрытыми глазами».

Очень долго шли вслепую,
В самый низ, гору крутую.
Наконец повязки сняли,
Изумленно заморгали.
Здесь огромная пещера.
Впереди воды портьера.
Открывает водопад
Вид на солнечный закат.
В гроте факелы пылали,
Стулья и столы стояли.
Здесь оружие лежало,
Здесь провизии немало.
Люди на столы накрыли,
Отобедать пригласили.
Пиво, соки, мёды, вина,
Сыр, сметана, солонина,
Пиром хоббитам казались –
Так они изголодались.
Так вино приободрило,
Что на сердце отступило.

После ужина опять
Просит Фарамир сказать
О Раздоле, Андуине,
Лориэне, о равнине.
Где пришлось проплыть, пройти,
Всё, что встретилось в пути.

Несмотря, что пала ночь,
Фродо поболтать не прочь.
Он подробно изложил,
Что в дороге пережил.
Как в горах в буран попались,
С волколаками сражались.
Храбрость, доблесть Боромира,
И кончину Минрандира.
Лишь Кольцо не помянул.
Ни чуть-чуть не намекнул,
Для чего отряд собрали,
И куда его послали.

Чтоб беседу увести
От опасного пути,
Просит Фродо пояснить,
Всё про Гондор разъяснить
От времен Первоначальных
До последних дней печальных.

Фарамир не против был,
К объясненью приступил:
«Нуменорцы появились,
В Средиземье расселились.
Зло безумия витало,
Их владения снедало.
Кто предался лиходейству,
Чернокнижному злодейству,
Кто богатством упивался,
В праздной роскоши купался,
Кто забыв добра покой,
На соседа шёл войной.

Гондор в злобе не бывал,
Чёрный Враг не посещал.
Славен мудростью времён,
Красотой не обделён.
Но гордыня подточила,
На Врага глаза закрыла,
Будто Враг навек унялся,
Хоть едва живой остался.

Наши предки в древнем царстве,
Позабыли о коварстве.
Ждали дара дорогого
И бессмертия земного.
Мёртвых предков славно чтили.
Мавзолеи возводили
Краше замков и дворцов,
Не родя себе сынов.
Их наместники сменяли,
Помудрее управляли.
В обороне укрепились,
С северянами сдружились.
Светловласы, яснооки.
Парни крепки и высоки,
Девы красотой пленили.
В общем мы их полюбили.

Как сражения случались,
К нам они на помощь мчались,
А в теченье мирных дней
Разводили лошадей.
Край, они где проживали,
Мы Ристанией назвали».

Фарамира Сэм прервал:
«Ты об эльфах не сказал».
Фарамир вздохнул устало:
«Я об эльфах знаю мало.
Предки вместе воевали,
Вместе сеяли, пахали.
Эта дружба процветала,
Тьма Врага пока не пала.
Козни Вражьи отравили,
Дружбу нашу погубили.
Нынче мы про них не знаем,
Оттого не доверяем.
И по дружбе, не злобе,
Я завидую тебе.
Ты у эльфов побывал,
Их Владычицу видал»,

Сэм воскликнул: «Это да!
Буду помнить я всегда.
Вы бы если увидали,
Тоже глаз не оторвали.
То, как деревце в цвету,
То – былинка на ветру,
То – как мягкий лунный свет,
А бывает – твёрже нет.
Может солнышка теплее,
И мороза холоднее.
А случается порой
Неприступною горой.
И девчушкой на реке
С одуванчиком в венке».

Фарамир ответил страстно:
«Что прекрасна это ясно.
Но с красой опасно быть,
Прелесть может погубить».

Сэм сейчас же возразил:
«Я бы так не говорил.
Все несчастия в судьбе
Человек несёт в себе,
Как магнитом притягает,
Удивленно рассуждает
«Ох несчастия напали,
Ох враги околдовали».
Боромира скажем взять:
Я в Раздоле смог понять –
Для него нет выше счастья
Заиметь Кольцо Всевластья…»

И от ужаса застыл,
Понял, сколь беспечен был.
Но тот час приободрился,
К Фарамиру обратился:
«Сэр, послушайте меня.
Я растяпа и квашня.
Хоть убейте, хоть пытайте,
Фродо лишь не обижайте».

«Вот! Ответ я получил» -
Фарамир проговорил –
И намёки все отпали,
Все ясны загадки стали.
Боромир решил забрать,
Вам тогда пришлось бежать.
Долго - ль, коротко – ль плутали,
К Фарамиру прибежали.
Сразу горе навалилось,
Что в кошмарном сне не снилось.
Брату стало наказанье,
Он не вынес испытанье,
Но Кольцо не жажду я,
Это ноша не моя.
Всё, что гибель изливает,
То меня не привлекает.
Сэм, печалиться не смей,
Голос был судьбы твоей.
Сердце Сэма зорче глаз,
Вещим было в этот раз.
А вот Фродо удивил.
Ты захвачен нами был,
Мог Кольцо бы применить,
И себя освободить.
Вот теперь мы ближе стали,
Вижу я, как вы устали.
Успокойтесь, отдыхайте,
На рассвете в путь шагайте.
Только планы расскажите
Для чего, куда спешите».

Страх от Фродо отступил,
Но озноб оцепенил.
Еле слышно он сказал:
«В Мордор я пути искал.
Лишь в огне Ородруина
Для Кольца придёт кончина.
Я не сам уразумел –
Это Гэндальф повелел».
Фродо на постель свалился,
Там спокойным сном забылся.

                ГЛАВА 6

                Запретный пруд

Он проснулся оттого –
Фарамир будил его.
Попросил с постели встать.
Что – то хочет показать.
Вышли на утёс скалистый,
Пруд внизу был серебристый.
Фродо глянул вниз – застыл –
Горлум рыбу в нём ловил.

Боромир сказал: «Как быть?
Должен я его убить.
Кто проник сюда как вор –
Только смертный приговор.
Он от нас недалеко,
Долетит стрела легко».

Фродо молвил: «Не стреляй.
Он, конечно, негодяй.
Много лет владел Кольцом,
Но ни кто не знал о том.
Провожатым был моим,
Так, что я в долгу пред ним.
Да и Гэндальф запретил,
Чтобы кто его убил.
Лучше я к нему пойду,
За собою приведу.
С ним ты переговоришь,
И как хочешь, так решишь».

Фродо с берега спустился,
К Смеагорлу обратился:
«Это я, хозяин твой.
Я тебя зову с собой».

Горлум рыбу дожевал,
Вслед за Фродо побежал.
Тут дружинники схватили,
К Фарамиру притащили.
Фарамир распрос повёл:
«Кто ты? Как сюда забрёл?»

Горлум плакал, голосил,
Пощадить его просил.
Мол на Прелести клянётся –
В это место не вернётся.
Фарамир сказал: «Ступай.
На глаза не попадай.
А теперь, куда пойдёшь,
Сэма с Фродо поведёшь?»

Так как Горлум промолчал,
Фродо за него сказал:
«Горлум от Привражья вёл,
До Ворот совсем довёл.
Но в Ворота не зайти,
Можно тайно обойти.
Он сказал, что есть проход,
Тёмный, тайный переход.
Из него потом – в долину,
Что ведёт к Ородруину».

Фарамир сидел, мрачнел,
Будто камень онемел.
Озабоченно вздыхал,
Головой слегка качал.
После будто спохватился,
К Фродо с Сэмом обратился:
«Переход, что он нашёл –
Роковой Кирит – Унгол.
Как предание гласит –
Ужас мертвенный таит.
Крепость раньше там стояла,
Наши земли охраняла,
Но когда война прошла,
Крепость к Чёрным отошла.

Предводителями были
Тех, кто крепость захватили
Девять призраков людских,
Жутких, лютых, неживых.
Прежде витязями были,
Кольца Власти их сгубили.
Зло поработило их
Сделав призраков живых.

Время шло, кошмар очнулся,
Чёрный Властелин вернулся,
Им безмерной мощи влил,
На коней всех рассадил.
Нежить никогда не спит,
Из пустых глазниц глядит.
Смотрят ночью, смотрят днём.
Этим не ходи путём.
Гэндальф это бы учёл,
Вас туда бы не повёл».

Фродо говорит в ответ:
«Так как мага с нами нет,
И другого нет пути,
Чтобы в Мордор нам зайти,
Значит в переход идём:
Иль погибнем, иль пройдём».

Фарамир сказал: «Задача!
Будет пусть в пути удача.
Смеагорла опасайся,
До конца не доверяйся.
Вы сейчас передохните,
До утра идите – спите.
Вас в дорогу соберём.
На рассвете в путь уйдём.

                ГЛАВА 7

                К развилку дорог

После завтрака поднялись,
Дружелюбно распрощались.
Хоббитов едой снабдили.
На прощанье одарили:
Дали посохи резные,
Наконечники стальные.

Фарамир сказал: «Отныне,
И в горах и на равнине,
На любом другом пути,
Он поможет вам найти
То, чего давно искали,
Или может потеряли.
Вам поможет посох мой
Воротиться в край родной.
Он умельцем сотворён
По традициям времён.
Древесина лебетрона,
Как волшебная корона,
Что добро вокруг несёт,
Пусть от темных сил спасёт».

Фарамир, закончив речи,
Руки хоббитам на плечи
Положил, к себе прижал.
В лоб друзей поцеловал.
Фродо с Сэмом промолчали,
В путь по лесу зашагали.

Шли ночами, спотыкались,
Днём скрывались, отсыпались.
Горлум непоседен был,
Он всё время торопил.
Мало ел, почти не спал,
Очень часто исчезал.

Дни хоть стали подлиннее,
Становилося темнее –
Бурый сумрак наползал,
Небо маревом терзал.
Мгла в туман перерождалась,
Так до вечера держалась.

Кручи, осыпи, овраги,
Бездорожье, топь, коряги.
Трое суток так шагали,
Перекрёсток миновали.
Здесь до ночи отдохнули,
В горы на восток свернули.

                ГЛАВА 8

                Близ Кирит – Унгола

Фродо снова тяготила
Угнетающая сила.
Он усталый взгляд поднял –
Вражью башню увидал.
Темень неба с почвой слилась,
Крепость мертвенно светилась.
Словно труп гнилой мерцал –
Ничего не освещал.

У подножья луг туманный.
Запах гнилостно-дурманный
Издает густой покров
Из кладбищенских цветов.

В гору медленно забрались,
На вершине отдышались.
Только сели отдохнуть,
Горлум шепчет: «Быстро в путь.
Здесь вокруг глаза глядят,
Ночью мёртвые не спят».
Точно также Сэм сказал,
Фродо встал, но опоздал.

Вспышка Мордор озарила,
Красным светом ослепила.
Ночь пронзили языки,
Как зубастые клинки.
Всё вокруг загрохотало,
Грянул гром, всем страшно стало.
Тут из замка под горой
Разлился ужасный вой.
Душу вой оледенил,
Члены все оцепенил,
Недоступен слуху стал.
Воздух вдруг затрепетал,
Что-то хоббитов подняло,
Покрутив к земле прижало.
Вой противным визгом стал,
Но недолго, и пропал.

Чёрный замок просыпался,
Дробный топот раздавался.
Войско с замка изливалось,
Нет числа ему, казалось.
Чёрный конник во главе,
Шлем с венцом на голове,
Смертным ужасом пронзал.
Фродо воина узнал.
Покидал свою обитель
Кольценосцев Предводитель.
Это Фродо не забыл –
Он в плечо им ранен был.

Рана старая заныла,
В жилах будто кровь застыла.
Чёрный Враг остановился,
Замер и не шевелился,
Только двигал головой,
Проницая мрак ночной.
Мощь иную он услышал,
Дальний зов Кольца расслышал.
Фродо уж не первый раз
Снова получил приказ.
Мощно стал сопротивляться,
Знал – не надо подчиняться.
Принужденье угнетало,
Сил ответных было мало.
Выше, выше и скорее
Поползла рука по шее.
Пальцы к свертку прикоснулись –
Воля с разумом проснулись.

Сжал фиал Галадриэли –
Мысли о Кольце слетели.
Тут – же Враг рванул коня,
И умчал, в ночи звеня.
Рать на Запад шла за ним
В Гондор, Арнор, Мустангрим.
Фродо очень дурно стало,
Он подумал: «Всё пропало.
Положенье не спасти.
Я замешкался в пути.
Даже, если добреду,
Рассуждал он, как в бреду,
Кто об этом будет знать?
Будет некому сказать».

Горлум ползал и шипел,
Уходить скорей велел.
Побежали, за скалой
Вышли к лестнице кривой.
Ненадёжные ступени,
Стали сбиты в кровь колени.
Лезли, лезли, спотыкались,
Наконец наверх забрались.

Только сели отдохнуть –
Горлум вновь торопит в путь.
«Дальше лестница витая
Подлинней, но не крутая,
А за ней, в горе, проход,
Есть тот самый переход.
Вот тогда и отдохнёте,
Прежде, чем в проход зайдете».

Тропка-лестница петляла,
По уступам восползала.
Наконец большой уступ –
Фродо рухнул, словно труп.

На скалу облокотились.
Закусив, разговорились
О преданиях былинных,
О сказаниях старинных.
Может через много лет,
Будет и про них куплет.
Сэм, однако, спохватился:
«Горлум вновь запропастился.
Что-то часто исчезает,
Час удобный выжидает
Потихоньку мухленуть,
«Прелесть» вновь себе вернуть.
Сударь, вижу спать хотите,
Так ложитесь и поспите.
Дайте Вас рукой обнять,
Я останусь охранять».

Долго Сэм не протянул,
Незаметно сам уснул.
Вскоре Горлум объявился,
Хищный взгляд его сменился.
Стали глазки старыми,
Блеклыми, усталыми.
Как от боли содрогнулся,
К перевалу повернулся,
Головою покачал,
Утомленно завздыхал.

Тот, кто Горлума не знал,
«Старый хоббит» бы сказал.
Тот, что смерти ждёт своей,
Потеряв родных, друзей,
Помнивши едва – едва,
Как шуршит в лугах трава,
Как горит огонь в камине,
Как звенит вода в плотине.

Стал он хоббитов будить,
Чтобы дальше уходить.
На вопрос: «Где пропадал?»,
Отвечал: «Проход искал.
Про него ни кто не знает,
И никто не охраняет».

                ГЛАВА 9

                Логово Шелоб

В небе дымном муть явилась,
Чернота в отроги скрылась.
День как – будто наступал,
Но светлей ни чуть не стал.
Впереди - утёс овальный.
Срез сереет вертикальный,
Словно чёрное пятно.
В нем отверстие видно.

Горлум указал: «Туда.
Доберёмся без труда.
Здесь никто не охраняет».
Сэм заметил: «Фу, воняет,
Нечистотами смердит,
Так, что вырвать норовит».

Раз другого нет пути,
То пришлось вовнутрь идти.
Сразу мраком поглотило,
Смрадом трупным окатило,
Звуки воздух омертвил,
Тьмой кромешной ослепил.
Пол немного поднимался,
Но проход не расширялся.

Что-то с потолка свисало,
Липло, щупало, цепляло.
А зловонье нарастало,
Смрадным злобищем терзало.

Фродо пробовал кричать,
Чтобы Горлума позвать.
Зов в гортани подавился,
И ответ не появился,
Не шептал и не жужжал.
Ясно – Смеагорл сбежал.

Звук невдалеке раздался.
Хлюпал, булькал, приближался,
Свист шипящий нарастал.
Фродо вспомнил про Фиал.
Он подарок дорогой
Поднял вверх, над головой.
Ярко брызнул свет в руке,
Скрылась темень вдалеке.
В хрустале огонь сиял,
Искры белые ронял.
Фродо громко говорил:
«Сильмарилл, Эорендил».
Будто кто-то за горами
Говорил его устами.

Но подземия не спят,
Много подлости таят,
И ночного лиходейства,
И могучего злодейства.

С изначальных давних дней
Возглас тот знакомый ей
Знала, но не испугалась,
И теперь не убоялась.
Фродо чуял взгляд мертвящий,
Злобный, душу леденящий.

Тут из темени явили,
Свет Фиала распылили
Многоглазые пучки,
Смертоносные зрачки.
Напоились из утробы
Беспросветной силы злобы,
Жертву взглядом цепеняя,
Злую радость разливая.

Фродо вновь Фиал воздел,
В сердце гнев воспламенел,
Обнажённый меч достал –
Серебром клинок блистал.
Меч держа перед собой
Фродо Торбинс двинул в бой.
Логово от света скрылось,
Вот теперь звезда явилась,
И глаза поотступали,
Понемногу угасали.
Туша тенью прошуршала,
В темноте пещер пропала.

Не желая повторенья
Вновь такого нападенья,
Хоббиты в проход помчались,
Перебежкой продвигались.
Злоба хватки не разжала,
Где-то рядышком бежала.
Но, в какое – то мгновенье
Ощутилось дуновенье.
Вдалеке просвет сиял,
Он надеждой окрылял.

Вот уже конец прохода –
Сеть паучия у входа.
Паутину порубали
Снова в мир дневной попали.
Сэму Фродо закричал:
«Вон он, рядом, перевал.
Надо быстро пробежать,
Нам не смогут помешать».

Про Шелоб друзья не знали,
Даже не подозревали,
Что наружу из горы
И другие есть ходы.

Как Шелоб на свет явилась?
Запись в летописи скрылась.
Ей подобнейшие твари
Заселяли Запад в стари.
Море сушу поглотило,
Недра все водой залило.
Как спаслась и как скиталась,
Как до Мордора добралась,
То история скрывает,
И ни кто не разузнает.
Для себя одной жила,
Эльфов и людей жрала.
С крови пухла и жирела,
Все живое съесть хотела,
Соком жизни жертв надуться,
Выше гор самих раздуться.

Саурон когда явился,
Рацион её сменился.
Люди с эльфами пропали,
Только орки забредали.
Саурон не знал вначале,
Кто живет на перевале.
Вызнав, начал с ней дружить,
Пленных в пищу приводить.
Понял: раз паук живёт,
Недруг в Мордор не пройдёт.

С нею Смеагорл встречался,
Перед нею преклонялся.
Злой отравы напитал,
Недоступен свету стал.
Обещал, что наперёд,
Ей подарок приведёт.

Так замыслил он сначала,
Злобь всегда его снедала,
Хоббитов с Кольцом найдёт,
К ней в пещеру заведёт.
Шелоб их легко глотает,
Кости, тряпки отрыгает,
Горлум «Прелесть» возвратит,
И за всё всем отомстит.

Всё удачно шло сначала,
Паучиха подкачала.
Первый раз её надули,
Преспокойно улизнули.
Так, голодная бесилась
Оттого, что жертва скрылась.

Злобы Сэм её не знал,
Но со страхом понимал –
Ужас рядом проживает,
От себя не отпускает.

Башня впереди стоит,
В окнах тускло свет горит.
Фродо с пламенным клинком,
Нёсся к башне прямиком.
Только спрятал Сэм Фиал,
Тут-то ужас и настал.
Словно из кошмара сна,
Из скалы ползла Она.
Как паук, но свирепее,
Зверя всякого крупнее.
Толстый шейный столб витой,
С двоерогой головой.
Тулово мешком моталось,
Между лап земли касалось.
Сверху сине – вороное,
Снизу блеклое, тугое.
И ещё у твари той
Восемь ног с клешнёй большой.

Тварь прыжками побежала,
Быстро Фродо догоняла.
«Сударь» - крикнуть Сэм успел.
Сзади Горлум налетел,
Меч откинул, повалил,
Став душить, заговорил:
«Ей достанется другой,
Ты, прескверный, будешь мой».

Драться Горлум не умел,
Честность – не его удел.
Сзади гнустно нападал,
И всегда преуспевал.
Вот теперь противник был
Равный с ним по мере сил.
Он к тому ж еще взбесился,
И захват не получился.
Сэм из-под него рванулся,
Резко лёжа крутанулся,
Резво на ноги вскочил,
Посохом замолотил.
Горлум громко завизжал,
В недра кручи убежал.

                ГЛАВА  10

                Выбор Сэммиума Скромби

Сэм ко Фродо подбежал,
Тот бездыханный лежал.
Тварь над Фродо колдовала,
Паутиной пеленала.
Меч поодаль находился,
В сумраке слегка светился.
Так, с клинками пред собой,
Сэм рванул в неравный бой.

Раз ударил – словно гвоздь
Вколотил в глазную гроздь.
Два – клешню перерубил,
А потом по брюху бил.
Брюхо из чешуй замшелых,
Нечистот окаменелых,
Меч насквозь не продырявил,
Но ранение оставил.
Рана пенилась, сочилась,
Ядовитым гноем вскрылась.
Тут Шелоб приподнялась,
И на Сэма налеглась.
Он успел клинок подставить,
Внутрь панциря направить.
Ниже Шелоб опускалась,
Глубже, глубже нанизалась.

Прежде боль Шелоб не знала,
А вот нынче испытала.
Дрожь по телу прокатилась,
Набок тяжко завалилась.
Сэм зловоньем отравился,
Чуть сознанья не лишился.
Видит: многоглазый пук,
На него глядит паук.
Пук другой не возникал,
Жижей желтой подтекал.
С клюва, вместе со слюной,
Капал темно – синий гной.
Тварь сжималась, словно ком,
Напрягаясь пред прыжком.

Сэм потрогал свой Фиал,
Вслух «Галадриэль» сказал.
Тут же голос оживел,
По – эльфийски Сэм запел.
Мощно дух его взбодрился,
А Фиал огнём налился,
Яркой молнией сиял,
Тварь паучью опалял.
На спину она упала,
Теребить ногами стала.
Свет терзал и обжигал,
Глаз последний выжигал.

Мерзкой дрожью колыхаясь,
В камни клешнями вцепляясь,
Подползла она к горе,
Мысля спрятаться в норе.
Сэм бежал во след за ней,
Пару отрубив клешней,
Тут упадок сил настал,
Он без памяти упал.

В полутьме очнулся он,
Понял – это был не сон.
Сразу к Фродо подбежал –
Тот недвижимый лежал.
Сэм не знал, что в то мгновенье
Фродо думал «Вот спасенье».
Тут чудовище нагнало
И вонзило в шею жало.
Сэм кричал, переживал,
Руки, ноги растирал.
Ничего не получилось,
Сердце Фродо не забилось.
Понял Сэм, что он один.
Умер Фродо, господин.

Горе сердцем овладело,
Тело все оцепенело.
Сомневался: Что решить?
Уходить ли? Отомстить?
Он исходит, нет сомненья,
Закоулки Средиземья,
Все же Горлума найдёт,
И гадёныша убьёт.

Но убийство совершить,
Фродо тем не воскресить.
Не затем он шёл сюда.
Вот такая вот беда.
Размышляя сам с собой
Вдруг пришел ответ простой:
Прежде, чем в поход пуститься,
Обещал в пути сгодиться.
Вот сгодись и не плошай,
Путь жестокий продолжай.

Это как? Кольцо забрать,
Одному к горе шагать?
И опять пришел ответ:
«Да, ему Кольцо Совет
Поручил к Горе нести.
Вас хранить его в пути.
Ты теперь один остался,
Тяжкий рок тебе достался.
Выживай ли, погибай –
Порученье выполняй».

Плакал Сэм и не стыдился.
После к Фродо наклонился,
Снял цепочку, взял Фиал,
Фродо  в лоб поцеловал.

Тишина, лишь сердца стук.
Вдруг её прорезал звук:
Топот, гомон позади,
И кричали впереди.
Орки с башни направлялись,
И с прохода появлялись.
Пять минут и будут тут,
Здесь его с Кольцом найдут.
Сэм сначала колебался,
Размышлял и не решался,
Понял, надо уцелеть,
Для чего Кольцо надеть.

Сразу мир переменился,
Слух стократно обострился,
Сразу начал замечать,
Орков может понимать.
Видно так Кольцо решило
Чуя, что вблизи горнило,
Из которого давно
Было смертью рождено.

Орки топали, толкались,
Друг на друга оборались,
Тело Фродо подобрали,
В караулку побежали.
Вожаки не торопились,
В закутке уединились.

Был секретный разговор,
Сэм подкрался словно вор.
Уши, навострив, стоял,
Много нового узнал,
Что уже война идёт,
Что пока Врагу везёт.
Только что-то не сбылось,
И сегодня сорвалось.

Назгул дал приказ простой,
Что на лестнице чужой,
Увеличить часовых,
Брать лазутчиков живых,
В верхней башне запереть,
Донага разуть – раздеть,
Опись полную составить,
Донесенье предоставить.

Вызнал Сэм, что Горлум был,
Накануне приходил.
Прежде здесь бывал не раз,
Был для пропуска приказ.
Понял - вожаки спешили,
Потому, как порешили –
Эльфы крадучись пробрались,
Шелоб тут, они подрались.
Вот один лежать остался,
С Шелоб друг его сражался.
Где-то близко должен быть,
Есть приказ его словить.

Тот, который здесь служил,
Вдруг другому предложил:
«Хватит нам с тобой ругаться,
Будем пленным заниматься.
Ты не думай, пленник мой,
Он не мёртвый, он живой.
Шелоб жертве яд впускает,
В липкий кокон обвивает,
Он висит и не орёт,
А она его сосёт.
Так, кого она кусает,
Память напрочь отшибает,
Не надолго – день, другой,
Он как прежде сам собой.
В башню я его закрою,
Охранение утрою,
Чтоб ни кто не мог пробраться.
Наши любят издеваться».

Сэм качался и скулил:
«Как же, как же я сглупил.
Надо было не мудрить,
Вместе с Фродо уходить.
Так что надо мне стараться
До хозяина добраться».

Осторожными шагами
Сэм бежал за вожаками.
Вожаки шагнули в двери,
Орки их закрыть успели.