Сара

Все ждут конца света, а я жду конца тьмы.

Если показать человеку снятое каким-то образом документальное кино про него самого, то герой фильма узнал бы о себе много нового. Значительную часть фильма составили бы кадры навсегда позабытых эпизодов жизни. Не зря говорят: «Существует лишь то, что мы помним».
* * *

Сара родилась на древней земле своих предков – в Израиле. Родители ее были выходцами из Польши и поженились, когда обоим было под сорок. Поэтому очень удивились, когда у них родилась дочь – они на это и не надеялись. 
В их семье очень приветствовалось поклонение и беспрекословное послушание Богу. С самых первых дней жизни Сара узнала от своих родителей,  что важно быть послушным верующим и проявлять покорность, смирение, с честью принимать все выпадающие трудности.
Сара была типичным еврейским ребенком – послушным, умненьким, воспитанным. И выросла красивой, доброй и нежной. Она не могла терпеть, когда кому-то рядом с ней было больно. Видимо, поэтому она с детства мечтала стать врачом и после школы поступила на медицинский факультет университета имени Бен-Гуриона. К своей мечте она шла целеустремленно и была лучшей на курсе.
Родители воспитывали Сару в строгости и учили ценить не материальное, а духовное. Поэтому девушка не обращала особого внимания ни на свою, ни на чужую внешность, не следила за модой. Для нее была важна внутренняя суть человека.
 После получения диплома Саре, как лучшей выпускнице, предложили работу в одной из самых престижных клиник страны. Но она решила не идти проторенной дорогой и выбрала работу в военном госпитале в Иерусалиме. Она понимала, что работа там будет сложная, но трудности ее никогда не пугали. Зато она сможет помогать тем, кто нуждается в этом больше всего.
Как во многих еврейских семьях, жизнь ее после вуза уже была расписана. Она вышла замуж за сына друга ее родителей – Ицхака. Человек он был хороший, у них была обычная семья, в которой подрастали две хорошенькие дочери. Сара всегда была скромной, доброй и нежной девушкой. Выйдя замуж,  она не изменила себе, став доброй и покорной женой, заботливой матерью.
Но, прожив с мужем несколько лет, Сара поняла, что совершила большую ошибку. Хотя муж был человеком хозяйственным, хорошим отцом, но временами бывал грубоват. Он относился к Саре по-доброму, но мог иногда в раздражении повысить на нее голос. Но даже не в этом было дело. А в том, что особой любви к себе она от него не чувствовала. Да, уважение, как к супруге и матери его детей – было. А любви и страсти – нет. С годами Сара и сама стала понимать, что вышла замуж только потому, что так было положено, пыталась угодить родителям, а главное –  у нее тоже не было любви к мужу. Несмотря на то, что он был ее мужем и отцом ее детей, Сара почувствовала, что это вовсе не тот человек, с кем она хотела бы прожить всю жизнь. Как пишут в романах – «не ее половинка».
Когда их старшей дочери исполнилось шесть лет, а младшей – четыре года, Сара окончательно поняла, что ей уготованы вечные серые будни: дом – работа, работа – дом. Даже имея семью, она ощущала себя безгранично одинокой. И единственным утешением, что спасало ее от одиночества, была работа.
Она раньше всех врачей появлялась в госпитале. Уходила в работу с головой, чтобы не думать больше ни о чем, кроме как о больных, диагнозах, лечении, препаратах… Сара не отказывалась ни от каких пациентов, даже с самыми сложными заболеваниями и ранениями. Работа стала ее единственной любовью.
Ежедневно через ее операционную проходили солдаты и офицеры израильской армии. Каждому из них она старалась помочь, каждого пыталась спасти. И при этом задумывалась над тем, а кто спасет ее саму?
Девочки ее ходили в садик, по вечерам играли с отцом. Сара любила их, но ее отношение к мужу сказывалось и на отношении к  детям. С годами безразличие к Ицхаку превратилось в отвращение. Ей было неприятно сидеть с ним за одним столом, а при мысли о том, что надо ложиться в одну постель ее вообще охватывала дрожь.
Сара сама не понимала, что произошло с ней, почему вдруг она очнулась от своего «затяжного сна», так она называла свою жизнь до этого момента. «Так больше не может продолжаться! Я не могу жить с этим человеком!», - повторяла она как заклинание, не совсем давая себе отчет, кого именно она хочет в этом убедить. Наверное, себя.
И однажды заклинание подействовало.
Это было обычное утро обычного дня. Необычной была только решимость Сары наконец расставить все по своим местам.
Накрыв стол к завтраку, Сара села напротив мужа и сказала:
- Ицхак, нам надо серьезно поговорить.
- Я тебя внимательно слушаю.
- Тебе может не понравиться то, что я скажу.
- Но ты же все равно скажешь. Поэтому говори. О чем будет разговор? О детях?
- Нет. О нас с тобой.
- В чем дело? Что тебя гложет? Мы живем уже несколько лет. И в последние годы я замечаю, что тебя что-то не устраивает в нашем браке. Я никогда не спрашивал  что именно. Ждал, пока ты сама мне расскажешь.
Сара немного помолчала, затем набралась решимости и сказала:
- Меня не устраивает сам наш брак. Я хочу развестись с тобой.
Он долго молчал, не поднимая на нее глаз. Затем допил кофе и пошел в спальню. Минут через двадцать он вышел в прихожую с чемоданом в руках.
- Что ж, я ждал этих слов. И давно понял, что ты меня не любишь. Значит, нам надо развестись. Нельзя тратить жизнь на нелюбимого человека. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И сам хочу счастья с женщиной, которая будет меня любить.
Дочери молча стояли рядом с матерью, бледные и взволнованные. Перед уходом Ицхак наклонился к ним, поцеловал обеих, повернулся к Саре и сказал:
- Ты все сделала правильно. Не беспокойся насчет детей, я о них не забуду.
Он повернулся и вышел: из дома и из ее жизни.
Сара осталась одна с детьми. Ицхак не оставлял дочерей без поддержки, да и сама Сара, работая врачом, имела хорошую зарплату и различные льготы от государства. К тому же, она была не из бедной семьи, и родители тоже ее поддерживали. Правда, сначала они были очень огорчены тем, что ее брак распался, и настаивали на примирении. Но затем поняли, что Сара непреклонна, и прекратили свои увещевания.
Все было более или менее нормально. Развод прошел спокойно. Ицхак регулярно навещал дочерей и общался с Сарой вполне по-дружески. Это позволяло ей не беспокоиться о будущем своих детей.
Своё собственное будущее представлялось ей бескрайней пустыней. Саре часто снилось, как она бредет по пескам неизвестно куда, а вокруг ни души. Ее никто не ждет, она никому не нужна. Женщина просыпалась в слезах.
Дни тянулись за днями. Прошёл год, потом полтора, а в жизни Сары ничего не менялось. Женщина все так же бежала утром на работу, а вечером домой. Она провожала детей в школу, встречала их, и ничего существенного не происходило в ее жизни.

* * *
Выпавшие эпизоды… Означают ли они, что напрасно прожиты вылетевшие из памяти дни? Нет, конечно. Что-то же происходило и, значит, не могло не оставить следа в последующей жизни.
* * *

А потом случилось то, что перевернуло ее жизнь – раз и навсегда.
Был обычный день, Сара работала в утреннюю смену. Делая обход, она услышала, как в конце коридора звучит арабская речь. Собственно говоря, это не было чем-то из ряда вон выходящим, поскольку арабский – это второй государственный язык Израиля, его изучают в школах и вузах.
Оказалось, что в ее отделение везут палестинца, пострадавшего в столкновении с солдатами израильской армии. На операционный стол положили молодого человека лет двадцати пяти - тридцати. Сара посмотрела на него и увидела красивого и, судя по всему, высокого парня. Она продолжала смотреть на него, не отрывая глаз. Его внешность приводила ее в замешательство.
 Он был ранен в плечо и стонал от сильной боли. Осмотрев его, Сара дала распоряжение медсестре сделать обезболивающий укол. Когда он уснул после укола, она срезала с него окровавленную одежду, и увидела, что у него не только красивое лицо, но и прекрасное мускулистое тело.
Она осмотрела рану, безупречно провела операцию и вытащила пулю. Раненого повезли в палату. А Сара вдруг почувствовала, что эта встреча – неспроста. В ее размеренную и унылую жизнь что-то входит. Она не могла определить, что именно: хорошее или плохое, но была твердо уверена – это нечто новое, неизведанное.
 Когда Сара увидела его во второй раз, он уже лежал в палате, прикованный к кровати наручниками.
Он посмотрел ей прямо в глаза, и это застало ее врасплох. Проклиная себя за то, что отвлекается на его красивые ресницы, она быстро взяла себя в руки.
- Здравствуйте, я ваш врач, меня зовут Сара. Я буду ежедневно осматривать вас и следить за вашим выздоровлением, - сказала она ему на не очень правильном арабском. И тут, к своему удивлению, услышала ответ на чистейшем иврите. 
- Здравствуйте, Сара. Я очень благодарен вам за оказанную мне помощь.
Сара была удивлена тем, как он владеет ивритом.
- Какое у вас прекрасное знание нашего языка! Даже странно для обычного солдата.
- А я не солдат, и ранили меня не в бою, – медленно произнес мужчина, глядя на нее своими красивыми темными глазами.
- А кто же? – удивилась Сара.
- Как-нибудь я вам все расскажу. А сейчас могу лишь сказать, что меня зовут Мухамед, и мне двадцать девять лет…
- Впрочем, мне неважно, кто вы, – перебила его смущенная Сара. – Для меня вы – раненный, которого надо лечить.  Я всего лишь лечащий врач, и мне нет дела ни до чего постороннего. Как только выздоровеете, наше с вами общение закончится.
Внезапно она запнулась,  так как увидела, что Мухамед улыбается. А еще она заметила,  что улыбка делает его совершенно неотразимым.
Он был подчеркнуто вежлив и внимателен, и ему явно хотелось продолжить разговор,  но Сара заторопилась, отметив про себя, что парень славный.
- Мне пора идти, - наконец сказала она,  отводя глаза в сторону, почувствовала, что начинает дрожать от волнения.
Осмотрев его рану, Сара покинула палату, пытаясь больше не думать о странном красивом парне. Но и дома  ее не оставляли  мысли о Мухамеде. Кто он? Откуда так хорошо знает иврит? Где был ранен, если не в бою? Почему он обещал открыться ей? Сара понимала, что не осталась равнодушной к взгляду его горячих глаз. Но что делать? Между ними – пропасть.
На следующий день, придя на работу, Сара попыталась навести справки о Мухамеде. Но ей сказали, чтобы она не вмешивалась и занималась своими непосредственными делами, а лишних вопросов задавать не стоит.
Рядом с палатой Мухамеда постоянно дежурили двое  военнослужащих израильской армии, видимо, следили, чтобы пленник не сбежал или не сделал чего-то непредусмотренного. Сара молча провела ежедневный осмотр и вышла из палаты.
На следующий день Сара стала более разговорчивой.
- Добрый день, Мухамед. Вы быстро идете на поправку.
- Спасибо вам, Сара. Мне приятно это слышать от моего лечащего врача. Кстати, я обещал вам рассказать кое-что про себя. Я работаю на палестинскую разведку. У меня было задание в Иерусалиме, в ходе которого меня ранили. Вот так я и оказался в вашей больнице и на вашем хирургическом столе. Все очень просто. А иврит я знаю потому, что учился в израильской школе.
- А почему работаете на разведку?
- Так уж вышло.
Сара продолжала ежедневно навещать Мухамеда, осматривая его рану. А он в это время постоянно рассказывал о себе: о своей жизни в Иерусалиме, об учебе, о том, как он любит этот город, как был горд тем, что он – гражданин Израиля. Он рассказал ей о том, что мечтал создать семью, о том, как его завербовали в палестинскую разведку, и о многом другом.
Возвращаясь домой, Сара часто сидела в одиночестве и думала о нем. До сих пор в ее жизни был только один мужчина – ее муж Ицхак. Но с ним она всегда чувствовала себя одинокой, у них не было духовной связи. Она понимала, что встреча с Мухамедом не случайна. Она все больше и больше привязывалась к этому человеку и, как ни странно, рядом с ним одиночества не чувствовала. Незримые нити связывали этих двоих. Мухамед разбудил в ней чувственность. Ночами она мечтала о его губах и руках, которые исследовали ее изголодавшееся по ласкам тело.
По утрам она с радостью шла на работу, предвкушая встречу с Мухамедом. Ведя с ним разговоры, Сара постепенно понимала, что он за человек, и начинала привязываться  к нему. Военные, охранявшие палату Мухамеда, тактично не вслушивались в их беседы, давая им возможность спокойно поговорить. А разговоры с каждым днем становились все откровеннее, затрагивая различные стороны их жизни. Сара начинала понимать его и жалеть.
Однажды Мухамед обратился к ней с просьбой:
- Сара, ты приходишь ко мне каждый день уже почти месяц. Я много узнал о твоей жизни, понял, как ты одинока. Ты, в свою очередь, узнала многое обо мне. Я знаю, что жизнь моя закончена, и мне больно осознавать это. Можешь сделать мне маленький подарок?
- Что именно? Ты же знаешь, что мои возможности ограничиваются только медицинскими услугами.
- Я прошу тебя, оставь на столике булавку или канцелярскую скрепку.
- Зачем?
- Мне это нужно.
- Если ты задумал сбежать, то зря – тебя убьют на месте.
- Я же не Джеймс Бонд, а офицер, которого подстрелили на незначительном задании. Я не представляю особой ценности. Сделай, как я тебя прошу.
Сара вышла из палаты в раздумьях. Она понимала, что Мухамед идет на поправку, вскоре его переведут в тюрьму, и она его больше не увидит. Через несколько дней она решилась и, придя на очередной осмотр, призналась Мухамеду в любви. Он был потрясен.
- Ты мне тоже стала очень дорога. Но ты же понимаешь, что у нас нет будущего. Я палестинец и военнопленный. Мы встретились с тобой в плохое время. Мне очень жаль.
Повторив еще раз слова любви, Сара оставила на столике булавку и вышла из палаты. Она решила, что это их последняя встреча. Ей было очень больно и грустно. Она понимала, что больше не будет их задушевных разговоров и томных взглядов. Что больше никогда она не прикоснется к его загорелой с мощными мускулами груди. Сара чувствовала себя опустошенной. В этот момент она забыла, что она мать,  гражданка враждующей с Палестиной страны, врач и что у нее есть долг.
Оставляя булавку, Сара понимала, на что идет. На следующее утро она узнала, что Мухамед бежал из больницы. Ей сообщили, что он открыл наручники и сбежал через окно, хотя у палаты постоянно находились двое солдат. Сара понимала, что сделала, но не сожалела об этом. Она хотела, чтобы Мухамед был счастлив и свободен. Он рассказывал ей, что стремится к мирной жизни.  У него есть небольшой домик в Италии. Он хочет жить на берегу Средиземного моря,  выращивая цветы в своем саду. Сара помогла ему освободиться и теперь больше ни о чем не хотела думать.

* * *
Взять хотя бы нынешний день – какое там сегодня число? – много ли событий этих суток достойно храниться в памяти? Но память, в силу данного ей природой неограниченного самовластья, сама отберет – что выбросить, а что оставить на долгое хранение.
* * *

Недели шли за неделями. Сара все так же ходила на работу и спасала жизни солдат и офицеров. А в один из дней в ее телефоне раздался сигнал сообщения. Там было написано: «Это Мухамед. Я буду ждать тебя в семь часов вечера на улице Ицхака Рабина 43. В кафе «LeCaf;».
Сара знала,  где это находится. Она часто ходила туда. Успев после работы забежать домой, Сара переоделась в новое красивое платье, которое было короче, чем те, что она надевала раньше. Покупка этого наряда стала для нее новым этапом в жизни. Встретив Мухамеда, Сара пересмотрела некоторые жизненные приоритеты. В частности, стала ценить свою внешность, начала следить за собой, покупать красивые платья. В ней проснулась женщина, которая так долго спала, пока она была одинокой. Теперь она мечтала о поцелуях Мухамеда.
Придя в кафе и сев за столик, Сара заказала капучино и печенье и, неспешно отпивая по глотку, стала ждать. Время шло, но никто не появлялся. Вдруг она заметила краем глаза, как за соседний столик сел какой-то мужчина. Сара поняла, что это Мухамед. Тихим голосом, так что могла слышать только она, он произнес:
- Здравствуй, Сара. Как твои дела?
- Спасибо, все нормально.
- Я очень скучал по тебе.
- Я тоже. Но почему ты так рисковал? Ведь нашу переписку могут засечь.
- Не волнуйся за это. Никто нас не будет проверять. Я уже говорил, что не представляю особой ценности. Но я, правда, очень по тебе скучал.
Сара промолчала и, незаметно написав на салфетке свой адрес, оставила ее на столе, расплатилась и вышла из кафе.
Придя домой, она переоделась и стала ждать прихода Мухамеда. В доме никого не было – в школе были каникулы и дети гостили у бабушки. Сару одолевали противоречивые мысли. Она мечтала о мужской ласке и любви, которых не знала в браке. Через некоторое время в дверь постучали. Сара знала, кто это…
Открыв дверь, Сара впустила Мухамеда. Прямо с порога навстречу  он протянул руки и обнял ее дрожащие плечи.
Мухамед еще на шаг приблизился к ней. Теперь они уже стояли вплотную друг к другу и дышали одним воздухом.
Кончиками пальцев он приподнял ее подбородок и поцеловал в губы,  а она вдруг почувствовала себя словно в бреду, накатила ужасная слабость. Ответив на его поцелуй, ощутил его вкус, чувствуя на себе прикосновение его мягких губ, Сара абсолютно отчетливо поняла, что Мухамед – любовь всей ее жизни.
Они предавались любви всю ночь. Ее изголодавшееся по ласке и любви тело было очень отзывчивым. Она занималась любовью так, словно это последний день ее жизни. Сара была несказанно счастлива – она чувствовала себя любимой и желанной. Они не могли насытиться друг другом…
Утром Сара собралась на работу, Мухамед ушел. Он приходил к ней каждую ночь. А однажды появился, когда дети Сары были дома. Старшая дочь удивленно спросила, увидев его в комнате матери:
- Мама, кто этот мужчина?
- Это старый друг.
- А почему он к нам пришел? К нам раньше никогда не приходили другие мужчины, кроме папы.
- Дело в том, что я… что мы… мы собираемся пожениться, - сказала Сара, краснея и заикаясь.
Мухамед, улыбнувшись, поздоровался с девочкой:
- Здравствуй. Меня зовут Мухамед. Мы с твоей мамой скоро поженимся, – он тоже попытался поддержать эту ложь, чтобы выйти из затруднительной ситуации.
Девочку этот ответ удовлетворил и она вышла из комнаты.
Сару это происшествие очень взволновало:
- Мухамед, нам надо это прекратить.
- Я понимаю. А что ты делаешь на следующей неделе?
- Я лечу в Париж на симпозиум врачей и пробуду там пять дней.
- Прекрасно. Там мы и встретимся. Я сообщу тебе, где именно.
Сара удивилась – что ему могло понадобиться в Париже. Но вскоре эта мысль вылетела у нее из головы, вытесненная мечтами об их  новой встрече.
Прошла неделя. Рейс Сары прибыл по расписанию в  аэропорт имени Шарля де Голля. Пройдя таможню, она вдруг услышала сигнал смс. В сообщении, пришедшем с незнакомого номера, было написано: «Буду ждать тебя в 14.00 в кафе «Мельница». Елисейские поля, 13».
Это Мухамед! Сара обрадовалась – у нее есть несколько дней, которые она сможет провести со своим любимым. Ведь только рядом с ним она ощущала себя счастливой.
Они с Мухамедом встретились в кафе, а потом  отправились в отель, где она остановилась. 
Это были незабываемые дни. Сара словно забыла обо всем на свете и жила только любовью. Они гуляли по Парижу, поднимались на Эйфелеву башню, катались на теплоходе по Сене и бесконечно любили друг друга. За день до начала симпозиума, во время завтрака Мухамед собрался начать серьезный разговор.
И тут вдруг за его спиной послышались детские голоса. Обернувшись, он увидел, что в номер вошла няня, сопровождая дочерей Сары. Они подбежали к матери, обняли ее, а  Сара, улыбнувшись, сказала:
- Прости, дорогой, совсем забыла тебя предупредить. Видимо, от счастья потеряла из виду. Я хотела показать своим дочерям Париж, поэтому они прилетели ко мне на несколько дней. А потом я вместе с ними вернусь в Израиль.
 Мухамед был потрясен – разговор предполагался очень серьезный, а теперь его пришлось отложить.  Но он не возразил. Сара с дочерьми и Мухамедом отправились на прогулку по Парижу. Они плавали по Сене, бродили по парижским улочкам, лакомились мороженым. Все были очень счастливы, и даже Мухамед ощущал себя частью семьи, которой у него никогда не было. Он представлял, что  гуляет с женой и детьми.
Вечером Сара проводила девочек в номер, который она заранее заказала для няни с детьми. И осталась с Мухамедом. Наутро они все вместе завтракали, а после отправились на прогулку.
Погода была прекрасной, Париж – сказочным, и у девочек было море впечатлений. Во второй половине дня должно было состояться торжественное открытие симпозиума врачей, на котором собирался присутствовать недавно избранный новый президент Франции.
Пообедав с девочками и Мухамедом в кафе,что находился в двух кварталах от отеля, Сара передала дочерей на попечение няни. Проводив их, она вернулась в кафе и обратилась к Мухамеду:
- Дорогой, спасибо тебе за понимание. А еще за то, что ты был добр и внимателен к моим девочкам. Я очень счастлива – ты так прекрасно с ними общался.
Мухамеду было приятно это слышать. Но тем не менее, он должен был поговорить с ней, как планировал пару дней назад. Он взял Сару за руку:
- Тебе придется меня выслушать. Через два часа ты идешь на мероприятие, где будет президент Франции.
- Да, дорогой. Но это ненадолго. Я только пожму ему руку и вернусь, - пошутила Сара.
- Я сейчас говорю совершенно серьезно. Тебе следует понять:  все, что происходило до сих пор, сделано по моему сценарию. Точнее, по сценарию людей, которые так решили.
- О чем ты говоришь?
- Ты когда-нибудь слышала о «Синдикате смерть»?
- Нет, а что это такое?
- Это тайная международная организация, которая занимается устранением первых лиц государств. И я в нее вхожу.
- О чем ты говоришь?! Не шути так со мной!
- К сожалению, я не шучу, любовь моя. «Синдикат смерть» существует и занимается именно тем, о чем я сказал. Его деятельность направлена только на первых лиц государств. Все случаи убийств, отравлений, похищений, покушений на первых лиц государств за последние сто лет – дело их рук. На их счету не одно убийство. «Синдикат смерть» не имеет отношения ни к ЦРУ, ни к КГБ, ни к палестинской разведке. Он берет заказы только на устранение глав государств. Стоимость таких заказов идет на миллиарды долларов. И на этот раз получен заказ на президента Франции.
Сара онемела и в ужасе слушала Мухамеда. А он продолжал:
- Этот заказ мы получили еще полгода назад. Новый президент Франции молод, энергичен и собирается проводить в стране реформы, которые многих не устраивают. Приняв этот заказ, мы запустили механизм действия, изучили все возможности для его выполнения. Наиболее реальным представлялось сделать это на парижском симпозиуме врачей, выдав заказное убийство за теракт. Но как это сделать? Нам был нужен человек, и выбор остановился на тебе. Ты прекрасная женщина, замечательный специалист с хорошей репутацией, разведена, с двумя детьми. Изучив твою историю, я решил, что сначала должен оказаться на твоем операционном столе, а после – в твоей постели.
Сара слушала и чувствовала, что ее сердце сейчас разорвется. Мухамед рассказывал о планах, а она ощущала невыносимую боль в груди. По щекам текли слезы от того, как бесстрастно излагал Мухамед историю, которую она считала историей своей любви.
- Изучив твое личное дело, я понял, что у тебя нет никакой личной жизни, и с тобой будет легко договориться. Я сам прострелил себе плечо и сделал так, чтобы попасть  именно в твою больницу. Ты оказалась очень заботливой и подающейся влиянию. Подружиться с тобой не составило труда, и ты сама помогла мне бежать, даже не подозревая, что это был разработанный мною план. У меня были ключи от наручников, и мне ничего не стоило покинуть больницу в любой момент. Но на камере осталась запись, как именно ты кладешь на столик булавку, которой я якобы воспользовался. Так что, дорогая, ты по уши увязла в этом. Теперь ты соучастница побега международного шпиона.
«Так вот что чувствуют приговоренные к смерти, – подумала Сара и закрыла глаза. – А может, я сплю и весь этот ужас мне только снится?» Но жесткий голос Мухамеда развеял эту надежду.   
– После того, как я оказался на свободе, мне нужно было завоевать твое сердце. Мне это удалось. Ты стала привыкать ко мне и даже познакомила с детьми. И знаешь… – тут на лице Мухамеда появилось странное выражение, – это стало твоим оружием. Ты завоевала завоевателя. Эти несколько дней я был счастливым человеком. Я понял, что такое любить и быть любимым, что такое семья. И теперь я стою перед выбором. Я должен положить  небольшое устройство в твою сумку, с которой ты отправишься на симпозиум врачей.  В момент, когда ты будешь пожимать руку президенту Франции, это устройство будет дистанционно взорвано. Взрыв убьет и президента, и тебя, и еще несколько человек вокруг. Все решат, что это  теракт. Никто тебя не заподозрит. Ты станешь мученицей, а твои дети получат помощь от государства.
Итак, выбирать тебе: либо ты сознательно пойдешь на это, либо в интернете появятся фотографии, как ты оставляешь булавку на столике, чтобы помочь мне бежать, а также – как после этого ты встречаешься со мной в кафе. Тебе грозит пожизненный тюремный срок, а твоим детям – несмываемое позорное пятно на биографии. Что ты выберешь?
Сару била дрожь. Она еле смогла выдавить из себя:
- Я тебе не верю. Это не может быть правдой.
- И все же это правда. Я действительно все это спланировал и подготовил. Ты должна была совершить это убийство. Но поверь, мне не хочется этого делать. Мое единственное желание теперь – забрать тебя и девочек, уехать далеко и прожить всю оставшуюся жизнь с вами. Мои чувства к тебе не входили в мой план.
- Этого не может быть! – вскрикнула Сара.
- Это так. – С  этими словами Мухамед показал ей маленький сверток. – Ты должна положить его в сумку. Ни одна проверка его не определит. Когда окажешься рядом с президентом Франции, нажми на эту маленькую кнопку. И все кончится.
- Хочешь сказать, что дочери вернутся на родину с моими останками? – Сара вдруг ощутила такой гнев, что могла бы нажать эту кнопку прямо сейчас, чтобы убить его и себя. – Ты так легко посылаешь меня на смерть?! Значит, все было только игрой? Как ты мог так подло меня использовать?!
Мухамед смотрел в ее глаза и понимал, что у него есть только одно решение. Он не может выполнить задание. И не может заставить ее сделать это. Значит, они погибнут вместе,  потому что за ними следят.
Он протянул руку, взял сверток и положил себе в карман. И как только это сделал, прогремел выстрел. Ваза, стоящая на столе, разлетелась вдребезги. Следующий выстрел ранил Сару в руку. Мухамед потянул ее к себе, опрокинул стол, и, прикрываясь за ним, они стали отползать. Пули свистели по комнате, разнося все вокруг. Мухамед ползком продвигался к запасному выходу, прижимая Сару к себе. Выбежав в задний двор отеля, они увидели припаркованную рядом машину. Мухамед рванул дверцу, выкинул водителя и толкнул Сару на сиденье. Сев за руль, он нажал на газ.
Они летели по улице, а следом несся черный мерседес с тонированными стеклами. Из мерседеса стреляли. Вскоре за мерседесом погналась полицейская машина. Мухамеду удалось оторваться  от преследователей, резко свернув в переулок.
Он вышел из машины и вбежал в подъезд. Сара осталась сидеть, истекая кровью. Вдруг в переулок свернул преследовавший их мерседес. Он остановился, и оттуда вышли два вооруженных человека. Вой сирены слышался вблизи, но полицейской машины видно не было. Но как только убийцы приблизились к их машине, Мухамед, прятавшийся за дверью подъезда, открыл огонь. Убийцы свалились, как подкошенные.
Из машины, где сидела, а вернее, уже лежала Сара, послышался стон. Мухамед заглянул внутрь – ей было совсем плохо.
Он сел за руль и повез ее в мотель, где тайком от всех снял номер еще вчера. Уложив женщину на кровать, он осмотрел ее. На их счастье, пуля прошла навылет. Мухамед промыл рану, перевязал и привел Сару в чувство.
- Сиди здесь, только тихо. Я скоро вернусь.
Он приехал через час, привезя ее одежду и документы. Каким образом ему удалось проникнуть в отель и забрать ее вещи, он так и не сказал. Зато сказал другое:
  - Я прошу тебя, любимая, взорви этого чертового президента. Оставь этот сверток рядом с ним и уходи. А потом я что-нибудь придумаю. У них есть пульт управления этой бомбой. Если ты не нажмешь кнопку, они это сделают сами.
Сара, едва живая от всего пережитого, наотрез отказалась выполнить его просьбу. Но он настаивал:
- Ты не представляешь, насколько опасны эти люди. Они убьют и тебя, и меня, и даже твоих малышек. Они не дадут нам спокойно жить. У «Синдиката» длинные руки. Там крутятся огромные деньги и жизнь человеческая для них ничего не стоит. Они пойдут на любое преступление. Заказ принят, оплачен, они обязательно выполнят его – любым способом.
- Я не могу, не могу… – постоянно повторяла Сара.
Пока раздевал ее и сопровождал в душ, Мухамед умолял ее передумать. Он приводил ее в порядок, а Сара словно пребывала в тумане. Ее мысли путались, мозг отказывался воспринимать реальность. Мухамед помог ей одеться и с замиранием сердца ждал ее вердикта. Но Сара осталась непреклонной:
- Не жди от меня этого. Я никогда такое не сделаю. Я пойду туда, но взрывать не буду.
Сара взяла пакет, положила в сумку и покинула номер мотеля. Выйдя на улицу, поймала такси. По дороге на симпозиум она долго думала – о людях, которых убьет, о собственных похоронах, о детях, обо всем.
Войдя в здание, где проходил симпозиум, Сара прошла тщательную и неоднократную проверку. В зале заседания ей, как и всем присутствующим, вручили бейджик. Перед заседанием в закрытом дворике роскошного особняка проходил фуршет, где врачи из разных стран за бокалом  шампанского общались, обменивались новостями из мира медицины и заводили новые знакомства с коллегами из других стран. Была на симпозиуме и группа врачей из Израиля. Пришел сюда и президент Франции с супругой.
Обдумав все как следует и поняв, что ей совсем не хочется умирать, Сара зашла в туалет, запихнула маленький сверток в унитаз и смыла его. После чего вернулась к коллегам. Как раз в этот момент президент Франции подошел к группе израильских врачей, поприветствовал их и стал пожимать руки. Очередь уже доходила до Сары, она на миг представила себе, что случилось бы, если она нажала кнопку. Президент протянул ей руку, Сара опустила левую руку в сумку, а правую подала ему. Она улыбнулась президенту и пожелала ему  успехов на его новом поприще.
Не успела она договорить, как раздался взрыв. Взорвалось в фундаменте особняка. Стекла здания вылетели, а телохранители, прикрыв собой президента, быстро вывели его с симпозиума.
Поднялась страшная суматоха и паника. Но минут через двадцать все успокоилось. Полиция навела порядок, медики и другие службы оказывали первую помощь. А Сара, поднявшись с газона, привела себя в порядок, не скрывая улыбки, поняла, что в толпе был кто-то с пультом. Она правильно поступила.
Через два часа, дав множество показаний, Сара покинула мероприятие. Вернувшись в отель, она сделала вид, что не знает, почему весь город в панике.
Сара не представляла, что делать дальше. У нее были билеты в Израиль на следующее утро. От Мухамеда не было известий. Но сейчас ее в основном беспокоило то, как она с девочками доедет до аэропорта и вернется домой. Ей хотелось все забыть как страшный сон.
Все новостные каналы сообщали о теракте, который скорее всего устроила одна из арабских террористических организаций.
На следующее утро Сара с дочками и няней покинула отель и направилась в аэропорт. От Мухамеда все еще не было известий. Они благополучно прошли паспортный контроль, прогулялись по залу ожидания, посетили магазины. Когда объявили посадку на их рейс, спокойно сели в самолет и благополучно долетели домой.

* * *
Мы, вероятно, и хотели бы решительно отказаться от воспоминаний о каких-нибудь тяжких событиях, неприятных людях, собственных страданиях, но, увы – заставить себя забыть невозможно.
Мы, безусловно, желали бы расширить рамки «хранилища памяти», но, увы – точно так же невозможно и заставить себя помнить всё, что с нами происходило, происходит и будет происходить.
А если бы было возможно, то стали бы мы от этого счастливее?  Вряд ли…
* * *

С того момента никаких новых потрясений в жизни Сары не происходило. В интернете не появились компрометирующие снимки, никто не шантажировал и не охотился на нее и ее детей. Она продолжала ходить на работу. И только мысли о любимом не давали ей покоя: «Жив ли он? Где он? Что с ним? Увижу ли я его еще когда-нибудь?» Но ответов на эти вопросы не было. Пока не было.
Они нашлись спустя полтора месяца. Поступил сигнал смс. Пришло сообщение: «Как дела?». «Все как обычно», - ответила Сара. Он предложил ей встретиться. Она согласилась. Они встретились в том же кафе, что и в первый раз. Молча пили кофе, смотрели друг на друга. Потом отправились в мотель, где занялись любовью. 
Наконец пришло время вопросов и ответов.
- Скажи, как получилось, что нам все сошло с рук? – спросила Сара. – Ведь никаких последствий этого инцидента не было.
- Давай не будем. Я не хочу об этом говорить.
И тут Сара догадалась. Почувствовала своим любящим сердцем. Он был нежен, как и всегда, но что-то в нем изменилось. И она поняла: у него новое задание – убить ее. Это их последняя встреча.
Уставшие, они лежали на кровати. Сара притворилась спящей, а когда услышала ровное дыхание Мухамеда, осторожно встала и проверила его карманы. В одном лежал пистолет, в другом – нож. Документов не было.
Единственным, чего не заметила Сара, были прищуренные глаза Мухамеда, когда он смотрел, как она обыскивает его одежду. Но когда она повернулась к нему, глаза его были закрытыми, а дыхание – таким же ровным.
«Будь что будет», - решила она, снова легла  рядом с ним и вскоре заснула. А утром, одевшись, сказала:
- Мне пора на работу.
Мухамед поцеловал ее и сказал:
- Конечно. Иди.
Сара удивилась. И это удивление так явно читалось на ее лице, что Мухамед печально рассмеялся:
- Я видел, что ты нашла у меня оружие.
- Значит, ты не собираешься меня убивать?
- Нет, дорогая.
- Но разве не за этим ты пришел?
- За этим. Я по твоей вине провалил задание и теперь получил другое – ликвидировать тебя. Но ты мне слишком дорога. Я не смогу это сделать. Не смогу с этим жить. А сейчас просто иди на работу.
- Мы еще встретимся?
- Не знаю. Если смогу, отправлю сообщение.
Сара взяла сумку и пошла к двери. Но дверь внезапно распахнулась, отбросив ее к стене. В номер вошли четыре человека, вооруженные пистолетами с глушителями. Следом за ними появился седой мужчина, лицо которого было изрезано морщинами. Это был не  израильтянин и не палестинец. Создавалось впечатление, что у него вообще нет национальности. Глубоко посаженные серые глаза смотрели пронзительно, проникая в мысли.
Мухамед попытался дотянуться до своего пистолета, но один из вооруженных людей оттолкнул стул, на котором висел его пиджак.
Седой мужчина не обратил никакого внимания на эту попытку, спокойно опустился в кресло у двери и приказал Саре:
- Садись!
Сара села на стул у кровати. Люди с пистолетами заняли позиции по всей комнате. А мужчина продолжил:
- Мы стараемся избегать ненужных жертв. И только поэтому вы все еще живы. Но заказ остался невыполненным. И это не игра. Мы всегда выполняем обещанное. Так что выполнение заказа осталось за вами. Каким образом вы это сделаете – меня не касается. Главное – чтобы это было сделано. В противном случае умрете не только вы двое, но и все ваши родные. Выбор за вами. Даю вам месяц на подготовку и осуществление заказа.
Мужчины стали по одному выходить из номера. У самой двери седой повернулся и произнес:
- Кстати, после вашего шоу со взрывом в канализации, охрану президента усилили. Так что придется потрудиться основательно. И не забывайте: не убьете вы – убьют вас. И не только двоих.
Дверь захлопнулась. В комнате воцарилась мертвая тишина. Минут через пять Мухамед поднялся и сказал:
- Иди на работу, дорогая. Я кое-что обдумаю и позвоню тебе.
Весь день на работе мрачные мысли не покидали Сару. Ближе к вечеру она написала заявление на отпуск. Она не могла прийти в себя и постоянно искала выход из положения. Но выхода не было.
Позвонил Мухамед и предложил ей встретиться в час ночи в какой-то кафешке. Она согласилась.
Сидя в назначенном  месте, она услышала у себя за спиной шаги. Вскочив, она повернулась и попала в объятия Мухамеда, протянувшего к ней руки.
Сара закрыла глаза, почувствовав, что у него на груди она в полной безопасности и что теперь все будет хорошо.
- Мы играли в сложную игру. И проиграли, – мрачно сказал он, отодвигая ей стул в кафе.
- Кто был этот человек?
- Никто. Тебе лучше этого не знать. Надо придумать, как выполнить задание.
 - Что бы ни случилось, я не собираюсь никого убивать. Я не убийца.
- Я знаю, дорогая. Но что ты предлагаешь?
- Оставить все, как есть, и жить дальше. Если нам суждено умереть, пусть так и будет.
- А ты не забыла, что он пообещал убить всех родных? Я – сирота, у меня никого нет. Но у тебя родители и двое детей. Придется выбирать, кто будет жить: или чужой тебе мужчина, или твои близкие и любимые…
Выбор был страшным. Сара замолчала, а Мухамед сказал:
- Иди домой. Я провожу тебя. 
* * *
Только время – угроза и помощник нашей памяти. Когда во благо, когда во вред, оно вырезает или навсегда стирает кадры из документального фильма нашей жизни…
* * *
 
Через несколько дней Сара получила открытку, где был изображен небольшой красивый домик на берегу моря. На открытке был написан адрес в Италии. Попросив бывшего мужа взять дочерей к себе, Сара собралась и поехала к Мухамеду. Прилетев в Рим, Сара несколько раз пересаживалась на рейсовые автобусы и наконец-то добралась до городка, который был указан на открытке.
Первым, кого она увидела, подойдя к домику, был Мухамед, работающий в саду. Он сажал цветы. Неслышно подойдя поближе, Сара невольно залюбовалась открывшейся ей картиной. Мухамед, услышав ее шаги, обернулся и, просияв, сказал:
- Здравствуй, любимая. Я ждал тебя. Все эти цветы – тебе.
Окинув взглядом красивый ухоженный сад, Сара улыбнулась. В саду стояла беседка, а внутри нее – круглый столик с резными ножками и два стула. На столе стояла бутылка вина и два бокала. Сара поняла, что Мухамед ждал ее и готовился к встрече. Налив вино, он протянул ей бокал.
Они сидели, пили вино и думали о своей невозможной любви. Она израильтянка, врач, мать. Он – палестинец,  запутавшийся в своей жизни. И перед ними двумя – страшный выбор.
Но они не затрагивали эту тему, а просто сидели, смотрели друг на друга, пили вино и любовались закатом. А когда совсем стемнело, вернулись в дом.
- Давай спать, - сказал Мухамед. - Завтра, может быть, у нас появятся хорошие идеи.
- Скажи, любовь моя, - вдруг спросила Сара, - а что сложнее: убить президента или уничтожить «Синдикат»?
Мухамед удивился и задумался:
- Если честно, я никогда не мыслил так глобально. Ведь мы лишь пешки в этой старой игре.
- Конечно. Но даже пешки, пройдя сложный путь, порой выходят в ферзи. Обещай мне эту мечту.
- Мечту нельзя пообещать, – тихо сказал он. – Она, как вода, протекает сквозь пальцы.
- Но без воды нельзя жить, - улыбнулась Сара. - Как и без мечты.
Он ничего не ответил, а просто обнял ее, и они уснули.  Утром им предстоял новый и опасный путь…

* * *
Время – самое волшебное лекарство от глубоких душевных ран. Оно притупляет сердечную боль, ранее казавшуюся непереносимой, и оживляет лицо, еще недавно отмеченное печатью страданий.