Блокнот

Открой блокнот, открой посередине.
       Открыть сначала - так, быть может,
тебе на ум придет важнее нечто,
      То, што заслуживает быть вначале,
То, што гнездиться будет под          
                заглавьем,
То, што приятным почерком коснется
                мелованной бумаги после
стакана вермута и сигареты,
                не за столом за письменным, в припадке
застигшего за пьянством вдохновенья
       воспоминаньем затерзавшем душу
(о том, што мелко и не стоит думать)
       а где-то в поезде, в метро, во время встречи,
  какой-то встречи с кем-то для чего-то;
и обязательно - штоб неудобно было,
          штоб авторучка надвое ломалась,
штоб карандаш не найден был в       
                сугробах
(верней, карманах, нет, верней - в сугробах)
        того, что кем-то рюкзаком зовётся,
тобой зовётся  - в одночасье домом,
    подушкой в доме, книжным шкафом, лавкой,
               женой и другом, бессловесным братом,
                привыкшем отдавать што ни попросишь,
   в сугробах коего ты роешься не веря.
Чему не веря? просто так, чему-то;
              тому, што карандаш всё ж будет найден,
  тому, што утром выпустят с ментовки,
тому, што в сквере станет малолюдно,
             а вермут будет вкусен и полезен,
а нет - так пусть хотя бы просто будет;

Хотя бы кое-как, хотя б на грани,
огрызки глаз твоих пусть рассмеются,
на грани полного провала и триумфа;
 пускай блокнот найдется, карандаш и      
                вермут,
    пускай вернется вспять прошедший вечер,
     и в сквере будет всё же малолюдно,
и будут лавки, лето, встречи с кем-то.
          Застигнутый прощаньем чьим-то,
пускай ты сядешь или встанешь
                где-то,
пойдёшь по городу слоняться праздно,
    к примеру, вон из сквера для начала,
конешно - вон, конешно - для начала,
                подумывая, может, о блокноте,
о том, как здорово всё начинать      
                сначала,
о том, как горестно сначала всё
                коверкать.
Гонимый страстью выйдешь
                всё туда же,
чрез сквер шагая, где предельно      
                людно.

Штоб лишним не казаться в этом 
                месте,
ты встанешь с четверенек,   
                отряхнешься;
а если и забудешь отряхнуться,
                то сквер простит тебя за это,
простит рюкзак тебе, простит   
                ментовку,
блокнот простит и найденную ручку,
         простит тебе триумфы и триумфы,
плохие сигареты, вермут, крики
         быть осторожней пресекая трассу
предельно чуждому тебе из    
                человеков;
лишь четверенек не простит, запомни,
                хотя тебе к лицу такая поза,
ты в ней и горд и тих, и безобразен,
              вернее, добр в принудительном порядке.
                Возможно, што никто на свете
тебе такого не простит.

                ***
Итак, блокнот. Открой его посередине.
Открой как хочешь, только не в
                начале.
Открой во время встречи нужной,
              Посередине встречи серединой взгляда
      уткнись туда - там в середине пусто.
Сравни со встречей, убедись в чём
                хочешь.
Застигнутый прощаньем ранним
            открой блокнот, а вместе с ним и вермут.
          Была ли встреча? Не запомни это.
Запомни лучше сигареты запах,
               плохой и едкой сигареты запах.
С ним сладить проще, чем с любым из   встречных.
Поэтому запомни это.
Запомни только то, што в твою пользу.
Отсюда - то, што ты достал в сугробах
               (верней, карманах, нет, верней -
в сугробах):
     блокнот и ручка, вермут и ментовка.
В ментовке польза тоже есть, ты это   
                помнишь, -
там не в пример теплей досуг свой
                ладить,
чем ночью в сквере хоть на двух
                ногах.
Открой блокнот, открой посередине.
        В моём призыве ты найдешь лишь пользу,
в моих словах ты упоенье встретишь,
              какого не видал до сих.

                ***
Когда талант молчать округой чтится -
пренебреги. И говори без смолку.
        А очутившись на трибуне шумной -
будь безучастен к склокам самым
                важным.
На похоронной оказавшись сцене,
в путь провожая родственника, брата,
среди таких же провожатых в черном,
займи средину в плачущем болотце;
    не делай вид, што утомился жизнью,
не облачайся в черное ни в коем,
не смей уродовать свою слезу щекою,
а вместо этого порадуйся за брата,
    за того самого, што почивает тут же,
за того самого, што сам себя хоронит,
        ведь если присмотреться к трупу...
Попробуй присмотреться к трупу,
         и ты увидишь - он смущен толпою,
и ждет как все начнут плясать.
           Напрасно ждёт: сильнее этикета
нет ничего. Напрасно ждёт он смеха.
              А вот и нет, а вот и не напрасно.
Вот твоя грудь колышется от ржанья,
 от лошадиного от хоть какого ржанья,
и вот болотце нрав переменяет,
            уже не плачет - гневно осуждает,
и, справедливым омерзением объято,
          подобно морю Красному когда-то
перед тобою дно освобождает.

И ты идёшь, спокойно беспокойно,
затем лишь штоб обнять живого брата,
всех остальных ты точно не      
                запомнишь,
всё потому что цвет их одинаков.
           В калейдоскопе твоего вниманья
узор их скушен скушен скушен скушен
как будто нет его и вовсе.
                А если нет его и вовсе,
то што мешает подойти поближе,
          поближе к трупу, нет, уже не трупу,
за руку взять, а может, просто   
                встретить,
не брать за руку, а на расстояньи   
                встретить,
штоб крепче в память встречу   
                записать;

                ***
очнуться после в том же самом   
                сквере,
на четвереньках, но не в одиночку,
                вернее - как бы в одиночку,
но с вечной памятью о Настоящей   
                встрече.
Так где же брат? подумаешь в   
                припадке
застигшего за пьянством вдохновенья
      воспоминаньем затерзавшем душу. Ужель остался на том самом месте?
              в том самом сквере, но в другой   
ментовке?
Ужель блокнот и вправду нужен,
    а вместе с ним и карандаш и вермут.
Аранжируя сигаретным дымом,
  огрызком глаза дирижируя што будет,
ты в середине всё начнёшь сначала,
                начнёшь коверкать почерком приятным, -
о той единственной непостижимой   
                встрече,

пренебрегая сквером,
 где так людно,
где быть нельзя иначе
чем на двух ногах

Май, 2018