Стихи о Любви. рассказ второй начало

А вот – рассказ  второй, он – самый Главный,
Любовь Вторая, всех сильней она была.
До сей поры острО воспоминанье               
О Диве той, что по Судьбе моей прошла.
«Поэму» эту помню наизусть,
Я с ней встаю, живу и, как с молитвой, спать ложусь.


Воспоминания о Тане Талановой – моей самой  сильной и  светлой         школьной Любви.

(Дальнейшие слова мои – суть Память, в коей неповинны мы.
Так пусть жена – Надюшенька моя,
Да не обидится, да не «взревнует» к «прошлому» меня.)
 
 
                Вступление.

                - 1 -

Итак, я начинаю «Главное повествованье»,
Хочу Вам рассказать о Тане – о Любви моей Святой.
Вот написал её я Имя … и воспоминанья
Нахлынули, вдруг, на меня чудесной тёплою волной!

Как трудно приступить мне к этому признанью,
В душе – сумятица, а в голове – всё кутерьма и мыслей ералаш.
Как трепетно мне всё, что связано с тобою, Таня!               
Как горестно, что не сложился в те года Союз с тобою наш!             

Я до сих пор живу с тоской в душе и сладкой болью,
Готов всё бросить и к тебе, далёкой той, бежать.
Ты остаёшься моей главной Памятью – Любовью,
Я не желаю эту Память потерять!

Всё жду, надеюсь, что случится Чудо!
И я вернусь в те давние года,
Где Небеса «торжественно и чудно»
Соединят наши горящие сердца!

Мне в жизни повезло: я повстречал тебя!
Той дивною порой, которая, увы, умчАлась.               
Меж мною и тобой действительно Искра «промчАлась»,               
Горит она во мне, то угасая, то, вдруг, снова жаром опалЯ!               

Скорей всего, та «Искорка» погаснет,
Когда, даст Бог? увижу я тебя.
И всё окажется обыденым, «нестрастным»,
И понапрасну столько лет я мучаю себя?

Я жажду и боюсь безумно нашей встречи,
Столь лет прошло, друг друга просто не узнаем мы.               
Не «половинки» мы теперь, а лишь «осколки» в мире вечном,
Подобье жалкое несбывшейся Мечты!

Но прочь пессимистическое настроенье,
Моя Мечта жива, мной движет Вдохновенье!               


              Первые встречи.

                - 2 -

Начну с  того, как довелось мне повстречать
Тебя, впервые, тёплым августовским утром.
Я в школу шёл, что бы уроков «Расписание» узнать,
И к повороту подходил по тротуару деревянно-узкому.

И вдруг, за поворотом появилась Ты!
(С подружкою русоволосой, статной),
Явилась «гением чистейшей красоты!»
Я обомлел, сражённый молнией внезапной!!!

Два взгляда, твой и мой – две молнии скрестились,
По Искре «вЫсеклось» у каждого в душе.               
Две «половинки», вдруг, нашлись и засветились,
Что крайне редко происходит на Земле.

В тот светлый Миг в тебя без памяти влюбился,
Ещё не знал: «Кто ты, откуда ты?!»
Вернуть бы этот Миг, чтобы  он  снова повторился,
Чтоб снова созерцать твои «небесные черты»!

В Судьбе моей в тот день случился Поворот
И сердце трепетно заныло и забилось.
Пришла ко мне Любовь, как Приворот,
Тобой, моя цыганка, это Чудо сотворилось!

(А было мне тогда - 17 лет,
Учился я в 11-ом классе.
Тот Год навеки сохранился в памяти моей,
Он подарил мне  Счастье и  Несчастье…)

- 3 -

В начале сентября я в школе повстречал тебя,
В отличие от всех, была ты в тёмно-красном школьном платье?!*               
Передник – фартук чёрный опоясывал слегка
Твой стан и кружева сияли по воротничку и на запястьях.
     *Все школьницы в те давние года носили темнО-коричневые платья.

Носила ты «полуспортивную» причёску,
А волосы твои - слегка блестящи были и темны как смоль.
По коридору школьному гуляла ты неспешною походкой
С подружкой Надей.  Но, отвлечься мне позволь?:

(Есть волосы, чернЫ как сажа,               
Есть волосы, темны как смоль.
Меж ними – разница немаловажная:
Всё дело в том, что смоль слегка окрашена «коричневОй».               
      
И в этом – прелесть смоляных волос,
Я их люблю до умопомраченья!
Ты обладала этой «драгоценностью» волос,
Но я отвлёкся и прошу прощенья.)

Стеснялся я желания заговорить с тобой,
Смотрел издалека и красотой твоею восхищался.
Мне кажется, запечатлелся образ мой
В твоей душе тогда? И Огнь Любви меж нами разгорался!

Меня к тебе тянуло, а тебя – ко мне,
Как тянет два магнитика разнозарядных.
Ты – красным «Югом» обозначилась в моей судьбе,
Я – синим «Севером» к тебе стремился жадно...!

                -4-
               
А вскоре, помню, наступило Воскресенье
И школа «вышла» собирать металлолом.
Трудился я с великим настроеньем:
«Неподалёку ж Ты!» – в «сияньи голубом»!

Вот, наконец, нас «распустили» по домам,
Твой дом – в конце тенистого «проспекта*»,
Мой дом – на «Горке ГэМэШа*»,
Меж ними – лишь четыре километра.
*(«Проспект» – широкая дорога. Справа-большие сосны, слева-молодые берёзки.)
*(«ГэМэШа» – Уральская Гидрометеорологическая Школа, стояла на горе.)               

Я не спешил тогда к себе домой,
Насмелился с тобою повстречаться!
Догнал тебя на тропочке лесной,
Ты тихо шла, (в предчувствии меня дождаться?!)

Окликнул: «Таня, подожди меня!»,
Ты обернулась и шаги твои остановились.
И светлым Лучиком твои цыганские глаза
В мои, с надеждой, устремились!

Я думаю, что ты подумала тогда:
«Витюша, я тебя ждалА!».               
(Но может, все мои «догадки» –
Лишь воспалённая Фантазия моя?...)

И вот, с тобою мы одни - вдвоём …
Я не забуду эти первые минуты!
В груди моей тревожным молотком
Стучало сердце, тем же втОрила и мне ты!               

Не помню, что я говорил,
Не помню твоего ответа:
Обычные слова, еще не знали мы
Всех милых фраз любовного дуэта!...
      
И мы пошли с тобой по сказочному лЕсу,
Любуясь «бархатной» листвой.
Срывали с веток паутин завесу,
А на дворе стоял Сентябрь золотой!

До этой встречи памятной ты для меня была:               
Желанная, но недоступная Звезда.
И вот, ты - рядом!  Я не верил этому «богатству»,
С Небес упавшему, вдруг, на меня!!!

«С тобою я!» - то был какой-то дивный сон,
«Сбылась Мечта!» - в явь обратился он!
Едва дышал, нечаянно задеть тебя стеснялся,
Свершения моих надежд я, наконец, дождался!

О, как тебя тогда боготворил!
Боялся даже до руки твоей коснуться.
Но!?  Протянула первою ладони ты,               
Чтоб до моих ладоней дотянуться!?

Ты помнишь ту невинную игру?:
Я должен был накрыть твои ладони
Своими, а потом, внизу,               
Ты резко убирала их из-под моих ладоней
И ударяла сверху по моим,
Успею их убрать – и я непобедим,
А не успею, то – твоя победа.
Такая вот теклА у нас  с тобой игра-беседа.               

Меняясь изредка «ролЯми»,               
Мы продолжали детскую игру.
Неловко было мне, что жёсткими руками
Я, может, поцарапал ручку нежную твою?

(Танюшка, ты прости, но я соединил
В «ЕдИное» все в сентябре золотолистном наши встречи.               
То – поэтический мой дОмысел и пыл,               
Он не меняет сути излагаемой мной речи.)

Ну, а тогда, в тот день и вечер:            

Летел за часом час
Той Первой нашей встречи,
Вечерняя Заря
Приветствовала нас.
И листопада вальс
Шептал нам нежны речи,
И первая Звезда
Благословляла нас!

Потом я шёл домой,
Был радостен. И ясно,               
Танюшка, образ твой
Стоял передо мной.
Я ликовал душой,
Мелодии романсов
И песни распевал, а Месяц золотой
Со мною танцевал во тьме ночной!!!

Но это всё – прелюдия, сейчас
Я поведу о Главном свой рассказ.
               

                Дни счастья !

    - 5 -

Для нас настали Радостные дни!
Я в школу рвался, чтоб с тобою повидаться.
Взаимностью мне отвечала ты,
И всё ж, тогда ещё не смели мы
Друг к другу на видУ всех приближаться.               

Держались мы (пока) на расстоянии,
На школьных переменах, Боже мой,
Какие ж мы с тобою были «Христиане»,
Лишь взглядами общались меж собой!

Но, где-то, через месяц мы с тобой
Осмелились нарУшить тот запрет «святой».               
И лишь звучал звонок на перемену,
Бежали и встречались мы на лестнице «учительской» пустой.

Нам 7-мь минут (из 10-ти) на разговоры отводилось,
С тобою я делился впечатленьями, со мною ты делилась.
Ах, как нам не хватало времени с тобой!
Звучал звонок и на урок спешили мы очередной.

Уроки шли в раздумьях и в тоске,
Тянулся медленно «урочный час».
На крышке парты, как на грифельной доске,
«Зашифровал» инициалы я твои: «Тэ – Тэ», 
Чтоб чувства скрыть от посторонних глаз.

ЗатО, уж после школы, (Боже мой!),               
Я провожал тебя, Танюшенька, домой!!!
Мы шли не торопясь, объединённые беседою простецкой.
У твоего подъезда мы порой
Сидели долго-долго под «грибком» площадки детской.               

И говорили, говорили без конца,
Ох, как нам не хотелось расставаться!
Но… Надо было разлучиться до утра,               
Уйти, чтоб завтра снова в школе повстречаться.

Ты помнишь нашу школу той поры?               
В ней было лишь два «специальных» кабинета-класса,               
Где проводили «опыты» ученики,
Один – химический был кабинет, другой – физкабинетом назывался.

То твой, 9-ый класс «лабораторные» в них проводил,
То мой, 11-ый класс там появлялся.
Садился я всегда за стол, где только-что сидела Ты!
Твоим присутствием недавним согревался!

Читал в углУ, на крышке «нашего» столА               
Твоё «витиеватое послание» ко мне: «Вэ-Ша».               
И точно также поступал:
«Тэ-Тэ» к «Вэ-Ша» я «плюсовал»!               
Такой вот шёл меж нами «перепИсок»,               
Без лишних слов, без всяких там записок.

- 6 –

Прошла осенняя, дождливая пора
И наступил черёд холодной непогоды.
Мороз стал испытаньем для меня:
Мне было стыдно, что не мог тогда
Я погулять с тобою на природе!

Не знаю, поняла ли ты, как больно
Мне было быть заложником холодных дней?               
Я не имел пальто!, чтоб выглядеть достойно
И не смущать своей фуфаечкой тебя и всех твоих друзей!

Недели две я находил дурацкие «причины»,
Чтоб избежать свидания с тобой.
Ты волновалась об «истоках хладности» такой?
А я страдал от на меня свалившейся «кручины»!

О, это осознанье бедности моей!
Тебе, конечно, эти чувства были непонятны.
Я вырос без отца, буквально с первых школьных дней
Узнал, что значит: «Жить на мамы скромную зарплату».

(Мне в «первых классах» мама иногда,
Давала рубль на «пропитание». Тогда               
Три коржика на рубль в буфете школьном покупал
И радовался, если коржик, вдруг, без «дырки» посрединке попадал!)

(После «Реформы денежной» тот Рубль «десятчиком» предстАл,            
Но, всё равно: три коржика «куплять» мне позволял.
Не знаю, понимаете ли вы меня?
Но эти коржики (без дырочек!) запомнил Навсегда!)

Сегодняшнему поколенью, вряд ли, внятны
Тогдашние страдания моей души.
Мы с мамой жили трудно, без достатка,
Лишь 19-ть лет минУло с окончания Войны.               

Но вот, купила мама мне Полупальто!,
Я снова мог с тобою прогуляться.
Могли мы, наконец, сходить в кино
Иль симфоническим концертом в клубе наслаждаться!

Я помню, Таня, симфонический концерт
И Александра Фриднердера-дирижёра помню.               
Я помню «Марш Турецкий», вальсов Штрауса «сюжет»,
Как рядом мы сидели в креслах, помню.

Я помню, Таня, фильм: «Богдатский вор»,
Который (в цвете) в клубе мы смотрели.
Забыл «детали» фильма: «Ох, какой позор!»
Но помню, как после кино
Я провожал тебя декабрьскою метелью…

И всё же, мало мы ходили по концертам и кино,
Предпочитали в школе повстречаться.
Страдая и держась на расстояньи днём,
Мы в школе вечером стремились пообщаться.

       - 7 -

Ты помнишь, Таня, лаборантом я работал?
После уроков вечерами в школе пропадал.               
Готовил я «лабораторные» и «опыты»,               
«Химкабинет» тогда  «вторым мне домом» стал.
(И за свои «трудЫ» 15-ть рубликов я в месяц получал!):               
 
Был вечер. На дворе «гуляла» лёгкая пурга,
А я готовил «опыты» в химкабинете.
Вдруг, за окошком появляется рука!
В пушисту варежку она была одета.

«Тук-тук » - я подошёл к окошку:
«О, Боже, это ж Ты – моя Мечта!»
Какие, к чёрту, опыты, пробирки, реактивы, плошки …
Впервые! Ты! пришла ко мне тогда!!!

Стояла в белом пУховом платочке,               
Смотрела снизу вверх ты на меня.
И свет «химкабинетного» окошка
Мне озарял твои цыганские глаза! 

(Тот вьюжный вечер очень чётко помню:
Готовил «опыты» у левого последнего стола,
Ты ж постучала в тот проём оконный,
Который находился справа, первым от меня.
Я ясно вижу варежку пушистую твою,
Рукав зелёного пальто (в снежинках!) ясно вижу!)

Открывши двери в школу с «заднего крыла»,               
Тебя встречал. Прошла ты в кабинет с мороза.
О, Боже, сколь прекрасной ты тогда была!:
Пронзительно чистА, (немного смущена), свежА как роза,               
Своим явлением меня с ума свела!

Сказала ты: «А вот и я,
Случайно мимо шла и свет увидела в химкабинете.
Уж извини, что отвлекла тебя
От важных дел, которые творишь ты в Царстве этом».

Я ж от волненья потерял дар речи,
Лишь сердце застучало бешено в груди!
(Теперь понятна мне вся «неслучайность» нашей встречи:
«Я дорог был тебе тогда, как дорогА была мне ты!»)               

(В те времена всё мучился сомненьем:               
«Ну, Кто я, да и, Что я знАчу для тебя?»               
Но ты своим чудесным появленьем
Мне подсказала: «Я с тобой и я – твоя!»)

И вот, с тобою мы вдвоём в химкабинете,
Тебе рассказывал, чем занимаюсь я.
Ты слушала с вниманьем неподдельным,
Хотя, не так уж важно это было для меня и для тебя.

Нам важно было находиться вместе, рядом
И ощущать родство и близость наших душ!
Случайно мы обменивались взглядами
И «вспыхивали» от невысказанных нежных чувств!

Вдруг, говорили что-то враз и «невпопадь»,
Всё от того, что оба растерялись.
В душе хотелось нам друг друга приобнять,
Но внешне проявить себя стеснялись!

Нас Аура Любви объединила,
Накрыла тонкой золотою паранджой.
В хрустальну клетку осторожно полонила,
Мы рады были «добровольной» клетке той!!!...

- 8 -

С тех пор вошли в «обычай» встречи эти.
И часто вечерами, мне подав «условный» знак,
Ты под окном стояла в лунном свете,
Своим явленьем освещая ночи полумрак.

А старенькая школа, как могла,
Нам помогала и благословляла нас.
Она нашим «союзником» была,
Впуская в светлый, тихий, тёплый класс.

Ты помнишь, Таня, тётю Симу?
«Ночным директором» она тогда была.
Ты ж нарушала «нормы» школьной дисциплины,
Являясь в школу поздно вечером, когда: «Нельзя!»

А тётя Сима понимала Всё,
С тобою нам она благоволИла.               
Бальзамом были наши отношенья для неё,
Она тебя со мной, по-своему, любила.

(Весной, когда ты от меня всё больше отдалялась,
Она почувствовала Это и сочувствовала мне,
Надеялась на «образумие» твое,
Увы, ты вечерами в школу больше не являлась!)

(Но «грустное» оставлю на потом, ну, а пока,
Всё было лучезарно и Разлука
Ещё нам не «маЯчила» из Далека.)               

Любили мы бродить по «гулким» классам,
Сидеть за партой в полутьме, вдвоём.
Друг друга, (вроде бы, случайно?)
Коснувшись рукавом или плечом,
Испытывали Искру неожиданного Счастья!               

И получая «молнии» удар
От нашего с тобой прикосновенья,
Переживали сладкое томленье,
Не боль: смятение, надежду и волненье
Нам эта «молния» преподносила в дар!

А помнишь наше «танцеванье»
Напротив лестницы «учительской», на этаже втором?
Остались для меня чудесным сном
Тот коридорный полумрак и ты передо мной - в загадочном сияньи!            
   
Друзья - «полночники» включали музыку для нас,
А были это Витя и два Сани.
То – Кондратюк преподносил свой мощный бас,
То – Магомаевым с тобой мы восхищались …

Я помню, Кондратюк нам пел про вьюгу, что: «Смешала Землю с Небом»,      
Его слова и музыка в нас вызывали сладостную дрожь!
«Ну, что так робко стоИшь?» - чудесным баритоном незабвенным
Муслим нам пел! Я думаю, ты это помнишь и меня поймёшь?
(Что – музыкальна ты, узнал тогда,               
Я ж музыку любил всегда).

Нередко, у большого классного окна
Стояли и смотрели на уснувшие дома,
Иль на Луну, что в Небесах сияла,
Иль на Звезду, что с купола Небес упала.

Пока катилась пО небу Звезда,               
Одно желанье загадать старались:
«Друг с другом быть навеки, навсегда!»

Но, часто, промелькнувши, та Звезда
Быстрее нашего желания была,
Быть может, потому впоследствии расстались?
Всё просто: я успел, ты ж не успела загадать желания тогда,
Когда скользила пО небу Звезда?
               
Но о «печальном» - после, а пока,
О «радостном» спешу поведать я: 

Ты помнишь, за столом  сидели мы в химкабинете?
Листали книгу, что прочёл я той порой.
«Вселенная, жизнь, разум» называлась книга эта,
Иосиф Шкловский – автор книги той.

И вот, рассматривая в книге фОто,               
То ль астероида, то ли планеты внеземной,
Ты, вдруг, спросила: «Витя, это фото –
Наверное, Луна?» (То – Марс был пред тобой).

С тех пор ты стала для меня «Луной!»,
«Я повторяю в мыслях это имя».
Отныне, образ милый твой
С Луною связан для меня – с ночным светилом.

«Луна – Татьяна», «Таня – ты Луна»,
Запомнил навсегда слов этих связку.
И созерцая диска лунного «морЯ»,               
Передавал тебе свои любовь и ласку.

(Я до сих пор, когда на полную Луну смотрю,
Тебе, «Луна», привет передаю.)

                - 9-

Но вот пришли большие холода,
Пред школой был залит каток огромный.
Мы вечером в толпе, а чаще в одиночестве, моя Луна,
Катались на коньках (иль просто на ногах) при освещеньи стадионном.

Катались и ледЫшками «игрались»,               
Гоняя их по мраморному льду.
Друг против друга зА руки держались               
Иль рядом по кругУ мы мчались,               
Нам дух захватывало на ходу!

И возвращаясь в тихий, тёплый класс,
Отогревались мы с тобой с мороза.
Позволь, я расскажу тебе сейчас,
Как в первый и в последний раз!
Поцеловал тебя, моя мимоза?

Но прежде, разреши отвлечься мне:
(Сегодня вечером, случайно, побывал я на катке.
Конечно ж, не на том, где мы с тобой встречались,
Не в том посёлке, но, при Той Луне!)

(И всё как раньше, в наши славные года,
Народу – тьма!  И толкотня и суетня!
Меня это до боли и приятно поразило:
«Ах, слава Богу, что Россия сохранила,
Невинность чистую на льду, столь дорогую для меня!».)

(Смотрел я с умиленьем на танцующие пары,
На неумелых взрослых, на детей, скользящих лихо по катку,
И погрузился вновь в ту Юность бурную мою,
Бегущую с тобой по сказочному льду
Под музыки незабываемой Фанфары!)

Но я отвлёкся, Бог со мной,
И продолжаю разговор с тобой: 

Танюшка, вспомни, как-то, после пребыванья на катке
Сидели в классе мы за партою, отогреваясь?
Ты (слева), голову склонив к моей руке,               
Уснула!?, (а, быть может, ожидая Чуда, притворялась?)

Тебя окликнул: «Таня!?», ты не отзывалась,
СпалА счастливым, безмятежным сном?               
И волосы твои (чуть жёстские), касаясь
Моей главы, пьянили нежным ароматом-запахом!

И к моему плечу щека твоя доверчиво  прижалась,
Дыханье губ мою щеку ласкало лёгким ветерком!
И грудь твоя едва заметно волновалась,
И – тишина, и Месяц за окном, и полумрак кругом!...

О, Твои губы, вот они – передо мной,
Какой соблазн, какое искушенье!
Я был в волнении, я был в смятеньи,
Я ошалел от «близости» такой!

Боялся я тогда пошевельнуться,
Чтоб не нарушить мирный твой покой.
И вот, насмелился к губам манЯщим прикоснуться!               
Запечатлел на них я поцелуй невинный, робкий свой!!!               

Тот первый и, увы, последний поцелуй…
Его я помню, но, прости, Танюшенька, не помню
«Вкус» губ твоих, настолько легкокрылым, скромным
Был мой, с тобой во сне?, наивный поцелуй!

О, ужас! Ты проснулась! Я готов сгореть был от стыда,
Покаялся тебе в своём «греховном» деле.
В ответ ты улыбнулась и к доске прошла,
И что-то написала там кусочком мела.

Я к классной подошёл доске и в полутемноте               
Прочёл тобой написанные строчки:
«Прощаю всё, Витюшенька, тебе,
Ты, всё равно, Витюша, для меня – хороший!»

Ах!… Мне надо было взять да и обнять,
Расцеловать тебя от радости до боли!
Прости, что не сумел тогда понять
Желанья твоего: мне поступать,
Согласно (или, всё же, против твоей воли!?)

Теперь, когда прошла уж «бездна» лет               
С той нашей уникальной «поцелуйной» встречи,
Я начинаю понимать, в чём был секрет
И охлажденья твоего, и расставания со мной предтечей?

(Быть может, ошибаюсь я, но именно тогда
Меж нами маленькая «трещинка» легла из льда?
Наверное, обидел я тебя и разочаровал,
Ждала ты продолженья «сна», я же «преступником» себя считал?)

(Потом та «трещинка» растаяла, на время затянулась, скрылась,
Ну а в тот раз, мне кажется, она впервые проявилась?
За «недогадливость» свою теперь корю себя,
Ускорил будущее расставание с тобою я!)               

Ты ж, Милушка, ждалА «развития» Любви,               
А я «зациклился» на «романтических сюжетах»,
Тебе хотелось большей «материальности», а не одной «души»,
Я ж, как Звезду тебя боготворил и так любил!!!
Что даже допустить не мог «крамольных» мыслей этих!

А в чём «крамола»? Да сейчас смешно подумать:
Покрепче тебя взять, обнять, поцеловать,
Прижать к груди, слова сказать и слушать, слушать
Биенье двух сердец, стучащих в общий лад!

И на руках тебя кружить, дарить подарки и цветы,
Водить в кино или на танцы-«дансы» …               
Увы: во-первых, я стеснялся, ну а, во-вторых,
«Мои финансы пели мне романсы».

А в-третьих, Таня, той порой
Я не имел одежды «выходной».
Простая повседневная одежда, да костюм мой школьный,
Вот - весь нехитрый «гардеробик» мой!

Но всё же, хоть наивно, но у нас Всё было               
Той снежною, холодною Зимой:
Шутливые  объятья и слова произносились,
Был для меня, как музыка, небесный голос твой...

Но целовать тебя я так и не решался,
(Теперь я думаю: «Конечно, зря!»)
Всё ждал «сигнала» от тебя, но так и не дождался,            
(Ты ж не решалась первой проявить себя?)

И всё же нам, пока, уютно было и тепло,               
Вдвоём по вечерам в пустынной нашей школе.
Потом я провожал тебя домой,
У твоего подъезда нам с тобой
Хотелось быть друг с дружкою подоле.               

Я помню, как распахивал полупальто!
И прикрывал тебя, чтоб ты, не дай Бог, не замёрзла!
ОбнЯвшись, согревались мы своим теплом               
Под небосводом чудным, лунно-звёздным!

Стояли так и рассуждали, замолкали,
И слушая звенящую, хрустальну тишину,
Биением сердец себя мы «выдавали»,
Но не решались словом выразить Любовь свою!

В груди моей  чувств «лава» жаркая бурлила,               
Жгла изнутри, но до «поверхности» не доходила.
Ну, что ж  тут расподелаешь, моя Луна,
Такой тебе достался – недотёпа я! 

Но, наконец, мне помахав рукой,
Скрывалась ты в дверях подъезда кафельного цвета,
Я ждал, когда подашь условный «знак» простой
Ты мне посредством электрического света.

Смотрел наверх, на окна комнаты твоей,
Включала свет ты в ней и снова выключала,
И так – три раза, что подсказывало мне:
«Витюша, всё в порядке, обошлась я без скандала!»

Мне ж предстоял счастливый путь домой,
Всего каких-нибудь четыре километра!
Я, то шагал, то, вдруг, бежал рысцой
И через полчаса уж был от дома в сотне метров.

Бывало так, что я не шёл домой, а возвращался в школу,
Чтобы доделать опыты по химии свои.
Частенько, до утра я их готовил
И с удивленьем наблюдал, как снова в школу
Шли зАспанные, торопясь, ученики.               

                - 10 -

Однажды, Таня, вечером ты в школу позвонила,
Просила, чтоб пришёл к тебе домой,
Помочь с «задачей», что ты не решила,
Что недосуг тебе ко мне прийти самой.               

И вот, впервые, я – в вашей квартире,
(Родители ушли к друзьям в соседний дом).
Впервые оказался я в твоём «домашнем мире»
Впервые увидал тебя я в платьице простом!
(Но… Были мы тогда втроём, а не вдвоём.)

Кто третий? Это ж, та же Надя -
Соседка и подружка школьная твоя.
Я быстренько решил твоё заданье,
И ты, вдруг, предложила нам вина!?               

Вообще-то, я тогда не пил и не курил,
И спортом занимался до самозабвенья,
Почти что первым в спорте и в учёбе был.
(Быть может, именно я этим пробудил
Твоё ко мне тогдашнее влеченье?)

Вино сухое засветилось в рюмках,
Ты принесла семейный ваш фотоальбом.
Всё было нОво, мИло для меня в твоих поступках,               
Я счастлив был в нашей компании втроём!!

При расставаньи ты мне подарила фОто,               
На нём тебе – едва 15 лет.
Ах, это фото, это твоё фото,
Оно до сей поры – мой оберег, мой амулет!
(Про эту фотографию твою
Я напишу потом отдельную статью).

- 11 -

А далее пошли обычные деньки,
Которые в «деталях» я не помню.
Учёба, спорт, спектакли школьные, поэтов разные стихи
И прочие заботы мою жизнь заполнили.

Но наступили Мартовские дни,
Позволь  8-е Марта – Женский день тебе напомнить?
То стало Испытанием нашей Любви:
Не знал тогда я: «Что тебе преподнести?»,
И главное: «Как?  пожелания мои исполнить?»               

Хотел бы подарить тебе Цветы!
Иль драгоценность, иль французские духи!  Увы,
Я денег не имел и в этом вся проблема,
О, моя Бедность – проклятая тема,               
Всегда препятствием стояла на пути!!!

Я подарил тебе тогда Три веточки берёзы!?
С зелёной распустившейся листвой.
Их в феврале принёс домой с мороза,
Что б в марте у тебя запахло майскою весной!

Я преподнёс тебе набор (мне дорогих) рисунков Соколова               
С космическою темой внеземной.
Ты помнишь, я хотел стать астрономом?
Лет пять уже «болел» этой мечтой.

Подарки эти - и простЫ, и неказисты,               
От недостатка «средств» пошёл на эту «хитрость» я.
В них я вложил души моей частицу,               
О, ужас! Показалось мне, что ты – разочарована былА !?               

(Друзья – «соперники» мои
Тебе вручили боле ценные «призы».
И тут я испугался: «Боже мой,
Не уж, заканчивается наш роман с тобой?!...»).

Печально-грустным будет дальше мой  рассказ,
Всё изложу вам откровенно, без прикрас…


     Грустные дни.

- 12 –

С Весной пошёл на Убыль наш Роман,
Сначала этот «факт» был неприметен,
На занятость ссылаясь, (маленький обман!)
Ты постепенно перестала навещать меня в химкабинете.

После уроков торопилась с Надею домой,
Не дожидаясь, (как обычно), окончанья моего последнего урока.
Все реже мы общались меж собой:
«Привет, Луна!!!». В ответ: «Привет», без радости, (хотя и без упрёка).

А я, чем далее, тем более тебя любил,
И часто вечерами, спрятавшись в кустах за ветками,
Следил за окнами твоими и с волнением момент ловил,
Когда твой силуэт на этаже втором мелькнёт за занавесками!

Передавал тебе я мысленно приветы,
Спокойной ночи перед сном желал,
Потом влачил свои несчастны километры,               
Переживал и думал, и страдал...

Пришёл Апрель – мой месяц «нарожденья»,
И потекли снега бурливою водой.
В мой лучший месяц испытал я Потрясенье,
Не ожидал я от тебя бестактности такой!!!

Но прежде, сам бестактность допустил,
Хоть, правда, через час её исправил,
Ты помнишь, как одну тебя оставил,
Умчался я домой, тебя не проводил?

Наверное, ты этот эпизод забыла,
Когда в больнице старши классы проходили медосмотр?               
По окончаньи процедур, главврач домой нас отпустила,
Толпою шумной «вЫсыпали» мы во двор.               

Так получилось, что с попутною машиной
Умчался я домой, тебя не проводив.
(Случайно, вдруг, удача «подфартила»,               
Мне в кузов грузовой забраться разрешив.)               

Приехавши домой, я тотчас вспомнил:
«О Боже, что ж наделал я!?
Тебя, одну, забыл и бросил,
Ох, как, наверное, обиделась ты на меня?!»

И вот, помчался я обратно
Бегом, по грЯзи, по снегам, разлившимся рекой.               
Попутно нахватал подснежников охапку,
Чтоб как-то оправдаться пред тобой!

4-ре километра пролетел стрелой,
Успел, догнал тебя на тропочке лесной,
Той, где когда-то мы с тобой впервые «загуляли»!
Спокойненько ты с Надей шла домой,
Не знаю, поняла ли ты тогда мои «печали»!?               
 
- 13 -

А вскоре, в клубе школа «выдавала» худконцерт,
Я, как всегда, читал стихи, а ты, впервые, пела?!
Я помню песню, фортепьянный аккомпанемент,
Но более – твой голос, что звучал со сцены.

Был поражён тогда я голосом твоим,
Ты песню «Мать – Россия» исполняла.
По тембру – Зыкину иль Ольгу Воронец напоминала ты,               
По виду – несравненную Эдит Пиаф (позднЕй, Мирей Матьё) напоминала!               

После концерта ты пошла домой,
Но не со мной, а пОд руку с солдатом?! (иль с сержантом?)               
Вот: «Этот был - удар смертельный твой»,               
По сердцу моему ты «полоснула» ножиком булатным!!!               

(Для ясности скажу: «Там, где жила ты, находилась «воинская часть»,         
И, вероятно, ты солдатом (иль сержантом?) в это время увлеклась?)

Было темно, за вами шёл я следом,               
Не знал: «Что делать?» и: « Как быть?»:
«То ли смириться с недоразуменьем этим,
Толь этого солдатика-сержантика избить!?»
Не стал тогда вступать я в «смертный бой»,
Вас незаметно проводив, побрёл к себе домой…

(Теперь я думаю порой: «Друг мой,
Чтоб стало, если бы ввязался ты с солдатом               
В тот, за тебя «смертельный бой».
Отвоевал бы, Таня, я тебя от «супостата»?…               
Я до сих пор в сомнениях - в итогах «битвы» той,
Ну, а тогда, как пёс побитый, «пополз» к маманечке родной!)
         
  - 14 –

Да… Это были «Страшные» четыре километра!
Я выл, скулил и плакал, зверем я рычал!
Всё опротивело мне в мире этом,
Ох, как тебя тогда безумно ревновал!!!
Весна вокруг вступала в полные правА,               
Передо мной  «кипела, клокотала» быстрая река …

Я с ходу в бурны воды погрузился,
Чтоб чувства жаркие хоть как-то остудить!!!
Не бойтесь, я тогда не утопился,
А, просто, как мальчишка, захотел простыть
И утром заболеть, чтоб в школу не ходить.

Чтоб ты, о том узнав, меня хоть как-то пожалела
И снова бы дружить со мною захотела.
Увы, на следующий день я даже не чихнул,
Пришлось тащиться в школу, не вышел мой «прогул».

Уныло дале протекали мои дни,
Конечно ж, я в себе тебя простил,
С тобой не стали  мы врагами,
Но более к тебе не подходил,
Чтоб не унизиться до жалких лепетаний.
Я – гордый был, налёг на спорт и на учёбу,
На время «игнорировал» тебя – мою зазнобу.

Такие вот, моя Луна, дела:
Любовь наша с тобой из двусторонней
В одностороннюю перетекла,
Осталась навсегда односторонней!

- 15 -

Ещё вам расскажу о встрече памятной,               
Произошла она в прекрасном жарком Мае.
Не помню для чего, я свиделся с тобой,
На даче ты была при папе, маме.

Ты вышла из ворот в купальнике одном,
Впервые увидал тебя в столь откровенном виде?!
И вновь я был сражён: в купальнике простом
Подобна ты была богине Афродите!

Я помню все «детали» тела твоего:
И грудь, и талию, и смуглых бёдер формы.;
Пришёл я к выводу из наблюденья своего,
Что – Совершенна ты, что –«эталон» ты женской нормы!

Прости, но из-под плавок выступал
Волосиков чернявенький пучочек?!
Ох, как меня тогда он взволновал!
Но, стоп, не буду более касаться я твоих «интимных» точек!

Тебе (мне вспомнилось) я книжку передал
И удалился восвояси.
Уж извини, в тот день «секс-женщину» я увидал,
Предстала ты мне в новой ипостаси.


Чтобы хоть как-то, но напомнить о себе,
В тот вечер формулу химическую расписал по всей по классной я доске.
«Нарисовал»  какое-то «эфирно-полимерное кольцо»,
Тебя со мной должно было соединить оно.

Наутро, ваш 9-ый класс, прийдя лабораторные сдавать,
Читая формулу, не мог в ней ничего понять.
А ты?... Смогла ли догадаться и меня зауважать,
Ведь для тебя предназначался тот «шифрованый» сигнал опять?!

Таким вот странным способом я «зарабатывал» авторитет себе,
Пытался разбудить уснувший интерес в тебе ко мне.

(Сейчас я думаю: а, может быть, старался зря?
Уж пройденным «этапом» стал я для тебя?
Другие увлекли тебя друзья, «желанья»,
Я ж со своими «звёздными мечтаньями»
Поднадоел тебе!  Взрослела ты быстрей, чем я?...)   

Что было далее?  Июнь, экзамены и Вечер выпускной,
Добавил Вечер тот мне грусти и печали.
Могла бы ты, переступив характер свой,
Ко мне прийти на школьный бал прощальный?

(Завидно было мне, что к «одноклашке» - Наде Салминой
Пришёл сержант на Вечер после службы «боевой».
Других же приглашённых «кавалеров и подружек»  смутно помню я,
Я ж думал только о тебе, красавица моя.)

В связи с отсутствием тебя,
Был самым грустным я тогда,
Сидел в углу, не танцевал и не смеялся.
Всё шло обычным чередом               
На вечере том выпускном,
«Ходила школа ходуном»,
Прощалась с теми, кто немало лет в ней обучался.

Всё, как обычно, до утра
«Гуляли» классом мы тогда.
И в шесть часов уж навсегда!!!
Друг с другом распрощались.

Домой я медленно шагал,
И Станцию пересекал.
Как, вдруг, тебя я увидал?!
Мы на перроне повстречались!               

Оказывается, я не знал!?
Тебе сегодня предстоял
Далёкий путь, ты в «Voyаge» тем утром «убывала»:               
Толи в Москву, толь в Ленинград,
Толи ещё в какой-то Град?
Своё отсутствие на Вечере тем «оправдала»!

Поговорили мы с тобой,
Ты села в поезд городской.
Остался я с самим собой,
Твой поезд скрылся в утреннем тумане.

Всё. … Завершился наш Роман,
Рассеялся он – тот Туман,
Меня покинул мой Талан
И я остался без Талановой Татьяны!!! …

- 16 –

Полгода длился наш Роман, всего полгода,
Шесть месяцев в Раю я обитал.
Я благодарен, что Всевышний дал
Мне испытать Любви взаимности полгода!

Благодарю за то, что рядышком стоял,
Что зА руку держал, что робко обнимал,               
За «эксклюзивный» поцелуй спасибо.
За то, что страстно ревновал
И плакал, и переживал,
А, значит, жил, а не «существовал»,
За весь мой сумасброд души Тебе спасибо!

Я счастлив, что Тебя, вдруг, повстречал,
Что моё сердце волновалось и страдало.
Мне горько, что навеки потерял
Ту, кто полгода только  мне принадлежала!!!



Считаете, то есть - Конец,
Моей истории Венец?
Вы ошибаетесь, есть продолженье.
Ещё не кончен мой рассказ
И, ежели не уморил я вас,
Послушайте моё дальнейше Изложенье…