Восхождение 11. Тошка. Визит дамы. Окончание

ВОСХОЖДЕНИЕ
Рассказ одиннадцатый
Т о ш к а
Визит Дамы

Окончание
                XXII

            На демонстрации они были не просто в разных командах, а даже в колоннах от разных районов – Тошка шла со своими одноклассниками, Виталька – со своими сотрудниками. Они ещё с вечера договорились, что после демонстрации встретятся в детском парке сразу за площадью, но получилось всё даже проще. Колонны от их районов пошли по площади параллельно, Виталька увидел братишку Геньку с ватагой его одноклассников, потом Миньку с Сёмкой, ребят из их дворовой компании, а потом, немного впереди, и Тошку. Он окликнул её, она обрадовалась, помахала рукой.
            – Тили-тили-тесто! – тут же выдал Тошкин одноклассник Андрюха, видимо, влюблённый в неё не меньше Витальки, но Тошка только презрительно бросила: – Дурак! Никакая я Витальке не невеста!
            –  А кто же ты? – растерялся Андрюха.
            – Жена! – отрезала Тошка и перешла в Виталькину колонну.
            – Яковлева, ты куда?! – возмутилась, было, её куратор Вера Павловна, но шедшая рядом Валентина Ивановна, Валь-Ванна, бывшая куратор Виталькиного класса, а теперь завуч школы, успокоила: – Вера Павловна, всё в порядке! Там Гнатюк, сосед Яковлевой. Виталий, ты бы поздоровался!
            Виталька радостно поздоровался, какое-то время они шли рядом, Валь-Ванна, не видевшая его с выпускных экзаменов, расспрашивала о его теперь уже взрослой жизни. Виталька неторопливо и обстоятельно рассказывал, держа Тошку под руку, его сотрудники, и, главным образом, сотрудницы рассматривали её с неподдельным интересом. С таким же интересом рассматривали его Тошкины одноклассницы. Впрочем, они-то Витальку неплохо знали. Как заместителю секретаря комитета комсомола школы, ему приходилось выступать перед всей школой на собраниях, да и общаться со многими из них тоже приходилось.
            Наконец, школьная колонна стала обгонять Виталькину, он Тошку уже не отпустил, только предупредил: – Валь-Ванна, я Тошку забираю! Не волнуйтесь, привезу домой в целости и сохранности! Всё равно, мы сегодня празднуем вместе, да вы знаете, ваша Лёлька с нами отмечает!
            Валь-Ванна согласно кивнула. Она жила через улицу от Виталькиного дома, её младшие дочери Лёлька и Галка постоянно пропадали с Виталькиной дворовой компанией.
            От площади прошли ещё с полкилометра через детский парк до площадки, от которой во все концы города отправлялись автобусы. Тошка с Виталькой поднялись в свой. Народу набилось столько, что Тошку спиной прижало к Витальке намертво. Какое-то время Виталька стоял спокойно, потом не выдержал, наклонился и легонько поцеловал её за ушком, Она зарделась и шепнула, не оборачиваясь: – Перестань! Люди же!
            Виталька счастливо засмеялся и помял губами мочку её ушка. Тошка поплыла. Она хотела развернуться, но ничего у неё не получилось. Так они и ехали всю дорогу, он щекотал губами её шею, ушки, целовал волосы, не обращая внимания на понимающие и чуть насмешливые взгляды окружающих, она изредка поворачивала голову и пыталась что-то увидеть сквозь пелену тумана в глазах.
            Когда они выбрались из автобуса и немного отошли от остановки, Тошка вдруг остановилась, взяла Витальку за руку, прижалась к нему и прошептала: – Я, наверное, не дождусь, когда мы вдвоём останемся! Дурачок! Разве так можно, раздразнил только.
            Он снова счастливо засмеялся, прижал её ещё сильнее и поцеловал.
            Во дворе их уже ждали – школьная колонна прошла площадь быстрее. Увидев Тошку, Сёмка выпалил: – Где тебя носит?! Мы уже час дожидаемся! Хоть бы ключ оставила!
            Тошка немного пришла в себя после автобусных ласк и начала распоряжаться по своему обыкновению. Через час всё было готово, и ребятня собралась за столом.
            Первое слово, как самому старшему, дали Витальке. Тосты говорить он не любил и не умел, отделался общими словами. Ребята собрались, было, начать торжественный обед, но тут возмутилась Тошка.
            – Так не пойдёт! – она встала, подняла рюмку, – Давайте я скажу!
            Виталька удивлённо посмотрел на неё, другие ребята тоже.
            – Мой дед не брал Зимний, – продолжила она, не обращая внимания на эти удивлённые взгляды, – Мой дед не брал Зимний, он в гражданку воевал на Урале. И если бы он не воевал, и не победил, нам бы сейчас, после весеннего землетрясения, не помогала бы вся страна. И не дали бы большинству из нас провести лето во всех концах этой страны, вдали от землетрясения. Давайте выпьем за это!
            Виталька только покачал головой, он бы так просто и прочувственно сказать не смог.
            Тошка, как хозяйка, больше сновала между гостиной и кухней, чем сидела за столом, девочки изредка вставали и помогали ей. Уставшие и проголодавшиеся, ребята смели всё приготовленное в полчаса. В очередной свой подход к столу Тошка критически оглядела творящийся на нём беспорядок, пожала губы и позвала Витальку на кухню. Там вытащила оставшиеся после базара деньги и покачала головой: – Ты как рассчитывал? – то, что рассчитывал не  он, а она сама, видимо, как-то забылось, – Бери авоську и дуй в магазин!  Купишь ещё колбасы и сыру. И хлеба не забудь.
            Виталька снова удивился – тон у Тощки был абсолютно такой же, как у тёти Нади, её матери, когда та посылала дядю Славу, её отца, за покупками.
            Удивился, но спокойно взял деньги и авоську – признал её полноправной хозяйкой.
            Пока он одевался в прихожей, из комнаты выскочила раскрасневшаяся Ганька, удивлённо посмотрела на него:
            – Ты куда?
            Виталька молча показал авоську. Ганька загорелась:
            – Погоди, я с тобой!
            – Зачем?! – Виталька искренне удивился.
            – Мне проветриться надо!
            Она быстро вытащила из-под других вещей своё пальтишко, нацепила сапожки, попросила: – Застегни!
            Виталька присел на корточки, завозился с молнией. Из кухни вышла Тошка, смерила их протяжным взглядом, хмыкнула, ничего не сказала и продефилировала в комнату. Ганька засмеялась, подождала, пока Виталька застегнёт сапожки и первой выскочила в подъезд. 
            На улице было свежо и солнечно. Ганька задержалась у входных дверей, подождала Витальку, а когда тот вышел, критически глянула на его куртку, поправила воротник, неожиданно обхватила за шею, притянула его к себе и поцеловала. Виталька опешил: – Ганька, зачем это?!
            Она снова засмеялась и, ничего не сказав, пошла вперёд, Виталька побрёл следом. В голове была страшная каша.
            До магазина и обратно шли молча. А по возвращении, в подъезде, Ганька придержала его, притянула к себе и снова поцеловала, и в щёку, и в губы, снова засмеялась и застучала каблучками по лестнице. Виталька ничего не понимал, и совершенно растерянный, поднялся за ней. Открыла Тошка, посмотрела на них исподлобья. Ганька быстро избавилась от верхней одежды и исчезла в комнате.
            Виталька передал покупки Тошке, она во все глаза смотрела на его щёку, потом достала из кармашка платочек, протянула ему: – Вытри!
            Он виновато развёл руки, а она презрительно фыркнула, отвернулась и пошла на кухню.         
 
                XXIII

            Они стояли на самом лбу высокого скального кряжа, нависшего над ущельем, и перед ними открывалось форменное безобразие, навороченное природой прошедшей ночью. Продолжавшийся половину суток ливень промочил насквозь крутой горный склон. Землетрясение растрясло породу, превратив её в желеобразную массу, и два миллиона тонн этой массы, вперемежку со щебёнкой осыпей и скальными обломками сорвались вниз и чуть ли не на полкилометра перекрыли ущелье, образовав естественную плотину стометровой высоты, трёхсотметровой ширины и длиной по верху метров в четыреста. Внизу со стороны истока уже образовалось солидное озеро, высоко над ним оползень обнажил пиритовые скалы, последующий ливень отмыл их от грязи, и они сверкали на утреннем солнце золотым блеском, отражаясь таким же блеском на водной глади.
            – Золотое озеро! – сказала Тошка.
            – Алтынкуль! – перевёл по-своему Ахмат, и восхищённо поцокал языком. Виталька, тоже восхищённый открывшейся красотой, повторил: – Алтынкуль! Это здорово! – потом торжественно и немного напыщенно воскликнул: – К сему нарекается: Алтынкуль!
            В ответ на его напыщенность Тошка засмеялась иронично: – Тебе часто названия озёрам давать приходилось? Первооткрыватель!
            –  Ну, это же не я! – воскликнул Виталька уже смущённо, – Это же ты и Ахмат-ака! Я только засвидетельствовал!
            Ахмат-ака тоже засмеялся: – Пусть будет Алтынкуль!
            Потом сказал: – Там метрах в восьмистах сай большой есть, спустимся, посмотрим, что там.
            Никакой тропы в сторону сая по склону не осталось, всё сорвал оползень. Идти пришлось, чуть ли не нащупывая каждый шаг, а местами даже нарезать уступы по обнажённому склону, и Тощка быстро устала, Ахмат и Виталька, впрочем, выглядели не на много лучше.
            Через полчаса они остановились, совершенно выдохшись. Небо опять хмурилось, и Ахмат заволновался: –  Не полило бы опять!
            Потом посмотрел куда-то за край оползня, показал на склон и сказал: – Там грот был, от него на кордон тропа идёт. Поднимитесь по склону и, если дождь пойдёт, в гроте укройтесь. А если не пойдёт, возвращайтесь на кордон.
            – А вы? – спросила Тошка.
            – Я ещё немного дальше пройду. Вы всё посмотрели, вам там уже делать нечего.
            Виталька кивнул и направился в указанную сторону. Тошка двинулась за ним.
            Минут через двадцать они прошли кусок сорванного склона и поднялись вверх метров на сто, на прорезавшую склон тропу. Вход в грот Тошка увидела первой, он был немного выше тропы и чуть виднелся за разросшимся вокруг кустарником.
            Виталька осмотрелся. Над горами нависли тяжёлые тучи, дождь мог начаться в любой момент, а идти с Тошкой по скользкой тропе ему очень не хотелось. И он решительно полез по склону к гроту. Тошка не отставала.
            В гроте было сыро и сумрачно. Они огляделись. Грот был достаточно просторный. Он метров на восемь врезался вглубь скалы и метров на пять растянулся вдоль неё. Ровный, слегка наклонённый в сторону щели пол его был устлан крупным песком. На потолке, косым полуэллипсоидом нависающим над головами, в луче света, довольно ярком на фоне сумрака грота, радужными бриллиантами сверкали крупные капли конденсированной влаги. Вдоль левой стенки, по самому низкому месту пола, причудливо переливаясь на неровностях, струился жиденький ручеёк. В глубине справа отполированным до глянцевого блеска ложем в полуметре от пола возвышался довольно большой, полтора на три метра, ровный уступчик.
            Тошка присела на уступчик, зябко повела плечами, в гроте было очень прохладно.
            – Ложе горных духов, – сказала она, – Иди сюда, погрей меня.

                XXIV

            После ноябрьских праздников Тошка была в полной растерянности. Оказывается, на её Витальку была и другая претендентка. Причём, её хорошая подруга, соседка и одноклассница Ганька! И, оказывается, пока она отдыхала в спортивном лагере, между ними тут что-то было!
            Поздним вечером седьмого, когда застолье кончилось, все разошлись, и они остались вдвоём с Виталькой, якобы убирать со стола, она устроила ему допрос с пристрастием. Он рассказывать ничего особо не стал, просто сказал, что ему кажется, что Ганька тоже к нему неравнодушна.
            – А ты? – Тошка сверлила его глазами, и когда он пожал плечами и скривился, поджала губы: – Зеньки выцарапаю!  И тебе, и Ганьке!
            – А мне-то за что?!
            – За то, что дал себя целовать!
            – Что же, мне с ней драться надо было, что ли?!
            – Всё равно! Наверное, приятно было?
            Виталька помолчал, потом взял её руки в свои:
            – Слушай, я сейчас с ней, или с тобой?
            Тошка снова поджала губы и отвернулась.
            С полчаса они молча убирали со стола и мыли посуду. Когда Тошка вытирала последнюю тарелку, Виталька подошел сзади, положил ладони ей на плечи и поцеловал за ушком. Она дёрнулась: – Не надо!
            – Почему? Ты же хотела, чтобы мы вдвоём остались.
            – Хотела, да перехотела! Иди со своей Ганькой милуйся!
            – Зачем ты так?
            – А как? Ты будешь с кем-то по подъездам лизаться, а я терпеть должна?!
            – Не надо, Тоня. Ганька выпившая была, вот её на подвиги и потянуло. Я ничего и сделать не успел. Не нужна она мне совсем!
            Тошка снова хмыкнула, но было заметно, что она уже не злится, и ревность её какая-то не настоящая.
            – Ты ещё скажи, что у тебя с ней никогда ничего не было! Кобель!
            Виталька смутился и покраснел. Действительно, пока Тошка отдыхала в спортивном лагере, у него с Ганькой было короткое подобие романа.
            Она заметила его смущение и упавшим голосом сказала: – Вот видишь, – и надолго замолчала. Виталька тоже помолчал, потом закусил губу, вышел в прихожую и потянулся за своей курткой. Тошка вышла вслед за ним:
            – Ты куда?
            Виталька криво усмехнулся: – Я же тебе не нужен. Посуду убрали, я домой пойду.
            – Дурак! – Тошка схватила его за руку, потащила в свою комнату и там присосалась к его губам.
            Через пару минут она прыгала на нём, как амазонка на лихом жеребце и приговаривала: – Я тебе покажу Ганьку! Я вам устрою счастливую жизнь! Вы у меня по проволоке ходить будете! 
            Виталька только поохивал и счастливо улыбался.
            Когда первый порыв бурного всплеска чувств прошёл, они привели себя в порядок и сели пить чай. Тошка изредка поглядывала на него, а потом сказала: – Ты мой! Я тебя никакой Ганьке не отдам!
            Ночь прошла в разной бурности любовных утехах, успокоились и заснули они только под утро. Разбудил их громкий звонок в дверь. Виталька глянул на часы, старинные ходики, висевшие на стене. Время подходило к полудню. Тошка тоже глянула на часы, быстро вскочила, накинула халатик, бросила Витальке: – Быстро одевайся! – кинула одеяло на диван на террасе и пошла открывать.
            Когда в комнату ввалилась ватага ребят и девчонок во главе с Ганькой, Виталька сидел на диване и застёгивал последние пуговицы на рубашке. Последним следом бурной ночи оставалась только всклоченная Тошкина кровать со съехавшей простынёй в её комнате, но Тошка бросила небрежно: – Я сейчас! – исчезла на несколько минут за запертой дверью и вышла переодетая в платье, причёсанная и с подведёнными глазами. Кровать тоже была заправлена.
            На всклоченную кровать обратила внимание только Ганька. Она закусила губу, пронзительно глянула в Виталькину сторону, потом тряхнула головой, решительно двинулась на террасу и села на диван рядом с ним.
            – Ты здесь ночевал, – то ли спросила, то ли констатировала она.
            – Мы долго убирались и здорово устали, – он пожал плечами, – И потом, какая тебе разница, где я ночевал? Ты ещё спроси, на диване я спал, или в Тошкиной кровати!
            Ганька покраснела и опустила голову.
            – А летом ты таким не был, – она вздохнула.
            – А летом ты сама сказала, что у нас ничего не получится! Что же ты сейчас хочешь?
            Ответить она не успела – вышла Тошка и посмотрела на них подозрительно: – Что это вы тут шушукаетесь?
            – Да нет, всё в порядке, –  Виталька поднялся, – Мне надо домой сходить, отметиться. Мать потеряла, наверное.
            Вернулся он через полчаса, получив основательный нагоняй от матери. Вошёл тихо, дверь была не заперта. Заглянул в комнату – ребята играли в подкидного, Тошки и Ганьки среди них не было. Он не стал заходить, вышел в коридор и услышал, как на кухне Тошка негромко сказала:
            – Знаешь, подруга! Мне плевать, что там у вас летом без меня было! Он мой, и я его. Вся его. И я его никому не отдам!
 
                XXV

            В день подхода ребят, двадцать пятого июня, Тошка с Виталькой отдыхали на кордоне. Ахмат ушёл в верховья речки, за завал, и ожидался только к вечеру. После обеда Тошка примостилась на огромном валуне на берегу большого сая, впадающего в реку чуть ниже кордона, и отогревалась после долгого плескания в заводи, сооружённой Виталькой за три дня ничегонеделания в томительном для него и благодатном для Тошки ожидании.
            Виталька просто валяться не мог органически и, стоя по колено в воде, продолжал углублять заводь и поднимать запруду, вытаскивая со дна камни и переправляя их на плотину. Он как раз выпрямился и глубокомысленно решал, то ли просто стащить уже основательно поджарившуюся Тошку в воду, то ли предварительно окатить её брызгами, когда на дороге, ведущей к кордону со стороны устья реки, послышались голоса.
            – Наши прибыли! – сказал Виталька и оставил Тошку в покое – пусть жарится.
            – Где этот ваш чёртов кордон?! – между тем донеслось с дороги, – Валька, ты мне что обещал?! Ты мне обещал, что мы за три часа дойдём! Уже четыре топаем! Вы меня совсем уморить собрались?! Я вам что, "Студобеккер"? Мне что, ноги Вовчик на прокат выдал?! Пристрелите меня уже, к чёртовой матери, и топайте, сколько хотите! Чтобы я ещё раз в ваши затраханные горы поехала!? Нет, вы мне что обещали?! Что вы мне обещали, я вас спрашиваю?!
            Виталька диковато глянул на Тошку, потом на дорогу, потом снова на Тошку, встал столбом и с придыханием выпалил: – Светка!
            Тошка приподнялась на локте, посмотрела на него с ироничным интересом: – Ещё одна? – потом рассмеялась, – Окаменел? Встречай беги! Я как-нибудь переживу!
            Из-за поворота дороги, из-за кряжа, спускающегося к самой речке, показалась цепочка ребят. Впереди, склонившись вперёд под тяжестью огромного рюкзака и упёршись глазами в дорогу, сосредоточенно вышагивала Тоська. За ней растянулись нагруженные не меньше Герка, Вовчик и Валька. Замыкал цепочку Витька, Светка с рюкзаком немного поменьше, шла предпоследней. Виталька заложил пальцы в рот и оглушительно свистнул. Светка как раз вышла на мост через сай, глянула вниз, увидела Витальку с Тошкой и остановилась. Ребята тоже встали, только Тоська продолжала вышагивать так же сосредоточенно.
            – Нет, вы только посмотрите! – без всякого перехода от прежних причитаний выпалила Светка. Казалось, она искренно возмущена, – Они купаются! Тут уже скоро ноги протянешь, а они купаются! Что ты там встал? От баб за две недели отвык?! Иди уже, помоги мне этот чёртов мешок допереть! Они думают, я им верблюдиха! Затарили по уши, и гонят, как ишачку! "Светик, потерпи! Ещё чуть-чуть осталось!" Какое там чуть-чуть?! Я уже кеды протёрла! На одном месте мозоль натёрла!
            – На языке у тебя мозоль! – не выдержал Валька, – Если ты сегодня не замолчишь, я тебя правда придушу! – Светка была его близняшкой, старшей сестрой. Старшей на семь минут, что не мешало ей вовсю пользоваться своим старшинством.
            Виталька выскочил на дорогу, поздоровался с ребятами, обнял и расцеловал Светку: – Светка! Не ожидал! Как тебя Юрик отпустил?
            – Не ожидал? Нет, глядите! Не ожидал он! Вальку он ожидал! Витьку он ожидал! Герку с Вовчиком он ожидал! Даже Тоську он ожидал! Тоська, остановись, зараза! Поздоровайся, хотя бы! Нет, их всех он ожидал, а меня не ожидал! А ты думал, пока ты тут миловаться будешь, я буду в городе отсиживаться? Девочка, ты что там застряла? Иди к нам, познакомимся!
            – Виталька, ты представляешь? – здороваясь, заявил Витька, – Ведь это же так все восемнадцать километров! Без единой остановки, без единой паузы! У меня уже в мозгах булькает!
            – В рюкзаке у тебя булькает, алкаш чёртов! Виталька, он меня в автобусе подпоить хотел! Охмурить невинную девушку! "Тебе, – говорит, – потом легче идти будет!" Какое там, легче?! Какое легче?! Тут от пота уже даже трусы мокрые!
            – От чего у тебя трусы мокрые? – не пропускающий такие обороты Вовчик хотел уже развить тему, но остановившаяся в пятидесяти шагах Тоська крикнула: – Вы там долго сюсюкаться будете? Тут триста метров осталось! Давайте уже дойдём до места, потом целоваться будем!
            Виталька отобрал у Светки рюкзак, подождал, пока к ним поднимется Тошка. Светка оглядела её с ног до головы, Тошка даже повела плечами и спешно накинула халатик. Светка рассмеялась: – Тонечка, успокойся! Я тебе не соперница! Я ведь Витальке почти как сестрёнка!
            – Да? – Тошка иронично рассмеялась, – А я его девицам тоже сестрёнкой представлялась! Только двоюродной!
            – Отлично! Значит, мы с тобой кузины?! Будем дружить! Нам есть, против кого дружить! – Светка кивнула в сторону Тоськи и заливисто расхохоталась.
            – А ты, значит, сестрёнка родная? – не выдержала и съехидничала Тошка.
            – Родная, родная! Куда уж роднее?! – продолжая смеяться, сказала Светка, подхватила Тошку под руку и повела вслед за всеми.

                XXVI

            Виталька и Светка познакомились в самый канун шестьдесят седьмого года. Кроме своих отдельских Виталька ещё почти никого не знал. Работал он только четвёртый месяц, из рабочей комнаты выходил редко, покурить на балкон вестибюля своего этажа. Там собирались мужики намного старше него, обсуждали своё, слишком взрослое для Витальки. Он в их разговоры почти не вмешивался, в основном слушал, боясь ляпнуть что-нибудь не то и показать, какой он, в сущности, ещё пацан. Более-менее он сдружился только с Костиком, молодым инженером, закончившим ВУЗ только в этом году и начавшим работать на два месяца раньше Витальки, да с Алькой, его ровесником, парнем из соседнего отдела.
            После обязательного предновогоднего поотдельского застолья Виталька уже совсем собрался, было, двигать домой, но Костик остановил его: – А ты куда намылился?
            Виталька замямлил что-то насчет подготовки к новогоднему банкету, они действительно собирались встречать праздник своей дворовой компанией, но Костик только рассмеялся: – Вы что, три дня готовиться собираетесь? Двадцать девятое число только! Идём, наши там концерт великолепный подготовили! – к новогоднему празднику комсомольский актив института подготовил праздничный концерт, а руководство организовало буфет с шампанским, – Да и буфет навестить не мешает, шампанского попить, а то от наших отдельских посиделок ни в голове, ни в…
            Виталька демонстративно вывернул карманы – какое уж там шампанское! – но Костик вынул из кармана смятый червонец, сунул ему в нагрудный карман пиджака к имевшемуся там выданному матерью трояку и, не терпя никаких возражений, потащил за собой в буфет: – Пошли, пошли! С зарплаты отдашь!
            В коридоре их остановила Тамара, девица из отдела, где работал Виталькин друг Алька, подхватила Костика под руку: – Костя, ты мне нужен. Конфиденциально!
            Костик махнул рукой: – Ты пока спускайся, а я сейчас.
            Виталька кивнул и пошёл дальше.
            Светка тоже направлялась в буфет, ничего особенного от этого праздника не ожидая.
            Как и Виталька, она работала только с осени этого года, как и Виталька, только закончила школу, и тоже одиннадцать классов. Как и Виталька, поступала в ВУЗ, причем, в тот же, что и он, и, как и он, провалила – не хватило баллов. Но в отличие от него, ни переводиться на очный, ни поступать заново не стала. А тут же устроилась на работу. А так как жила с родителями в соседнем городке, естественно, получила место в институтском общежитии, представлявшем собой четырёхкомнатную квартиру, в которой кроме неё обитали ещё семь незамужних девиц в возрасте от восемнадцати до двадцати четырёх лет.
            Она работала в институте на неделю дольше Витальки, но, в отличие от него, уже побывала на сельхозработах и перезнакомилась с большей частью институтской молодёжи. И именно поэтому ничего особого от этого предновогоднего дня не ожидала. Девиц на сельхозработах было раза в три больше, чем ребят, и все парни, более-менее заслуживающие внимания, были разобраны и надёжно заблокированы.
            Светка уже спускалась по последнему пролёту перед входом в столовую, когда её обогнал совершенно незнакомый паренёк её возраста и предупредительно распахнул перед ней двери. Она засмотрелась на него, слишком неожиданно было его появление, споткнулась и ахнула – подвернулся каблук. Он не растерялся и не дал ей упасть, подскочил и подхватил её за талию. Больше они в этот день не расставались.
            В столовой Виталька усадил её за столик, взял в буфете бутылку шампанского и "Алёнку" в глянцевой синей упаковке, истратив на это половину ангажированного Костиком червонца, совершенно по-гусарски, стоя, открыл бутылку и оплошал: чуть не половина её с радостным шипением вырвалась наружу и выплеснулась на стол мимо фужеров. Светка подскочила, чтобы брызги не попали на её нарядное платье, и рассмеялась: уж слишком потешно выглядел Виталька, растерянный, смущённый, со вскинутыми руками и полупустой бутылкой в одной из них.
            – Не бери в голову! – успокоила она сквозь смех, – Всё равно нам целой бутылки на двоих было бы много!
            Виталька покривился, потом глянул на себя: изрядная доля шампанского попала и на его костюм. Светка не растерялась, достала платочек и принялась вытирать его. Потом, чтобы успокоить окончательно, чмокнула в щёку: – Не расстраивайся! Для того чтобы выпить на брудершафт, нам хватит! – и подняла свой фужер.
            Они выпили, Светка поставила фужер и глянула на Витальку так, что он снова смутился: было в её взгляде что-то от пантеры, вышедшей на охоту.
            – Ну, что же ты? – сказала она нетерпеливо, – После брудершафта положено целоваться! А так он не считается!
            Виталька наклонился и осторожно поцеловал её в щёку.
            – Э, нет! Так не пойдёт! – рассмеялась она и подставила губы, – Целуй по-настоящему!
            Виталька непроизвольно глянул по сторонам. В столовой никого не было, кроме буфетчицы, да и та отвернулась к своим полкам и поправляла бутылки.
            –  Ну, что же ты! Гусар! – Светка стояла перед ним, подставив губы, и в глазах её веселились бесенята, – Или ты не целованный ещё?
            Выпитые за общим столом пять-шесть рюмок водки, разбавленные шампанским в купе со Светкиной провокацией сделали своё дело: не стесняясь уже ни буфетчицы, ни самой Светки, Виталька сграбастал её и ткнулся в её губы.
            Впрочем, целоваться он особо не умел, просто прижимался своими губами к Светкиным. Ни упражнения с сумасшедшими соседками, сестрёнками Таськой и Туськой, ни такие же неумелые лобзания нимфетки Лариски, ни горячие Тошкины поцелуи так и не научили его целоваться по-настоящему.
            Светка оторвалась от него на секунду, глаза её горели: – Да ты ещё зелёненький совсем, Виталька! Ну, ничего! Я тебя научу! – и присосалась к нему, как пиявка. Потом снова оторвалась и счастливо засмеялась, – Я тебя научу! Всему научу! Ты ещё будешь у меня целоваться, как Иван Дудкин!
            – Как кто? – не понял Виталька.
            – Йих императорского величества лейб-гвардии драгунского полку капрал Иван Дудкин! – выпалила Светка на одном дыхании, – Не знаешь? Эх ты! Классику знать надо!
            Виталька благоразумно промолчал, а Светка снова наклонила его голову и присосалась к его губам. За этим и застала их шумная компания сотрудников и сотрудниц во главе с Костиком.
            – Ого! – воскликнул Костик удивлённо и радостно, – Светка-то уже Витальку охмуряет!
            – Да-а?! – так же радостно заявила Тамара, – А, по-моему, она его уже напрочь охмурила!
            – Виталька, не теряйся! – закричал на всю столовую друг Алька, – Покажи ей, пусть знает наших!
            – Да он уже показал! – поддержала общее веселье Танечка, девица из Виталькиной с Костиком комнаты, – Ты на Светку посмотри! Сияет, как полная луна!
            Виталька стоял, растерянный, как мальчишка, застигнутый в чужом саду с половиной пуда ворованных яблок за пазухой. Светка, наоборот, нисколько не растерялась, не смутилась, веселилась и действительно сияла, как луна в новолуние.

                XXVII

            Вечером, в день присоединения к Витальке с Тошкой остальных членов группы, крепко отужинав и напробовавшись Витькиного вина, они сидели у костра и Виталька неторопливо, обстоятельно и красочно рассказывал про их с Тошкой путешествие, про невероятный спуск с плато, про недавнее землетрясение, про оползень, про завал и новое озеро. Второпях и не так подробно он выложил всё уже после обеда, при этом заставил Вовчика достать настоящую выкопировку с планшетов, со всеми подробностями и горизонталями и по имеющимся у него отметкам на его обзорной карте нанёс береговую линию будущего озера.
            Сейчас про это будущее озеро он рассказывал обстоятельнее всего.
            –  Алтынкуль! – вставила Тошка.
            – Да, да! Алтынкуль! Золотое озеро! Оно действительно золотое! Вы увидите! Завтра и посмотрим!
            – У нас же маршрут, – попробовала возразить Тоська, – мы можем не уложиться! Времени в обрез!
            Виталька посмотрел на неё, как на сумасшедшую, Герка с Витькой и Вовчиком смотрели примерно так же. Валька, перебирая струны гитары, негромко, но довольно внятно проворчал нараспев: – Если вас в детстве грохнули об пол, вашей красивой, круглой башкой…
            Развить мысль дальше Тоська ему не дала.
            –  Я так понимаю, ставить на голосование не надо? – то ли спросила, то ли заключила она.
            Конечно же, она сама была совсем не против сходить завтра на завал, тем более, что идти туда было не больше пяти километров, но ещё с утра ей словно вожжа под хвост попала. Уже на автостанции она сцепилась в успевшим разговеться Витькой. В автобусе ни с того, ни с сего нашумела на Вовчика, не особо удачно пошутившего насчёт её потрёпанного внешнего вида. Потом демонстративно поменялась местами с Валькой, когда сидевший рядом Витька пытался угостить её и Светку вином, и сидела, надувшись, всю дорогу. Пока шли до кордона, убежала вперёд и не останавливалась, когда Вовчик объявлял привал. И немного пришла в себя только тогда, когда Герка не выдержал и наорал на неё в том смысле, что если она и дальше будет продолжать в том же духе, то им лучше сразу вернуться.
            Ребята не понимали, что с ней стряслось, да она и сама толком не понимала, пока не увидела загорающую на камне Тошку и рядом с ней стоящего по колено в воде Витальку, совсем недавно её Витальку. И должна была признаться себе, что дурное настроение появилось у неё потому, что она готовилась снова встретиться с ним, причём, не просто встретиться, а провести рядом больше месяца. И не только с ним, а и с его новой девчонкой, этой незнакомой и непонятной Тошкой, взявшейся неизвестно откуда. И констатировать, что она всё ещё не равнодушна к нему. Несмотря на то, что со времени их разрыва прошло уже больше двух лет.
            Чувство досады на Витальку, сбежавшего от неё в свои степи, и чувство недовольства, в первую очередь недовольства собой за то, что она не сумела тогда, два года назад, переубедить его, заставить остаться в городе, остаться с ней, а потом, уже в прошлом году, не заставила себя повернуться к нему лицом, когда он, так же в горах, когда они вместе работали на турбазе и участвовали в спасательной операции, попытался снова наладить их прежние отношения, это щемящее чувство снова охватило её.
            Подобное чувство охватывало её каждый раз, когда она слышала что-нибудь о его пассиях, а, тем более, видела их воочию. Вот и теперь, когда она слушала рассказ Витальки про их приключения с Тошкой, и видела, как Тошка сидит, совершенно счастливая, прижавшись к нему, и совершенно явственно переживает всё произошедшее заново, и только что аура не сияет над ними, ангелочками, она снова досадовала, и досада эта вываливалась на окружающих обычными для неё гонором и духом противоречия.
            Сегодня этот дух выразился и ещё в одном, неожиданном даже для неё самой: она нацепила янтарный кулон, который давным-давно, ещё года три назад после первой их с Виталькой близости подарил ей он сам, и который она не надевала ни разу после их разрыва, и неизвестно зачем взяла с собой в этот поход. Виталька это заметил и только усмехнулся.
            – Ну и идите! – сказала она, насупившись, – Идите! А я отдохну немного. К походу подготовлюсь. А то ещё топать и топать!
            Вовчик с Геркой переглянулись, Витька с Валькой тоже – на Тоську это было совсем не похоже. Виталька покачал головой: – Ну, ну!
            Тошка посмотрела на него и спросила: – А ты завтра тоже пойдёшь?
            – Конечно! – он уставился на неё недоумевающее, – А ты разве не хочешь ещё раз пройтись, на озеро посмотреть?
            – Да ты знаешь… Мне, как-то, ещё немного отдохнуть хочется. Я, пожалуй, тоже останусь. И потом… Как вспомнишь, что там было… Бр-р-р! Я лучше останусь. Мы с Тосей вам шикарный обед приготовим!
            Тоська сверкнула глазами, но промолчала.

                XXVIII

            После спектакля и танцев Витальке ничего не оставалось, как напроситься проводить Светку до дома. В её сторону ехало много институтских, только недавно в новом микрорайоне сдали несколько домов, где выделили квартиры многим сотрудникам. И даже две квартиры отдали под маленькие общежития для молодых одиноких сотрудников и сотрудниц института. В одной из таких квартир жила Светка. А Костик вообще жил в соседней квартире, таком же общежитии, как Светкино, только для ребят. Но Светке совсем не хотелось ехать в большой компании. Она извинилась перед Виталькой, спряталась в женском туалете и выдержала минут двадцать, пока не рассосались все, ехавшие в её сторону.
            Они ехали в довольно свободном автобусе – народ ещё догуливал и по домам не торопился. Почти сразу рядом с ними освободилось сидение, Светка пихнула его к окну, прижалась к нему и вцепилась в его руку, как будто боялась, что он исчезнет так же неожиданно и внезапно, как появился. Ему было неудобно, он к таким проявлениям чувств на людях не привык, но и сказать ей об этом, конечно же, тоже не мог.
            Всю дорогу Светка болтала, как заведённая, Виталька больше слушал, поддакивал, когда требовалось, смеялся или делал вид, что удивляется, и через полчаса знал о ней почти всё. О себе он сказал только, что в этом году закончил школу и поступил в ВУЗ на заочный. Светка тоже закончила школу в этом году, но в ВУЗ не поступила, не хватило баллов, и по протекции своей тётки устроилась к ним в институт кем-то вроде секретарши при начальнике отдела.
            Когда они доехали и подошли к её подъезду, Виталька хотел распрощаться и уехать домой. Но Светка взяла его руку в свою, посмотрела в глаза как-то особенно и предложила: – Зайдёшь? Кофе попьём, – и, не дожидаясь ответа, увлекла его за собой.
            В квартире Виталька огляделся, никого из девчонок-соседок, про которых Светка все уши прожужжала, пока они ехали, не увидел, и натянуто спросил: – А где твои сожительницы?
            Светка махнула рукой: – Они сразу после концерта по домам разъехались.
            – А ты?
            – Я тоже собиралась сразу. А теперь завтра поеду, – она посмотрела как-то значительно, Виталька даже поёжился.
            – Свет, давай я уже домой поеду.
            – Никуда ты не поедешь. Ты сегодня мой! Идём, поможешь мне молнию расстегнуть.
            – Какую молнию?
            – Что же, ты думаешь, я весь вечер в парадном платье буду?
            Виталька смутился: – Свет, мы же только шесть часов назад познакомились…
            – И что? Тебе это мешает руки приподнять?
            Она повернулась к нему спиной: – Ну! Дёрни за верёвочку, дверка и откроется!
            Когда он ватными руками расстегнул молнию на её платье, она резко обернулась, притянула его к себе, поцеловала взасос и потащила на кровать.
            Через полчаса они лежали на кровати. Виталька уставился в потолок и пытался разобраться, как же такое могло случиться. Светка использовала его, ничуть не считаясь с его желаниями и чувствами. И сейчас, после всего, лежала, облокотившись, нависнув над ним, и забавлялась с его довольно солидными уже усами и начинающими густеть кудряшками на груди. Потом засмеялась, видя его растерянный взгляд: – О чём задумался, детина?
            Виталька помолчал, потом взял её руку в свою: – Свет, ты замечательная девушка, красивая, раскрепощённая, весёлая. Но ведь у меня и своя девушка есть. И я её по-настоящему люблю.
            – И что? Я тебе, что, запрещаю её любить? Люби на здоровье, сколько выдержишь.
            – Я её не просто люблю. И мы уже давно не просто целуемся в киношке.
            – Да? А я думала, ты ещё зелёненький… Я же не собираюсь вам мешать. Любитесь, как угодно!
            – А ты?
            – А я рядом постою, посмотрю, позавидую. Или ты боишься, на два фронта не справишься?!
            – Да разве в этом дело? Как я ей в глаза смотреть буду? – Витальке было очень неуютно.
            – Молча. Я что, с ней твои похождения обсуждать буду? Я её не знаю, она меня не знает…
            – Свет, я так не могу!
            – Да? Что-то я не заметила, чтобы ты сегодня так уж не смог! Мне даже понравилось. 
            – Светка, ты сумасшедшая!
            – Да? Вот и пользуйся, дубина.
            Она прижалась к нему, перекинула ногу: – Мне кажется, надо закрепить пройденное…

                XXIX

            Смотреть завал и образовывающееся озеро пошли все ребята. Светка увязалась за ними. Погода хмурилась, но тропа оставалась сухой, и ребята шли довольно быстро. Светка шла предпоследней, перед Виталькой и поначалу подстраивалась под их скорость довольно успешно. Но уже минут через двадцать устала и начала отставать. Виталька волей-неволей тоже пошёл медленнее.
            Ещё минут через двадцать Светка заныла: – Виталя, я после вчерашнего марша ещё не отдохнула. Ноги, как деревянные. Давай остановимся, отдохнём немного.
            Виталька глянул на неё критически, хмыкнул: – Надо было на кордоне остаться! Отдыхала бы себе.
            – Так интересно же! – Светка вздохнула.
            – А интересно, так потерпи немного. Тут ещё минут двадцать, и на перевале будем!
            Светка снова вздохнула и обречённо побрела за вышедшим вперёд Виталием.
            Минут через двадцать они действительно присоединились ко всем остальным ребятам, собравшимся на вершине местного кряжа, откуда открывался вид на довольно уже солидной озеро. Здесь Светка немного оживилась, с удовольствием фотографировалась на фоне озера, но когда Вовчик предложил спуститься вниз, к воде, возмутилась: – Вы меня совсем угробить хотите?! Знаете что? Вы идите, а я вас здесь подожду.
            – Как это?! – возмутился Витька.
            – Молча! –  Светка действительно не намеривалась никуда идти. Ребята немного посовещались и решили, что ей действительно надо отдохнуть. Но и одну её оставлять было нельзя. Так как добровольцев остаться не нашлось, Вовчик обломил с ближайшего куста пять веточек, сделал одну покорече, зажал в руке и предложил тащить.
            – Рыцари! – усмехнулась Светка, – В институте расскажу, как вы тут меня разыгрывали, от вас все ваши девки разбегутся!
            На её ехидство не обратили внимания, по-деловому тянули жребий, и отваливались с явным облегчением. Виталька тащил последним – оставались только два прутика, его и Вовчика. Вытащил и ругнулся про себя – короткий прутик достался ему. Светка усмехнулась, глянула на него насмешливо: – Садись, секьюрити!      
            Виталька вздохнул, поискал глазами камень поровнее и сел. Светка удобно расположилась рядом, усевшись прямо на траву над тропой. Ребята задерживаться не стали, поднялись и скоро скрылись из вида за поворотом тропы.
            Посидели молча, потом Светка поглядела на него исподлобья: – Ты совсем не хочешь знать, почему я здесь?
            Виталька посмотрел удивлённо: – Ты же сказала, тебе интересно на озеро посмотреть.
            – Ты не понимаешь. Я не про это. Зачем я вообще в горы за Валькой увязалась?
            Виталька смотрел недоумевающее, ждал продолжения.
            – Мне очень плохо, Виталя. От меня Юрик ушёл.
            – Вот как? Что ты такого наворотила?
            – Почему сразу я?
            – Можно подумать, я тебя не знаю!
            Светка снова помолчала, потом взяла его руку в свою:
            – Всё правильно. Мы недавно были в гостях, и я вела себя… ну, ты знаешь, как я веду себя в гостях, когда выпью. Юрику это не понравилось. Он мне дома прямо всё  высказал. Я ещё не отошла от вечеринки, нагрубила ему. А он не стал терпеть, собрал вещи и ушёл. Ты же его знаешь, он такой старомодный.   
            Юрика Виталька знал и подумал, что простым флиртом на вечеринке не обошлось. Он покивал задумчиво: – И ты приехала мне поплакаться.
            – Конечно. А кто ещё меня выслушает, успокоит?
            Виталька вздохнул: –  Да, подруга. Когда ты уже утихомиришься?!
            – Я не знаю, что мне делать, Виталя.
            – А что тут сделаешь? Бухнись ему в ноги, попробуй убедить, что у тебя на этой вечеринке ничего серьёзного не было.
            – Там… почти ничего не было. Мы танцевали с Сергеем, нашим общим знакомым, он увёл меня на террасу и там дал волю рукам. А Юрик это увидел… 
            – Да, это серьёзно. Только не говори, что ты не давала этому Сергею повода. Бедный Юрик.
            – Да ну тебя! Никакого повода я не давала. Просто… вела себя раскованно. Перебрала немного.
            Виталька задумался. Светка тоже молчала, ждала от него совета.
            Чистое до этого небо начало хмуриться, упали первые капли.
            – Чёрт! – Виталька выставил ладонь,  – Этого ещё не хватало!
            Посмотрел на тучи из-под руки, несколько секунд размышлял, потом сказал: – Тут метрах в трёхстах по верхней тропе небольшой грот есть, пошли, дождь переждём! – поднялся и решительно направился в сторону грота. Светка тоже поднялась и пошла за ним.
            Грот встретил их сырым полумраком.
            Светка прошла вглубь, села на уступчик и даже попрыгала на нём, как, сидя, прыгают на кровати, проверяя её удобство, потом погладила ложе рукой.
            –  Смотри, – сказала она зазвеневшим вдруг голоском, – какое гладкое. Здесь встречаются горные духи. Целуются. И любятся. Страстно и подолгу. Вон как отполировали! – в полумраке грота её глаза сверкнули, как у отправившейся на охоту пантеры.
            – Эй-ей! – от её взгляда у Витальки побежали мурашки, он даже попятился к лазу, – Ты что это удумала?!
            – А ты не понял?! – Светка привстала, наклонившись в его сторону, и не отрываясь, смотрела ему в глаза, – Какой ты непонятливый стал! Иди ко мне! Сюда!
            – Светка, прекрати! Зачем это?! – Виталька продолжал пятиться. Светка, всё так же наклонившись, пошла по кругу, отсекая его от лаза в грот.
            – Испугался, Казанова?! Иди сюда! Хуже будет! – пантера изготовилась к прыжку и примеривалась, как получше вцепиться жертве в горло.
            – Светка, не надо! Зачем это?! Я же здесь с девушкой!
            – Да-а?! Что-то я не помню, чтобы твои девицы нам когда-либо мешали! Я тебе ещё подруга, или ты меня со своей Тошкой забыл уже совсем? Ты что, не видишь, как мне плохо? Так плохо, что я даже в ваши затраханные горы к тебе поехала?! А ты меня даже утешить не хочешь?!
            – Светка, прекрати! – Виталька немного замешкался и путь к отступлению был отрезан. Светка остановилась напротив лаза, выпрямилась, завела руки за голову и томно потянулась.
            – Иди ко мне! – сказала она сладким голосом Багиры в исполнении Людмилы Касаткиной, – Иди ко мне! И не вздумай бежать! Всё равно не пущу! И потом, там дождь. Ты промокнешь, простынешь, заболеешь и помрёшь! И твоя Тошка будет рыдать горючими, огромными, как эти капли на потолке, жемчужными слезами!
            – А ты? – Виталька сдался и к нему вернулось обычное ироничное состояние. Противостоять Светке было бесполезно.
            – Что, я? – растерялась Светка.
            – Ты будешь рыдать?
            Светка долго смотрела на него, соображая, потом вдруг резко, не расстёгивая пуговиц, через голову потащила с себя рубашку.
            – Светка… – только и смог выдавить из себя Виталька.
            – Иди ко мне, – сказала Светка изменившимся глухим голосом и непроизвольно облизала пересохшие вдруг губы.
            Когда всё кончилось, Виталька сел, прикрыл Светку своей одёжкой, чтобы не замёрзла, достал сигареты и жадно затянулся. Не то, чтобы он уж очень укорял себя за случившееся, но ему было неуютно. На кордоне его ждала Тошка, которую он любил до обожания, а он, почти вопреки себе, развлекался здесь, весьма своеобразно утешая Светку после её развода с Юриком.
            – И что теперь будет? – спросил он тоскливо после очередной затяжки. В голове у него был страшный кавардак.
            – Боишься? – улыбнулась Светка.
            – Боюсь, – он вздохнул, – Боюсь, ты сегодняшним закидоном не ограничишься. Не за себя боюсь. Мне за Тошку больно.
            – Не бойся. Я постараюсь, чтобы она ничего не узнала. Зачем же портить вам жизнь?
            – Правда?
            – Ну, конечно! Я на её место не претендую. Мы же друзья, правда?
            – Светка, ты сумасшедшая!
            – А ты не знал? Слушай, а Тошка – это та самая девочка, про которую ты плакался, когда мы сошлись в первый раз?
            – Та самая, – Виталька снова вздохнул и раскурил новую сигарету.
            Дождь кончился. Небо очищалось, и в грот попал солнечный лучик, отразился от мокрой скалы под ручейком на входе и рассыпался по потолку, расцветив капельки влаги всеми цветами радуги.
            Светка отобрала у Витальки сигарету, тоже жадно затянулась, потом вздохнула и сказала: – Не бойся. Всё будет хорошо. У вас всё будет хорошо!
            Виталька покивал головой, задумчиво глядя на неё. А она поёжилась от холода и позвала: – Иди ко мне. Погрей меня. Может, у нас уже больше никогда ничего не будет…

                XXX

            Виталька ехал домой в полнейшем раздрае. Светка не отпускала его до поздней ночи, а потом ехать было просто не на чем – на такси у него не было денег, а автобусы уже не ходили, Пришлось остаться у неё до утра. И конечно в покое она его не оставила. И теперь, трясясь на заднем сидении раннего автобуса, он никак не мог придти в себя.
            Кто такая эта Светка? Ведь ещё вчера до обеда он и не знал её совсем! И как она сумела так его завести? Конечно, он был из-за стола, выпитое ещё играло, но не настолько же, чтобы потерять контроль над собой! Понимал, что делает не то, и всё равно делал. И сейчас он тягостно соображал, как ему предстать перед Тошкой. И больше всего его волновало, как он посмотрит ей в глаза.
            Автобус подошёл к его остановке, ехать было не так уж далеко. И ничего он не сообразил, и побрёл в сторону дома, понурив голову.
            В калитке своего двора он встретил Ганьку. Та уставилась на него: – Ты что такой взъерошенный?! Тебя тут потеряли. Генька вчера всех обежал!
            Виталька уныло махнул рукой:  – Перебрал. Ночевал у ребят в общаге.
            Ганька рассмеялась: – Ох, и будет тебе сейчас! Мать-то, наверное, всю ночь не спала!
            Он криво улыбнулся и побрёл домой.
            От матери действительно досталось по первое число. Минут двадцать Виталька слушал её причитания, потом не выдержал: – Ну, что ты, мама! Всё же нормально. Мы с ребятами решили старый год проводить. К Косте поехали. А когда закончили, уже транспорт не ходил. Я у Кости ночевал. Ничего со мной не случилось. Только не получилось тебя предупредить. Прости.
            Мать ещё поворчала и уже спокойно сказала: – Иди Тошку свою успокой. Вчера четыре раза прибегала!
            Тошка встретила его настороженно: – Живой? Проходи, – и увела его в свою комнату. Когда дверь закрылась, он хотел обнять её, но она увернулась: – Не надо, мама дома, – и принялась убирать разбросанные по комнате вещи.
            Виталька сел на стул и минут пять молча наблюдал за ней. Потом опустил голову и проговорил в пол: – Мы вчера  отметили с ребятами. После концерта. Я перебрал.
            Тошка усмехнулась: – Крепко перебрал. От тебя духами пахнет.
             Виталька рискнул посмотреть ей в глаза: – Духами? Ну да, я же танцевал вчера. После концерта танцы были. А потом мы поехали к Косте и там я перебрал.
            Тошка покачала головой: – Да, конечно. Только… перегаром от тебя не пахнет. Духами пахнет, а перегаром нет.
            Виталька не нашёлся, что сказать.
            Дверь открылась, заглянула Тошкина мать: –  Ты чего заперлась? – увидела Витальку, – А, Виталик! Нашёлся? – посмотрела на сердитую Тошку и рассмеялась, – Привыкай, доча! Мужики – народ такой, бывает и теряются! Особенно, пока в женихах ходят, – хотела уже уйти, но остановилась, хлопнув себя по лбу, – Я чего хотела. В магазин сходить надо, кое-чего к празднику прикупить. Бери своего Витальку, пусть помогает!
            Виталька облегчённо вздохнул.
            Когда они вышли из подъезда, Тошка остановилась, поправила воротник его куртки и посмотрела в глаза: – Давай, я на твои праздники с тобой ходить буду. Пусть от тебя моими духами пахнет.
   
                XXXI

            – А ты Витальку давно знаешь? – Тоська осмотрела почищенную картошку со всех сторон и бросила в ведро.
            – Там глазки остались, – сказала Тошка. Тоська глянула на неё, потом на картошку, поджала губы, но картошку всё-таки вытащила, вырезала пару глазков и бросила обратно в ведро.
            – И так бы сожрали! – они собрались готовить кавардак с тушёнкой, чему Тоська, поначалу воспротивилась – уж больно неохота ей было чистить картошку. Но Тошка махнула рукой – подумаешь, полведра картошки начистить! Не с рыбой же возиться?! – наловленную за три дня ожидания рыбу Виталька с утра почистил и подготовил к жарке сам. Почистить два десятка довольно крупных маринок для него труда не составляло.
            – Витальку? – Тошка задумалась, считая в уме, потом покачала головой: – Двенадцать лет уже!
            Тоська вздохнула.
            – Вернее, познакомились мы двенадцать лет назад. А знаю только семь лет! – Тошка засмеялась.
            – Как это? – не поняла Тоська.
            – Я с родителями пять лет назад на Украину уехала. Так что, эти его пять лет я не очень знаю. Последние.
            – Вон как!
            – Ну да! Только, что он писал, да что рассказывал сейчас уже.
            – Так он тебе все эти пять лет писал?
            – Конечно!
            – И в позапрошлом году писал? – Тоська смотрела каким-то странным взглядом.
            – И в позапрошлом писал, – Тошка глянула надоуменно.
            Тоська покачала головой: – Надо же! Небось, в любви объяснялся!? Писал, что жить без тебя не может?!
            Тошка рассмеялась: – Ты его что, совсем не знаешь? Из него-то и живьём такого не вытянешь! А ты говоришь, писал! Он больше про степи свои писал. Про горы. Про работу. Только про полевую. Городская ему не нравится. Красиво писал! Зачитаешься!
            – Да уж! Рассказывать он мастер! Про девиц своих тоже писал?
            – Ну конечно! Смеёшься?! Тебе он, что, много про них рассказывал?
            Тоська засмеялась: – Как же! От него дождёшься! Вот про тебя, скажем, я только сейчас и узнала!
            Тошка помолчала, задумавшись, Тоська глядела на неё чуть иронично – Виталькина верность была ей хорошо известна.
            Небо быстро затягивалось, упали первые капли. Девушки перебрались под тент, предусмотрительно натянутый между палатками. Минут через десять полил нешуточный ливень. Тошка всполошилась: – А как же наши?!
            Тоська усмехнулась: – Не бойся! Ничего с ними не случится, не первый день в горах. Под какой-нибудь орешиной переждут.   
            – Хорошо бы, они у завала были, – Тошка продолжала волноваться, – Там небольшой грот есть, мы с Виталей три дня назад в нём дождь пережидали.
            – Не переживай, они и под дождём пройдут спокойно.
            Помолчали, сосредоточенно дочищая последние картофелины. Потом Тоська, как бывалая туристка, взялась разжигать костерок под очагом. Сырой хворост разгораться не хотел, Тоська встала на четвереньки, принялась раздувать чуть занявшееся пламя. Тошка, стоя в сторонке, молча наблюдала за ней, потом принялась помогать, пристроившись рядом.  Тоська поморщилась: – Я тут сама справлюсь. Ты лучше хворосту наломай. Да сначала веточки потоньше бери, пусть разгорится.
            Через несколько минут весёлый огонёк облизывал казанок, девушки принялись за готовку.
            – А ты его хорошо знаешь? – спросило Тошка между делом.
            – Витальку? – Тоська усмехнулась, – Работали в соседних комнатах, пока он в степь не укатил. В горы в одной компании ездили. На сельхозработах вместе бывали. А что?
            – Ты знаешь… Мне показалось… что вы были больше, чем друзья и сотрудники.
            Тоська долго молчала, потом вздохнула:  – Тебе не показалось…
            Тошка порозовела, опустила голову.
            – Любились мы с ним. Всерьёз любились. Как вы сейчас.
            – А что мы? – Тошка подняла глаза, разыграла недоумение. Тоська засмеялась: – Тонечка, лапочка, это же видно! Ты же светишься вся, когда он рядом.
            – А… как же ты? Он тебя бросил?
            – Не переживай, я сама от него отказалась. Не для меня он. Романтик. А мне что-то посерьёзнее надо, – вздохнула и добавила, – А любил он красиво, ничего не скажешь, – и снова вздохнула.
            Дождь кончился и через некоторое время с тропы со стороны завала  послышался звонкий Светкин голосок и глуховатые смешки Витальки, а через пару минут появились и они сам.
            – А где ребята? – Тоська уставилась на них.
            Светка махнула рукой: – Они к озеру спустились. А мне это нафиг не надо! Представляешь, они жребий тянули, рвались со мной остаться!
            – Тоже мне, подарочек! – Тоська криво усмехнулась, – Скажи лучше, как вы под дождём не промокли?
            – А-а, – Светка снова махнула рукой, – Виталька мне грот показал, мы там переждали.
            – Да? И как грот?
            – Удобный. Нам даже на земле сидеть не пришлось! Там уступ хороший. Настоящее ложе горных духов, – Светка засмеялась.
            Тошка снова порозовела и посмотрела на Светку с Виталькой исподлобья.

                XXXII

            До середины января в ВУЗе намечались каникулы, и Виталька решил немного отдохнуть. У него скопилось несколько отгулов за выходы на дежурства в составе народной дружины, он приобщил к этому несколько дней без сохранения содержания и приобрёл в месткоме путёвку на турбазу в местных горах на двенадцать дней.
            Конечно, он хотел поехать вместе с Тошкой – провести двенадцать дней вдвоём, вдали от ненавязчивого надзора родителей было верхом мечтаний. Но Тошка загрипповала и ехать никуда, тем более в горы, не могла. Повздыхав по этому поводу – Тошке в её положении помочь он ничем не мог – Виталька собрал рюкзачок, и отправился на турбазу.
            Ехать было недалеко, и уже через три часа он стоял перед воротами небольшого огороженного участка в красивом заснеженном урочище с несколькими уютными домиками посреди него. Он узнал, в каком из них располагается администрация, и направился туда и на третьей двери увидел табличку под стеклом:
 
                Начальник
                Турстическо-оздоровительного
                комплекса "Огонёк"
                Шарабанов А.Д.

            Виталька постучался, и, услышав зычное "Не заперто!", раскрыл дверь.
            Посреди небольшой комнаты за видавшем виды ободранным однотумбовым канцелярским столом, заваленным бумагами чуть ли не на всю столешницу, восседал его давний знакомый Саша Шарабанов. Витальку он не узнал, уж больно тот подрос за пять лет с тех дней, когда Валь-Ванна вывозила их, тринадцатилетних  шкетов, отдыхать в горы, где Саша был её помощником.
            – Вот, – Виталька достал путёвку, – сейчас я паспорт…
            – Зачем мне твой паспорт, мы же не в ЗАГСе, – рассмеялся Саша, – путёвка есть и достаточно. 
            – А вы меня совсем не помните? – спросил Виталька, передавая путёвку. Саша присмотрелся к нему, потом заглянул в документ.
            – Погоди, погоди…– он ещё раз присмотрелся к Витальке, потом перечитал в путёвке, – Виталий Гнатюк.. Что-то знакомое…
            – Пять лет назад в горах. Вы помогали нашей классной. И на вершину водили, – напомнил Виталька.
            – Погоди, погоди… Виталька?! Ты же тогда с девочкой в шахте потерялся! – вспомнил Саша.
            Виталька расцвёл. Во время похода в местную заброшенную шахту они с соседкой Туськой отстали от группы, пошли не по тому тоннелю и доставили всем несколько напряжённых часов.
            – Ну, так ты, друг, с того времени здорово подрос! Как сразу узнаешь? – Саша встал из-за стола и завертел Витальку перед собой, – Подрос, подрос! А ты, значит, отдохнуть приехал?
            Виталька кивнул: – Я в этом году вступительные сдавал, теперь и работаю, и учусь на заочном. Надо отдохнуть немного. Только Саш, можно мне комнатку, где народу поменьше.
            – Это ещё почему? Народа чураешься?
            – Да нет! С народом я и днём пообщаться сумею. А вечером… Только это между нами… Я немножко пишу. Недавно новый рассказ начал, хотелось бы, чтобы никто не мешал.
            – Вот как? Ну что же, пойдём тебе навстречу. А то станешь народным писателем, напишешь в мемуарах, что Шарабанов тебе крылья подрезал, – Саша рассмеялся.
            Виталька смущённо улыбался.
            – Так, писатель. Вот тебе ключ, номер три в первом коттедже, это рядом с моей комнатой. Там две кровати, но коттедж служебный, второе место я придержу до особой необходимости. Я надеюсь, если я вечерком к тебе в гости загляну, мешать особо не буду?
            – Ну что вы, Саша! Спасибо большое! Конечно, приходите.
            – Кстати, мы пять лет назад не на "ты" были? Нет? Ну, у нас всё ещё впереди. У тебя своих лыж нет? Тут пункт проката лыж есть. Кататься умеешь? Нет? Ничего, поучишься. Конечно, за двенадцать дней я из тебя горнолыжника не сделаю, но если постараешься, азы освоишь. Я помню, ты упорный был, что-нибудь получится. Обед у нас в два часа, ужин в семь, не опаздывай! Потом в клубе танцы. Площадка небольшая, но нашим хватает. Располагайся, привыкай, вечером я загляну.
            Виталька взял ключ, и пошёл искать первый коттедж.
            До обеда он определился с местом – первый коттедж оказался рядом с административным – нашёл пункт проката, но тот был закрыт. Вернулся в свой коттедж, достал общую тетрадку с начатым рассказом, попытался настроиться на сочинение, но ничего у него не получилось. Тогда, чтобы занять себя, он отправился на прогулку, побродил по турбазе, знакомясь с обстановкой, вышел за ворота, поднялся на пригорок, откуда скатывались лыжники, с удовольствием понаблюдал за несколькими отдыхающими, потом вернулся на турбазу, нашёл столовую и пообедал. И после обеда направился в свой коттедж с твёрдым намерением заняться рассказом.
            Открыл дверь и застыл на пороге – на кровати, которую он выбрал для себя и даже оставил на ней свой рюкзачок, закинув ноги на спинку, развалилась Светка.
            – И долго ты собираешься так стоять? – Светка сладко потянулась и посмотрела на Витальку насмешливо.
            – Ты откуда взялась?! – Виталька был ошарашен.
            – Сейчас или вообще? – она рассмеялась, – Сейчас от Саши. А вообще примерно оттуда же, откуда и ты. Что, думал от меня смыться? – после их предновогоднего приключения он тщательно избегал общения с ней, – У меня на две недели отгулы за сельхозработы. Так что, милый, на две недели ты мой!
            – На двенадцать дней, – уточнил Виталька, – У меня путёвка на двенадцать дней, – противиться Светкиному напору было бесполезно, и как бы гадостно он себя не чувствовал, сдался практически сразу.
            – Ничего, я и за двенадцать дней тебя в труху перетру.
            Виталька крякнул, но только закусил губу и спросил: – Ты где расположилась?
            Она подняла глаза, изобразив недоумение: – А в этой комнате нам вдвоём тесно будет?
            Виталька вздохнул и подумал: "Плакал мой рассказ".
            Светка, между тем, глянула на него иронично: – Или ты думаешь, Саша меня отсюда выгонит? И не надейся, он меня сюда и определил!
            – Как это? – расселение разнополых постояльцев в одном помещении без соответствующего штампа в паспорте, мягко говоря, не поощрялось.
            – Да вот так! – Светка усмехнулась, – Думаешь, это просто было? Пришлось ему наврать, что мы без пяти минут муж и жена. И что незачем нам портить медовый месяц. Так что теперь тебе придётся поддерживать мою легенду. Ты же не хочешь поставить меня в неудобное положение?
            Виталька усмехнулся: – Как это ты за меня всё решила?! У меня ведь девушка есть, и я её люблю.
            – Да люби ты на здоровье! Я тебя что, любить себя заставляю? Эта твоя пассия где? В городе? Ну и в чём дело? Я тебе совсем не нравлюсь?
            – Светка, ты что, совсем безбашенная? Я не хочу ей изменять!
            – Да разве это измена? Ты же из-за меня её любить не перестанешь. И через две недели к ней вернёшься. А пока не сотрёшься!
            – Ну и логика у тебя!
            – А что? По-моему железная логика! Любовь должна быть внутри тебя, а не снаружи. И вообще, хватит болтать и маяться! Запри дверь и иди сюда. Я соскучилась. 

                XXXIII

            Тошка лежала, положив голову на Виталькины колени, задумчиво глядела на звёзды и жевала травинку. Все разошлись спать – день получился тормошной, перенасыщенный. И только они вдвоём с Виталькой остались у догорающего костра. Виталька перебирал струны гитары и мурлыкал себе под нос только что сочинённую песенку, Тошка почти не слушала его и думала о своём.
            Позавчера, когда Виталька со Светкой вернулись из похода к озеру, и она увидела, как он старательно прячет глаза, она ничего не сказала. Но вечером, когда они остались в палатке вдвоём, устроила ему допрос с пристрастием. Она пожелала знать всё и о Светке, и о Тоське, и об их отношениях с Виталькой. И когда он попытался отшутиться, поджала губы: – Ты мозги не крути! Мне Тоська много чего рассказала!
            – Ну чего такого она могла тебе рассказать? – Виталька не сдавался, – Да, когда-то мы встречались… недолго. В горы ездили в одной компании, в киношки ходили, на сельхозработах вместе были. Ну и что? Мало ли там девчонок было?
            – Ага. С Тоськой встречался, с Санькой, с Танечкой, с Аллочкой. Со Светкой тоже встречался?
            – Тошка, причём тут Саньки-Таньки?! Я с кем сейчас в палатке? Со Светкой, или с тобой?
            – Да? А днём ты с кем был? На ложе горных духов?
            – Глупенькая! Что же, нам под дождём мокнуть надо было? Отсиделись в гроте, переждали дождь и пошли.
            – Ну да, отсиделись. То-то ты глаза прячешь. От тебя же до сих пор чужой женщиной пахнет!
            Виталька смутился. Про феноменальный Тошкин нюх он как-то забыл, – Ну какой ещё чужой женщиной? – сказал он натянуто.
            – Ну да, конечно! Я и забыла, Светка же тебе не чужая! Кобель.
            – Пошло-поехало! Хватит выдумывать!
            – Если я и выдумываю, то это совсем недалеко от правды. Я же вижу, – Тошка вытащила из-под своих плеч его руку и отвернулась.
            – Глупенькая фантазёрка! Иди ко мне.
            Витальке стоило большого труда её успокоить.
            Это было позавчера.
            Вчера они отдыхали. После вылазки на озеро и обратного пути по размокшей тропе ребята слишком устали и решили отдохнуть. Светка с Тошкой с радостью поддержали их, и возмущалась только Тоська. Сразу после завтрака, на котором и решился вопрос с отдыхом, она подхватилась и, не сказав ни слова, ушла на Виталькину запруду. Впрочем, после вчерашнего дождя и довольно прохладной ночи купаться было холодно, и когда к запруде подтянулись остальные ребята, она загорала, лёжа на том самом камне, на котором позавчера жарилась Тошка. Там её и застали ребята, всей компанией пришедшие окупнуться.
            Несмотря на прохладу, Виталька быстро разделся и полез в воду. Вовчик и Гера, поёживаясь, полезли за ним. Витька тоже разделся, но, попробовав воду вытянутой ногой, глубокомысленно изрёк: – Да тут без ста грамм и делать нечего! – и улёгся на большой валун на берегу.
             Светка села рядом с ним. Вообще-то, они с Валькой сегодня дежурили и должны были готовить обед, но Светка безапелляционно заявила, что рис промыть Валька и сам сумеет, и пошла купаться со всеми. Вальке и возразить было нечего – кашу на завтрак готовила она одна, а он проспал и поднялся, когда каша была уже готова.
            – Зря ты с нами вчера не пошла, – сказал Витька.
            Светка пожала плечами: – Ну почему? Я своё нашла.
            Витька приподнялся на локте, посмотрел на неё иронично: – Витальку, что ли? Ты его не тронь. Он со своей девочкой такой счастливый, любо дорого посмотреть.
            – Да ладно тебе! Я что, его отбивать собираюсь? Пусть себе милуются.
            – Да? А мне показалось…
            – Когда кажется, креститься надо!
            – Ну, ну.
            Светка фыркнула, поднялась и полезла в воду.
            Тошка, между тем, поднялась на валун к Тоське и легла рядом. Минут пять они лежали молча, потом Тошка не выдержала: – А ты чего вздыбилась?
            – Нам идти надо, а мы второй день тут торчим. Из графика выбьемся. Потом нагонять придётся. Упаримся.
            Помолчали. Тошка смотрела, как Витька лениво переругивается со Светкой, думая о своём, не выдержала, спросила: – Слушай, а ты Светку давно знаешь?
            Тоська перевернулась на спину, села: – Года четыре. А что?
            – Да так… Странная она. Бездумная какая-то. У неё парень есть?
            – Развелась она недавно. Свободный радикал, так сказать. Галоген нулевого периода. Хищница она. Ягуар в юбке, – Тоська посмотрела в Светкину сторону, добавила, – Ты Витальку-то своего от неё береги.
            – А что?
            – Сожрёт и не подавится! Вот вчера они где от дождя прятались?
            – Там грот небольшой есть, мы там тоже прятались.
            – Да? Вот и думай.
            Тошка закусила губу и ничего не сказала. Но разговор этот крепко завёл её.
            Вечером она снова привязалась к Витальке со своими подозрениями, но тот только рассмеялся, погладил её по плечу: – Не забивай голову ерундой. Всё это было давно и неправда. И давай спать. Завтра трудный день.
            А сегодня действительно выдался трудный день.
            Выйти собирались часов в шесть утра, но пока раскачались, пока позавтракали, пока собрали палатки и уложили рюкзаки, было уже восемь. Тоська бурно возмущалась, но толку от этого было мало. Ребята помалкивали, сосредоточенно упаковывая вещи, и только Светка вяло огрызалась и, наконец, не выдержала: – Слушай, подруга! Мы отдыхать собрались, или кроссы бегать? Что ты расшумелась? Если мы на пару дней домой позже придём, от этого что, Земля с орбиты слетит?
            Тоська, любившая во всём порядок, только пожала плечами.
            Наконец, около половины девятого распрощались с Ахматом и двинулись.
            До тропы, ведущей на перевал, шли по дороге, идущей к старым медным копям. Шли, не особо придерживаясь какого-либо порядка, дорога это позволяла. Только Тоська ушла вперёд и изредка останавливалась, поджидая, пока её нагонят остальные.
            У начала тропы ненадолго остановились отдохнуть перед подъёмом на перевал.
            После короткого отдыха вытянулись цепочкой. Тошка шла перед Виталькой и ни о чём особо не думала, только изредка оглядываясь назад, обратила внимание, что чем выше они поднимались, тем больше он мрачнел. Во время очередного небольшого привала она прямо спросила его:
            – Что случилось, Виталя?
            Он был явно не расположен говорить на эту тему, только буркнул: – Всё в порядке, Тошка. Всё в порядке, – и замолчал.
            Всё выяснилось часа через полтора. Посредине второго на тропе узкого гребня Тоська, шедшая впереди, остановилась, сбросила рюкзак и спустилась на пару метров по склону, где на небольшой выровненной площадке стоял облупленный металлический обелиск.
            Тошка тоже скинула рюкзачок и присела на валун у тропы. Но когда Виталька вслед за Тоськой спустился к обелиску и положил к его основанию небольшой букетик сорванных по дороге цветов, и остальные ребята встали полукругом и сняли кепчонки, поднялась и присоединилась ко всем…
            Виталька допел песенку, Тошка выдержала паузу, ожидая продолжения, не дождалась и спросила: – Виталь, там, на тропе… В этом месте тот парень сорвался, это про него девочки, которых ты спасал, рассказывали?
            Виталька вместо ответа вздохнул: – Пойдём спать, золотце. Поздно уже, – и только в палатке, когда они уже легли, притянул её к себе, поцеловал и сказал печально: – Я в прошлом году этот обелиск сам поставил. А в этом даже краску с собой не взял, старая облупилась уже.

                XXXIV
 
            Двенадцать дней пролетели быстро. Конечно, "железная" Светкина аргументация ни в чём Витальку не убедила, но противостоять Светке было бесполезно, и как бы он не укорял себя, но подчинился ей сразу и безоговорочно. И только уговаривал себя, что всё это временно, Тошки рядом нет, и изменяет он ей только физически, и никакого чувства к Светке у него нет. Тем более, кажется, Светке на такие тонкости было вообще наплевать. А польза от неё была, и не только в их физической близости. Она довольно сносно стояла на лыжах, и первые уроки Виталька получил от неё.
            Вернувшись в город, Виталька первым делом заглянул к Тошке. Она уже выздоровела и его приезду обрадовалась. Но после первых поцелуев и объятий взглянула на него настороженно: – Ну, рассказывай, как отдохнул, что там делал.
            – Учился на лыжах кататься, – охотно ответил Виталька и принялся подробно описывать, как встретил давнего знакомого, как этот знакомый дал ему отдельную комнату, и как хорошо там было. Про Светку он, естественно, не сказал ни слова. Тошка, казалось, с удовольствием слушала, а потом неожиданно сказала: – От тебя той же женщиной пахнет, что и перед Новым годом. Тебе меня не хватает?
            Виталька поперхнулся чаем – Светка мучила его всю последнюю ночь, и отстала только сегодня утром. Сам он никаких женских запахов не чувствовал, а Тошка погрустнела и вздохнула: – А если мы поженимся, тебе тоже меня не хватать будет?
            Тошка попала в яблочко, но он уже взял себя в руки: – Фантазёрка! Какая ещё женщина?! У меня есть ты, зачем мне другая женщина? Не выдумывай ерунды.
            Она помолчала, потом предложила: – Давай сходим куда-нибудь.
            – Куда?
            – Давай в кино.
            Виталька перехватил до вечера пару рублей у соседки, и они пошли в кино. Зрителей было немного, попав в зал, Тошка не стала пробираться на свои места, а схватила Витальку за руку и потащила на последний ряд. Похоже, фильм её не интересовал совсем. Виталька удивился – зачем было затевать этот культпоход? Всё равно тетя Надя, Тошкина мама, была на работе, можно было отлично провести вечер и у Тошки дома. Видя его недоуменный взгляд, она тихо сказала: – Дома надо будет разговаривать. Я боюсь, ты проболтаешься о своих горных приключениях.
            Виталька помрачнел: – Ты мне не веришь?
            – Хотелось бы верить, – она посмотрела так, что казалось, она хочет влезть в его мысли, – только от тебя пахло другой женщиной. И потом. Здесь темно, я не увижу, как ты прячешь вороватые глаза.
            Виталька поёжился, но взял себя в руки: – Какие ещё глаза? Что ты выдумываешь?!
            – Конечно, ты мне не муж, – Тошка его не слушала, – Можешь делать, что тебе вздумается, – помолчала и вдруг заглянула ему в глаза, – А как же я, Виталик?
            На душе стало так муторно, что он решился: – Это… Светка, сотрудница… Мы ни о чём не договаривались, она приехала сама по себе… – и как в омут, – Она зашла в мою комнату утром и полезла целоваться. Я не смог её выгнать.
            Он опустил голову, ожидая новых упрёков. Конечно, это была неправда и, наверное, Тошка поняла это. Но ничего не случилось. Тошка заметно повеселела.
            – Ну и зачем надо было меня обманывать? Сказал бы сразу, и всё. Она тебе нравится?
            – Да ты что?! – Виталька и правда возмутился, – Она вообще безбашенная! Я ей про тебя рассказал, только ей на это начихать!
            – А тебе?
            – Издеваешься?! Ты у меня одна! И никаких Светок мне не надо! – Виталька почти не врал, сейчас, рядом с Тошкой он был в этом уверен
            – Хотелось бы надеяться, – Тошка вздохнула.
            Свет погасили, начался журнал. Он обнял её, она не стала противиться.
            Фильм они почти не смотрели, сидели и целовались. И после фильма, когда он проводил её до дому, она снова не отпустила его: – Ты мой! Все эти Ганьки, Туськи, Светки – это на минутку. А я навсегда, – она больше уговаривала себя, чем констатировала статус кво, – Только ты не ври мне больше, только хуже становится. Пошли ко мне. Мама в командировке и будет только послезавтра.
            И только они поднялись в квартиру, Тошка буквально повисла на нём, присосавшись к его губам, а потом схватила за руку и потащила в свою комнату, на ходу сдирая с себя и с него мешающие и ненужные сейчас одёжки.   
            Когда всё кончилось, Тошка прижалась к Витальке и попросила: – Обними меня. Крепче. Ещё крепче. Давай, пусть от тебя только мной будет пахнуть. Не Ганькой, не Туськой, не этой твоей новой… Светкой…
            – Выдумщица, – натянуто  проговорил Виталька, хотя внутри у него снова всё сжалось. Нюх у Тошки был феноменальный.

                XXXV

            Следующие девять дней прошли относительно спокойно. Они поднимались рано утром, быстро завтракали, собирали палатки и выходили на тропу.
            За день и Тошка, и Светка так уставали, что валились, даже не дождавшись, пока ребята поставят палатки, и с трудом поднимались к ужину. Тошке было не до выяснения отношений. Виталька, видя её состояние, тоже не приставал к ней с любовными утехами, давал ночами отдохнуть.
            В конце девятого дня они перевалили через очередной кряж, вышли к большому саю, и Вовчик объявил долгожданный двухдневный отдых.
            На следующее утро ребята поднялись ни свет, ни заря, собрали приготовленные с вечера снасти, наскоро позавтракали и, оставив девушек досыпать и распоряжаться обедом, пошли искать относительно тихую заводь, чтобы немного порыбачить и разнообразить небогатое меню свежей рыбкой.
            Первой из девушек поднялась Тоська, быстро привела себя в порядок  и занялась привычным для себя делом – раздула оставшиеся после завтрака ребят угли и поставила кипятиться чай. Минут через двадцать из своей палатки выглянула Светка
            – Кашеваришь? А где мужики?
            – Рыбачить ушли. Наверное. Они же с вечера собирались.
            – Ага. А нас готовить оставили? Мужской такой эгоизм? Понятно.
            – Почему? Они кашу сварили. И нам оставили. В казанке ещё горячая.
            – Да? Ты уже позавтракала?
            – Нет. Сейчас чай согреется, будем завтракать.
            – Надо Тошку поднять. Пора уже.
            – Пусть спит. Она к горам не особенно приспособлена, вчера измучилась, наверное.
            Светка задумалась, потом закусила губу: – Жалеешь? Как она тебе?
            – Нормальная девчонка. И Виталик её любит.
            – Он и нас с тобой любит! Сбежит она от него!
            – С чего ты взяла?
            – Я вижу. У него таких немерено. А она терпеть не будет.
            – Ну… Если ты поперёк не полезешь, с другими она справится!
            – Не полезу. Он мне друг. Просто друг.
            – Ну да. То-то вы с ним кувыркаетесь до сиз пор.
            – А ты прямо иззавидовалась!
            – С чего это?!
            – Можно подумать, у тебя с ним никогда ничего не было! Тоже мне, святая!
            – Было, не было, какая разница? Не для меня он. И не для тебя.
            Светка вздохнула. В это время из своей палатки выглянула Тошка:
            – О чём это вы шепчетесь? – очаг был довольно далеко от палаток, разговаривали они тихо, и разговор Тошка не слышала.
            – Не о чём, а о ком, – Светка смотрела на неё странным взглядом, – Вставай уже, завтракать будем!
            Завтрак уже подходил к концу, когда Светка неожиданно сказала:
            – Ты его бросишь, и глянула на Тошку чуть иронично. Тошка поперхнулась чаем, прокашлялась и закусила губу:
            – Неправда. Мы любим друг друга! Он мой, а я его. Вся его!
            – Девочка, ты пойми, – Светка помолчала. Тошка и Тоська смотрели на неё, Тошка, ожидая продолжения, Тоська с недоумением – зачем она это?
            Светка вздохнула: – Пойми, глупенькая! Он не может быть чей-то, натура не та. И любит он не только тебя.
            Тошка набычилась: – Тебя, что ли?
            – А хоть бы и меня! Ты думаешь, мы в гроте только ливень пережидали? Да и Тоську тоже забыть не может!
            Тоська поджала губы: – Дура ты, Светка! С чего тебя понесло?
            – Да ни с чего. Просто я девочке глаза открыть хочу.
            – Я всё знаю, – проговорила Тошка, глядя в землю, – Я догадывалась, – она подняла голову, глянула на Светку тяжело, – Я всё знаю. И всё равно, он мой!
            – Ну, ну, – Светка усмехнулась.
            – Знаете что, девочки, давайте-ка на эти разговоры табу наложим. По крайне мере на время похода! – Тоська поднялась и принялась убирать посуду.

                XXXVI

            На своё девятнадцатилетие Виталька собрал весьма разношерстную компанию – и школьных ещё друзей и подруг, и новых институтских знакомых, и девчат – соседок по дому. Народу набралось довольно много, благо, мать выделила на это мероприятие солидную сумму, да и друзья-одноклассники, с которыми он и после окончания школы не прерывал дружеских отношений, помогли – всей компанией ходили на товарную станцию на разгрузку вагонов, так что собрать солидную компанию труда не составило. Тем более, для размещения такой компании мать позволила использовать их с отцом комнату, гораздо большую, чем Виталькина детская.
            Распоряжалась приготовлением к застолью, естественно, Тошка, хотя ни Виталька, ни кто-либо ещё её об этом не просил. Она ещё загодя отобрала у ребят все деньги, и привлекла к поездке на базар взявшего пару дней без сохранения содержания Витальку и болтающегося без дела в отгуле Гогу, Виталькиного друга и бывшего одноклассника. Вела себя она точно так же, как и в прошлой совместной с Виталькой вылазке. Только не стала таскать их с собой по рядам, а сразу усадила в том же пивбаре, а сама убежала за продуктами: – Вы мне там только мешать будете!
            Правда, и на пиво оставила только рубль. Чтобы не набрались, как Виталька в прошлый раз.
            Гога только покачал головой, и когда Тошка исчезла в толпе, рассмеялся: – Ну, друг, держись! С такой не разгуляешься. Хорошо, хоть у меня трояк есть, не иссохнем.
            – Во, во! – подхватил Виталька, – наш мужик в тундре среди полярной ночи найдёт, если надо!
            Впрочем, всё прошло нормально, и уже через час Тошка закупила всё необходимоё, и они отправились домой.
            Самый день рождения пришёлся на субботу. Тошка загодя подключилась к готовке, а в этот день с утра привлекла соседских девчонок, сестрёнок Таську и Туську и свою одноклассницу Ганьку в помощницы. В квартире стоял самый настоящий предпраздничный дух, и тётя Капа, видя, как хорошо управляются девчата, как умело распоряжается всем Тошка, и, несмотря на их уговоры остаться, не стала задерживаться и уехала к подруге на другой конец города – пусть молодёжь погуляет без стеснения. Отец же вообще работал за границей и только прислал письмо с поздравлением.
            Минут за пятнадцать до объявленного времени начали собираться гости. Девчонки-соседки с извинениями упорхнули переодеваться, и только Тошка осталась приглядывать на кухне, и выглядывала изредка, когда приходили новые гости. Виталькины однокурсницы не обратили на неё никакого внимания, и это почему-то больно задело её Тем более, сам Виталька распустил перед ними хвост. А уж когда они, все четверо, принялись его расцеловывать, да ещё не только в щёчку, острое чувство ревности кольнуло её.
            Она ушла тихо, и Виталька, занятый встречей новых и новых гостей, не сразу заметил, что её нет. И только когда собрались все, и пора было садиться за стол, он забежал на кухню, чтобы оторвать её от готовки. И не нашёл её. Уйти от гостей он не мог, и попросил Гогу дойти к ней домой и поторопить. Он был уверен, что она просто ушла переодеться.
            Гога застал её сидящей на кухне с опухшими от слёз глазами – она даже входную дверь не закрыла.
            – Ну вот! – он только всплеснул руками, – Ты чего?
            Тошка диковато глянула на него, ничего не сказала и разрыдалась пуще прежнего.
            – Так…– Гога засучил рукава, – Ты… знаешь, что? Ты пока умойся, причипурись и приходи. А мы там твоего благоверного немного попинаем. Там Валька с Зохом, мы втроём справимся. А не справимся, Янька поможет.
            Тошка улыбнулась сквозь слёзы: – Да ну тебя!
            – Ладно, рассказывай, что не так.
            Тошка сама не понимала, что её так взъерошило.
            – Ничего, забудем. Это бабское. Ты подожди, я умоюсь и переоденусь.

                XXXVII

            К реке вышли вначале двадцатого дня, петляя вдоль саёв и перебравшись через два местных небольших перевала. И здесь решили остановиться надолго, чтобы передохнуть от не особо лёгкого пути.
            Дело шло к вечеру, пока девушки соображали на ужин, ребята поставили палатки. Поужинали молча – все были такие уставшие, что разговаривать совершенно не хотелось.
            После ужина расположились у костра. Несмотря на усталость, расходиться никто не торопился. Валька достал гитару. И пока подстраивал её, Светка ни с того, ни с сего вдруг фальшиво запела известное "Мы едем, едем, едем…"
            Виталька весело глянул на неё и оскаблился – даже фальшивое Светкино пение было лучше обычного её нытья с просьбами пристрелить на месте и обещаниями вздёрнуть всех на фонарном столбе, дайте только до города добраться. Светка улыбнулась в ответ, потом заразительно рассмеялась, подумав о чём-то своём.
            "Неплохая она деваха, – подумал Виталька, – Умная, бесшабашная. Шлюха, конечно, но даже под это свою философию подвела. С Тошкой, конечно не сравнить", – он с любовью погладил Тошкины волосы, Тошка глянула на него и улыбнулась.
            "С Тошкой вообще никто не смог бы сравнится!" – он вспомнил  детские ещё "игрушки" с Туськой, короткую бурную связь с Лариской, совсем уже короткую интрижку с Ганькой, школьную ещё любовь к Анке, все прочие его связи и увлечения последних пяти лет. Всё это было совсем не то. Даже Санька и Танечка, которых он по-своему любил, не шли с Тошкой ни в какое сравнение. Да и так много их было только потому, что рядом не было её.
            Конечно, Светка тоже периодически появлялась на его горизонте и всегда добивалась своего – он вспомнил приключение в гроте и покраснел. Вот и теперь добилась, хотя он и не мыслил ничего подобного.
            "А Тошка – молодец! " – он снова посмотрел ей в глаза, она его размышлений не поняла, и снова улыбнулась,
            "Всё знает, всё чувствует! Обижается, но всё равно любит его. Где ещё найдёшь такое? Лишь бы Светка снова каких-нибудь фортелей не выкинула! Мало ли чего в её беспутную голову взбредёт! Хорошо, хоть Тоська поостыла и уже ни на что не претендует!"
            А вот тут Виталька крепко ошибался. Тоська старалась уговорить себя, что между ними всё кончено, и пока его не было рядом, ей это почти удавалось. Стоило же ему оказаться поблизости, и всё всплыло снова. Она вспоминала их бурный роман трёхлетней давности, его долготерпение и многомесячную осаду даже тогда, когда она уже созрела, чтобы принадлежать ему. И её решительный отказ от него, когда он решил поменять устроенную городскую жизнь на мотания по степям.
            Вот и сейчас, когда ей пришлось постоянно быть не просто вместе с ним, а ещё и видеть, как он буквально расцветает рядом с этой своей Тошкой, её просто выворачивало от этого его счастья.
            Конечно, она старалась быть безразличной, хотя бы внешне, но от этого было только хуже. Она пыталась отвлечься, сосредоточиться на походе, но это у неё не очень получалось. Тем более, что Тошка постоянно приставала к ней с разными расспросами, а Виталька вообще не обращал на неё внимания. Или делал вил, что не обращает никакого внимания. Её уже колбасило, а впереди был почти месяц совместного похода.
            Совсем по-другому думала и соответствующе вела себя Светка. Никакие Виталькины пассии – ни уверенная Санька, ни трепетная Танечка, ни гордая Аллочка, ни даже Тошка, о существовании которой она узнала в ночь первой её с Виталькой близости, не могли остановить её влечения к нему. А уверенность в себе всегда позволяла добиться своего.
            Любила ли она его? Конечно, по-своему любила. Но предпочитала играть в подругу, близкую подругу, не просто безотказную абсолютно во всём, но и всегда берущую инициативу в свои руки.
            Вот и сейчас она с некоторой иронией смотрела, как они с Тошкой милуются потихоньку. И давеча, пока они шли, смотрела, как он вышагивает, сверкая новенькими вибрамами, и только вездесущие кузнечики маленькими молниями выскакивают у него из-под ног. Идёт, и, кажется, о ней не думает вообще.
            "Ничего, – усмехнулась она про себя, – Никуда ты от меня не денешься! Люби своих Тошек, Тосек, и кого угодно! А захочу – и ты будешь мой! Как всегда, когда был нужен."
            И Тошка полулежала, положив головку Витальке на плечо, и думала о своём. Ей вдруг вспомнилось, что пять лет назад, после Новогодних праздников, когда Виталька отдыхал в горах без неё, и приехал с запахом чужой женщины, он говорил о какой-то Светке. И, наверное, эта Светка и та – одна и та же Светка. Уж больно она неравнодушна к её Витальке. Да и Тоська советовала её остерегаться. Да и сама она открылась. Ничего, когда-нибудь кончится этот поход, и Светка и Тоська перестанут мелькать у них перед глазами.
            Она вдруг с тоской подумала, что и ей самой придётся уехать. Её распределили в совершенно другой город, за две с половиной тысячи километров отсюда, и три года надо будет отработать там. А Виталька никогда не бросит свою работу. Даже ради неё.
            Валька, наконец, настроил гитару: – Ну что, народ, слушать будете, или петь?

                XXXVIII

            В конце апреля мать сообщила потрясающую новость – отцу предложили остаться работать на Украине.  Мать думала недолго и, даже не советуясь с Тошкой, согласилась.
            Получив такое известие, Тошка встала на дыбы: – Я никуда не поеду!
            Мать всплеснула руками: – Нате здрасти! Как это ты никуда не поедешь? И что же ты будешь делать, интересно?
            – Мне ещё два месяца в школе учиться. Я закончу школу и буду поступать в университет.
            – Ну, мы уезжаем ещё не завтра. Школу ты закончить успеешь. А в ВУЗе можно и там учиться.
            – Всё равно. Я не хочу. Я никуда не поеду!
            – Брось дурить, дочка! Отец не может из-за тебя терять такое хорошее место.
            – Так ты и езжай к нему, а я останусь!
            – Интересно. И где же ты жить думаешь? Эту квартиру придётся сдать. Иначе там квартиры не дадут.
            – Мама, я уже взрослая, мне почти восемнадцать! В общежитии поживу. А восемнадцать исполнится – замуж выйду.
            – Интересно, и за кого?
            – За Витальку, ты же знаешь, мы любим друг друга!
            – Да? Конечно, Виталик – хороший парень, правильный. Но не слишком ли ты торопишься?
            – Ничего я не тороплюсь! Мы… Мы не просто любим, мы уже и живём с ним. Почти как муж и жена.
            – Как это, почти?
            – А так. Живём, только в разных квартирах. Уже почти год. Ты что, нам жизнь испортить хочешь?!
            – Вот как. Не думала, что у вас это так далеко зашло. Надеюсь, ты не беременная пока?
            – Н-нет. Пока нет. Мы береглись. Мне же школу заканчивать надо. А потом видно будет.
            – А Виталий-то твои планы знает?
            – Теперь узнает.
            – Ну-ну. Знаешь, дочка, нам уезжать ещё месяца через три. Пока документы оформим, пока вещи соберём. Ты заканчивай школу, мы с тобой всё не один раз обсудить успеем. Только… я тебя одну не оставлю. Даже на Виталика.
            Тошка расплакалась и никак не могла успокоиться.
            Неделю она переваривала такую неожиданную и не особо приятную новость и ежедневные разговоры с матерью о подготовке к переезду, и просто не знала, что ей делать. Посоветоваться было не с кем. Мать о каких-либо других вариантах и слышать не хотела. А Витальке сказать об этом она просто боялась, понимала, что этим если и не убьёт его, то сделает очень больно.
            Виталька заметил, что с ней творится что-то не то, но на его расспросы она только хмурилась и отвечала, что всё в порядке. И он списал это на предэкзаменационный невроз.
            Выложить всё Витальке она решилась только после экзаменов. Мать была в командировке, был выходной. Они  пошли в кино. И там Тошка выложила всё.
            Сначала Виталька ничего не понял, а когда понял, опустил голову и только и смог сказать: – А как же мы, Тошка? А как же я?
            Новость ошарашила его, он долго не мог придти в себя. Фильм он почти не видел, и после сеанса по дороге домой принялся уговаривать её не уезжать. Но всё было напрасно – Тошка уже привыкла к предстоящей разлуке и понимала, что родители правы.
            А через неделю они с матерью отправили контейнер с вещами и на следующий день уехали.

                Эпилог

            – Я тебе уже говорила. Меня распределили не сюда. Я неделю побуду дома и уеду по месту работы. Три года я обязана отработать. Я просилась сюда, но у меня же не красный диплом!
            Они стояли у дверей вагона, Виталька с тоской смотрел Тошке в глаза и машинально поправлял воротничок на её блузке, всё время задирающийся довольно сильным ветром. Вещи они занесли в вагон. В купе, где она должна была ехать, расположилось многочисленное семейство: молодая мамаша с двумя парами малолеток-близняшек, дорога предстояла весёлая. Прощаться при посторонних они не захотели и стояли теперь у дверей вагона на разгулявшемся по пустому пространству перрона ветру.
            – Три года… – протянул он задумчиво.
            – Да, ещё три года. Ты сможешь меня дождаться? В конце концов, ты же смог ждать пять лет! По-своему, конечно, но ведь смог же, да?
            – Три года… Меня могут забрать в армию. В этом году кончилась отсрочка. Правда, институт я не закончил, но кто знает? Может, дальше мне отсрочку не дадут.
            – Ну, вот видишь! – казалось, она уговаривает его и никак не может уговорить, – Видишь! Два года будешь маршировать, может, не до девочек будет. И останется годик. Всего годик, Виталя! Ты сможешь меня дождаться?
            В том, что она сама сможет перетерпеть эти три года, Тошка и сама сомневалась. Конечно, она любила его. Любила два года до своего отъезда. Любила все эти пять лет после отъезда. Любила и блюла себя, хотя парней вокруг хватало. И на её курсе, и в доме, где она жила с родителями. И вообще вокруг. Но она не хотела никого другого. И на короткий отдых после защиты и распределения она ехала к нему. Ехала, не зная, как он её встретит. Как отнесётся к её приезду. Да и вообще, не зная, свободен ли он. Последнее письмо от него она получила чуть не за год до своего вояжа. Ни о каких своих девицах он, конечно же, не писал, но и что любит её и ждёт, тоже не писал. И то, как он её встретил, было для неё настоящим подарком.
            Но теперь, после всего того, что она о нём узнала, она уже сомневалась во всём. Даже несмотря на то, что между ними было за эти последние почти два месяца. Она просто не хотела, не могла быть одной из многих. А он даже в те времена, когда они жили друг другом, возвращался к ней с запахом другой женщины. И здесь её преследовал тот же запах – она и раньше была уверена, а после Светкиного откровения знала, что в гроте они со Светкой не просто прятались от дождя.
            Конечно, она совсем не хотела потерять его. Но сомневалась не только в нём – и в себе тоже.
            – Ты будешь ждать меня, Виталик?
            Он не хотел давать таких долгосрочных обязательств. Он слишком хорошо знал себя. Но сейчас он любил её. И только её. А она уезжала от него. Опять уезжала.
            Конечно, можно было бы просто плюнуть и на свою работу, и на всех своих многочисленных девиц, и на свои степи и свои горы, и вообще на жизнь в этом городе, родном для них городе и уехать с ней. Но эту возможность они даже не обсуждали. И прежде всего из-за того, что он и правда ещё не отслужил, и теперь, после того, как у него закончилась отсрочка, его могли призвать этой же осенью.
            Виталька вспомнил, как пять лет назад он уже провожал её с этого вокзала, как пусто стало внутри после её отъезда. И теперь всё повторялось. У него снова щемило сердце, и на глаза наплывал тугой совершенно непроницаемый туман, туман безнадёжности.
            – Я не буду ничего обещать, Тошка, – сказал он, наконец, – Но я ещё никогда никого не бросал! И девочки плакали из-за меня только тогда, когда я с самого начала не давал им никакой надежды! А тебе я не просто надежду дал! Я стал твоим. Только твоим. Езжай спокойно, отрабатывай свои три года. Если ты через три года ещё будешь помнить меня, если ты приедешь ко мне, мы будем вместе.
            Когда поезд ушёл, он ещё долго стоял на перроне, задумчиво глядя ему вслед, потом тряхнул головой, приходя в себя, и так же задумчиво произнёс вслух: – Если приедешь…

      Ноябрь 2010 –  май 2018