Из оправданий Царь Эдип

«Когда слово не бьёт,
то и палка не поможет.»
Сократ

Песня 1. Великой Греции.

«Ведь те,
кто порицает несправедливость,
не порицают  совершение несправедливых поступков,
 они просто боятся за себя,
как бы им самим не пострадать.»
Сократ

Народ стоит перед дворцом
Их привели ко мне несчастья,
что Фивы кровью и огнем
и ужасом пропахли.
Над нами вороны и смрад,
мычания молитв у храма
и хор, что лает в небеса,
пугает голодом и драмой,
холодною войной,
что между мною и толпой
уже разыгрывает сцена:
Где в огненный смолой котел,
как перед истинным судом, -
все пали на колени:
Цари, вельможи, голый раб,
последний вор или солдат
на площади
В бессмысленный кровавый бунт
на жителей, отца и на сестру -
О, все величие народа
во Обычный стыд!
Мне суждено остановить!?

Я думал так.
И лучше бы глаза
мои не видели позора
горящего родного дома,
переписанного в миф 
Я - царь Эдип,
что правлю городом и вами,
а воля в  этом не моя,
О, Небеса! -
вы сами выбирали.
Когда крылатый Сфинкс -
страшнее Минотавра и Аида
пугал загадкою толпу:
кто ходит на ногах, на двух
и обречен страдать,
хоть в Фивах, Греции и Риме,
И ожидать погибель.
Все не про вас?
Тогда я спас
любого жителя и брата
от бедствий, брошенных судьбой.
И вы со мной -
поверили в меня.
А каждая беда -
теперь моих рук дела:
вы мне на шею
свесив ноги, и колени сели.
И ждете, что спасу
не поднимая собственных и слабых рук,
Пусть так!

Звезда спускается в овраг
и освещают сцену,
разорванную шторами и светом.
Я перед вами -
На колени!
Приветствую тебя, народ,
Мне ваши беды все знакомы:
что не взрастает хлебом поле
и гибнет стадо вслед за стадом,
И лишь награда -
таверна и вино,
где развлечение
винить меня - тирана,
А после сон
котел с похлебкой и суббота.
Какая тяжкая работа!
О, мой народ,
Вы в этом обвиняете меня?
Богов, их волю и желания,
что нам приписана судьба
Аид, все смерти и чума,
в которой захлебнемся!
Какая страсть!
Вы это сами выбирали,
Ни я, Ни Аполлон, ни власть,
которая играет
роль спасательного круга
И в небе вороны друг друга
продолжают пожирать.
И карканьем кидают буквы
о бедствии и смуте.

Тогда, о чем мы спорим?
Вот земли и права,
торговцу океан
И сняты пошлины на весь товар.
Философу, поэту школы,
где этот миф опишут по-другому,
что виноваты Боги,
а царь Эдип
нас мучает и обдирает.
Не вы ли сами?
всему виной!?
Рабы и только!

Пускай, по-твоему, мой грек!
Раз человек
привык в беде
винить собрата, граждана и Фивы, -
Все это мифы. мифы!
Утопия и боль,
что правит городом и мной.
А ваша кровь -
моих рук дело.
Вы этого хотели?!

Пусть так!
и удивляется дурак,
И бунт, и голод, и вражда.
Решает не судьба!
А воля, люди, представление,
И пусть я с вами на колени
приму гиену и огонь
так будь доволен,
житель
              мой.

***
Я знаю,
виноваты мы -
народ, все судьи и цари,
которые причастны к Фивам.
И все, что в книгах
напишут, как хотят.
И истина моя -
Эдипа,
не стоит и гроша
на бедном и богатом рынке,
в Аиде у огня,
что близок к нам
За кровь сограждана и Фивы.

Поэтому не спорю:
Руки не отмоешь,
позор не скроешь даже кровью.
Строка играет со строкою
И подчиняются слова
поэту, что героем
не сделает меня.
Его игра -
Я - жертва и палач
и плачь народа
обернется в бунт,
где зрители не ждут,
а только обвиняют
Мою Империю и Фивы.
Я - житель мифа.
История,
где вся судьба
принадлежит Софоклу -
поэту и пророку,
что избирал мне путь.
И обмануть
я никого не в силах.
Лишь - между жизнью и Аидом
пытаюсь повернуть
все беды и несчастья.
Теперь все вам:
мой меч и мой кулак
на тех - кто виноват.
Но ночью все леса
не выдадут зверька,
уткнувшегося в тень.
И имена -
по-прежнему, мне не известны.
Поэтому, прошу я Зевса:
к нему молитвы и слова -
ступай провидец в города,
узнай, кто бросил смерть,
страданья и беду
на Фивы.
я каждого причастного казню.
Мне - истина милее,
которой я поверю
как указал поэт
в легенде, где нас нет,
а лишь разорванная светом драма,
чтоб обвинить меня - Эдипа, как Тирана.



Песня 2. К детству.

«Самый презренный вид малодушия -
это жалость к самому себе» 
Аврелий   
               
Вся истина - есть ложь.
И не важно, что было:
как мать меня любила
и так хотела себе сына,
что будет праведным царем,
как в «Государстве» у Платона:
все благодетели - законы,
и зло - наказано огнем,
И люди пред лицом
опасности, встают за город,
за дом, за брата, за семью
и каждую беду
решают вместе за столом,
не вынося на греческую площадь
ссоры и раздор.
Мы этим славили друг друга
И чтили подвиги героев:
Помпеи, Одиссея, Троя,
что кровью
заплатили за грехи.
Нам их ошибки - не нужны
И что их принимать всерьез?
Гомера стих, -  лиричный вздор!
Такая ль Греция нас воспитала?
Комедия - позор для драмы,
играет с нами,
Играет с Аргонавтом и руном,
где золото сгубило Пантеон
Богов, героев и народ,
который сам себя унизил
и ненавидит
слабость и чужую боль,
что пропитала храмы и суды,
родные пастбища и Фивы.
Горят леса, заборы, корабли, -
Я видел с ужасом все сны,
И просыпался.
И кто над этим виноват?
Я все от матери впитал
с вином и молоком.
И совесть от отца,
что подарил мне дом -
наследие и Фивы.
Об этом умолчали мифы!
А для Эдипа -
положена лишь боль,
что позже кровью обернется
на весь униженный народ,
мою семью и рукопись поэта,
который так прославлен этим
и будет дальше прославлять,
а мне на сцене лишь стоять
и пред вами пресмыкаться,
оправдывая все несчастье.

Меня читают по губам,
За то, что многое смолчал
и многому не верю.
Мой зритель, как и я -
Сценарию лишь предан.
Который тянет кульминацию, развязку
И мне здесь тоже многое неясно. 
Я - маска - в том же страхе
за Грецию мою,
что с детства я люблю.
Но в этом ли вся боль?
Оправдывая все несчастье,
Я реки слез уже пролил,
которыми Гомер и Еврипид
оплакивали раны, смерть героев,
достойных почитаний и цветов,
великих восхвалений Бога.
Одна ужасная дорога!
Я в ней живу.
С моей семьей, -
отцом и мамой.
Кому это казалось малым
достойным для царя?
Когда всем сказкам и словам
отец поверил:
что есть проклятье и судьба:
Моя рука
его мечом сразит и ранит,
чтоб править
в Фивах.
Теперь я изгнан.
Решил мой любящий отец,
ведь власть ему важнее,
чем кровное дитя и сын.
«Пускай он будет мертв, - я жив!»
И мать, которая мной дорожит,
так быстро согласилась.
За что так наградили сына?
Я - верная погибель!
Я - убийца! -
Отец мой в это так поверил,
что выгнал с города меня,
когда я был совсем ведь мал.
И воспитал
Меня чужой и проклятый Коринф,
что от Медеи все сгорит. 
И будет тоже брошен в гнев,
О, праведный мой грек!
Ты в этом сам виновен!
И все искупишь кровью.
Где я, что не угоден
был преданный отцом.

***
Густая ночь. Родная стража охраняет
законы выдуманных лет,
Которым преданы крестьяне
и оскверняет лишь поэт.
Уже спускается рассвет,
И солнце красное взметнуло в небо
под звуки голода и гнева
Оракул возвращается ко мне.
И весть его - ужасна и мрачна, -
над нашим городом проклятье
за смерть великого царя,
наместника богов Олимпа,
что правил справедливо, мирно
И Грецию немало прославлял,
А если кто-нибудь и лгал,
то этого мы не узнаем.
История, что почитают
запомнила таким
И все страницы книг
написаны от имени, для имени его:
для тех господ,
что золотом чужие жизни
не ставят в ряд пустых веков, -
Великий и всевидящий наш вождь.
Не смоет этого и дождь,
а громкого позора
никто не знает, и не вспомнит.
Я, верно, слеп, -
К кому мне обратится?
И как спасать страну от нищеты?
Я каждого казнить
готов за истину и правду!
Торговец, раб, солдаты и вельможи -
Несите каждого на Эшафот!
А может он?
Мой преданный читатель
убил Царя и осквернил корону.
И как мне по-другому!
Решать судьбу великого народа.

Песня 3. Отцу.

«Человек столько раз умирает,
сколько раз теряет своих близких»
Публилий

Отец, мы встретимся в Аду,
А все, что здесь, - давай забудем.
Я накажу себя, судьбу
И нас с тобой накажут люди!
Ты предал нас: меня и маму,
что я убью тебя рукой,
своей родной,
которая готова убивать
других -
по всем твоим желаниям и велениям.
Но мне ты даже не поверил.
Тебе важнее власть, корона,
богатства жадного народа,
что верит всем, но не себе.
И пусть, по-твоему, отец!
Убийца - я!
Я это кровью докажу!
Которая не раз прольется
по совести, по жадности к отцу,
который воспитал своим примером сына.
Не зря меня тираном мира
считают в наших мирных Фивах,
книгах, мифологий многих лет.
Я вырос там - наедине,
где руки матери и не ласкали,
где вечные скитания,
позор и ожидания,
что ты меня спасешь.
Но что из этого ты знаешь?
Послания богов, что обещали тебе смерть?
Что я похож на Кроноса, титанов,
И буду самой громкой драмой,
И буду убивать родных?
Ты в это сам не верил!
Но страх и домыслы других,
кто вечно стоик на коленях,
сквернят правительство и власть
в отсутствии дохода, денег
и требуют исхода Неба
театра, зрелища и гнева,
что нам под силу лишь двоим!
Дорога тянется в Аид,
что между нами стала смертью.
Я оправдаю все лишь местью
которая здесь говорит.
Пустыня. И Коринф.
Рука, которая не дрогнет, -
Я отомстил!
Ты этого и ведь даже не узнаешь,
как не узнал меня в пути.
И я не знал, что это ты!
лишь силуэт, пророчащий убийство,
Со сцены унесут артиста,
что за кулисами продолжит наблюдать
кровавую игру Эдипа.
Пророчество сбылось, -
ты убиен от рук родного,
того, кто выгнанный из дома
не мог тебя достать?
Да, с нами сыграна судьба, -
От яблони второе ляжет рядом.
И это я, -
сын грешного отца,
свершивший тот же грех,
И месть моя -
Лишь на словах явилась местью, -
Оправдывать меня, -
Польстить безжалостно убийцу.
Поэтому страницу
Я кровью допишу:
Я так тебя люблю!
И нам в аду
с тобою встретиться теперь.
Убийца я -
И оправдал лишь месть,
за детство и неверие родному,
Но грех, -
Останется на мне,
как ты в земле
Останешься царем-народа.

Песня 4. Слово поэта.

«Труден путь через поучения,
но короток через примеры»
Сенека

Хватит. Хватит. Не надо!
Бледнеет белая бумага
и я дрожу.
А значит продолжаю,
Писать стихи, что украшают
себя самих.
Я вычеркнул все форму, содержание.
Лишь место, рифма и слова,
Все диалоги, ожидания.
Я изувечил имена.
Сюжет - нетронутая драма,
которую не развернуть
и кульминация обмана
храниться в книгах, -
Ну и пусть!
Где мой Эдип -
Лишь собственное строгое молчание.
Его глаза - как оправдания,
чего другому не вернуть.
Он будет жить помимо мысли,
но так и не поймет,
пускай сменяются артисты,
Империя, страна
Который год? -
Здесь нет античности и хора -
Я слишком слабый ученик!
Важнее времени и стиля -
все страхи, что хранил Эдип.
И с ними же остался.
Читатель, я признался,
чего не следовало мне.

Кто виноват, кто прав?
такой вопрос уже не зададут!
И если что ни будь не так,
то оправдания не ждут.
Известны имена под суд,
точнее, только мое имя
на всех листовках и заборах, -
Убил царя! Убийца в Фивах!
Наш доблестный правитель,
что так кичился добротой,
но пред тобой, -
прогнившую корону поднимает,
что перед нами? - Истина без правил!
Его отец - тиран! Предатель сына!
А сын - убийца собственных кровей!
Такая власть нас окружила, -
горят дома над Грецией моей.
Мне им в глаза не посмотреть!
Уж лучше этого не видит:
Я власть, что ради власти, - гибель!
Но что им правильная власть?
Народ - мой ничего не выбирает,
причинно-следственные связи
моей семьи, забыли о стране,
поэтому все ужасы на мне.
Корона стала страстью, преступлением,
где сын с отцом готовы проклинать
и в страхе содержать
народ,
что верит в сказки о проклятиях,
о том, что Боги избирают путь!
Поэту свойственно нас обмануть,
а может, изменить игру,
которую уже все видели на сцене:
Вражда за трон, где нет родных,
друзей, и каждый в своем гневе
считает праведным себя.
Все оправдания - слова!
Так и останутся словами!
Но что народ?
Он на коленях смолк
И ожидает нового правления.
Вода уйдет из берегов,
а значит брод,
в котором продолжается гонение, -
людей, страстей их слабостей и эго,
что разрастается от золота и унижения
одних, над вымыслом других.
Поэтому горит,
пылает Греция огнем,
где каждый ожидает, ждет,
другого царского указа,
а все проказы
причисляют воле божеской игры.
А кто им судьи, кто цари, -
ответьте мне, рабы!

***
Я за это и за то
выпью по не многу:
За усталую дорогу,
за рябину и сирень,
за обиды и приметы,
принимай меня, поэта
и закрой за мною дверь.
Как бы было нелегко -
ничего не повернет
Время, город под гранитом,
стуки поездов и ночь.
обещанья — это пытка.
Ну и что теперь с того?
Лето прячется в дворах,
там, куда я не вернусь
и все это наизусть, -
я, конечно, знаю. знаю.
Забываются слова,
и февральские ветра,
где - стихи дороже водки
и не стоят разговора.
Улыбается с дороги
пьяный мальчуган.
Я ему, конечно, верю
и читаю по губам:
Ты меня когда-то бросил!
Слышишь, город, - Енисей
и поэтому ясней,
прятаться в странице,
Что читают и не помнят,
разрывают небеса -
это брошенные крики
у вокзального кольца.
Расцарапают заборы
буквы — это ли игра:
Х - два эхо и молчания
У - уйди, уеду
Й - любовь, которой верю
и не буду объяснять.
Ни себе и кто прочтет -
ничего не повернет
грязную дорогу,
где я выпью понемногу:
За тебя и за леса,
за заборы и друзей,
за красивых двух чертей
и за искренние слезы,
и написанную прозу,
что всегда была милей -
Стуком буквы об бумагу
и любимой запятой, -
это чей-то тихий вой,
что рисует поезда
и узоры всей России.
Мне, - Сибирь, - конечно, ближе.
Все слова. слова. слова.

Песня 5. К оправданию.

«Выставляют свою скорбь напоказ больше всего те,
кто меньше скорбит»
Тацит

Нет. Я не ослеп.
Лишь выколол себе глаза.
К чему мне видеть то,
что решено давно
Богами?
И вся
моя судьба,
Как судьбы миллионов греков, -
Давно известна!
Подвластна Афродита с Зевсом.
И руки мойры плетут клубок! -
О, страшный бог!
Нам жизнь прописана с рожденья
И смерть, что будет не милей
в дороге по Аиду -
Все это будет. Было!
Оракул и провидец прорицал:
Мне уготован страшный путь -
Убить отца
и быть любовником
своей же мамы.
И мирно править
Царем Фиванских гор, -
Мне не дано!
И, тот поэт,
что написал весь этот бред,
Софоклом зовут,
Его все почитают, чтут,
Считают автором античной драмы,
создавшим нового героя -
О, образец классического слога!
А я остался лишь судьбой
Его страниц на полке среди книг.
Я - царь Эдип.
Что символ ужаса и бед,
Во всех пословицах и поговорках.
Со мной сравнение - инцест.
Но этого ли я хотел?
И что вам до хотенья моего:
Остаться в Фивах, быть царём
и прославлять народ,
который горд
своей культурой, медициной,
ученьем и Империей великих грек.
Такой достался бы конец, исход
И не было бы у поэта больше слов.
И как иначе:
Отец, убитый мною, плачет.
И мать повещалась на плотной леске,
узнав, что совершила грех.
Но правда кроется в подтексте -
Кто виноват? Кто прав?
Я упираюсь взглядом в небеса
И вижу только темноту.
Я - выколол свои глаза.
И кровь залила царский зал.
Не смыв позора и семьи,
Не смыв позора и с народа.
Мне остается только помнить
И этим же себя казнить.

28.02.2018.