Под шёпот Андалузии...

Под шёпот Андалузии,
В мерцающей иллюзии,
В волшебном нескончаемом
Мечтании,

Она брела, по-чеховски,
С собачкой под орехами
И пальмами в цикадном
Стрекотании…

Кружа в уединении,
Покое и смирении,
Вздымала вихрь, рассудку
Вопреки...

В испанском шепелявии
Своё неся тщеславие,
Она ловила страстные
Стихи...

Вокруг метались образы
И извергали возгласы,
И все хотели ею
Обладать...

Но чеховская дамочка
Визгливой псинке пальчиком
Приказывала: « Милая!
Молчать!»

И та, послушной мордочкой,
Как попугай на жёрдочке,
Кивала: «Я всё, мама,
Поняла...»

И дама, гордо шествуя,
Свой каждый шаг приветствуя,
Походкой грациозною
Плыла...

Но Бог могучий оперы
Немыслимыми тропами
Манил актрису запахом
Кулис,

Где, только Он единственный,
Ценитель чувства истинный,
Казнил любовью преданных
Актрис!


2 вариант

Cantante  de opera.

Под шёпот Андалузии,
В мерцающей иллюзии,
В волшебном нескончаемом
Огне
Она, идёт по-чеховски,
С собачкой под орехами
И пальмами в цикадной
Стрекотне.

И чувство единения
Покоя и смирения,
Рождали вихрь, рассудку
Вопреки...
В испанском шепелявии,
Своё неся тщеславие,
Она ловила страстные
Стихи...

Вокруг метались образы
И извергали возгласы,
И все хотели ею
Овладеть...
Но чеховская дамочка
Визгливой псинке пальчиком
Приказывала: « Милая!
Сидеть!»

И та послушно мордочкой,
Как попугай на жердочке,
Кивала: «всё, maman,
Я понялА...»
Maman изящно шествуя,
Свой каждый миг приветствуя,
Походкой грациозною
Плыла...

Но Бог могучий оперы
Немыслимыми тропами
Тянул певичку запахом
Кулис,
Где, только Он единственный,
Поклонник чувства истинный,
Казнил любовью преданных
Актрис!