Четвёртый шаг

                Светлой памяти отца


Очередной слепой волчара,
попав под глобалистов чары,
овцой Россию посчитал.
Клыки в Европе заточив,
себя бессмертным возомнив,
исподтишка на нас напал.

Атланты плечи напрягали,
сминались дни, как оригами.
Тряслись тела Кариатид.
Земля священная горела.
— Вставай, страна! — душа звенела. —
Свободных духом не сломить!..

Отец — философ и историк,
он знал, что жить на свете стоит.
Хлебнувший опыта сполна,
он знал, что жизнь — не только книги,
неравноценна честь ковриге.
Он знал, кому нужна война…

Ещё недавно, после боя,
в невероятности покоя,
друзей ушедших помянув,
о соловьях солдаты пели
(их голоса сквозь боль звенели),
четвёртый шаг в рассвет шагнув….

Четвёртый шаг… И вскрик на взлёте.
От вспышки боли. Свет сквозь соты…
И бесконечно-вечный миг
восхода в небо, в рай, в нирвану,
где не болят душа и раны,
где суть вселенскую постиг…

…

Дом детства. Папа, мама с крынкой
и гости: «Спой нам песню, Минька!
Все мы — потомки Ермака».
«Ревела буря…» — хор могучий,
и звонкий голос, словно лучик,
пробил седые облака…

Вновь вспышка. Золота добыча.
Как в воду канул счётчик бывший —
закон-тайга, судья-медведь.
Здесь Миша — по распределенью.
Ему за честность — уваженье
(от работяг не скроешь ведь…)

Иркутск. На нём два младших брата.
Главбух. Хорошая зарплата.
Престижный университет.
Росла страна, мужали люди.
Казалось, были есть и будем, —
и… словно рухнул белый свет!..

…

Пройдя невидимые грани,
почти на выходе в нирвану,
остался жить тогда отец.
На предназначенном пути
он должен был детей растить —
учитель, лирик и мудрец…

И вновь, и вновь над нашим миром,
где правят новые кумиры,
висит Дамоклов меч войны.
Вновь язвы прошлого пылают,
а люд простой «лапшу» глотает,
и дремлют «светлые умы».