Радуга - Жизнь Венок сонетов

                Вступительный сонет


              Изящен он, не молод и не стар,
              идёт сонет из глубины веков.
              Он сердцем юн, душой своей здоров
              и сохранил античности нектар.

              И в одеяньи, древнем, как туника,
              не торопясь, не медля, он идёт
              уверенный, что и его приход
              излечит души без нытья и крика.

              Достоинство и скромность есть
                в сонете
              и доброта ваятеля души...
              И потому ты чувства не глуши,
              а вверь ему - и он тебе ответит.

              Храни ответ, расстаться не спеши -
              сонет во тьме согреет и осветит.




                Основной сонет


               Что смерти нет - известно всем поэтам.
               Есть переход в скольжение луча
               по вечным тайникам души сонета,
               куда душа зовёт, изранена, крича.
               
               Есть разделенье жизни на соцветья -
               кольцо к кольцу из прожитых минут...
               Мы радугой горим на этом свете,
               прервав кольцо, мы завершаем путь.

               И радуга уходит к горизонту,
               мы влажною землёю предстаём,
               что жадно дышит, отдавая потом,
               вбираем всё, но всё не унесём.

               Что унесём, вернём пчелиным сотам,
               грибницей станем мы грибному зонту.




                Первый сонет


               Что смерти нет - известно всем поэтам.
               Известно это с очень давних пор,
               когда ни книг, ни записей куплетов
               не знало человечество. Но с гор

               неслось уже как пение потока,
               как клёкот горделивого орла
               песнь человека, как бы не жестока,
               сурова жизнь его тогда была.

               В той песне были не слова, а звуки,
               и затихали звери и леса...
               А человек, воздев вверх к солнцу,
                руки,
               уж ощущал ответа чудеса.

               Так радость песни, из груди звуча,
               есть переход в скольжение луча.


 

                Второй сонет


                Есть переход в скольжение луча,
                как ощущенье лёгкости полёта,
                где в половодье чувств живая нота
                не портит песнь в созвучии звуча.

                Об этом удивительном уменье
                людей, вобравших звуки и лучи,
                не раз мечтал в безжалостной ночи,
                надеясь на дневное воскрешенье.

                Воскреснет день и укрепит надежды,
                свободой неба снова дышит грудь.
                И вновь в неё вливается как прежде
                уверенность - с дороги не свернуть.

                А мысль летит как яркая комета
                по вечным тайникам души сонета.




                Третий сонет


               По вечным тайникам души сонета
               скитались люди с очень давних пор,
               стараясь в тайниках не оставлять
                свой сор,
               а в них хранить величие привета,

               любовь извечную и жгучую слезу,
               и боль невыносимую, и стойкость
               израненной души, принявшую грозу
               мечты ушедшей, словно дымки тонкость.

               И каплет со свечи
               на руки воск горящий
               тому, кто теребит ключи
               к иконе *Всех скорбящих*.

               И где стоит уж не одна свеча,
               куда зовёт душа изранена, крича.




                Четвёртый сонет


               Куда душа зовёт изранена, крича,
               есть единенье человека с богом,
               как будто свыше говорят нам слогом,
               нас бескорыстно Высшему уча.   
               
               И, может, бог  нам путает миры -
               наш и небесный, что неотделимы ...
               Так детям надо для игры любимой
               из мыльной пены лёгкие шары.

               Не все летят, но отделясь от сети
               гирлянд блестящих, вызывая крик,
               они живут, и радуются дети,
               ловя их радуге подобный блик.

               И в детском восхитительном привете
               есть разделенье жизни на соцветья.




                Пятый сонет


               Есть разделенье жизни на соцветья,
               есть переходы, рифмы между строк,
               есть у людской любви святой исток,
               его начало схоже с междометьем.

               Чем больше слов - тусклее тот исток,
               чем больше слов - мутнее он от ила,
               как родничок, где зародилась сила
               реки любви и страстности глоток.

               Ещё глоток. Переведи дыханье.
               В лесу ли, в поле, в жизни -
                осмотрись,
               не торопись испить, пусть жжёт
                желанье...
               Опиться сладким в жизни - берегись.

               Часы нас гонят, но и путы ткут -
               кольцо к кольцу из прожитых минут.




                Шестой сонет


               Кольцо к кольцу из прожитых минут
               нанизываем мы, ходы соизмеряя
               с теченьем дня, что гонит нас
                стегая, -
               сей времени безжалостнейший кнут.

               Бывает, что часов не замечаем,
               бывает, что в минуту увядаем,
               другую же минуту бережём...
               И годы жаждем и прихода ждём

               нам нужного единого мгновенья
               или его удачного начала,
               в котором жизнь бурливо закричала,
               испытывая радость сотворенья.

               Так гамма чувств вскипает вдруг
                в поэте -
               мы радугой горим на этом свете.




                Седьмой сонет


               Мы радугой горим на этом свете.               
               Зависимы от солнца и дождя,
               пытаемся найти себя в завете;
               признанья, почестей и золота не ждя.

               Кору погладим гладкую берёзы,
               сосну поддержим худеньким плечом,
               пойдём к опушке за лесным лучом,
               найдём поэзию в дыханье прозы.

               И загоримся светом удивленья,
               вновь открывая земной жизни суть,
               отбрасывая пыли наслоенья
               и подставляя бурям жизни грудь.

               Но настигает нас кольцо затменья,
               прервав кольцо, мы завершаем путь




                Восьмой сонет


               Прервав кольцо, мы завершаем путь,
               порой неровный, тряский и корявый...
               И даже, если было много славы,
               судьбы упорна и едина суть.

               Она отмерит долю тех творений,
               которые никак не завершить,
               и всяких человеческих мучений,
               чья только в смерти оборвется нить.               

               Так иногда по грозовому фронту
               гремит гроза раскатом и огнём,
               но лишь прольётся простеньким
                дождём,
               построив мост и радужному зонту.

               Мы миг короткий радугой живём,
               и радуга уходит к горизонту.




                Девятый сонет 


               И радуга уходит к горизонту...
               И на земле природа ожила,
               затеяла весёлые дела
               по летнему живительному фронту.

               И на кустах и травах - повсеместно
               лежит капель небесная, чиста.
               Она дрожит и нет у ней числа,
               и дрожь её брильянтами прелестна.

               И мы дрожим от запаха и красок,
               вобрав в себя и радугу и дождь,
               и солнце наше, этот мира вождь
               срывает тень с живых, но серых масок.

               И мы ему все чувства отдаём,
               мы влажною землёю предстаём.




                Десятый сонет


                Мы влажною землёю предстаём,
                набухшую от влаги и добра...
                Но только в повседневности труда
                ей находиться в неге не даём.

                Всё роем, рубим, пилим и взрываем.
                И чад пожаров заслоняет свет.
                Но мним себе, что где-то там, за раем
                исполним мы и божеский завет:

                беречь друг друга, ближнего любить
                и для детей источник сохранить.
                В лесах не прорубать сквозные двери,
                чтоб сохранить для дикой жизни зверя.

                И не предстать пред богом хитрым
                мотом,
                что жадно дышит, отдавая потом.




                Одиннадцатый сонет


                Что жадно дышит, отдавая потом,
                и мот, и наша мудрая земля,
                когда мы заглянули за края
                Содома и Гоморры с древним Лотом.               

                Хватай сейчас, ломая души, строй,
                бери, вези, переходи дорогу,
                тащи в свой дом, тащи в свою берлогу,
                и всех других на все лады, но крой.

                Итог один - обильно будешь сытым,
                сорить добром до самого конца,
                блюдя свой корм с наполненным корытом,
                с оглядкой вороватого лица.

                Так от разрухи души не спасём -
                вбираем всё, но всё не унесём.




                Двенадцатый сонет


                Вбираем всё, но всё не унесём...
                Что унесём - так должно быть и надо,
                чтоб уберечь цветущее от смрада.
                И молодое мы тогда спасём.

                Оно живёт беспечностью питаясь,
                в духовной жизни часто не нуждаясь
                и принимая в выборе пророков
                совсем не тех - любителей уроков.

                И как себя утешить, не казнясь,
                что часто нарушается та связь,
                средь поколений, созданных оплотом
                и новым, что взошло, нас не спросясь?

                Но утешает, созданное потом,
                что унесли - вернем пчелиным сотам.




                Тринадцатый сонет


                Что унесли - вернём пчелиным сотам...
                А то, что остаётся в матерьяле
                по-разному покажется в финале
                другого мира или поворота,
      
                где жизнь определится как квота
                на всё про всё... Но очень мрачно
                так
                кончать сонет, где радуга-мастак
                творит наш мир, где жить всему охота.

                Превратно превращается одно,
                совсем не превращается другое,
                и мудро очень - вещное, земное,
                нельзя забрать с собой
                в небесное окно.

                И успокоятся приверженцы любому фронту -
                и радуга уходит к горизонту.




                Четырнадцатый сонет


               Грибницей станем мы грибному зонту,
               и всё по жизни повторится вновь -
               за нашей смертью следует любовь,
               живительно  кипящая по фронту

               свободных молодых сердец,
               готовых для достойного творенья,
               постигших свет великого уменья -
               пройти сквозь сети временных колец.

               Тогда душой сольёмся мы с заветом:
               по правде жить в естественной основе,
               что сходит к нам в небес покрове
               всесильного и вечного Творца,

               познавшего поэзию конца...
               Что смерти нет - известно всем поэтам.