Роковое проклятье

Я стою на стуле среди пустой комнаты,
Один шаг и я убью тебя…себя
Ты корчишь гримасы, пальцы изогнуты
Вертишь зрачками, зубами дико скрипя.
А мне уже даже это не страшно,
Ведь ты столько лет рядом день изо дня.
Мы фильм можем снять полнометражный,
В нем главные роли моя и твоя.
А помнишь? Первую встречу ты помнишь?
Мой день рожденье. Мне исполнилось пять.
На столе стоит торт, он просто огромнейш.
И куча подарков, можно только мечтать
Среди них был набор, как у врача:
Укол, таблетки, штучка, чтоб слушать
И зеркальце… Вот в нем я увидел тебя.
Но никто не поверил в детский тот ужас.
Все свели к тому, что усталость за день
А ты скалила черную пасть, хохотала,
Длинные руки свисали до самых колен
Я закрыл глаза в диком страхе! Пропала…
Что ты застыла? Я помню каждую встречу!
Самой жуткой была в глазах «моего» человека,
Мне все, как один твердят: «Сумасшедший», -
Но нет, я просто моральный калека.
А где-то в шестнадцать я сам в это верил
Белые стены, врачи и лекарства,
Я - двинутый псих по процентам критерий.
Но даже все это оказалось напрасным.
Что ты такое? Зачем ты приходишь ко мне?
Сочетая в себе абсолютные страхи
Ты в реальности или в моей голове
Собираешь те адовы альманахи?
Я просто хотел разобраться за что?
Почему это я, а не кто-то другой?
Да что ты смеёшься, как в шапито?!
Я просто твой раб! Я – крепостной!
Я не могу больше так, я готов умереть
Затянуть на шее петлю да потуже!
Хватит костями предо мною хрустеть!
Я сыт по горло! Ответь же мне! Ну же!

Он орет мне со стула с удавкой на шее,
Да не глухая я! Слышу, но сказать не могу!
Я не могу быть хоть немного добрее!
Он мое роковое проклятье, тут как в аду.
Я должна его мучать ежесекундно,
Корчить гримасы из зазеркалья,
Дабы душу вернуть, но препаскудно
Что цена велика, ах нет колоссальна!
Я с самого детства смотрела за ним,
Оберегала от пожирателей жизни и смерти,
Но мой образ пугает видом одним.
(Что? Ты не моральный калека, ты- смертник.)
Он умрет - мне вернут мою душу.
Я смогу говорить! Жить для людей.
Он шагнет! Я знаю! Он мне не нужен!
Давай, идиот, не стой, не робей!

Мы смотрим друг другу в пустые глаза,
Я устал и терять больше нечего,
Что? На черной щеке заблестела слеза?
А под нею лицо… Что не так? Чем ты так изувечена?
С треском валится стул из-под ног
И в обрывках жизни услышал крик:
«Я люблю тебя! Как ты мог!»,
- и растаяла в воздухе, как весною ледник.